2) Норвежская лесная - похожи на маленьких рысей, произошли от диких кошек. Выносливые и приспосабливается практически к разным условиям. Средние, сильные и массивные. Треугольная голова с плотными скулами. Глаза большие и овальные, нос прямой и широкий. На кончиках ушей кисточки. Хвост длинный (может быть длиннее тела) и пушистый. Шерсть расположена "веером". Очень крепкие конечности с широкими стопами, между пальцев пучки шерсти. Шерсть имеет "воротник" и "штаны", мягкая на ощупь. Цвет глаз зависит от окраса.

Свободолюбивые, энергичные, любят высоту. Равны по отношению ко всем. Не любят тисканий. Предпочитают просто находиться рядом с людьми. Терпеливые и спокойные. Могут за себя постоять. Чувствуют себя комфортно и в доме и на воле. Шерсть не склонна к спутыванию.

3) Ориентальная - по характеру схожи с хозяевами. Имеют тонкие кости, удлиненное гибкое тело и длинные конечности. Вес - 6 кг. Очень активны и могут за себя постоять. Прямая мордочка с большими ушами, миндалевидные зеленые или желтые глаза, уголки которых направлены вниз. Шерсть длинная и мягкая. Прилегает к коже, не имеют подшерстка. Хвост пушистый. По мере взросления ориентал перестает быть слишком активным, он предпочтет с дивана наблюдать за суетой. Не любит покидать привычное место. Не любит одиночества и шумных забав, предпочитая за ними. Любят мурлыкать. Уживается со всеми. Найдет общий язык со всеми людьми. Их слабая сторона - зубы и склонность к сердечно-сосудистым заболеваниям.

Прошло десять лет. Гюнтер с Брунгильдой родили сына - Зигфрида. Кримхильда с Зигфридом родили сына – Гюнтера. Думаю, они специально так сделали, чтобы нас с вами запутать. Зигфрид, который нидерландский, уже стал королем, правит эффективно, папенька Зигмунд ему помогает. Бургунды тоже на судьбу не жалуются. Все как у людей, живи да живи. Но нет же.

Сидит как-то Брунгильда, задумалась. Хмурится, лобик морщит, и говорит Гюнтеру: «А знаешь, Зигфрид то тебя не уважает». Вот Гюнтер удивился, да ладно, говорит, чего ты про него вспомнила, человек там своими делами занимается, о нас и думать забыл. «Вот именно что» - отвечает Брунгильда. И продолжает: «Он же твой вассал. Чего не приезжает? Оммажи всякие не приносит? Подобострастия не демонстрирует. Как пить дать, от рук отбился». Вот ведь, вспомнила, ехидна. Человек ляпнул с перепугу, не подумав, 10 лет прошло, а она опять за рыбу деньги. Гюнтер ушел в себя, стал думать. Решил на всякий случай Зигфрида в гости позвать, типа и с родственниками встретиться, и жену успокоить. Отправил гонцов с приглашением.
Зигфрид, рубаха-парень, причины отказываться не искал, наоборот, всевозможно приветив и озолотив посланников, клятвенно обещал ко двору Гюнтера доставиться со всем семейством.

Гонцы возвращаются, все с подарками, сувенирами, магнитиками. Хвастаются. И это видит наш старый знакомый - рыцарь Хаген. Перекосило его ведь всего, мама не горюй. Говорит: «Вот было бы здорово, все золотовалютные резервы Зигфрида экспроприировать в пользу нашего государства». Короли-бургунды удивились, смотрят на Хагена, что за чушь он несет, а тот давай выкручиваться, мол, чего не скажешь в шутейном разговоре. Все облегченно посмеялись и забыли. Казалось бы…

Прибыли нидерландские гости, начались праздники. Все веселятся, мед-пиво пьют. Целых десять дней, а на одиннадцатый королевы сидят, болтают о своем, о девичьем, и Кримхильда говорит: «Смотри, Брунечка, какой у меня муж. Спортсмен-комсомолец-красавец. Не чета твоему замухрышке колченогому». Брунгильда аж ахнула: «Чего это у меня замухрышка? Да мой получше вашего замшелого Зигфрида будет. Гюнтер-то поди король, а твой, ха, вассал! И сама ты – вассалиха!!» Кримхильда возражает, настаивает, ее муж тоже король, к тому же, самый богатый король. Я, говорит, докажу тебе, что королева, когда в церковь пойдем. Напряжение нарастает.

