Когда натуральный обмен всех окончательно достал, в малоазийском государстве Лидии одним умным человеком была придумана первая монета.

Все вздохнули с облегчением, ведь менять сало на рыбу, чтобы потом обменять её на сапоги, было делом утомительным, ведь в бестолковой беготне можно было стереть ноги по самый анус, и становилось как-то не до сапог.

Тут же появился какой-то хитрожопый кулибин, который повертел в руках монету и подумал: «Да кули тут делать?!?! Я и сам такое сварганю, что фиг отличишь». Так появился первый фальшивомонетчик.

Вся история монет непрерывно связана с фальшивками и напоминает игру в догонялки. Монетный двор выпускает монеты, а фальшивомонетчики их подделывают. Затем государство пытается защитить монету от подделывания и усложняет её, а фальшивомонетчики осваивают более новые и новые технологии, чтобы фальшаки были максимально похожи на оригиналы.

Первые монеты делали из золота и серебра и они были простые как гвозди, поэтому их было легко подделать. Для этого мастырили заготовку из меди или свинца, и покрывали её тонким слоем драгметалла. И такое фуфло шло как дети в школу, ибо народ был ещё непуганым.

Когда липовые монеты начали возвращаться в казну в виде налогов и податей, то там сильно расстроились, сообразив, что их нахлобучили, а государство совсем не любит, когда его так нагло фачят, поэтому всячески пыталось отучить народ от фуфлогонства, вливая пойманным фальшивомонетчикам расплавленный свинец во все дыры, но такие прививки от жадности нифига не помогали.

Решено было надпиливать или надкусывать монеты, чтобы проверить не покрыта ли она чем-то. Фуфлогоны стали изготавливать надпиленные монеты, а потом покрывать их слоем серебра или золота, чтобы казалось, что монету уже проверяли и она настоящая.

Монеты также проверяли «на зуб», то-есть надкусывали их, ведь серебро и золото относительно мягкий металл, и если зуб оставлял след, а под ним не был виден другой металл, то монета считалась натурой.

Ещё ушлый народец старался обпилить настоящую монетку по гладкому ребру, украв тем самым небольшую часть драгметалла. Соответственно монета становилась меньше, но это было почти незаметно, т.к. рисунок на монете не портился. Расчёт был как в том анекдоте: «Одна бабушка-один рубль, сто бабушек- сто рублей». Из-за этого монета, походив по рукам, могла потерять 40-50% своего веса. Поскольку клизмы из свинца фуфлогонам не помогали, то было придумано гениальное решение —украшать ребро монеты, называемое гуртом, разными рисунками или надписями, чтобы было можно понять порченная монета или нет.

Поскольку большинство фальшивых монет изготавливались при помощи литья, а не штамповки, то гурт у фуфлогонов является традиционно слабым местом и обычно похож на настоящий точно так же, как тюремный онанизм на нормальный половой акт.

Такой финт с гуртовыми узорами сильно усложнил жизнь жуликам-одиночкам, которым дешевые монеты подделывать стало не выгодно, а дорогие делать было весьма сложно.

Поэтому особо талантливые товарищи переключились в основном на подделку старинных монет, а бездари и рукожопы продолжали фуфлыжничать, но почти все получили свою порцию свинца.

Так эра фальшивомонетчиков-одиночек пошла к своему закату, а на смену им пришли другие, но о них в другой раз.

Все прекрасно знают сказочный Диснеевский замок, но не все в курсе, что прообразом ему послужил замок Нойшванштайн, который своей красотой, элегантностью и воздушной легкостью, в сочетании с отчужденностью и нереальной сказочностью, в полной мере отображает характер «сказочного короля», который, увы, так и не дожил до завершения его строительства.

Замок выглядит так, как будто сказка ушла из нашего мира и забыла забрать его с собой, так же и Людвиг не вписывался в реалии своего времени.

В 1864 году он стал королём Баварии. За красоту, романтичный нрав и чудаковатость, его прозвали «сказочным королём». И надо сказать, баварцы как в воду глядели.

Многих удивило то, что «сказочный король» первым делом пригласил ко двору Рихарда Вагнера. Король объяснил это тем, что без ума от музыки великого композитора и что его музыка будет вдохновлять его на великие дела.

