Приключения горна

Основная масса народа совсем недавно появилась в таверне, и разговор не успел завязаться. Иногда кое-где проскальзывали общие фразы. Хозяин стоял за стойкой и сосредоточенно позвякивал стаканами. Под потолком жужжала муха, которую уже десять раз пытались поймать, но та мужественно преодолевала все преграды и вновь докучала всем своим жужжаньем. Горн сидел за столом у окна и осматривал давно знакомых посетителей таверны.

- Я, помню, в детстве мечтал стать советником Императора, - раздался голос Сета. – Жить в Городе, ездить во дворец… Эх, не вышло.

Он посмотрел на свой выпирающий живот и замолчал.

- А может и к лучшему? – спросил его Гинс. Этот завсегдатай таверны был довольно молчаливым, поэтому его фразы всеобщее достояние. Вот и сейчас каждый навострил уши: что же такого Гинс скажет?

- К лучшему? – Сет усмехнулся. – Вряд ли! Уж я не думаю, что сейчас моя жизнь лучше, чем могла бы быть.

- Ты этого знать не можешь, - нахмурился Гинс, - значит, и жалеть не о чем. Какой толк в этом? Я вот как скажу: иногда мечтам лучше бы и не сбываться вовсе!

Эти слова вызвали всеобщее оживление. Кто-то просто обрадовался, что есть подходящая тема для беседы. А кого-то речь Гинса задела за живое.

- Как это не сбываться? Мы что ж, по-твоему, зря мечтаем?

- Глупость! Я так скажу: мечты – самое прекрасное у человека!

- А я вот, если честно, вообще не мечтал. У меня, знаете ли, с воображением беда…

Гинс молча подождал, пока все успокоятся, и продолжил.

- Вы, конечно, возмущаетесь вполне справедливо. Действительно, мечты – может и не самое прекрасное, но определенно важная вещь. Сет вот, например, мечтал советником стать. Это хорошая мечта, ничего не могу сказать. Но давайте-ка я вам расскажу свою историю, а потом уж вы будете судить: прав я или нет.

- Валяй! – Заявил Сет. Он поудобнее устроился на стуле и скрестил пальцы на животе. Горну тоже стало интересно – что же такого было в жизни у этого молчуна?

- Нас, детей, в семье было шесть человек. Да еще мать с отцом – итого восемь! Многовато, при том что домик-то у нас не большой был. Сами знаете, каково это – некуда приткнуться, везде люди. Да и забот у меня была куча, я ведь старший. Только чуть подрос, сразу начал помогать по хозяйству. Подай, принеси, сделай то, сделай это. Да, тяжело было!

Гинс провел рукой по жидким волосам и продолжил, вздохнув.

- И мечта моя была, как тогда казалась, просто прекрасная – свой, отдельный дом! И чтобы я там один жил, в одиночестве. Часто представлял себе, насколько это хорошо – никто не кричит, не плачет – сидишь себе, и наслаждаешься тишиной! Захотел – сделал что-то, не захотел – ну и не делаешь! Мне это казалось просто верхом всех желаний. Да, я считал это чем-то волшебным и стремился воплотить, скажем так, мечту в реальность. Брался за любую работу – и ходил в горы за огненным камнем, и сопровождал торговцев, и работал в руднике у Зеленой Долины.

Он обвел взглядом сидящим вокруг и усмехнулся.

- И что вы думаете? Да, исполнилась моя мечта! Вот живу сейчас один, в своем доме. Да только стал ли я счастлив от этого? Я вам отвечу прямо: нет! Первые дни приходил – и вроде бы как доволен был. Нравилось мне, что свой угол нашел. Только вот потом начало меня это тяготить. Понял я, что не за тем гнался. Сидишь как филин, и никого рядом с тобой нет. Не с кем поговорить, поделиться мыслями. Скучно, одним словом. Большой дом… Ха! Многое я бы отдал, чтобы вернуться в детство и сказать самому себе – неправильная мечта у тебя, сынок! Мечтал об одиночестве – и получил его. Да вот только не радует меня моя мечта, оказывается!

- Ты бы женился – глядишь, и веселее стало бы! – хохотнул кто-то.

Гинс поморщился.

- Куда мне? Старый уже! По молодости то все друзья-приятели мои переженились, я над ними посмеивался только. Потихоньку и знаться с ними переставал. Сейчас прохожу иногда мимо знакомых домов – вижу, как там детишки бегают. Хорошо! А я вот решил по-другому…

Гинс умолк. Очевидно, это было все, что он хотел сказать. Его речь была длинной, никогда столько от него за раз не слышали остальные посетители таверны.

Сет кашлянул и задвигался на своем стуле.

- Может, это мечта у тебя была того… неправильная? Бывает же такое – вроде кажется, что мечта, а на самом деле – так, пустышка!

Вместо Гинса ему ответил Шел - длинный сухой человек, с рваным ухом и белесыми бровями. Он продавал огненный камень всем поселенцам.

- Ты здесь муть не разводи! Раз человек сказал, что мечтал – значит, мечтал! А уж какая там мечта, настоящая или нет, мы этого не знаем. У меня вот, тоже что-то похожее было, только в другом плане. Я в бедной семье рос, денег у нас мало было. Только и было за столом разговоров, что о деньгах! Вечно их не хватало. Ну, я с малых лет пытался что-то заработать. Сначала цветы рвал и носил на рынок, продавал. Потом - рыбу, фрукты с нашего огорода. Когда подрос, меня пристроили к мастеру драгоценных камней. Тяжелая работенка, скажу я вам! У меня от нее на всю жизнь кашель остался. Но платили там неплохо. Дальше – больше, ушел от мастера и стал торговать тканями. Тогда женщины словно помешались на огроменных платьях, сколько на них ткани уходило – ужас! Ну и я, не будь дурак, прочуял это дело и открыл лавочку. Сейчас, сами знаете – торгую огненным камнем. Вот, казалось бы – исполнилась моя мечта! Денег – не тьма, но на все имеется! Да вот только время уже ушло мое. В молодости все меня радовало, ничего не огорчало – и работа тяжелая, и все невзгоды. А сейчас сижу, бывало, и понимаю – все уже! Ничего не радует. Целую свою жизнь я потратил, чтобы получить эти чертовы деньги. Все отдал ради них, и здоровье в том числе.

Шел зашелся кашлем. Ему протянули стакан. Он сделал пару глотков и продолжил.

- Дороговата у меня мечта оказалась, вот что! А счастья от нее, как оказалось – нет! И вот вы тоже можете сказать: мол, неправильная мечта у тебя, Шел! Я вам отвечу – сейчас это и дураку ясно. Да вот кто же знал это тогда, сорок лет назад! Тогда и мне моя мечта казалось вполне достойной и прекрасной.

- Ну ладно тебе, Шел, - прогудел Сет. – У некоторых мечты сбываются, и люди счастливы. Мало таких конечно, но есть же! Вот, например, один мой знакомец, мечтал дом построить. И построил ведь, ходит и радуется! Все у него хорошо вышло.

- Это не то, - покачал головой Шел. – Если, ты говоришь, он хотел дом построить, то это не совсем мечта. Я думаю, это скорее цель.

- Цель? Хм, ну может и цель. Да разве ж это разные вещи? Смысл то один!

Шел криво улыбнулся.

- Ставить цель и мечтать – разные вещи. Вот ты, допустим, мечтал стать советником… Но разве ж дело только в этом? Ты, наверное, думал еще, что счастливее станешь, верно?

