Встряхнув одурманенной головой он попытался вспомнить куда же его занесло на этот раз. Больной мозг не мог прожить уже ни дня без критической дозы медикаментов здорово разбавленных старым виски, что остался у него после ухода его гражданской жены, хотя и он уже подходил к концу и вскоре должна была пропасть и эта память о былом. Понимая в каком он состоянии искать свою машину он даже и не подумал, решил что доберётся до дома и пешком, или на крайний случай попытается словить такси. Вот только с такси вряд ли что получится – оглянувшись, он понял, что пришёл в себя не в самом благовидном месте - заброшенный переулок, чёртова свалка и куча мусора стала ему ночлегом в очередной раз. Он скатился, скатился и сделал это по своей воле, прекрасно понимая к чему это приведёт.
У него была жизнь. Нормальная, обыденная жизнь. Работа, автомобиль среднего класса, своя личная квартира, за которую давно был выплачен кредит, была женщина, ради которой он был готов пойти на всё и несколько хороших друзей, а больше и не нужно. Такая жизнь далека от идеала, но многим приходиться о ней только мечтать. Но он спустил её в толчок ненужных житейских ценностей целенаправленно, идя на зов своего больного разума, который вечно предлагает ему самый простой способ избавиться от всех проблем разом. Не раз был на грани, но он был трусом, и сделать последний шаг не представлялось возможным.
Попытка встать с первого раза не увенчалась успехом – грязь, дерьмо и мусор под его телом в сочетании с одурманенной медикаментами и алкоголем головой не оставляли ни единого шанса сделать столь простое действие – встать на две ноги. Сперва, пытаясь встать для начала на четвереньки, он подвернул правую руку, на полиэтиленовом пакете с какой-то невнятной и отвратительной жижой внутри, его повело вправо и падая он проскрёб своей черепушкой стенку, что в голове его отдалось громогласным взрывом. Никакой обиды и остатка самоуважения в нём не промелькнуло, лишь глухая мысль «очередная ссадина»… В конце концов встав и отряхнувшись насколько это представлялось возможным он направился к выходу из переулка, прощупывая карманы когда-то любимого пальто. Бумажник, полный различных чеков и нескольких банковских карт, и, само собой, никакой налички, документы на имя Эдварта Раста, на случай если просыпаться придётся не на помойке а в ближайшем отделении полиции, и её фотография.
Последнее фото что у него осталось после неё. Ещё два года назад они были влюблены как в лучших романтических книгах современности. Ещё год назад они прекрасно ладили жив вместе в небольшой квартирке не далеко от центра города. И лишь полгода как его жизнь пошла по наклонной. Он был готов к этому, давно готов и даже хотел сделать этот болезненный для себя шаг первым. Но он был романтиком, чёртовым любителем прекрасных финалов, полных любви и счастья. Чувствуя приближающийся Гранд-Финал, печальный апофеоз их отношений, он хотел оттянуть эту концовку истории, когда-то казавшейся ему бесконечной в своём счастье, оттянуть, предложив ей свою руку и сердце и получить взамен ещё немного теплоты с её стороны. Но не успел. Не хватило каких-то семи дней, для того что бы продлить эту агонию, за которой он гнался столь самозабвенно что это было заметно даже ему. Он знал что эти отношения в последнее время оставляют ему больше боли чем приятных воспоминаний, но он любил её. Это был первый человек, которого он полюбил по-настоящему. Единственный человек, ради которого он жил. Самый дорогой человек, который предал его.
Тогда он не почувствовал обиды и ему стало за это стыдно. Ведь он любил её пусть и прекрасно понимал что ей он не нужен, но всё же… Никакой обиды, лишь злость и ненависть по отношению ко всему сущему. Непередаваемая ярость, желание убить всё, в том числе себя, и как можно скорее.
Он сжёг все записки и фотографии от неё, стёр все записи и сообщения о что у него были. Попытался выбросить её из своей жизни, как балласт тянущий неудачливого пловца ко дну. Но она хотела остаться друзьями. Бред! – как в это можно верить? При разговоре с ней он не был уже мягок и влюблён. Он не мог выдать ничего внятного. Его переполняли чувства, но в этот раз ненависти. А ей нужен был друг, и как показательный мазохист он не мог её отвергнуть, хотя прекрасно понимал – он делает себе только хуже
И вот он, грязный и забитый, ведь больше нет ради чего жить и вести достойный образ жизни, выходит на залитую кислотным светом неона улицу. Ожидаемый приступ тошноты выворачивает его наизнанку, оставляя отвратительное чувство грязи во рту и чувство облегчения в голове. Перебирая ногами дорожную плитку он брёл в сторону заводской трубы, что была видна из любой точки города – чудесный ориентир для человека который из последнего полугода своей жизни помнить не более трети. Как бы это ни было смешно или прискорбно – эта заводская труба последнее что у него осталось в жизни, его путеводный маяк с которым он засыпает и просыпается ежедневно.
Вышел на мост над шумной и скорой рекой, облокотился на крайне низкие перила, что были ему даже немногим ниже чем по пояс, что за больной человек их проектировал? «Спрыгнуть» - прозвучало в голове, «не сегодня, я уже слишком трезв» - прозвучал ему ответ. Вглядываясь в тьму пробегающей под ним воды, он ассоциировал её со своей жизнью. Когда-то она была такой же быстротечной, сейчас же она просто темна и непроглядна. Вдыхая холодный и влажный воздух ночи, занимаясь внутренний самобичеванием он перестал замечать как пролетало время. Сколько уже прошло? – минута, час? А может быть это всё нереально, и это лишь сон, который можно оборвать одним лишь способом?..
Последняя мысль показалось ему на удивление здравой, но слишком рисковой, что бы проверять её на деле. Из ступора вывел его яркий цветной свет, бьющий по глазам с такой силой что перед ним оставлялись световые зайцы, устраивающие своей безумный пляс на фоне серой жизни. Как-бы из далека доносились какие-то крики и ему пришлось преодолеть свою апатию, что бы обернуться и посмотреть, что же произошло.
Это была патрульная машина. Полицейский кричал «Сэр, у вас всё в порядке, не могли бы вы отойти от края моста?».
- Могу, могу, с радостью. – сказал Эд, помахивая рукой полицеским которых он не видел из-за бьющего прямо в глаза света патрульной машины – Надеюсь вы, ребята, пригнались сюда не из-за меня?
- Вообще-то именно так, сэр – произнёс парень что был слева с точки зрения Эда – Один из прохожих здесь перезвонил и сказал что здесь находится человек к крайне… печальном виде, у самого края этого чёртового моста.
- Вы не могли бы всё же отойти? – это был голос девушки, если не женщины, весьма приятный и до боли знакомый голос, который он избегал последние полгода своей загубленной жизни – Сэр?
Это «сэр» ударило в его грудь с такой силой что в глазах помутнело, ему стало не хорошо, ноги стали ватные и он подался назад. Крики доносившиеся со стороны машины он не различал, весь мир превратился в серое пятно, отдающие синим и красным цветом полицейских сирен, но уже не слепящих но как будто манящих к себе. Он хотел тянуться к нему, но было поздно, его повело назад, нога за что-то зацепилась, и только мысль «ёбаные перила» успела мелькнуть в его больной, от переизбытка чувств, голове.