Вагнер в Мюнхене был как сыр в масле, и опроверг общее убеждение о том, что для того что бы творить художник должен быть голодным. Сытый Вагнер творил ещё лучше. Вдохновлённый его музыкой Людвиг мечтал сделать из Мюнхена музыкальную столицу и открыв здесь музыкальную школу, хотел создать оперный театр.

Романтизм и рыцарские идеалы были не пустыми словами для Людвига и все эти идеи он воплощал строительством невероятно красивых, «сказочных» замков. Причём если другие монархи строили замки для демонстрации своего величия, то Людвиг просто материализовывал своё видение мира. В его голове сказка и быль были неразделимы и он просто не мог не делать окружающий мир прекраснее.

Но приходила новая эпоха и Людвигу, с его видением мира, увы, в ней не было места. Раздробленную Германию тогда лихо колбасило. Пруссия, руками «железного Отто» подминала под себя все германские земли и Баварию в том числе.

В 1871 году все германские земли были объединены, и немцы, уже начинавшие задумываться о мировом господстве, хотели строить мощную машину-убийцу — милитаризованную Германскую Империю, а не сказочные замки. В общем, девочка повзрослела, и принялась выкидывать свои детские игрушки, покупая вместо них разнообразные игрушки для взрослых, а плакат слащавого Джастина Бибера сменил брутальный Том Харди. Не только малолетки бывают жестоки в период формирования, но и нации, устраивая травлю на всех, кто осмелился быть не такими как большинство.

Оголтелая толпа считала, что в такое судьбоносное для всех педантиш-дойчей время, нет места для сказки и прочих розовых соплей. Только реализм, только хардкор! Прям как у Маяковского:

«Вы любите розы?!?!

Я на них срал!

Стране нужны паровозы!

Стране нужен металл!»

В обществе всё чаще и чаще вслух стали задаваться вопросом, а не дурачёк ли король часом? И всё ли хорошо у Людко-дурко с головой? Ведь его грандиозные проекты разорили королевскую казну, а государственными делами он практически не занимался, укрывшись ото всех в своём замке среди музыки и искусства.

Создали медкомиссию во главе с доктором Гудденом, и Людвига заочно признали больным паранойей, и отправили в отставку. Того же Гуддена назначили лечащим врачем Людвига, и отправили в замок Берг не лечение.

По приезду в замок, хорошенько отужинав, Людвиг и Гудден пошли прогуляться к озеру вдоль леса, и не вернулись....

На следующий день их нашли мертвыми в озере. Смерть «сказочного короля» породила массу легенд и теорий, но что произошло в тот роковой вечер доподлинно никому неизвестно. Его жизнь, как и смерть, овеяна тайной и романтизмом.

Он ушёл непонятым, но показал в ем нам, что даже в суровые индустриальные времена всегда есть место для сказки.

Сказочный король умер, а умерла ли сказка? Все зависит от нас, ведь сказка будет жить, пока в неё кто-то верит.

Изложено по версии

Эпилог

Как бы это смешно не звучало, но сегодня «непрактичные замки Людвига II» приносят немцам на туризме миллиарды евро в год, а большинство «практичных» заводов-пароходов было уничтожено или в Первую Мировую Войну, или же сразу после неё.

Шаровский замок похож на видавшую виды старую аристократку, витавшую в высшем обществе, и сводившую в своё время с ума многих кавалеров. Однако её муж оказался морфинщиком и игроком, поэтому быстро промотал всё их состояние и обрёк свою жену на жалкое существование.

Не смотря на все беды и превратности судьбы, ещё можно себе представить былую красоту замка, а неоготическая архитектура, хоть и безжалостно исполосованная морщинами времени, вызывает восхищение.

Но обо всём поподробнее. В Диком Поле постоянно шныряли разные ушлёпки, коих с переменным успехом гоняли козаки, основывая поселения — слободы. Отсюда и берет название Слобожанская Украина, центром которой является Харьков — город барыг, блатных и нищих.

В середине XVII века один есаул, с очень дискредитированной ныне фамилией Шарий, около реки Мерчик купил за 4 рубля себе землю, основав поселение — Шаровка. Затем он продал своё имение своему кенту-сослуживцу Ольховскому. Если бы жена Ольховского вела Инсту, то у неё в шапке профиля было бы написано:

«Мать четырёх англелков»

«Или бурерожденная мать 4-х драконов» или ещё какое-то подобное сопливое дерьмо в стиле яжемать.

Один из детей Ольховского, Пётр, учился в Царскосельском лицее. Где тоже учился, хоть и плохо, один курчавый паренёк, уже тогда писавший отличные стихи.

