Просто выжить 35
Глава 73
День пробуждения Единого отпраздновали в Храме торжественно. И подношения были щедры.
Весна начиналась.
Ещё зимой Елина вызвала к себе мастеров по стеклу. Долго разговаривали, рассказывала, что знает. А что может знать обычная женщина? Что стекло красят окислами. Что можно добавлять металлы, даже золото, и оно даст цвет. Но что и как на самом деле происходит при варке стекла — вообще не представляла. Мастера секретами делиться не спешили. Ну, она и не настаивала. Её дело — подсказать.
Было их пятеро. Два в годах уже, зеркала давно варят и льют. Вносить новшества желанием не горят. Двое были молодые ребята, ровесники. Но один — просто ученик, хоть и опытный уже, а второй — сын мастера, фром Сорм. Он и поживее и полюбопытнее оказался. Ну и мальчишку с улицы он же подобрал на воспитание. Жена у него что-то всё родить не могла, может Единого прогневили. Ну и к делу мальчишку-то приставил. Поговорили, Елина сказала, что именно получить хочет. Этот фром Сорм взялся попробовать. Хотя отец, владелец мастерской, не сильно доволен был. Денег она на материал и работу дала. Ну, не слишком много, но и не бесплатно выходило. Зимой она как-то раз заехала, но особо смотреть было не на что. Пробовали, учились. Ну, были сдвиги, но не фонтан.
А весной, после дня Пробуждения, фром Сорм пожаловал к ней с первым результатом. А красиво! Если до ума довести — это и доход в баронство лишний, да и так, для души знать, что один на всё королевство такое умеешь!
Елина заказ сделала по полной. И заплатила щедро, не жалея золотых. Скоро в город ехать, там точно всё распродаст, и на подарки пригодится, и Сорму реклама и слава.
Деньги глупо жалеть, если они постоянно притекают ручейком. И обойный цех приносит ощутимую прибыль, да и с баронства налоги капали. Не солить же их. Потому, решилась она на большое мотовство.
Замок стоял на небольшом возвышении. Пологий спуск с холма и хорошая такая ложбинка с двумя родничками. Они сливались и получался ручеёк небольшой, перешагнуть легко можно, даже прыгать не нужно. Но вода и камни — всегда красиво. Ложбинка на солнечной стороне от замка, ну вот чего бы сад-то не заложить? Прямо в эту ложбинку выходил один из старых ходов. Ломали стену, расширяли выход. Вместо замаскированной норы — красивые кованые ворота на две створки.
Она, конечно, не ландшафтный дизайнер, но она и не на заказчика работает. Сделает, как нравится, а уж переделать можно и потом, если что не так. Ездить ей было некогда, посылала коляску, привозили ей садоводов, кого мэр Таш посоветовал. Беседовала уважительно, чаем поила, спрашивала про растения, какие когда цветут, не глушат ли другие, ну и всякое разное. Делала заказы на рассаду.
Люди были разные. Кто-то охотно делился секретами, кто-то жался. Ну, тут она не давила. Нельзя у людей силком секреты выведывать. Так она и познакомилась с фромом Дюше. Почтенный вдовец ста двадцати лет от роду. Один сын, два работника и кухарка. Не гуляка и не буян. Но — фанатик, аж глаза горели, когда разговаривал. Свой участок у него был мал, негде ему развернуться. Не голодала семья, но сына отделять бы пора, пятый десяток парню, а он ещё не женатый. А некуда отделять-то. Не нажил фром Дюше золотых. Потому как половину дохода тратил на новинки всякие. Что-то приживалось и давало урожай и, казалось, вот-вот можно будет отложить. Но следующая привозная диковинка себя не оправдывала и всё, что заработано, уходило на жизнь. А посадить ему хотелось всё и сразу, хотя часто такие опыты бывали во вред доходу. Елина такой энтузиазм оценила очень высоко. В два золотых в год, комнату с прислугой и едой, и огромный кусок земли для разных опытов. Но сад сажать по её рисунку. А опыты разные — отдельно, в стороне. Что себя из растений хорошо покажет — тому и будем место в саду искать. Наняли ему для работ трёх человек, но будет нужно — ещё наймут. Так и договорились. Очевидно, больше всех радовался сын, так как через месяц женился на кухарке. Это слегка удивило почтенного фрома. Но особо ему было некогда вдаваться в детали женитьбы. Не маленький уже, сын-то, сам разберётся. Он честно сходил на свадьбу, подарил молодым всё, что нажил за эти годы — три золотых, и окончательно перебрался в замок.
Там, где тоненькие нитки родников сливались, выкопали отводную канавку. Туда и направили оба ручья, а на месте слияния стали рыть яму. Не глубокую, меньше метра глубиной, неправильной формы. В самом широком месте было метра три. Дно хорошо утрамбовали, оштукатурили толстым слоем глины, а сверху такой же толстый слой промытого песка. Совсем мелкое блюдце получилось. Камушки Елина отбирала лично, своими ручками. Их, промытые и очищенные от грязи, привозили прямо к яме. Выложила слой камней, и ручей снова пустили на старое место. Озерцо радовало взгляд. Копались вокруг рабочие, перепачканный землёй фром Дюше аккуратно высаживал рассаду цветов. Такие тонкие вещи он не мог доверить рабочим, только сам. Вокруг озерца ещё нужно будет папоротники посадить, просто для красоты. Тут они были единодушны с Елиной. Не всё нужно для еды выращивать, что-то нужно и для души.