- Ну-у, - Сет замялся, - можно и так сказать.

- Вот видишь! И у меня такая же штука – думал, что с деньгами стану счастливее. Только вот оказалось, что нет. Ясное дело, лучше быть богатым, чем бедным. Но вот счастье, оно где-то в другом месте.

- Верно, - подал свой голос Гинс. – В мечтах кажется, что при их исполнении мы счастливее станем. Только вот это не правда, ребята. Ну, допустим, получишь ты, что хотел. Хотел дом – получил, хотел одиночество – тоже пожалуйста! Только кажется нам, что вот мечта исполнится – и по-другому заживем! А на деле – все так же. Вот и начинаем думать, что где-то ошиблись.

- Я вам так скажу, - подал голос Лакамбер, брат хозяина таверны. Он всегда сидел в зале и по большей части следил за порядком, но сейчас решил вступить в разговор. – Верно вы говорите про мечты! Ну их к черту. От них одно разочарование, потому как только себя обманываем. Нужно цели ставить перед собой! Вот, например, тот мужик, что дом построил – разве он думал, что с с ним счастливее станет? Нет, он просто дом хотел! А как получил – стал доволен, и все тут. Никаких переживаний у него и не было, потому что ничего он кроме дома себе и не желал. Я считаю, цель у каждого быть должна. Иначе трудно будет! А когда выполнил цель – вроде как на ступеньку выше поднялся. И уже за себя радостно, что смог, значит!

- Да, интересное дело, - согласился Сет. – Жаль, что я раньше этого не знал!

Кто-то хлопнул Горна по плечу.

- Учись молодой! Нам уже помирать скоро, а у тебя еще все впереди!

После этого действие в таверне развивалось по одному, всем хорошо известному сценарию. Горн не стал ждать окончания общей попойки, а вышел на улицу. Свежий теплый воздух тут же ворвался в его легкие. Он медленно пошел от таверны.

У него были мечты. Но сейчас он смотрел на них уже по-другому. Действительно, что изменится, если он достигнет их? Оказалось, что ему нечего ответить на это. Он просто не задумывался о том, что должно измениться. Выходит, что ничего?

От этого ему стало легко и немного грустно. Он с удивлением понял, что отпустить мечты оказалось очень просто. Как будто их никогда и не было. А еще почувствовал огромное облегчение, как будто до этого нес на плечах огромный камень, и только сейчас сбросил его.

Ну что же. Теперь он будет ставить цели.

-------------------------

Спасибо всем моим читателям! Если у вас есть что сказать - жду критику в комментариях

Горн увидел шута на фестивале Огня, который проводится ежегодно, в первый день лета. Каждый год на него съезжались люди со всей Империи, чтобы вдоволь повеселиться. Горн бывал на таком фестивале всего раз, и теперь решил исправить это недоразумение.

Шут веселил публику как только мог. Его репертуар был обширен. Шутки, казалось, рождались в его голове мгновенно – настолько часто он балагурил, не упуская случая подтрунить и над собственными зрителями. Никто не обижался – все пришли сюда для веселья.

Шут встал на руки и смешно задрыгал ногами. Колокольчики на его шляпе задорно звенели. Он сделал колесо, встал на ноги и отвесил поклон. Зрители захлопали. Шут развернулся, и, нарочито широко раскидывая ноги, отправился к выходу с огороженной сцены. Но не дошел – споткнулся на камне и упал прямо в грязь.

Все вокруг покатились с хохоту, будто только этого и ждали. Действительно, шут сейчас был смешон, весь перепачканный грязью, с блестящими белыми зубами.

- Ну и рожа! – крикнул толстый мужик с красным лицом.

- Под ноги смотреть надо, а то можно и личика лишиться! – вторила ему стоящая рядом торговка.

- Чего там лишаться, вы смотрите – у него же лицо словно у идиота!

Шут, нисколько не огорчившись, не спешил вставать – принял удобную позу и принялся выделывать ногами разные движения, лежа на боку.

- Гимнастика! – заявил он под общий хохот. – Полезно для здоровья и души!

- Ну не дурак ли? – спросили у Горна над ухом.

- Дурак! Но какой смешной дурак, а? – ответили тут же.

Наконец шут ушел, собрав по дороге бурные аплодисменты. После него выступали танцовщицы с факелами. Их представление было очень красивым, и Горн хлопал изо всех сил. Но общая реакция на танец была сдержанной – шута публика приняла гораздо лучше.

Долго находиться в потной, громкой и разношерстной толпе было трудно, поэтому Горн решил прогуляться, благо было где – вокруг ближайшей сцены стояло множество палаток с развлечениями и товарами, где тоже собралось немало зрителей.

Возле одной из них он вновь увидел любителя физических упражнений в грязи.

Шут заворожено смотрел на фокусника, который демонстрировал всем чудеса, точнее, ловкость своих рук, стоя за прилавком. В руке у него то появлялись разные предметы и существа, то вспыхивало цветное пламя, то шел дым. В самом конце трюкач хлопнул в ладоши и исчез. Все вокруг восторженно охнули. Затем фокусник появился за спиной у пожилой женщины, заставив ту пронзительно завизжать. И было от чего – в воздухе появилась только половина тела, вторая же благополучно канула в небытие.

- Извиняюсь, немного перепутал!

Фокусник щелкнул пальцами, и его тело приобрело недостающую часть. Он ловко снял свою причудливую шляпу и поклонился зрителям. Те восторженно захлопали. Испуганная женщина теперь смеялась и обмахивалась веером. Шут стоял рядом с Горном и громко хлопал в ладоши. Тот даже поморщился – вот же разошелся, чудак!

Внезапно шут повернул свою голову к Горну и произнес:

- Как интересно он все это делает, верно?

- Это точно, - снисходительно (ведь разговаривает с шутом!) ответил Горн. – На то он и фокусник.

Шут помолчал, улыбнулся и вновь открыл рот. Вот же привязался!

- Вы, наверно, считаете меня не очень умным человеком?

Откровенно говоря, именно так Горн и считал. Но сегодня был праздник, да и вообще, говорить незнакомому человеку в лоб все, что о нем думаешь – чревато последствиями. А ну как сейчас этот карлик пырнет его или обложит ругательствами?

- Я такое, конечно, не думаю, - осторожно ответил Горн, - но люди тебя считают не шибко ученым.

Карлик улыбнулся. Ну хоть не кинулся с кулаками, и то ладно. Теперь он подошел ближе и задрал голову.

- Понимаю, еще бы. Много ума не надо, чтобы в грязи валяться. Это так. Ну, а если я только притворяюсь?

Да что ему надо? Поговорить, что ли, не с кем? Горн задумался. Можно развернуться и уйти. Он так и хотел сделать. Но потом подумал – а зачем, собственно? Когда еще ему удастся поговорить с самым настоящим шутом, да еще и карликом. Это было любопытно, хоть и немного странно.

- Что же, все это время ты специально вытворял всякие глупости? Со стороны казалось иначе.

Шут удовлетворенно кивнул.

- Знаю, так и должно быть. Все думают, что я этакий дурачок, который кривляется перед публикой. Вот только на самом деле…

Тут его толкнули. Большой, бородатый, и, очевидно, поддатый мужик с красным лицом.

- Эй, ты, болван! Уйди с дороги! Иди, в грязи своей валяйся!