Стихи Пётр не писал, зато учился хорошо. Поэтому курчавого поэта в итоге подстрелили, а Пётр стал дипломатом в Европе и сделал отличную карьеру. Вот почему, дети мои, надо хорошо учиться, а не пытаться стать рэпером.

Выйдя на пенсию, Пётр Ольховский возвращается в Шаровку и с ужасом смотрит на отеческий дом. Зная, как жить с комфортом, Пётр отбабахал себе годную одноэтажную кирпичную домину, да церквушку рядом, которую впоследствии взорвали коммуняки.

Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз. В 1860 году один из детей Петра на очередной дворянской тусе прикупил на мизере двух тузов, и проиграл Шаровский имение в карты Гебенштрейнам, которые сносят батькину хату и на большом холме строят замок с террасами, утыкав по красоте все это дело различными экзотическими растениями.

В 1881 году с криками «Фсе сдафайтесь!» в Украину из Питера примчал всех ставить раком мультимиллионер, сахарозаводчик и просто красавчик Лёва Кёниг. Дойч сразу прохавал, какое самое знатное место в Слобожанской Украине, и выкупил это поместье с винокурней за 1 млн. 100 тыс. рублей, чем вызвал жесткий анальный сквирт у своего агента по недвижимости, получившего процент от сделки.

В своей летней резиденции Леопольд Кёниг сразу построил первую в Слобожанщине электростанцию, и принялся все перестраивать, выписав себе инженера из Германии, который и превратил замок в конфетку. Ландшафт проектировал тоже не какой-то хрен с бугра, а Георг Куфальдт, чувак, который в своё время работал над парками Николая II.

Помимо электростанции, в поместье был солидный автомобильный гараж с годным по сей день СТО и манеж для лошадей. В общем, если бы Илон Маск жил бы в те времена, то он, безусловно, заценил бы навороты, которыми Лёва напичкал свой замок.

После смерти отца, поместье перешло к его сыну, тоже Леопольду, совершившему ошибку, которую до этого не совершали ни его отец, ни его дед — он влюбился как долбанный Ромео. Если дед с отцом женились в своё время по расчёту, то у Лёвы2 было столько денег, что он мог рассчитывать на кого угодно и расчёт должен был быть всегда в его пользу. Вот сопляк бдительность потерял и втрескался. Да ещё и в простую девушку. Да ещё и в строптивую. Да ещё и нахрен его пославшую.

«Подсластить» Лёва мог кого угодно, поэтому быстро обработал родителей своей зазнобы и те заставили свою дочь перестать колотить понты, а выйти замуж.

Леопольд построил оранжерею, чтобы у его возлюбленной всегда были живые цветы. Он осыпал её подарками и носил на руках, но Купидрила упорно не хотел шмалять в его молодую жену и она от него морозилась.

Согласитесь, что мадемуазель по имени Судьба в амурных делах бывает ещё той сукой, ведь оказалось, что то, что его отцу и деду было даром не надо, Леопольд не мог купить ни за какие деньги.

Но и жена его не кайфовала от такой ситуации, а увядала с каждым днём. Вскоре у неё был обнаружен туберкулёз, а это ничего хорошего не сулило. Но муж не сдаётся, а глубоко вникает в суть вопроса и строит огромный дендропарк, чтобы его супруга дышала целебным воздухом.

Когда врачи сказал, что его обожаемая супруга скоро умрёт, Кёниг стал холить и лелеять её больше прежнего, поэтому, когда жена летом захотела покататься с горки на санках, то было приказано засыпать её любимую горку туевой кучей сахара. Жена вдоволь накаталась на санках вместе с дворовой ребятней.

Положительные эмоции и целебный воздух сделали своё дело и супруге стало легче. Чета часто ездит на море, чтобы жена дышала морским воздухом. Кёниг не всегда мог сопровождать свою супругу, ибо управлять отцовским делом это вам не хером на баяне играть.

В результате в один из таких одиночных вояжей супруга закрутила курортный роман. Её вулкан страстей удалось разбудить одном офицеру, с которым они каждый день встречались на берегу моря у огромного камня, ну и долбились на нем же.

Крики чаек и шум волн никак не могли заглушить слетевшую с катушек молодку, и вскоре про их роман все узнали. Узнал и муж. Он ни слова не сказал своей жене, но велел перевезти тот камень в Шаровку и установить его в саду, где семейная чета Кёнигов имела привычку каждый день гулять.