Самой тяжёлой работой оказалось доставить каменную глыбу к началу ручейка. Хоть и недалеко нашли, но катками пришлось катить, подкладывая освободившиеся валики вперёд. Куча народу и четыре дня работы. Да и коней вымотали. Зато встал камень так, как будто там и стоял всю жизнь. На берегу нужно будет ещё скамеечку поставить.
Деревья в саду все молодые. Самые взрослые — вишни и груши трёх- и четырёхлетки. Их мало, всего десятка полтора, но с ними сад выглядит гораздо солиднее. Тут повезло — решил хозяин переехать в другой город, жениться там собрался, и продавал сад. Елина выкупила. Старые деревья там и остались, а что смогли — перевезли. Участок с садом не сильно большой. Его она подарила фрому Сорму. Пусть ставит дом и мастерскую отдельно. Хочет отец зеркала лить — пусть, дело хорошее и прибыльное, а новому начинанию тоже место нужно.
Мальчишки уже в росте обогнали Елину. Оба. С ума сойти, как бежит время.
Глен с приходом весны оживился. И приступы пореже стали, и настроение всё время хорошее было. В деревне активно строились, в остальных сажали-сеяли, жизнь везде кипела.
Вечером, во время очередного чаепития, барон положил перед Елиной красивую шкатулку.
— Дорогая, я плохой муж и совсем не балую подарками, но может быть вот это тебе понравится?
В шкатулке лежал бархатный мешочек.
Тяжёленький. Елина развязала и оттуда выпал крупный золотой кулон. Довольно красивый, с чеканкой и крошечными красными рубинчиками по краям.
— Спасибо, Глен, мне очень приятно!
— А открыть подарок ты не хочешь? — Глен улыбался.
— Я открыла — Елина немного растерялась.
— Нет, Еля, нужно нажать с боку на самый крупный камешек.
Это был белый эмалевый круг, по которому двигались две красные стрелки. Часы! Самые настоящие часы. Красные камушки по краям — это вместо цифр. Потрясающе! Всё же у них с мастером Люке получилось!
Глава 74
История с часами заставила Елину надолго задуматься. Крутила мысли разные и так, и этак, но всё не могла прийти к какому-то решению.
— Еля, я вижу, что ты уже несколько дней сама не своя. Что тебя беспокоит, детка?
— Глен, а ты сейчас свободен?
— Ты же знаешь, для тебя я всегда найду время.
— Пойдём в сад, поговорим?
У крошечного озера с проточной водой было не так жарко. Молодые вишни давали лёгкую ажурную тень. Над клумбами мелькали бабочки. Часть цветов уже распустилась. Особенно благоухали гроздья розовой ликеи — привозного кустарника, с которым фром Дюше носился, как с любимым ребёнком. Лаконичная скамейка и небольшой столик. Люта поставила запотевший кувшин холодного лимонада и ушла, на белой вышитой салфетке — бокалы тонкого розового стекла. Хорошо-то как... Посидели, помолчали.
— Глен, понимаешь, я иногда думаю, зачем я здесь?
— Ты здесь потому, что ты часть моей жизни и моя жена.
— Нет, я не о том. Я о мире. В целом. Понимаешь?
— Не очень. Ты задумалась о смысле жизни?
— Ну, можно и так сказать — Елина заулыбалась. — Но я думаю о том новом, что я храню в секрете. Пусть это просто другое отношение к быту, но все секреты производства я тщательно прячу. Правильно ли это?
Иногда мне кажется, что в этом есть что-то нечестное. Принести в мир новинку и оставить секрет себе. Этот мир был добр ко мне. Я понимаю, что пафосно звучит, но я думаю, что могла бы попасть не в семью Морны, например, а прислугой к Бюве. Понимаешь? Но нет, у меня есть Морна, и Гантей, и Вара. У меня есть ты и Санчо, и этот замок, и много ещё чего. А что я дала миру? Я агностик, помнишь, я тебе рассказывала, кто это?
— Да, я помню. Но не очень понимаю, как агностицизм сочетается в тебе с такими размышлениями.
— Да очень просто. Я не знаю, есть ли высшие силы или нет. Но я верю в добро. В мире, в хорошем мире, должно быть некое равновесие дел и поступков. Мир даёт тебе, а ты возвращаешь миру. А получается — я принимаю добро этого мира и ничего не даю взамен. Ну, сперва мне просто нужны были деньги, но сейчас-то у меня есть всё, а я по-прежнему не даю миру ничего.