Идут на следующий день на обедню и устраивают толкучку в дверях собора. Одна утверждает, что войдет первая, как старшая по званию. Вторая ей фигуру из трех пальцев, и туда же. Спорят, ругаются, не уступают. Тут Кримхильда заходит с козырей, бросает в лицо Брунгильде, что ту в состязании победил и первую брачную ночь с ней провел не Гюнтер, а Зигфрид. И заявляет это с таким апломбом, к бабке не ходи, гордится. Брунгильда потрясена. Не верит. А Кримхильду понесло, говорит: «Заходи ко мне, я тебе покажу и перстень твой, и пояс. Откуда бы им у меня взяться, если я лгу? Шах и мат, королева Исландии».

Брунгильда, получив доказательства, ревет белугой, что все королевство уже в курсе - девчонки поссорились. Гюнтер принялся супругу расспрашивать. В ситуации сориентировался быстро, позвал Зигфрида обсудить. А Хаген, чтоб ему пусто было, уже в эту историю нос свой сует и зверски негодует, зачем его королеву Брунгильду больно обидели. Короли пообщались, пришли к выводу, тут дело щекотливое, надо спускать на тормозах. Решили, каждый своей супруге устроит воспитательный момент, все и уляжется. Удовлетворились найденным выходом, продолжили веселиться.

Хаген же времени не тратя даром, начал окучивать братьев-королей. Вы гляньте только, говорит, да с его ресурсами, кивает на Зигфрида, не ровен час, он нам кузькину мать покажет, надо с этим что-то делать, товарищи. Короли в изумлении поначалу к его словам отнеслись с недоверием, а Хаген им опять про клады да богатства, что Зигфриду достались. Настоятельно рекомендует изъять и поделить. Братья пальцем у виска крутят, типа, кто ж даст изъять-то? А Хагену того и надо, вот, говорит: «Вы абсолютно правильно намекаете, ничего и не остается, как убить Зигфрида. Зверство, конечно, но заметьте, не я это предложил». Короли в своем благородстве поколебались, может и правда, Хаген дело советует. Все. Упало зерно предательства в их королевские души. Только младшенький, Гизельхер, проголосовал против. Да кто ж его слушал.

Задумали они хитрую подлость – распространили информацию, что на них напали датчане. Зигфрид тут как тут, успокаивает: «Не кручиньтесь, господа, я вам помогу. Объявляйте мобилизацию и вперед». Все засуетились, имитируют подготовку к военному походу. А гадина Хаген приходит к Кримхильде и спрашивает, нет ли у ее супруга проблем каких со здоровьем или, может, уязвимостей, чтобы на поле брани особо тщательно беречь Зигфрида от вражеских поползновений.

Кримхильда отвечает: «Да конечно! Ну надо же, как вы вовремя. Есть у Зигфрида на спине, между лопатками место одно. Он, когда в драконьей крови купался, ему туда листочек прилип и теперь это место абсолютно беззащитно». Хаген лицемерно, но правдоподобно разволновался: «Да как же так? Ой-ой-ой! Что ж это делается, люди добрые?» Но быстро собрался и попросил Кримхильду вышить на рубахе Зигфрида крестик, аккурат над уязвимым участком. Говорит, сослепу не разберу, где у него лопатки, где голова, где попа, а так ваш крестик мне предельно ясно укажет какую часть Зигфрида нужно беречь с самоотверженностью и рвением.

Остальные же граждане заговорщики, решили, ну ее на фиг, эту выдуманную войну с датчанами, давайте лучше на охоту съездим. Зигфриду сказали, что датчане передумали и по такому радостному поводу, поедем в лес, ловить дичь. Тот опять на все согласен. Время провели хорошо, все уже почти забыли, что им еще Зигфрида убить надо, но он сам напомнил - лучше всех стрелял, больше всех поймал. Ну и утомился само собой, запыхался. Просит попить, а ему «ой, мы, головы садовые, забыли и ничего не взяли». Психанул Зигфрид, решил из ручья напиться. Еще на перегонки с Гюнтером побежал из духа соревнований. Поддался тому, конечно, потому что вот такой он был вежливый человек. Собрались у ручья, а Хаген все рядом с Зигфридом крутится, я, говорит, курточку вашу подержу, что б не замокла, копье, щит, начинайте уже, пейте. Разделся Зигфрид до рубахи, наклонился к воде, тут ему Хаген копье в то самое место и тыкнул. Развернулся король, зашатался, ты чего творишь, у Хагена спрашивает и даже попытался того пристукнуть, но не успел – испустил дух. На прощанье, конечно, сказал: «Какие же вы все бургунды, свол…». И умер.