Неизвестно, вняла ли супруга хитрому укору, но больше отфонарных сторонних предметов в поместье не появлялось. Однако в 1917 году в нем появились коммунисты и в 1925 году превратили поместье в туберкулезный санаторий, пристроив стеклянную веранду к восточному фасаду.

Кёниг с женой уехал в Германию, где его супруга быстро увяла и умерла. Увядать стало и поместье, которое никто и не думал реставрировать.

С 2009 года все больные были вывезены из Шаровского замка, где потом была проведена полная дезинфекция. Шаровский замок очень медленно, но возрождается, и не зря, ведь Кёниги строил поместья со вкусом не только к нас, но и в Бонне и Каннах. Виллу в Бонне Кёниги продали и она была резиденцией президента ФРГ, ведь немцы, в отличии от нас, умеют ценить архитектурные шедевры.

Когда во время наполеоновских войн Эльзас захватила Франция, то молодой немец Иоганн Кёниг решил бежать в Петербург, где стал работать на булочника Вебера, а через время начал мять булки его дочери Елизавете. Когда дело дошло до старого доброго немецкого шпилеффа, то дойчен фатер Вебер потребовал от Иоганна взять его дочь замуж.

Иоганн был совсем не против, тем более, что в приданное он получал собственный дом, да булочную с пекарней. В этом хлебосольном браке родилось 11 маленьких дойченят, самым любимым из которых был Леопольд, которого на отложенный с пирожков да булок деньги, решено было отправить Лондон набираться уму разуму.

Но в 1836 году сильный пожар помножил на ноль все отцовские полимеры, превратив в пепел дом и пекарню. Лёва возвращается из Лондона, ибо денежки, на которые он должен был продолжать учебу, сгорели под отцовским матрацем.

Лёва пошкандыбал на сахарный завод, которым владел кент его отца. Благо в Лондоне юный Кёниг не волочился по курвам, а прилежно учился, поэтому за 5 лет стал кем-то вроде замдирэхтора того завода и стал думать над тем, что пора мутить свой сладкий стартап, а не «работать на дядю».

За время учебы в Лондоне Лёвчик многому научился, однако так и не успел узнать, как заработать стартовый капитал, поэтому он, как его папаня, принялся окучивать дочку хозяина завода, и через время женится на ней. Свадьбу сыграли скромную, а подаренные деньги Лёва внёс как первый взнос за сахарный завод. Потом заняв у родичей жены ещё 25500 рублей, Леопольд Кёниг становится владельцем сахарного завода, который стоил 26000 рублей.

Чуйка подсказала Лёве, что сравнивать производительность отечественных сахарных заводов и заграничных, все равно, что сравнивать самокат и мотобайк.

И вот, Кёниг оставляет жену с ребёнком, а сам едет в Германию, где устраивается простым рабочим на сахарный завод, чтобы подсмотреть их новые методы производства и прочие хитросделанные ноу-хау.

— От работы кони дохнут! - решил через год Лёва, и вернулся обратно внедрять полученный передовой опыт. Не мудрено, что он стартанул как ошпаренный, и обогнал всех конкурентов, сумев значительно снизить себестоимость сахара, демпингуя на рынке.

Сахарозаводчики завалили, а некоторые даже с испугу и закрылись сразу. Их заводы Кёниг выкупил, апгрейдил и вскоре стал настолько крутым дядькой, что имел винокурни, лесопилку, кирпичный завод и паркетную фабрику.

Тут ещё Крымская война случилась. Под санкциями оказался сахарный тросник, поэтому сахарные барыги повели себя как мудаки, и стали зажимать сахар у себя, рассчитывая на то, что его цена вскоре вырастет. Кёниг херней не страдал, а открывал новые и новые заводы, пытаясь удовлетворить бесконечный спрос на сахар.

Пока остальные жлобились, Лёва накосил себе бабла, войдя в клуб шести нолей, став миллионером, а с миллионом оно и жить веселее! Можно пальцы гнуть как хочешь, и переехать куда пожелаешь.

Он переселяется на летнее время в Украину, а именно в Харьковскую область, где были самые топовые условия для майнинга «сладкого золота». Там он сходу покупает несколько сахарных заводов, с целью показать всем в округе кто тут папочка. Имея в распоряжении плодороднейшие чернозёмные земли, он переводит производство сахара с дорогого тростника на дешевый буряк, сделав то, от чего ссутся все без исключения девелоперы — замкнув производственный цикл.