Грубиян хрипло засмеялся и пошел дальше, очень довольный своей шуткой. До этого Горн был не шибко рад своему собеседнику, но теперь ему стало за него обидно.

Шут улыбнулся грустной улыбкой, совсем не похожей на ту, что занимала его лицо полчаса назад, на импровизированной сцене фестиваля.

Они отошли в сторону, встав у забора. Сверху свешивались ветки деревьев, норовя уцепиться за голову. Отсюда гул фестиваля слышался приглушенно, и можно было говорить спокойно, не повышая голоса.

- Так вот, - продолжал шут, - я вовсе не глупый. На мудреца не претендую, но и не дурачок. Это роль у меня такая, вас веселить.

- Так что же получается, ты это нарочно? И в грязи тебе не нравится валяться?

Шут засмеялся, запрыгал. Шапка на его голове затряслась, колокольчики сбивчиво зазвонили.

- Еще бы мне это нравилось! Если какой умалишенный, или там, свинья – им нравится валяться, конечно! Ну а мне, нет. Работа!

- Трудно наверное, дураком притворяться?

- Трудно? Раньше было трудно. Когда начинаешь, всегда трудно. А сейчас – легко. Я теперь людей хорошо знаю. Знаю, что вам всем нравится, чего вы хотите.

- И чего же мы хотим? – скептически спросил Горн.

- Вы все одного хотите – чувствовать себя лучше других. Это во всех заложено, и во мне тоже. Вот я перед вами кривляюсь – и вы думаете: что за идиот, дурак! Я слышу, что кричат. Вы меня браните, а в душе думаете: хорошо, что я не такой. Вы на меня, глупого, смотрите, и успокаиваетесь. У вас на лице написано: «Ты шут, дуралей. Мы все тебя умнее!» За то меня все любят, хлопают больше всех, монеты кидают. Я вас заставляю думать, будто вы лучше меня. Вот сам подумай, обидел тебя кто. Грустно тебе, думаешь: что я за дурак, раз меня так обвели! А потом смотришь – вот он, дурак, в грязи катается! И на душе, значит, легче – ты уже не самый глупый, есть и хуже.

- Так значит, медленно проговорил Горн, - ты просто дурачишь всех? Но зачем тебе это?

Шут вновь засмеялся.

- Работа у меня такая! Глупым казаться. А вообще я много книжек читал, со многими людьми говорил, много вещей знаю. Может, побольше, чем ты! Да, не обижайся! Лучше соображай, что я говорю. Вот ты, наверно, себя лучше других считаешь, верно? И в том не так, и в этом – словом, все глупые, один ты умный, так?

Это было правдой. Горн даже удивился: неужели шут читает мысли? Но это бывает только в сказках. Он ответил после некоторого молчания:

- Да, бывает такое, чего уж там скрывать…

- Ну, может оно так и есть! Да вот только ты старайся такие мысли гнать от себя. И ум свой не показывай. Он тебе разве для того дан, чтобы ты его каждому встречному под нос совал? Мол, полюбуйтесь, как я хорош! Да тебя за такое ненавидеть будут! Не любит, ох не любит человек, когда видит кого-то лучше себя! Сразу и зависть, и злость лезет наружу.

- Что же это получается, шут? Ты хочешь сказать, что нужно дураком казаться?

- В грязи можешь не валяться, - усмехнулся карлик. – А вот казаться проще других – это, я тебе скажу, помогает. Простых да глупых все любят, потому как они самые удобные. Если станешь человека мыслью давить, он на тебя обиду затаит. А видит, что с тебя и спросить нечего – подобреет тут же! Ты для него, значит, неопасен, не конкурент. А если неопасен, тебе и помочь можно, и подсказать. Я вот, в грязи валяюсь. Дурак дураком. А знаешь ли, сколько мне монет кидают за один раз? Побольше, чем иному умнику в правительстве. Потому как он с умной рожей ходит, и его никто не любит. А я – вот он, проще некуда, все меня лучше, и все меня любят за это! Люди самолюбие свое берегут, ото всех прячут. Если обидеть человека, самолюбие задеть, можно врага нажить. А если глупым казаться, тут наоборот – самолюбие, значит, тешиться будет.

- Но что же это выходит, и спорить ни с кем нельзя? Подхалимом быть?

- Это уж ты сам выбираешь, кем тебе быть. Я подхалимом никогда не был. Не согласен – не спорь. Человек мысль свою не изменит, если только ему башку не срубить. Но тогда, конечно, для дальнейшего пользования он уже не пригоден. А так, иначе, мысли никак не заменить. Хоть ты обспорься, каждый на своем стоит. Много раз видел, как после споров дерутся. А вот чтобы обнимались – ни разу. Я раньше, по глупости, много спорил. А потом понял – бессмысленно это. Человек либо сразу с тобой согласен, либо нет. А остальное – это глупости. Вот так! А ты, небось, думал, что я дурачок? Нет, и таких как я – немало! Везде такие люди есть, и всем им хорошо живется, потому как мудрость свою глубоко прячут, чтобы не обидеть ею никого.

- Да-а-а, - протянул Горн, - интересно получается. Я, если честно, тебя не шибко умным считал. А оно вот как, оказывается.

Шут поднялся на носочки, качаясь из стороны в сторону. В небо полетело несколько фейерверков, они с треском разорвались, разлетевшись красными, желтыми и зелеными огнями. Карлик оглянулся и, кого-то увидев, сказал:

- Ну, пойду я! Мне пора. Бывай!

Шут развернулся и побежал, смешно дрыгая ногами. Раньше бы Горн усмехнулся, глядя на этого маленького, сморщенного человечка. Но теперь он смотрел на мир немного по-другому. И уже совсем не жалел, что решил поговорить со странным карликом, который валяется в грязи на потеху публики.

Его ощутимо толкнули в спину. Позади стоял тот самый мужик, что проходил пару минут назад. Теперь он шел назад. В руке у него виднелась только что початая бутылка.

- Тупица! Чего ты тут встал? Не видишь, мне пройти надо!

Горн уже хотел грубо ответить, но внезапно улыбнулся, удивляясь сам себе.

- Да, простите. Что-то я стою здесь, как пень! Проходите.

Он отошел с дороги и быстрым шагом направился прочь.

Любитель потолкаться озадаченно смотрел ему вслед. На его лице читалось недоумение. Он сплюнул на землю и скривился.

- Сколько же идиотов на этом чертовом фестивале!

--------------------------

Жду критику в комментах, спасибо!

По вечерам сюда набивалось много народу. Ясное дело, все хотели отдохнуть после тяжелого дня. Хозяин таверны еле успевал разливать местное пойло по кружкам и то и дело подзывал к себе помощников, которые тоже не справлялись с наплывом клиентов.

Разумеется, заводились разговоры. Иногда за каждым столом – отдельные. Иногда столы сдвигались и обсуждалось что-то действительно масштабное. Но такое случалось редко – когда был пожар на Перекрестке, или по случаю смерти Императора.

Сегодня столы не сдвигали, однако разговор велся общий – люди говорили о жизни. О ней, как известно, любой готов говорить долго, а уж если в голову тебе ударил хмель – это самое милое дело.

- Я вот считаю, что жизнь – зеркальная штука! – заявил Вирст. Со всех сторон послышались смешки.

- Парни, ему больше не наливать! – это главный весельчак, у которого всегда есть шутка про запас – Кенош.

- Нет, серьезно! Да хватит вам! – Вирст отмахивался от друзей, которые норовили стянуть у него кружку.