Бургунды подавлены. Понимают, злокозню совершили. В глаза друг другу не смотрят. Стыдно. Везут тело Зигфрида домой, утешают себя, что зато похороны они ему устроят, обзавидуешься. Вернулись в замок. На дворе ночь, Хаген хватает труп и попер куда-то. Ему кричат, ты чего, старый извращенец задумал, а тот знай пыхтит, старается. Я, говорит, его на порог Кримхильде положу. Вот она удивится. Тащит и злобно хохочет.

Ну, сами понимаете, что было утром. У новоявленной вдовы нервный срыв, Зигмунд, папа Зигфрида, потемнел от горя, свита из нибелунгов рвется найти виновных и наказать. А чего их искать? Кримхильда на церемонии прощания следственный эксперимент провела. Идите, говорит, все к моему любимого покойному мужу и целуйте, при ком рана его закровоточит, тот и есть убийца. Естественно, выяснилось, что это Хаген. А тот и не думает скрывать, заявляет: «Да, это я и что? Ничего то вы мне и не сделаете». И ведь прав, мерзавец.

В общем, как пришли немного в себя нидерландцы, решили ехать домой. Кримхильда согласилась: «И правильно. Только я не поеду. Чего я в ваших Нидерландах без Зигфрида не видела. Опустела без него земля. Не обессудьте». Зигмунд напоминал ей, что у нее вообще-то сын еще есть, взывал к родительским обязанностям и материнскому инстинкту, да бестолку. Взяла она, подаренный мужем клад нибелунгов и осталась на родине.
Поселилась недалеко от могилы Зигфрида, предается печали, воспоминаниям и богоугодным занятиям. Попутно одаривает всех богатствами – растит электорат, повышает лояльность. У Хагена от такого аж подгорело, не дай Бог, думает, верные ей рыцари, покушение на него организуют. И начал снова окучивать братьев-королей. Теперь предложил богатства Кримхильдины утопить, а ее саму раскулачить, все равно одна живет, можно взять на муниципальный баланс, пусть на мрот живет и помалкивает. Братья сначала не хотели сестру обижать, давили Хагену на совесть, мы ж, напоминают, и так ее мужа убили, который, между прочим, ничего плохого нам не сделал, так еще теперь и саму по миру пустить? Ни за что. Но потом согласились. Обобрали Кримхильду, то, что она припрятать не успела, а клад нибелунгов утопили в Рейне и поклялись молчать о координатах, пока жив хоть один из них.

Минуло 13 лет. Кримхильда все также оплакивает Зигфрида. Остальные прекрасно живут своей жизнью. Как вдруг…

Там вдали за рекой, за Австрией, за Венгрией тоже оплакивает потерю второй половины король гуннов Этцель, по-нашему Атилла. Мужчина еще хоть куда, а спутницы жизни у него не стало. Но не пропадать же такому добру. Окружение ему и присоветовало, рассказывают, у бургундов такая прекрасная партия есть, берите, не пожалеете. Этцель сначала колебался, но истеблишмент провел работу с возражениями, отправили сватов. Возглавлял которых маркграф Рюдигер, по совместительству давний знакомый Кримхильды.
Прибыл к ней и давай уговаривать. А та ведь ни в какую. Во-первых, говорит, с Зигфридом мало кто может сравниться, во-вторых, язычник богомерзкий ваш Этцель, ну, а в-третьих, ехать далеко, не хочу. Рюдигер к братьям-королям за помощью и благословением. Те тоже поначалу отнекивались. И так сестре с мужем и богатством козью морду сделали, так еще и замуж против воли выпихивать, ну уж нет. Но Этцель, в качестве зятя, очень уж хорош и заманчив. Решили собрать совет по этому поводу. Сидят. Дискутируют, Хаген беснуется. Вы чего, визжит, с ума сошли? Ни в коем случае! Короли ему возражают, если сестра захочет, согласимся с ней. Хаген опять в крик: «Нет! Нет! Если она за Этцеля пойдет, нам всем гитлер капут!» Может короли и снова бы к нему прислушались, но младший Гизельхер уперся: «Будет так, как захочет Кримхильда. Сам лично-персонально ее поддержу и одобрю». Так и запротоколировали. Стали ждать решения сестры.