— Воу, воу! Палегче! - закричали сахарные магнаты Харитоненко и Терещенко, которых «на родном поле» во всю стал щимить Лёва.

Этот крик был добрым знаком для дойча, а отмена крепостного права в 1861 году сыграла роль «стопки водки для алкаша», после которой его бизнес уже было не остановить. Понимая перспективность места, Кёниг решил обосноваться в Слобожанщине основательно, купив в Шаровке замок, и, ввалив в него кучу денег, превратил свою усадьбу в символ Слобожанщины.

Историю этого удивительного замка, а так же его красивые легенды, я расскажу вам другой раз.

На фотографии кузены Вилли и Ники - кайзер Германии Вильгельм II и царь Российский Империи Николай II.

У Вилли при рождении была изувечена левая рука и всё детство он отчаянно боролся с этим недугом. Рука так полностью и не восстановилась, а гестаповские методы лечения сделали из Вилли волевого, но отмороженного и грубого фрица с полной торбой всевозможных загонов и фобий.

Когда после коронации в коллекцию виллиных комплексов впрыснули ещё и манию величия, то эта адова смесь поочередно превращала кайзера то в быка, то в осла, то в свинью, а по вечерам, говорят, он пристрастился смотреть порнуху с дикобразами. Естественно, после всего вышеперечисленного, многие избегали общества хамоватого кайзера.

Ещё бы, ведь Вилли, носивший на правой руке массивные перстни, любил при рукопожатии сильно сжать ладонь пожимавшего, зажав её перстнями. Чувак, попав рукой в капкан из перстней, от неожиданности и боли взвывал как Витас в свои лучшие годы. Всё это очень веселило кайзера и он ржал аки жеребец, фыркая ноздрями. Почти все шутки кайзера были из разряда «сам шучу, сам хохочу», но он сам себя считал немецким Петросяном.

Вилли сначала дружил с Ники, ведь остальные монархи побрили кайзера за скотские манеры и говнистое поведение, а Ники, стеснялся это сделать, поэтому ему приходилось терпеть общество своего кузена, несмотря на то, что Колин анус всегда сжимался, когда он узнавал, что к нему в гости едет его быдловатый родственничек. Кстати, Вилли очень уважал покойного отца Ники, Александра III. Ему нравилось то, как бородатый здоровяк держал огромную страну в узде. Именно в Царской России Вилли кайфонул от слова «самодержавие».

Получив в наследство мощную империю, во многом благодаря железному канцлеру Отто фон Бисмарку, Вилли тут же начал вместо заводов-пароходов строить пушки и корабли, чтобы доказать всем, что времена английского пудинга и французского оливье давно прошли и пора всем отведать дас гроссен дойчэн колбаскэн.

Умный и хитрый Отто пытался возражать молодому полторарукому кайзеру, утверждая, что нельзя без смазки и предварительных ласк пытаться нахлобучить всю Европу. Особенно Отто был против махача с Царской Россией. Тогда Вилли сказал: «Нафиг с пляжу, я тут ляжу» и Отто отправили в отставку. Собственно после этого слетевшую кукушку кайзера ловить уже было не кому, и Вилли превратился в быка-осеменителя и довольно успешно начал играть в «Колонизацию», быстро отхапав себе неплохие колонии в Африке, где начал по полной юзать и в хвост и в гриву своих африканских подопечных, получая от этого много разных полезных ништячков, и имея некислый профит. Довольный такими делами, он рассказал своему другу Ники про радости нахлобучивания собственных колоний. А поскольку африканцев на всех не хватало, то решено было, что Ники провернёт колониальный стартап с япошками.

Но японцы уже не были мохнатыми обезьянами, как в фильме «Семь самураев», а превратились в прокачанную и передовую, в военном плане, державу. Поэтому, когда Ники бездарно попер на них войной, то его ждал неприятный сюрприз в виде Пи Z Дю ЛинЬ made in Japan.

И раскололась дружба Ники и Вилли. Ники переметнулся к другому своему кузену, будущему королю Великобритании. Вилли остался в политической изоляции, поэтому сосредоточился на наращивании военной мощи, уверенный в том, что все вокруг его боятся. Особенно Ники.