Все засмеялись. Атмосфера в таверне стояла расслабленная и жизнерадостная, при которой любое действие окружающих, даже не самое ловкое и умное, вызывает лишь добродушную улыбку.

- Вот, значит. Да, зеркальная! И нечего тут смеяться. Вы думаете, я перебрал? – Тут Вирст провел рукой по губам. – Ну да, есть немного (на этом моменте слушатели снова рассмеялись), но башка у меня еще варит! А почему зеркальная, сейчас объясню.

Он устроился поудобнее на стуле, положил руки на стол и начал свой рассказ.

- Вот вы, наверное, хоть раз думали: да что за напасть такая! Не везет, и все тут. Хоть об стенку бейся, а все идет не так, как хочется. Или договоришься с кем-нибудь о деле, а он потом раз – и отказался. А вы надеялись, ждали, думали, что все пойдет как по маслу.

- Бывало такое, - согласился кто-то.

- Вот, и у меня было. Договорился я как-то с одним торговцем, что куплю у него ткани подешевле. Но мне одно условие поставили – деньги вперед. Я, конечно, не сразу согласился – но мне приятели сказали, что человек надежный. Ну, я и отсыпал ему монет, сколько тот просил. На следующий день иду – и что вы думаете – нет никого! В той лавке уже другой мужик стоит! Я спрашиваю, где вчерашний торговец – а он, говорит, уехал уже!

- Да ты же сам виноват, - заметил сидящий рядом с ним, - кто тебя просил деньги давать? Вот и получил, что называется.

Вирст поднял указательный палец:

- Да, обманули меня тогда знатно, и на немаленькую сумму! Но, думаете, это просто так было?

- Нет, Вирст, это потому что ты тогда тоже поддатый был, вот и побежал с деньгами к торгашу, - все тот же приятель хохотнул и хлопнул Вирста по спине. Тот лениво дернул плечами.

- А вот и нет! Тут все взаимосвязано, и не смейтесь! На первый взгляд, конечно, можно сказать – я дурак, торгаш скотина, и все это будет правдой. Но ведь и я когда-то так обманул!

По таверне разнесся гул.

- Вот тебе на! И ты, значит, кого-то обманывал? Ну, даешь!

Вирст кивнул, попытавшись сделать скорбную мину. Вышло не очень.

- Молодой тогда был, чего греха таить. Взял деньги за работу, пообещал, что завтра все будет готово. А на утро так не хотелось ничего делать – ну, я взял деньги и смотался из той деревни. Вот так! И наверно, тому мужику тоже обидно было, это факт! А через пару лет уже и меня обманули – точно так же, прошу заметить. Вот вам, чем не зеркальная жизнь? Но это не все, а то вижу вы уже пытаетесь меня разубедить. Я такое замечаю постоянно. Вот, скажем, еще случай.

Тут он замолк, делая жадные глотки из кружки – шутка ли, столько говорить! Нужно и горло промочить. Слушатели, уже увлекшись рассказом, ждали продолжения.

- Да, еще один случай. И вот какой. Шли мы как-то с приятелем в Город. Пешком шли, летом. Жара была! Не знаю, мне казалось, что мы не дойдем – сгорим на дороге ко всем чертям. У меня еще шляпа улетела (сидящие вокруг не преминули дружно рассмеяться), башку пекло так, как вам и не снилось! И вот, видим мы – едет по дороге повозка. Крытая, значит, от солнца защищена. И сидит в этой повозке какой-то торгаш, ну или советник может, из дворца. В общем, человек явно при деньгах. И едет он со всеми удобствами. И так мне завидно стал, аж селезенка заболела! Мы тут по жаре тащимся, ноги сбиваем, а он едет себе в повозочке, с прохладцей, и в ус не дует!

- Вот же скотина! – поддержал Вирста его приятель.

- Скотина не скотина, но тогда я ему страсть как завидовал, и было мне обидно. Но вот месяц назад снова понадобилось в Город – а сейчас дело-то другое, все-таки стал я кузнецом, и неплохим. Заказал себе повозку, и доехал – за пару часов. Вокруг жара, а я в теньке, один, и вокруг – поля, дорога, ветер в окне свистит! Красота. Но самое интересное – на дороге какой-то оборванец шел, я его издалека приметил. Проезжаю мимо – а он на меня смотрит так, аж позеленел. Завидует, значит! Тут-то я и вспомнил, как когда-то плелся по этой дороге и сам завидовал торгашу в повозке. Опять же, чем не зеркальная ситуация? Все повторилось, только я уже с другой стороны! Или вот, хотел я в детстве кузнецом стать – бегал, смотрел как наш местный кузнец с утра заказы выполняет. Так мне нравилась его работа, я мог до обеда просидеть. Иногда помогал, приносил там воды или еще чего. А сейчас, когда работаю, ко мне такой же мальчишка прибегает – смотрит, запоминает. Тоже, видать, хочет кузнецом стать. Вот так вот!

Вирст обвел взглядом слушателей. Тем его история явно понравилась, пошли разговоры. Внезапно раздался голос хозяина таверны:

- А ведь верно он говорит! И у меня такое было, да не раз!

Головы повернулись в его сторону.

- Давай, валяй! Интересно, что там у тебя такого было?

Хозяин откашлялся, смахнул тряпкой невидимую пыль со своей стойки.

- А вот что. У меня, между прочим, две жены было.

- Вот это да! Ну ты и даешь!

-Куда же ты их дел?

-А сейчас они где?

Словом, фраза хозяина произвела сущий фурор. Даже те, кто уже клевал носом и не вслушивался в разговор, вскинули головы и теперь пытались понять происходящее.

Когда шум стих, стоящий за стойкой продолжил.

- Вот так и вышло, что теперь я один. Но то, что сказал Вирст про зеркальную жизнь, думаю, вполне подходит под мою жизнь. Первый раз я женился совсем еще молодым, можно сказать – по глупости. Сейчас про таких говорят – не нагулялся еще. Но тогда умных людей рядом не оказалось, да и отец с матерью были не против от меня избавиться – у них еще целая орава детей на шее сидела. Короче говоря, стал я жить семейной жизнью. Первые полгода – еще куда ни шло, а потом – сущая тоска! И жена уже не нравилась, а бесила больше. И быт весь этот – сейчас все по-другому кажется, а тогда… - Хозяин усмехнулся. – Тогда казалось, что жизнь закончилась и я сам себя, получается, в клетку посадил. Ни тебе посиделок до ночи с приятелями, ни поездок в Город на выходные – все, человек семейный! Мне такое, естественно, по душе не пришлось. Ну, и стал я постепенно отдаляться. А жена меня любила, это точно! Но тогда я этого не понимал, да и не хотел. А хотелось мне свободы. Чтобы идти, куда хочется, и делать, что хочется, и чтобы никаких забот, тревог и прочего. Ветер у меня в голове гулял, да и по-другому быть не могло – пока ты молод, хочется чего-то волшебного, тянет великие дела свершать… Да, тогда я на мир по-другому смотрел.

Тут хозяин замолчал, вздохнул и повозил тряпкой по стойке.

- И, значит, ушел я от жены. Бросил ее. Не изменял, конечно – просто один раз собрал свои вещи по утру, пока она спала (спали мы тогда уже раздельно), встал да и ушел из дома.

- Ты, помнится, жил тогда на Перекрестке? – спросил кто-то из зала.