Рюдигер же, не зная, как еще уговорить Кримхильду, пообещал ей защиту, протекторат и спуску обидчикам, в случае чего, не давать. Аж поклялся. Вот это ее внезапно замотивировало. Еще чуточку поразмышляла и засобиралась в путь. Этцель же отправился встречать невесту.

Полторы тысячи лет назад жили-были король и королева, ну, предположим, Нидерландов. И был у них сын – принц Зигфрид. Мальчонка рос всем на радость, умный, красивый, воспитанный, короче, сын маминой подруги. Всем вокруг внушал то, что надо - кому доверие, кому благоговейный ужас. К моменту возмужания собрал уже пару-тройку удачных кейсов. Там гнома победил, отнял у него сокровища и плащ-невидимку. Причем авторитет у Зигфрида был такой, что этого же гнома оставил сокровища стеречь. А тот и стерег.
Еще вот дракона убил. Эта история, правда, немного омрачается жестоким обращением с животными и глумлением над трупом. Зигфрид искупался в крови дракона. Вы не подумайте, это не какое-то там извращение, кровь делала купальщика неуязвимым. Отказаться что ли? Да прям.

Ну и нибелунги. Которых Зигфрид тоже победил и даже покорил, бонусом получил опять сокровища. К сожалению, кто такие эти нибелунги несильно-то понятно, то они великаны, то норвеги, то карлики, а под конец истории и вовсе бургунды. Так что простор воображению. Пользуйтесь.
Пришло время, Зигфрид надумал жениться. Все девушки мира, естественно, тут же в очередь к нему выстроились, но он решил, что хочет в супруги Кримхильду, принцессу бургундов. Наслышан, впечатлен, достоин. Нарядился, собрал делегацию, сели они на коней и поехали смотреть принцессу.

Кримхильда же в это время жила себе спокойнехонько под эгидой трех братьев-королей и теплым маминым крылом. Смотрела сны и в ус не дула, потому что усов никаких у нее не было, зато была красота неописуемая. И приснилось ей однажды, как два орла нападают на сокола и заклевывают его насмерть. Перепугалась девушка, конечно, прибежала к маман и давай жаловаться, мол, такая жуть несусветная привиделась, прям места себе не нахожу. Маман ей все растолковала, дескать, это значит, что супруг у нее будет весь такой из себя, зато помрет рано. Кримхидьде перспектива не зашла. Что делать? И принцесса говорит: «Если я замуж не пойду, то кто-то не умрет, а я буду молодец, человеколюб и гуманист». Радостно захлопала в ладоши и побежала по своим принцессинским делам. Да не, вообще-то она не так сказала, а совсем наоборот. Поразмыслив над мамиными словами, Кримхильда действительно решила замуж не ходить. Ведь это что ж такое получается? Она, умница-красавица, подарит свое драгоценное общество кому-то, а он, неблагодарная скотина, отдаст концы раньше времени, чем причинит Кримхильдочке моральный вред и душевные страдания. Здрасьте, приехали. Решила жить для себя и сама по себе.

В это время Зигфрид с компанией уже прибыли ко двору. Приезжают, значит, умытые нарядные, селебрити нидерландские. А народ на них ноль эмоций, фунт презренья. Ну подумаешь, что они мужиков на лошадях не видели? Да у них этого добра - во!
Гостям так неприятно сделалось, засучили они ножками, затопали и молвят человеческим голосом: «Объявите королям своим, что Зигфрид пожаловали!» Люди удивились: «Юродивый, не иначе. Кто этот ваш Зигфрид? Ну слышали мы про такого, но обличье его нам неведомо, а потому провести опознание вашей персоны никак не можем». Однако, во избежание международного скандала, позвали рыцаря по имени Хаген, типа тот все знает, политически подкован, разберется.
Хаген пришел, смотрит, мать честная, да это ж тот самый Зигфрид – победитель нибелунгов и прочей мифической нечисти. Толпа зашумела, заволновалась, спрашивают Хагена, точно ли он уверен. Тот и отвечает: «Сто процентов! Сам то я его в глаза не видывал, но зуб даю, это он». Тут началось:  празднества, гуляния, торжественные приемы с застольями. Так честным пирком и уговорили короли бургунды пожить Зигфрида у них.

Кримхильда же, заприметив Зигфрида сразу, прониклась глубоким чувством и стала нет-нет, да поглядывать в его сторону. Преимущественно то в окно, то в какую-нибудь щель в окне. Таилась, чтобы рыцарь не влюбился и орлами скоропостижно не заклевался.

