В апреле 1975 года, когда мне исполнилось 3 года и 4 месяца, родители решили отдать меня в детский сад.
– Надо тебе к садику стих выучить, – заявила мать.
– Да стих я сам придумаю, – предложил я.
– Знаю я, какой ты придумаешь, – возразила мать, – Осуждать будут не тебя, а родителей, скажут: «Каким неприличным вещам ребёнка подучили!».
– Ну, и какой же стих мне тогда выучить?
– А вот тебе Некрасов, – произнесла мать, протягивая мне книжку «Крестьянские дети», – Учи, только ничего не переделывай и не добавляй отсебятины, а то я тебя знаю!
Открыв книжку, я начал учить: «Однажды в студёную зимнюю пору…»
И вот настал день прихода в детский сад. Всю дорогу я повторял стих про себя:
– «Так вот оно что! А как звать тебя?» – «Власом».
– «А кой тебе годик?» – «Шестой миновал»...
Во дворе детсада стояли бетонные пингвины, а с обратной стороны здания были обычные для детсада беседки. Заведующая детсадом меня ничего не спросила, и меня направили прямо к воспитательнице. Звали её Валентина Васильевна.
Стихотворения она у меня не спрашивала, а почему-то спросила, как меня зовут. На этот банальный вопрос я почему-то не любил отвечать. Во-первых, мне не особо нравилось, как меня назвали, а во-вторых, я не без оснований считал, что задающие этот вопрос и так знают на него ответ, особенно, если вопрос звучал так: «Серёжа, как тебя зовут?». Поэтому вместо того, чтобы назвать своё имя, я всё время говорил что-нибудь оригинальное, рвущее все шаблоны задающему этот вопрос. Соригинальничать я решил и в этот раз.
– Власом, – ответил я репликой из стихотворения.
– Интересное имя, редкое по нынешним временам, – удивилась воспитательница. – А сколько же тебе лет?
– Шестой миновал, – продолжил я в том же духе.
Тут Валентина Васильевна поняла, что во вверенной ей группе теперь объявился шутник, и больше меня ни о чём не спрашивала, но каждый раз, когда ей надо было меня позвать, она кричала: «Эй, Власом, иди сюда!».
Когда на пригорке за домом 25а построили новый садик, родители решили перевести меня туда, но мест там почему-то не оказалось. Так я остался домашним ребёнком, и моим воспитателем стал телевизор.