Почти через 10 лет началась Первая Мировая Война, где Ники и Вилли оказались по разные стороны баррикад. Вилли до последнего был уверен, что Ники не влезет в махач, и даже несколько раз просил его остановить мобилизацию. Но Ники просчитать было невозможно, ведь он и сам порой не ведал, что творил. Поскольку Николай был чемпионом в принятии неправильных решений, то мобилизация остановлена не была.

В итоге началась война и обоим она стоила короны. Ники порвали как тряпку, а Вилли, хоть и был проворнее, но сам еле унёс ноги в Голландию, в одну из немногих стран, которая была готова принять его у себя и не выдавать для суда, как главного виновника торжества.

В Голландии говнистый старикан прикупил себе замок и прожил в нем до глубокой старости, одной рукой пописывая мемуары. К его комментариям по поводу бурной политической жизни в Европе относились как старческому пердежу — все старались делать вид, что никто ничего не услышал. Но маразм крепчал, а в след за ним и уровень зашквара. Жаль старикан не дожил до 1945 года, а умер почти в самом начале бурных движений, в 1941 году, в возрасте 81 года.

Не только французские л’яди и прочие ш’лавье умели срывать башку мужикам, и гортанно сосать из них бабулес! Наши киевляночки тоже знатно чудили, гремя на всю Европу.

Героиня сего опуса имела бурлящую ирландскую кровь, которая, пребываючи в наших краях с 18 века, знатно насытилась украинской. Вот такая мамзель с гремучим коктейлем внутри и родилась в 1877 году в Киеве. Когда всем выдавали хороший характер, Мария второй раз стояла в очереди за красотой. Вот и выросла Машенька слюнепускной чикой, но с отвратным характером, коим часто и обладают горячие дамочки.

В полтавским институте благородных девиц её называли «demivierge», то бишь «пулудевственница», что скорее всего означало, что честь она берегла с молоду, а вот попец и уста сахарные — нет.

Выйдя в 17 лет на волю, она сразу же начинает кружить с кутилой и мотом Василием Тарновским, одним из первых лиц Киевской золотой молодежи. Однако предки молодых начали меряться чичирками на предмет благородства и зажиточности. Машкины были знатнее, но Васькины богаче. К общему знаменателю никому ума не хватало прийти, поэтому все закончилось битыми горшками и запретом молодым жениться.

Но бабушка Васьки сказала молодым, что размер не имеет значения, и надоумила Ваську устроить похищение невесты. После чего молодые, как в лучших романтических традициях, поженились в сельской церкви под Киевом, под упоротые слёзы умиления своих друзей — киевских мажоров.

Родители решили не доводить дело до греха, и во избежание шекспировских драм, дали благословение молодым, вместе с двумя поместьями, которые быстро превратились в гламурный Казантип. Естественно, что туда слеталась вся молодая звиздота, чтобы вдали от родителей бухануть абсенту, ширнуться морфином или нюхнуть коксу. Такой наркоманский декаданс продолжался до тех пор, пока у Васькиных родителей не закончился бабос.

Машуня обороты кутежей сбавлять не собиралась, а спрыгивать с кокса на синьку ей было западло. Поэтому она решила пожертвовать пешкой, и влюбила в себя брата Васьки, затем жестоко его отшила и тот не подвёл! В лучших традициях любовных драм мелкий сопляк повесился. Это привело к тому, что родительские бабосики уже не делились на два рта, а полностью шли в молодую семью.

Потом умерла Васькина бабушка, а за ней и его отец. Пока делилось наследство, доступ к деньгам перекрыли. Машка принялась охмурять знакомых мажоров, разводя их на бабулес. Васька мстил ей тем, что драл слабых на передок мамзелей. В перерывах между взаимными изменами молодые мирились и устраивали в Киеве старые добрые оргии, из-за чего вскоре в приличные дома им был вход закрыт.

Вскоре Машка решила, что её муж объелся груш, поэтому она захотела его побрить, нечаянно спалившись с любовником в любимом Васькином ресторане. Муженёк дурканул, выхватил револьвер и наделал дырок в любовнике. Пока полиция собирала улики, а врачи безуспешно латали любовника, Мария охмурила барона, который ради неё ушёл от жены. Любовники умчали в Крым, где барон вообще повёл себя как красавчик: застраховал свою жизнь в пользу Машки, и через пару дней застрелился. Ну не молодец ли?