- Да, - отозвался эхом хозяин таверны, - на Перекрестке… Ушел, и потом не возвращался. Отец меня пытался вразумить, да было уж поздно. Потом я видел ее пару раз в Городе – она меня не узнала, да и я не хотел этого. Говорят, после меня ни с кем так и не сошлась. Выходит, испортил я ей жизнь, вот так.

- Да ладно тебе, - поддержали его, - всякое бывает! Теперь-то уж что убиваться!

- Да, - согласился хозин, - убиваться теперь нечего, это верно. Но вот вам история про мою вторую жену. Тогда я жил в Городе, и работал у одного торговца в лавке. Дела у торговца шли хорошо, поэтому и мне доставалось порядочно золотишка. Потихоньку я накопил достаточно, и купил небольшой домик на краю Города. Ну а затем и второй раз женился. Тут уж все было серьезней, по крайней мере мои намерения. Да вот беда – буквально через год жена сбежала с другим! Меня это очень сильно расстроило. Потом долго ходил, будто овощ, и ничего не хотелось от жизни. Но постепенно отошел, уехал из Города, поселился здесь. Как видите, неплохо устроился! Но вот сейчас Вирст сказал про зеркальную жизнь, и я понял – так и есть! Сначала я бросил, потом бросили меня. Интересная штука получается, не находите? А я вот хочу сказать, что в этом есть какой-то смысл!

- Да-а, -протянул Вирст, - интересный ты у нас человек, получается.

Хозяин пожал плечами.

- Выходит, так.

Настроение у посетителей таверны в процессе повествования сменилось с веселого на ностальгический и они принялись вспоминать моменты былого.

Когда таверне пришла пора закрываться, и люди начали потихоньку покидать помещение, Горн подошел к хозяину. Тот протирал стаканы и убирал их в шкаф, стоящий за стойкой. Услышав шаги, хозяин поднял голову.

- Мое заведение уже закрывается. Вам нужно поспешить домой, все-таки время позднее – сами знаете, что происходит в этих местах по ночам.

- Я знаю, но… - Горн подошел поближе, - мне хотелось бы спросить вас… Если вы не против, конечно, - быстро добавил он.

Хозяин таверны улыбнулся.

- Конечно, не против. Если вам некуда спешить, извольте. Каков же вопрос?

- Я хотел спросить вас, не искали ли вы свою первую жену? Неужели вам было настолько все равно?

Хозяин выпрямился, поставил в шкаф последний стакан и закрыл дверцы. Внутри зазвенело стекло. Он обернулся к Горну.

- Искал, конечно. Спустя годы я понял, что крепко ее обидел, притом что она ни в чем не виновата передо мной. К сожалению, было уже поздно – она умерла.

- О, - Горн никак не ожидал такого ответа, - мне очень жаль.

- Не стоит, я давно спокойно отношусь к таким вещам. Думаю, она меня простила. Если после смерти есть что-то еще, первым делом я попрошу у нее прощения. В конце концов, жизнь сделала меня другой стороной в той же ситуации, так что все честно. Как говорится, я вышел в ноль.

- Эта зеркальная жизнь, о которой говорил Вирст – вы тоже верите в нее?

- О да, я давно задумывался о чем-то таком, но он поразительно точно отметил – именно, что зеркальная! Представьте себе – люди постоянно пытаются кого-то обмануть, быть лучше других, отгораживаются от жизни и думают – это меня точно не коснется! А когда случается беда, они винят небо, других людей, обстоятельства. Но ведь когда-то они сами были с другой стороны, я уверен в этом. Может быть, и не замечали этого. Ведь хорошее частенько мы принимаем как должное, верно? А вот случись что плохое – тут же кидаемся выть.

Хозяин усмехнулся. Этот полный, невысокий человек, похожий на филина, сейчас производил на Горна необыкновенное впечатление – он и не знал, что тот способен на такие слова!

- Так что же это выходит, в жизни будет столько же хорошего, сколько и плохого? Как же тогда жить, если знать, что за счастливыми моментами ждет горе?

Хозяин вновь улыбнулся.

- Я долго думал над этим, особенно, когда был моложе. И знаете что, молодой человек? Я пришел к выводу, что это необходимо нам. И горе, и радость – это составные части нашей жизни. Если одно из них отсутствует, цельной картины не выйдет. Вы видели стеклянную мозаику? Там много разноцветных кусочков объединены в красивый пейзаж или натюрморт. Так же и с жизнью – если бы были одни радости, узнали бы мы жизнь целиком? Все должно занять свое место, тогда и получится настоящая картина. И горе тоже должно быть, куда же без него? Смогли бы мы по-настоящему радоваться, если бы не знали горя? Думаю, это было бы невозможно.

- Но как же наслаждаться жизнью, если всегда будешь знать – ты окажешься и с другой стороны?

- Разве же это не прекрасно? Что может быть лучше, чем побывать и с той, и с другой стороны? Ведь это интересно, в конце концов! Да и, по-моему, это лишь помогает – в беде вы не будете терять надежды, зная – все изменится, а счастливые моменты будете ценить еще больше. Как вы планировали жить, молодой человек? Одним счастьем? Хочу вас расстроить – если долго есть сахар, начнет тошнить. А теперь попрошу меня освободить – все уже укладываются спать, а я еще должен многое сделать

Домой Горн шел медленно, хотя на улицах была непроглядная ночь.

Зеркальная жизнь. Истории, такие разные – и с одинаковым смыслом. Как все это странно…

Но почему-то ему стало легче. Словно кто-то зажег свечку в темной комнате.

- У каждого в жизни бывает что-то, с чем он не справляется. Какое-то проклятие, что ли.

Сказавший это Брут умолк, смотря куда-то вдаль.

-Хорош дурью страдать. Что это тебя на всякие сопли потянуло? – его напарник явно был против продолжения.

Горн и двое других каменщиков сидели в мастерской. Рабочий день был закончен, но они не спешили домой. Завтра – выходной, значит можно припоздниться. Они разговорились между собой. Горн, как самый младший, только слушал. И сейчас ему очень хотелось, чтобы Брут продолжал.

-Это не сопли, - нахмурился рассказчик. – Это то, что есть у каждого. Ты, может, сейчас смеешься. А ведь наверняка и у тебя что-то такое имеется, просто ты не понимаешь.

- Сопли тоже у каждого имеются, - захохотал Гилон. Он не любил серьезных разговоров и всегда переводил все в шутку.

Брут как будто не слышал его. Он механически приглаживал волосы, его взгляд был отрешенным.

- Помню одного мастера, давно здесь работал. Потом ушел куда-то, ничего не слышно о нем. И вот он все время говорил о том, что с детства не может сидеть на одном месте. Вот тянет его постоянно идти дальше, и все тут. Поэтому и от нас ушел. Будто бы интерес теряет, все ему приедается – и люди, и обстановка, в общем все. И невыносимо становится, поэтому уходит.

Гилон хмыкнул. Он уже смирился с тем, что разговор будет серьезный.

- Человек свободу любит, что же здесь такого? Ну хочется ему новые места повидать, так пусть и идет.