В общем пока короли с гостем занимались своими королевскими рутинами год и прошел. А дел то ведь тоже много. То с датчанами повоюй, то еще какой сакс вторгнется. Надо разруливать. Зигфрид, естественно, на острие атаки. А Кримхильда все сводки с фронта отслеживает. Прибудет гонец с депешей, она тут как тут. Дождется пока тот доложит, потом дёрг его к себе в апартаменты и давай расспрашивать про Зигфрида: жив ли, здоров ли, как кушает. Любовь, понимаете.

Ну а когда Зигфрид вернулся и принялись отмечать, главный брат-король Гюнтер говорит: «Такую неоценимую помощь нам принц оказал, буквально спас. Надо его наградить по-царски, Кримхильдиным поцелуем». Ой, та обрадовалась. Но вид конечно сделала безразличный, может даже фыркнула: «больно мне ваших приблудышей Зигфридов целовать хочется», а сама уже бегом бежит с лестницы, чуть не падает. Целует принца, глаза долу, еле слышно шепчет: «Спасибо вам, товарищ Зигфрид за героизм и личное мужество». Он от счастья обомлел, пересохшими от волнения губами лапку Кримхильдину облобызал, глаз не сводит, лепечет: «Это ж я только от большой любви к вам, ваше высочество».
Но любовь любовью, а Зигфрид решил, раз он принцессы не добился, пора домой.  Братья-короли наперебой принялись его уговаривать остаться еще. Принц покапризничал и согласился. Как-никак, совместное проживание под одной крышей хотя бы любоваться Кримхильдой позволит. Грустный, с нежным ростком надежды в душе, пошел разбирать чемоданы.

Тем временем, брат-король Гюнтер тоже страдал. Ну, не прям что бы сильно, но все же. Он тоже хотел жениться. Позвал Зигфрида и выкладывает: «Есть такая королева Исландии - Брунгильда. Красивая, сил нет. Но решила замуж идти только за того, кто победит ее в военно-спортивных состязаниях. Добрых молодцев перевела видимо-невидимо. Мне бы ее в жены, но справедливо опасаюсь, что она меня прикончит. Прошу помощи и содействия». Зигфрид прикинул, отвечает: «Не вопрос. Я тебе Брунгильду добываю, ты за меня Кримхильду выдаешь. Вин-вин». Ударили по рукам и побежали готовить флот и наряжаться.

До Исландии экспедиция добралась без приключений, выгрузились. Глядь, замок. Глядь, Брунгильда. Опешили, и впрямь красивая. Та спрашивает, чего приперлись, стоят молчат, нервно сглатывают. Зигфрид первый очухался. Мы, говорит, мадам, к вам вот по какому вопросу – вы привлекательны, Гюнтер, хоть и король, чертовски привлекателен, чего время терять, выходите за него замуж. Брунгильда смотрит с прищуром на смельчака: «Ты чей, хлопец, будешь?» «А я вассал, просто вассал, так, шошка-ерошка». Черт его знает, почему он такое ляпнул. Но слово не воробей… Брунгильда объясняет: «Чтобы ваш король мог на мне жениться, ему надо пройти испытания. Кинуть камень, обогнать прыжком этот камень и победить меня в метании копья. Смекаешь?» Вот фантезерка то. Зигфрид кивает, а Гюнтер в полуобморочном состоянии уже на руках у Хагена висит. Пот со лба дрожащей рукой вытирает, смотрит с мольбой на Зигфрида, мол, SOS.
Зигфрид, всех успокоил. Говорит: «У меня есть план и плащ». Рыцари в недоумении, припоминают, что ведь при первой встрече он им сразу показался немного того. А принц объясняет: «Я надену плащ-невидимку, который бонусом силу придает нечеловеческую и подмогну». И подмогнул. Выиграли они у Брунгильды. Надо бы собираться обратно. И тут королева отправляет гонцов в разные концы, чтобы они известили наместников явиться ко двору. Хаген заистерил, запсиховал, стал Гюнтера накручивать, что Брунгильда коварство задумала. Сейчас призовет вооруженные формирования, те гостей и прикокнут. Гюнтеру не верится, но немножко страшно. Да и Зигфрид проникся, говорит: «Метнусь быстро в одно место, подрепление привезу». Прыг в ладью и пошуршал за своими нибелунгами. Доставил целую тысячу. А никто и не напал.
Погрузились они все – Гюнтер, Зигфрид, Хаген, Брунгильда со свитой, нибелунги, короче, все кому не лень, и поплыли домой. День плывут, второй. Хаген нервничает, жалуется Гюнтеру - скоро уже и дом, а они еще даже никакого гонца с оповещением не послали. Непорядок. Король соглашается, ну, говорит, ты и поезжай. А Хаген ни в какую: «Чего это сразу я? А Брунгильдиных фрейлин-дамочек, аж 186 штук, кто охранять будет? Пушкин? Пусть Зигфрид ваш любимый едет». Чувствуете уже? Чувствуете зло, исходящее от этой подлюки?
Ну, а Зигфрид выделываться не стал, думает, раньше приеду, скорей Кримхильду увижу и погнал.