— Еля, я не верю, что в твоём мире ты была пожилой женщиной! Просто не верю! — барон откровенно веселился. — Пойми, солнце моё, мир вовсе не нуждается в твоём секрете мастики. Рано или поздно, кто-то и сам додумается. Или "страшная" тайна покрывал "Морина" нечаянно всплывёт наружу. Это совсем не важно. Ты несёшь в этот мир гораздо больше. Тепло для меня и Санчо. Уважение к чужим знаниям и к чужой работе, даже простой. Знаешь, раньше, когда конюх награждал не слишком усердного мальчишку на конюшне затрещиной, я не видел в этом ничего плохого. Заслужил — получи! И это правильно. Но ты ухитрилась перевернуть мои представления о правильном. Ты не понимаешь, ты просто не видишь, как меняются люди в твоём окружении. Они становятся добрей. Терпеливее к чужим промашкам, в их жизни появляется больше радости. Ты заметила, что горничные часто напевают за работой? Я не видел такого никогда. Горничные всегда много и тяжело работали. Легче, чем в поле, безусловно, но — трещины на руках от постоянной чистки каминов. Как ты называешь это вещество? Щёлочь? Да, так вот. Никто и никогда не шил для горничных перчатки из кожи. Никого не заботило, что у неё в спальне холодно, что она по пятнадцать-шестнадцать часов на ногах. Это ты поставила их работать по сменам и у них есть и достойный отдых, и тёплые комнаты, и вкусная еда. Странно мне, человеку, прошедшему не одну войну и не одну кровь, рассуждать о доброте. Но — это чистая правда, детка, ты меняешь этот мир без войны.
Помолчали...
— Ладно, раз я такая душечка — засмеялась Елина, — то скажи, что делать с деньгами? Их становится слишком много.
— А это плохо?
— Мне кажется, это опасно. Да, может быть я и трусиха, но я не хочу пережить ещё одно нападение. И, главное, я совершенно не хочу, чтобы охотились на мальчиков.
— Умница, ты у меня просто умница. Я думал об этом, Еля. Теоретически, мы можем начать скупать землю и дальше, кто знает, возможно баронство со временем перерастёт во что-то более серьёзное. Но это если ты хочешь.
— Нет, мне вполне достаточно того, что уже есть. Возможно, когда Санчо вырастет, он захочет управлять не скромным баронством, а чем-то большим. Ну, я помогу ему, безусловно. Но самой мне точно не нужны лишние хлопоты. Согласись, Глен, эти шесть деревень — то, что обеспечит нам безбедную жизнь. Но если прикупить ещё несколько — придётся тратить гораздо больше времени на управление. На налаживание жизни у крестьян, на сбор налогов и отчёт. Нет, слишком хлопотно, а главное — незачем.
— Значит, дорогая, нужно рассредоточить твои интересные штучки по разным местам и людям. Ты уже наигралась с обоями, передай дело кому-нибудь за процент. Расти свой сад и мальчишек. Когда-нибудь, у тебя будут дети. Просто — живи.
— Рейв Барн, присаживайтесь. Чай, лимонад?
— Бокал лимонада, если можно. Благодарю.
— Рейв Барн, у меня к вам просьба. Немного необычная.
— Слушаю, госпожа баронесса.
— Вы не могли бы ответить мне на несколько личных вопросов?
— Ну, я не очень понимаю... А что вы хотели узнать, госпожа баронесса? При поступлении, я дал господину барону все необходимые сведения.
— Расскажите мне, пожалуйста, про вашу маму. Мне не нужны семейные тайны. Самые обычные вещи. Сколько ей лет? Когда она овдовела? Чем занималась до того, как пришлось продать дом? Сколько лет сестре, не собирается ли она замуж. Всё, что вы сочтёте возможным рассказать.
— Это немного странный интерес... Ну, в этом нет ничего секретного. Маме сто двадцать четыре года, у нас было небольшое поместье вблизи Карбуло. Вдовой она осталась очень рано, отец погиб в бою. Она вела дом и дела поместья, у неё была небольшая пенсия на детей.
— Как случилось, что ваш брат так небрежно обошёлся с матерью?
— Она не его мать. Он старший сын от первого брака отца. Его мать умерла родами. Мама заменила ему родную, но он всегда был слишком охоч до удовольствий. Когда ему исполнилось тридцать лет, дом перешёл в его владение. Он не выгнал мать, нет, но существенно усложнил ей жизнь. Он промотал все деньги, которые были собраны для него за то время, что мама управляла поместьем. Он приходил, плакал и клялся, что больше — никогда... Но всё повторялось. За десять лет он совершенно разорил крестьян и поместье просто отобрали за его долги. Всё.
— А сестра?
— Она живёт с мамой, но, возможно, скоро выйдет замуж.
— Скажите, рейв Барн, а ваша мама не думала открыть мастерскую, или ателье, или ещё что-то?
— Думала. Но после смерти брата, кроме всего прочего, остались долги. Я почти выплатил их, осталось не так много. Потом я заработаю маме на маленькую мастерскую.
— Замечательно, просто замечательно. Только почему маленькую? Справится ваша мама с большой?