- Да в том-то и дело, что ему это не нравилось. Говорил, что хочет свой дом, уголок какой-нибудь, куда можно приткнуться. Говорил, что как он живет – это все неправильно, не надо так. Те, кто помоложе – те обижались, думали, он их учит. А мы-то понимали – это он сам себе говорит, сам себя убеждает. Но вот только не выходило у него ничего. И у нас он не задержался. Хотя мастер был – ого-го! Такие фигуры из камня высекал – не то что остальные, бордюры делали да плиты. Но вот прошло месяц-два и стал каким-то скучным, грустным. Все у него спрашивали, что, мол, случилось. А он и говорит – не могу, тошно. Уйти хочу отсюда, надоело все. А потом опять начинает – про то, что хотел бы остаться, да не может. Говорил, уйти – так опять все заново начинать. А остаться – душа болеть будет. Душа у него, говорил, рвется, не может здесь больше.

Брут опять замолк, выдав длинную тираду. Гилон многозначительно посмотрел на Горна и ответил:

- Странных людей везде хватает. Кому тошно, кому еще что. Но где ж тут проклятие? Он такой один был.

-Нет, не один. – Брут явно оживился. Видимо, он давно хотел поделиться с другими своими мыслями. – Я и других людей знал. Вот, например, Арум.

Это имя вызвало смешки и у Гилона, и у Горна.

- Так это ж пройдоха местный! – Гилон всплеснул руками. – От него-то ты что узнал? Небось наплел тебе с три короба, а ты уши развесил! Рассмешил!

-Я знаю, но так был не всегда, - упрямился Брут. – Раньше он был обычным стражником, по выходным и праздникам ходил в таверну. Напивался, конечно. Но всегда всем говорил, что так нельзя, и он сам это понимает. Говорил, что постоянно старается себя контролировать, но не выходит ничего. Я ведь помню то время, когда Арум был нормальным человеком!

-Что-то не верится, - протянул Гилон. – И как же он дошел до такого?

- А вот так и стал. Много раз его выносили из таверны – буянил он там. И на следующий день он зарекался, говорил что и капли в рот не возьмет. Ему стыдно было, это точно. Но месяц пройдет, другой – и все повторялось. И ничего он не мог с собой поделать, словно его тянуло к этой таверне.

-Известное дело! – усмехнулся Гилон.

-И постепенно его выгнали из стражи, а потом и жилье он потерял. Тогда-то и появился Арум, которого вы сейчас знаете. А ведь он боролся с собой, это точно. И к докторам ходил городским, и к колдунам всяким. Словом, все использовал. А толку нет – вот так и спился.

-Таких пьяниц – куча, а ты нам про одного все пытаешься рассказать. – Гилон явно был настроен скептически. – И где здесь проклятие?

- Да ведь то же самое, что и с тем каменщиком – хотелось ему изменить свою жизнь, а не получалось. Разве не так? Одного тянуло на новое место, другого тянуло к выпивке. Оба в итоге так и пропали. Но это не все! Были и другие.

Горн вдруг заметил, что на улице уже начинается закат. Как быстро пролетело время! Речь Брута заворожила его и заставила задуматься. Возможно ли такое, что у каждого в жизни есть проклятие? А если правда, то какое у него? Вот бы это узнать…

Тем временем речь продолжалась.

- Был у меня один приятель, который лес очень любил. Уходил туда при первой же возможности. Нравилось ему это – деревья, трава. Его все чудаком считали, да и я, признаться не очень понимал, что в этом лесу хорошего. А однажды приходит ко мне этот приятель и говорит: «Кажется мне, что лес меня убьет». Я, ясное дело, испугался – думал, он умом тронулся. А тот продолжает – мол, лес его зовет к себе. Я и не знал, что ответить. Промолчал тогда, сейчас жалею. Да! А вскоре и правда, не стало моего приятеля. Убил его лес. Было это в начале лета – пожар случился. Попал он, видно, в кольцо – и сгорел. Потом кто-то кости нашел. Вроде бы его. Вот так! Мог он в лес не ходить? Вы скажете, мог. А я вам отвечу – нет! Тянуло его туда, вот он и шел. Не справился. И знал, что что-нибудь с ним там случится, а все равно шел! Чем вам не проклятие?

В комнате воцарилось молчание. Из окон доносились крики играющих детей. На столе играли лучи заходящего солнца. Трое каменщиков – двое пожилых и один молодой – сидели за ним. Каждый из них в это мгновение думал о разном. Горн – о том, что неплохо бы узнать собственное проклятие. Брут – о том, что от судьбы не уйдешь. Он смотрел на свои жилистые, изуродованные тяжелым трудом руки и сильнее сжимал их. А Гилон думал о том, что пора бы идти по домам. Ему наскучило сидеть здесь, да и жрать хотелось будь здоров.

-Ладно, бывайте! – он поднялся первым и вышел из-за стола. Его широкая спина мгновение маячила в проеме а потом исчезла. Стукнула дверь. В комнату ворвался теплый летний воздух, который нес в себе запах цветов, пыли и вечернего ужина.

Горн посмотрел на Брута. Тот сидел, сжав свои большие ладони, и смотрел куда-то вдаль. Загорелый лоб изрезали мелкие морщины. Он думал о прошлом, потому что настоящее давно перестало его радовать.

Горн понял, что пора уходить. Он аккуратно поднялся из-за стола и сказал:

-Бывай, Брут.

Тот не ответил.

На следующий день у мастерской столпилось много народа. Горн ускорил шаг, протиснулся среди зевак и оказался на крыльце. Открыв дверь, он вошел внутрь. Сзади ему кричали: «Нельзя!».

За столом сидел Брут. Напротив стояли врачеватель, начальник стражи и Гилон. Последний выглядел совершенно растерянно. Врачеватель взглянул на вошедшего:

-Вы, очевидно, третий каменщик?

Горн молча кивнул.

- Тогда с прискорбием сообщаю вам о кончине вашего напарника, - врачеватель кивнул в сторону сидящего за столом. Сердечный удар, судя по всему. Ничего удивительного, у вас тяжелая работа. Но, честно говоря…

Тут эскулап помялся, медленно снял очки и сунул их в карман.

-Он заходил ко мне недавно. Говорил, что его тревожат мысли. Мысли, заметьте, а вовсе не сердце.

-И какие же мысли? – хрипло спросил Гилон.

Врачеватель нахмурился. Его немного пухлое, усатое лицо напоминало морду кота. Одна бровь была чуть ниже другой, из-за чего складывалось впечатление, что этот человек всегда немного удивлен.

-Знаете, он говорил о том, что боится умереть в одиночестве. Поэтому всегда старался найти компанию. И еще – о каком-то проклятии. Вот, что-то такое… Но как интересно, ведь в итоге так и произошло – умер в одиночестве. Гм, все же сердечный удар – страшная штука…

Врачеватель потер переносицу и вновь достал очки из кармана, продолжая говорить.

Но Горн уже не слушал.

Горн любил проводить время в таверне. Там можно было встретить очень интересных людей, приятно провести время или просто переждать непогоду.

Этих троих он заметил сразу же, как зашел. Они были совершенно разные, но держались вместе. Один – среднего роста, не отличающийся особенным телосложением и внешностью, источавший уверенность и легкость. Другой – пониже, бритый, крепко сбитый, с агрессивным взглядом и манерами, пробивной и прямолинейный. Третий – полноватый, с живым, веселым лицом, неожиданно проворный для своего веса.

Кто они такие? Вопрос был тут же удовлетворен ближайшим посетителем таверны – это охотники за огненным камнем. Этот камень, необходимый для отопления зимой, добывался очень тяжело. За ним приходилось идти в горы, но это было не главной проблемой. Племена, живущие в горах, объявили огненные минералы своей добычей и старались всячески мешать тем, кто поднимался из Долины.