Вернувшись с баронскими бабулесеми в Киев, Машка узнаёт, что её мужа оправдал суд присяжных и отпустил на свободу. После всего пережитого Васька снимал стресс через ББ — бухлом и бабами, и слышать ничего не хотел про свою жену, желая развестись с ней как можно скорее.

С Машкиной репутацией, для соития с ней достаточно было положить болт на стол. Что, собственно, и сделал Донат Прилуков, ее московский адвокат по бракоразводному процессу. После совместных кувырканий, Донат пошёл дальше, и украл 80 тысяч рублей, и сбежал с Машуней в Алжир, пересрав себе тем самым как безупречную репутацию, так и личную жизнь.

Быстро просадив все баблишко, парочка принялась искать жертву, и вскоре нашла её. Это была семейная пара Комаровские. Графине на том свете прогулы ставили, поэтому граф привёз её на лечение. Мария принялась за лечение, но не графини, а графа. От спермотоксикоза. Тут и графиня пошабашила быстрее обычного. Видать Машуня долго ждать не хотела.

Граф сразу после поминок сделал Марии предложение, подтвердив серьёзность своих намерений подарив Донату большую сумму денег, а так же завещав «всё, что нажито непосильным трудом» своей любимой молодой невесте, подписав себе таким образом смертный приговор.

Но втупую валить графа было жесткое палево, поэтому необходим был влюблённый лох. Благо лошпет сыскался довольно быстро. Влюбить в себя его не составило никакого труда, стоило красотке щелкнуть пальцами. Вскоре Мария жалуется своему суженому, что офигевший граф не даёт ей проходу, угрожая чпокнуть. Влюблённый пилоточник убивает графа, но узнав, что Машке перепали все ништяки после смерти графа, он понимает, что «насадили дурака на четыре кулака», поэтому обманутый хахаль начинает петь на допросах, как пьяная жируха в караоке, посвятив копов в свои догадки.

В итоге сладкую парочку арестовывают в Вене, когда они пытаются снять деньги за страховку. В 1910 году состоялся суд, над «чёрной графиней», как её прозвала пресса, ведь всех привлёк тот факт, что так или иначе, а из-за неё погибло 15 мужчин. Присяжные признали обвиняемых виновными, и суд приговорил лоховского убийцу к 3-м годам лишения свободы, Машке дали 8 лет, а Донату — 10 лет. Через 4 года разразилась Первая Мировая Война, и стёрла все следы «чёрной графини».

Пережила ли Мария Тарновская все перипетии войны? Никто не знает, но что-то мне подсказывает, что да.

Родилась будущая любительница элитных куканов и продажной любви в 1890 году в бедной французской семье, а немного повзрослев, пока родители батрачили, она приглядывала за своим младшим братом, пока того не раздавил грузовик.

— Эх, ничего тебе поручить нельзя!- сказали расстроенные родители, и отправили ее в шарагу для будущих проституток — католическую школу-интернат. В 15 лет монашки отдали Маргерит работать прислугой в богатый дом, приказав всегда и во всем слушать старших. Самым старшим там оказался хозяин дома, поэтому от него она и залетела. Естественно, что после этого малолетнюю шаболду погнали взашей.

Родив 16 лет, она сбагрила свою дочь на какую-то ферму, а сама задумалась о том, чем ей жить. За гроши гондурасить, как ее родители, она не собиралась, поэтому решила стать проституткой, ведь за знание Библии никто денег не платил, а больше ничего другого, кроме как раздвигать ноги, она делать не умела. Портовой шлюхой она не стала только потому, что в том городе не было порта, зато был элитный бордель, куда она и устроилась работать, впечатлив своим диванным кастингом владелицу элитхаты, которая решила обучить Маргерит всем премудростям их древнего как жизнь ремесла, сделав её киску флагманской во всей доступной линейке этого дома наслаждений.

Вскоре многие мажоры, которые полюбляли волочиться по курвам, стали клиентами Марго, которая быстро сообразила, что одними глубокими познаниями в Камасутре любовников не удержать, поэтому нужно работать головой, но не в прямом смысле, как это делали ее коллеги, а в переносном — читая книги, и напрягая извилины.

Уже в 17 лет он срезала себе сорокалетнего папика, который купил ей квартиру/машину и дачу в придачу. Чудачка взяла себе фамилию любовника, всем рассказывая, что они поженились. Через 6 лет их роман заглох, и Марго опять вышла на тропу войны. Через год разразилась Первая Мировая и всех её толковых клиентов забрали в армию, а оставшиеся консервативные скорострелы не сильно радовали Марго, любившей выкладываться на работе по-полной.