Когда все наконец собрались, стали играть свадьбы. Народ на невест смотрит, любуется. Красавицы такие, никак не выбрать, которая лучше. Веселятся люди, радуются, лишь Брунгильда сидит, слезами давится. Король в шоке, а она отвечает: «Ну как же я могу радоваться, если я, вон, за короля замуж вышла, а твоя сестра за какого-то … шошку-ерошку. Что ты за брат такой? За челядь родную сестру отдаешь». И рыдает горько.
Гюнтер объясняет, что это же Зигфрид, он будущий король, герой, любимец женщин и детей. Брунгильда в ответ мотает головой: «Все вы врете». Ну что тут поделать? Тем более мысли короля уже на брачном ложе, тут не до Кримхильдиного мужа. Решил вопрос об иерархии пока замять.

На замок опустилась ночь. Гюнтер, довольно потирая похотливые ручонки крадется к Брунгильде, а в ответ: «Подите прочь!» Никак не ожидал такое услышать. В недоумении интересуется, в каком это смысле его родная жена послала. А та говорит: «Решила я блюсти невинность посредством целибата пока не узнаю всего, что мне нужно знать». И понимай как хочешь. Перевернулась на другой бок, засопела. Гюнтер аж взревел от ярости, дескать, я те щас покажу кто в доме хозяин. Хвать Брунгильду за пеньюар, тут ему нна! Прилетает в лобешник. Величество в шоке: «Чего вы деретесь?»  А новобрачная с ухмылочкой: «Ну вы докажите, что можете». Гюнтер маковку чешет, как доказать, если лупят тебя тут будто сидорову козу? Но рискнул. Брунгильда соскочила, скрутила мужа в бараний рог, перевязала своим поясом, повесила на крюк и пошла спать. Хорошо так спит, причмокивает, а бедный король ужом крутится, переживает стыд и позор. Всю ночь глаз не сомкнул.

Утро красит нежным светом стены, крюк и Гюнтера, Брунгильда просыпается и начинает абьюзить супруга. И вопросы задает такие, подковыристые: «Что подумают слуги, когда зайдут и увидят своего короля?», «Что делать?», «Кому на Руси жить хорошо?» Сжалилась наконец, сняла страдальца с вешалки, но лишь для поддержания королевского реноме. Тот пристроился на краешек кровати, вздохнуть-шелохнуться боится. А в душе у него горечь, обида и разочарование. И ведь не расскажешь никому, не посоветуешься. Засмеют.

Днем король, преисполненный тоски, ведет супругу в церковь и встречает прыгающего молодым баранчиком Зигфрида, тот спрашивает - как все прошло. Гюнтера прорывает.  Выложил все как на духу. Говорит, поди на черте женился, что теперь делать ума не приложу. Добрый Зигфрид, порхая на крыльях любви, в приступе вселенского счастья короля утешил, пообещал помочь. Говорит, приду к вам ночью и помогу эту бой-бабу приструнить. Гюнтер согласно закивал.
Ночь. Покои короля. Внутри - бои без правил. Зигфрид снова напялил свой плащ и в потемках Брунгильде руки выкручивает. Та пыхтит, сопротивляется, диву дается, откуда в супруге столько силы взялось. Ей же не видно в потемках ни зги. А Гюнтер в угол вжался, вслушивается и думает, а что, собственно, имел в виду Зигфрид под помощью и как далеко она распространяется.

В общем, очередным обманом Брунгильду победили. Согласилась она признать авторитет мужа. Зигфрид Гюнтера к ложу подтолкнул, сам на выход. Но перстень Брунгильды и злополучный пояс, тот самый, которым она короля связывала, прихватил и зачем то отдал Кримхильде.