Троица тем временем стала всеобщим достоянием. Толстяк, которого все называли Собачником, вовсю травил байки, которые внимательно слушали сидящие вокруг. Бритый сидел рядом, вполголоса переговариваясь с третьим членом команды охотников. Эти были не так общительны, как их веселый напарник.

Смех, звон кружек, хлопанье дверей и голоса – все это смешалось, создав особенный, присущей таверне шум. Горн подошел поближе, чтобы расслышать, о чем идет речь.

-И неужели ни разу вас не ловили эти горные? – допытывался у толстяка кто-то из местных.

-Ни разу! – уверенно заявлял тот. – И вряд ли кто-то поймает!

По таверне разнесся гул.

-Брешет! – раздался крик. – Вам везет просто! Рано или поздно схлопочете!

Толстяк явно обиделся на это. Вскочив со своего места, он отправился искать обидчика. Люди расступались перед ним, с интересом наблюдая. Публика ждала чего-то необычного. Как минимум – драки.

Усомнившимся в качествах охотников оказался местный пьяница, дебошир и просто дурной человек - Арум, которого нельзя воспринимать всерьез. Но Собачник не знал этого, поэтому тянул за рукав слабо отбивающегося пройдоху.

-Ну вот, сейчас я тебе объясню! И вам всем заодно!

Горну тоже стало интересно, и он подошел как можно ближе.

-Ты, значит, считаешь, что нас рано или поздно поймают?

Ответчик немного помялся. Одно дело – кричать из толпы, совсем другое – держать ответ перед всеми.

-Ну, я. А что? Вон сколько этих охотников было – и постоянно кто-то не возвращается! Вы особо-то не зазнавайтесь, а то тоже можете..того!

Толстяк усмехнулся.

-Ну конечно, другие не возвращаются! Они по одному ходят, а мы – вместе! Это раз.

-Если вместе ходить, это значит на каждого добычи меньше, - осмелел Арум. Его поддержало несколько человек.

- Добычи меньше, зато живые возвращаемся, - парировал Собачник. С этим публика тоже не могла не согласиться.

– И потом, раз мы вместе ходим – каждый свое дело делает! А так бы пришлось одному все – и путь изучать, и вокруг смотреть, мало ли что, и камни собирать. Иди один, попробуй! Мы – команда, и действуем сообща.

- Прямо-таки команда, - с сарказмом произнес кто-то, - что же твои друзья молчат? Они же тебя поддерживать должны, нет?

Толстяк рассмеялся.

- Зачем меня поддерживать? Мы сюда отдыхать пришли, а не драться. Мне вот нравиться языком чесать, а им – нет.

Здесь говорящий сделал несколько жадных глотков пойла из стакана и продолжил, отбросив волосы со лба.

- Мы все разные, потому и команда хорошая. Каждый что-то лучше других делает. Вон, Бритый (Горн отметил, что верно угадал кличку) дерется хорошо, и если что – припугнуть кого может! Верно я говорю?

Бритый молча кивнул. Горн посмотрел на его лицо и подумал – этот не только припугнуть, а и прирезать может. Этакий гарант безопасности для всех, с кем он идет. До тех пор, пока по другую сторону не окажется кто-то еще злее и опаснее.

Толстяк тем временем продолжал.

- Я вот с людьми общаюсь хорошо, могу любого заговорить. У меня везде друзей полно – если что, помогут. Меня повсюду знают, теперь вот и здесь уже пару приятелей есть. Ну и таскаю камни, меня вечно больше всех нагружают! А Странник – он у нас путь выбирает, есть у него чувство такое. Как скажет, так мы и пойдем. Слыхали, недавно кто-то под лавину попал?

Он обвел взглядом таверну. Пару человек утвердительно кивнули.

-Так вот, мы, думаете, попадали под лавину? Нет! И не попадем, пока все вместе ходим. У Странника чувство на это есть. Он знает, где опасность, а где пройти можно. Вот так! А вы говорите, зачем вместе ходить! Смогли бы мы по одному столько же добиться? А?

Никто в таверне ему не ответил. Горн задумался. И правда, ведь по одиночке они вряд ли добились успеха. Все вместе – как составная мозаика, а по отдельности – просто способные люди. Талантливые в чем-то. Но таких талантливых – полно, и мало кто из них добивается высот.

Собачник тем временем подтверждал его мысли.

- Вот скажем, я. – Тут он стукнул себя в грудь. Вышло довольно убедительно. – Ну, знакомых у меня много, это да. Ну и дальше что? Сидел бы вот так по пивнушкам да травил байки. Пошел бы в горы. Пару раз может и удачно сходил бы. А потом все равно бы грохнулся в ущелье какое-нибудь или еще что. Все потому, что не знаю, как в горах себя вести. А Бритый? Может, в стражу пошел бы. – Тут рассказчик задумался. – Хотя нет, с такой рожей тебя бы только мясником взяли.

Бритый криво усмехнулся и взял очередную кружку с подноса.

-Вот и рубил бы он мясо или вообще, пил бы и дрался. – Продолжал Собачник. -Хорошо разве? А так, с нами его умения вон как пригодились. Думаете, мало всяких любителей усталых путников грабить? Много, если не знаете! А вот у нас вполне себе такая стража есть!

Толстяк хлопнул Бритого по плечу. Тот нахмурился, но промолчал.

- А Странник, конечно, смог бы охотником стать и без нас. Вот только много бы он один уносил? И мало унести, еще по дороге ограбить могут! А сбывать – тоже проблема, любой торговец норовит цену сбить и подешевле купить. Это хорошо, у меня знакомые есть, они покупают всегда и цены хорошие. А так бы ободрали нашего Странника как липку, и все на этом.

Хлопнув руками по столу, отчего все стаканы и кружки дружно зазвенели, Собачник подытожил:

- Вот так и выходит, что каждый из нас что-то лучше других делает. Не все, конечно. Я думаю, тех кто все лучше других делает либо врет, либо безумец. А мы вот друг друга дополняем, так сказать. Один в том силен, другой в этом. И вместе мы никогда не пропадем! А если бы ходили по одиночке – грош цена всем нашим умениям, потому как пропали бы! Вот так. Ну что, поняли?

Арум, уже давно растерявший весь свой запал, лишь утвердительно кивнул и, опустив голову, отправился на место. Окружающие сначала тихо, а потом все громче принялись обсуждать произошедшее. Постепенно в таверне поднялся обычный, свойственный ей гул голосов.

Охотники пробыли в таверне еще два дня, после чего отправились в путь. Местные жители обсуждали их еще около недели, а потом потихоньку забыли.

Но Горн частенько вспоминал о людях, которые, рискуя своей жизнью, собирают огненные камни где-то высоко в горах. В его голове прочно засела шумная таверна, звон кружек, разгоряченные лица и фраза Собачника:

«Вместе мы никогда не пропадем!»

Когда он вбежал в дом, то сначала подумал, что успеет. Но потом понял: ничего не получится. Правда, понимание это пришло слишком поздно. Дом горел и рушился, а крики доносились с последнего этажа. Чтобы туда добраться, нужно преодолеть лестницу, которая была охвачена огнем и уже начинала обугливаться.

Вокруг стоял нестерпимый жар. Он обернулся назад: но и там уже появились огромные языки пламени, лизавшие потолок и стены. Обратного пути не было, поэтому оставалось только одно – полный вперед.