В 1917 году друзья принца Эдуарда VIII решили подогнать своему 23-х летнему кенту опытную мадам, чтобы он по-царски вкусил сладостных ощущений. Когда, привыкшая к толстым старпёрам, Марго увидела молодого знатного кобелька, то в её трусах можно было утопить младенца. Их бурный роман всколыхнул общественность, но к огромной радости королевской семьи, продлился чуть больше года, потом Эдичке стало скучно, ведь брак со шлюхой в его планы не входил, и он ушел по-английски, не попрощавшись.

Затем наша шалавливая героиня таки выходит замуж, но через полгода разводится с мужем, в прямом и переносном смысле высосав из бывшего супруга гораздо больше, чем тот ожидал. Но искать нового бета-самца она уже не хотела, ведь точно знала, что её гайка заточена под королевскую резьбу, но на крайняк и принц сойдёт, так сказать, борозды не испортит.

И вскоре принц нашёлся. Точнее не совсем принц, а египетский жиган, у которого денег было, как пещинок в Сахаре. Он подкатил к ней по турецкому сценарию, скинув ей фотку своего жеребца на фоне дворца. Марго не смогла устоять и в очередной раз растаяла от большой и чистой, а главное — бескорыстной любви.

С месяц чувак тусил по хорошо известному сценарию — «яхты, Маргерит, блэкджек», а потом укатил к себе в Египет. Не успела Марго сменить статус с «помолвлена» на «в активном поиске», как «прынц» опять нарисовался с кольцом и брачным контрактом.

«Где Маша не пропадала», подумала Марго, которая по роду профессии и не в таких передрягах побывала. Ослеплённая огромным бриллиантом на обручальном кольце, она согласилась выйти замуж, бегло прочитав брачный контракт, по которому она должна была принять ислам, но ей разрешалось носить европейскую одежду, и развестись тогда, когда она вздумает.

Свадьба пролетела как фанера над Парижем, «прынц» полинял на кучу денег, а брачный договор — на пункт о том, что Маргерит имеет право развестись с мужем. Взамен этого пункта появился новый, по которому её мужу разрешалось заводить себе других жён. Да и многие другие мусульманские традиции совсем не зашли Марго, которая и до этого с успехом ложила на гораздо более свободные взгляды.

Вскоре Марго уже открыто рамсит на муженька на людях, что было не принято в Египте. Друзья троллят «прынца» за то, что его загоняет собственная жена. Он начинает лупасить Маргерит когда та перестаёт следить за метлой как дома, так и на людях.

Выдвину весьма дискутивную версию, но мне кажется, что Маргерит решила вальнуть своего благоверного. Сделать это в Египте было равносильно тому, чтобы схавать шавуху на любом вокзале. В арабских странах женщин камнями забивали и за гораздо меньшие провинности, поэтому мочить гада надо было в Европе.

Она вытаскивает мужа в Лондон на показ оперетты «Весёлая вдова». Видя, как хорошо быть вдовой, она окончательно убеждается, что с мужем надо кончать, поэтому решает спровоцировать с ним ссору в номере отеля. Раздраконить мавра было плёвым делом, как и три раза попасть в него из пистолета.

Маргерит арестовывают за убийство мужа, но она через адвоката передаёт привет королевской семье, намекая на то, что сохранила письма от Эдуарда VIII, в которых он так красочно описывают свою к ней страсть, что «50 оттенков серого» по сравнению с теми письмами это розовые сопли для десятилетних слюнтяев. А если учесть еще и благородное авторство сего творения, то изданная книжечка рискует стать ещё тем бестселлером и огромной бочкой помоев, от которых трудно будет отмыться.

А если и это не произведёт впечатление на королевское семейство, то она может издать и еще одну книгу, под названием «Отцы и дети. II», в которой Эдуард VIII на чем свет стоит фаллососист своего батюшку, короля Георга V, сочно и с казарменным юмором комментируя как его политику, так и черты характера.

Все это возымело эффект, и самое честное и неподкупное английское правосудие представило дело как разборки между Отелло и Дездемоной. Маргерит признают невиновной и она на расслабоне прожила до 80-ти лет пенсионеркой легкого поведения, качая бабки одновременно от нескольких любовников, и ради прикола снимаясь на вторых ролях в разных киношках.