Горячий воздух обдал его лицо. Огонь гудел, пытаясь поджечь одежду. В лицо летел раскаленный пепел. До двери в комнату оставалось совсем чуть-чуть… И тут он понял, что больше ни на что не опирается. Половица, которая должна здесь быть, уже сгорела и провалилась под тяжестью его тела.

Дальше все происходило очень медленно, как будто во сне. Он полетел вниз, отчаянно пытаясь за что-то уцепиться. Но все вокруг было мягким, горячим и обжигающим. Сверху с протяжным охом упала балка, ударив его по голове. Огонь радостно загудел и усилился.

В глазах потемнело. Появилось ощущение полета куда-то очень далеко. Но куда можно улететь из горящего дома?

Он очнулся в белом зале. Вокруг тянулись огромные, длинные стеллажи. На них стояли песочные часы. Много, очень много песочных часов. Что это за место? И зачем здесь столько часов?

Его мозг не справлялся с кучей мгновенно возникших вопросов

Подождите-ка! А как же пожар?

Он обернулся и отпрянул в сторону. На него смотрело какое-то существо в черном бесформенном балахоне. Оно выглядело не очень страшно, скорее даже устало, как выглядят люди, возвращающиеся с тяжелой работы домой.

Абсурд. Конечно, в детстве ему рассказывали сказки, да и потом он читал книжки. Но ведь это все вымысел, неправда! Это просто не может быть правдой. И все-таки, это существо очень похоже на одного героя из сказок далекого детства. Вот только косы не хватало.

-Кто ты такой? – раздался скрипучий голос. Существо подошло ближе и задрало голову. Внутри черного капюшона ничего не было. Но он все равно понял, что его внимательно осматривают.

-Так-так.. – Существо направилось к полкам, водя по ним костлявым пальцем.

-Я Горн из Города…

-Помолчи! Я прекрасно знаю, из какого ты города, потому что у вас там только один город, никакого разнообразия. Но где же твои часы?

Он подошел ближе к полке, чтобы рассмотреть. Его сразу же поразило, что все часы отличаются между собой, и похожих нет. Вот большие, чугунные, а вот поменьше, деревянные и изящные, с узором и рисунками. Большие, маленькие, надежные и не очень, цветные и бесцветные, с толстым стеклом и тонким, они были разные, и их было так много, что глаза разбегались. И во всех с тихим шелестом сыпался песок.

В голову пришла мысль, которая просто просилась на язык.

-Все эти часы… Это жизни людей?

Существо не ответило. Оно тянулось на верхнюю полку. Взяло часы, развернулось и медленно пошло обратно.

-Вот. Это твои. Но они еще не закончились.

Его часы были самыми обычными песочными, без узоров, из простого дерева. Ему даже стало обидно за себя. Но зато песка сверху было достаточно много. Даже больше, чем внизу.

-Ты не должен был умереть. Твое время еще не вышло.

Костлявый палец постучал по стеклу. Темный капюшон вновь уставился на него, словно требуя объяснений.

-Я был в горящем доме, хотел спасти одного человека.

-Это зря. – Существо покачало головой. – Его время вышло, и спасать не было смысла. Он должен был умереть. А теперь здесь оказался еще и ты.

- Так он умер?

Капюшон утвердительно кивнул.

-Конечно, умер. Когда песок кончается, человек умирает. Это закон. Просто кто-то умирает мирно, а кто-то насильно. Этот вот сгорел.

У него была куча вопросов. Он хотел узнать, почему некоторые умирают старыми, а некоторые – молодыми. Он хотел спросить, почему иногда гибнут даже младенцы – ведь у них должны быть полные часы. Он хотел спросить, что бывает, когда идут войны, и гибнет колоссальное число людей.

Но его опередили.

-Иногда часы падают и разбиваются. Тогда все идет наперекосяк. А еще бывает, что падает целый стеллаж. Впрочем, ты не должен это знать. Нужно решить проблему с тобой.

-Как же мне быть? Ведь я уже умер.

Ему показалось, что там, в темном капюшоне, где не было лица, а лишь сплошная чернота, кто-то улыбнулся.

-Ну, это моя забота. Я здесь могу все.

Существо открыло крышку его часов и высыпало песок. Потом пошло куда-то, и вернулось с новой порцией.

-Это из часов того, кого ты так рьяно пытался спасти, - проскрипел самый странный часовщик, которого только можно представить.

Песок неслышно высыпался внутрь. Крышка закрутилась. Он понял, что скоро вернется обратно.

-Как же это получается? Ведь я уже умер.

Существо утвердительно кивнуло головой.

-Умер. Но иногда случаются ошибки. Я стараюсь исправлять их, хотя это бывает непросто. Ты умер, но вернешься обратно.

У него остался один вопрос.

-Это правда, что времени не существует?

Рука с часами замерла. Капюшон вновь развернулся лицом к нему.

-Нет, вполне себе существует. И сейчас я держу в руках твое время. Ты видишь, как его мало? Ты знаешь больше, чем остальные. Ты видел, как быстро бежит время. Сейчас ты будешь снова там, откуда пришел. Скажи им. Скажи остальным, как стремительна жизнь. Я вижу вас, каждого из вас. И все вы не цените свое время. Я не понимаю этого. Скажи людям, чтобы они спешили. Время бежит, даже когда вы спите. Оно неутомимо, а вы нет. Нужно быть быстрее времени. Время вечно, люди смертны. Помни это, и скажи остальным.

Оно постепенно отдалялось, но голос звучал все громе и громче. И вот черная рука водрузила часы на место.

Яркая вспышка. Запах гари и дыма. Треск. Что это такое? Вдруг затылок обожгла сильная боль.

Он вскочил и тут же закашлялся. Вокруг был пылающий дом, который убил его. Нужно было выбираться. Он развернулся и бросился к выходу, стараясь не задевать языки пламени. Конечно, этого не получилось, и одежда уже начинала тлеть. Едкий дым лез в нос, глаза, рот, заставляя кашлять и задыхаться.

Но вот долгожданный выход. Глоток свежего воздуха, как же он прекрасен!

На него смотрели десятки глаз, в которых стоял один немой вопрос: как?! Через мгновение он уже был окружен и каждый стремился задать ему одно и то же.

Он устало отмахивался и старался уйти в сторону. Но его не хотели отпускать, продолжая наседать с расспросами.

-Здесь нужен доктор! – крикнул кто-то.

И тут же, следом:

-Задняя стена рушится!

Раздался жуткий треск, затем – не менее зловещий гул разъяренного пламени.

Наконец-то удалось сесть на траву. От него отвязались. Он сидел и смотрел на небо. Неужели оно сейчас смотрит за ним? Теперь эта мысль казалось глупой, но… Сзади по-прежнему пылал дом, который тщетно пытались потушить.

Он шел по этой дороге бесцельно, и бросился на помощь, услышав крики. Но теперь у него внезапно появились дела, которые он обязательно сделает. Дела, которые никак нельзя откладывать. И почему он раньше этого не понимал?

Человек поднялся на ноги и торопливо отправился по дороге, отдаляясь от пожара с каждой минутой.

Теперь он знает. Теперь он должен успеть.

***

Зеваки стояли, смотря на догорающий дом. Один из них глянул на небо.

-Солнце то уже опускается. Может по домам?

-Еще хозяева не приехали, вот тогда самое интересное начнется. Да и куда спешить, у нас куча времени, - ответил второй.

Собеседник с ним согласился. Действительно, спешить было некуда.