Честно спертое, но очень весёлое...
Метаморфозы
Я помню время сжигания партбилетов,
Как красные флаги с грязных срывали стен,
Как книги вождей места занимали в клозетах
И диссиденты на полки вставали взамен.
Я помню грохот падения бронзовых статуй,
Тросом железным на шее влекомых вниз,
Как имена проклинали, поступки, даты,
Как "изувер" добавляли через дефис,
Как в голос о зверствах и казнях заговорили,
Ярость и жажду отмщения в рокоте громовом,
Как палачи исступленно в церквах крестились,
Чтоб не предстать в одночасье перед судом:
"Время такое было - нельзя иначе!
Нас обманули светом пустых идей:
Верили в правильный курс истории клячи,
А для триумфа идеи, известно, не жаль людей...
В правде застенок, совести лесоповалов,
В необходимости твердых расстрельных команд
Не сомневались, кормя большевизма жвалам
Сотни и тысячи... Каемся! Дайте нам шанс!"
Те, кто служили верно кровавой власти
Кто за рубли, кто за совесть, кто страхом руководим:
ВОХРовцы, стукачи, мразь всевозможной масти
Гнусно скулили свой монотонный мотив:
"Что мы могли? Нам нужно было выжить...
Грозно вздымался над нами красный топор!
Каждый бездушной машиной досуха выжат,
Каждый трясется от стука в дверь до сих пор..."
Люди простили тогда - да как не простить, скажите,
Если почти у каждого рыло в ржавом пуху?!
Плача, обнялись крепко жертвы и слуги режима,
Горькую память больную отбросив, как шелуху.
Молва говорит: кто упомнит - лишится глаза...
Но тот, кто забудет - обоих! Примету знай:
Каждый подлец, кто однажды не был наказан,
Сделает подлость снова - лишь повод дай!
Слабость и безответность лишь развращают зверя:
Годы несутся - и оперилась мразь,
Пасть ненасытную в наглой усмешке щеря,
Черное белым и наоборот клеймить принялась.
Дескать, не было вовсе казней и беззаконий,
Расстрелы, разбой и террор - ложь, напраслина и навет,
А с душегубов нужно святые писать иконы,
Воля - тюрьма и напротив, тюрьма - это свет!
"Война - это мир, рабство - свобода, незнание - сила" -
Правду с экрана скажет довольный, лощеный царь...
И в черепных коробках прочно укоренились
Кривда-богиня и Липкий Страх - ее полицай.
Переродилась и стала глупым электоратом
Масса, что гордо "Великим Народом" себя зовет:
Дожить до пятницы - проста мечта деградантов,
А в понедельник похмелье гложет из года в год.
И, без зазренья присвоив былые заслуги предков -
Тех горемык, что в терзаньях отдали жизнь в лагерях,
Под телевизора ересь бессовестно, лихо и беззаветно
Пляшут вприсядку Калинку на дедовых скорбных костях,
Глотку готовы грызть за любое иное слово,
Матерь родная им то, что соседям горе-беда,
Тварью, врагом готовы немедля клеймить любого,
Кто не согласен жить под безмерной властью кнута.
Но стоит смениться режиму - я ясно вижу
И в убеждении этом жизнью поклясться готов -
Эти "герои" подпустят в штанишки вонючую жижу
И закудахчут из петушиных позорных своих уголков:
"Мыжинизнали! Насабманулисволочигады!
Былатакоевремя! Правда, мынипричем!
Чтомымагли? Намжежитькактабыланада!
Намтиливизерсказал, что паскудуагнемимичем!"
И в новодельных храмах снова устроят конюшни,
В школах - бордели, как учит их новый пророк,
Новому фюреру властную руку целуя дружно,
Новый цветной лоскут повесят на старый флагшток -
Ведь безразлично им, цвета какого тряпка
Вьется на данный момент над их головой
Овцы в пределах Вечности рады соломы охапке
Да фальши, с экрана текущей - гордиться собой!
Кто ни приди - не зазорно сменить присягу,
Что ни случись невозможно извлечь урок,
Что ни соври - верят, словно в Святое Писанье -
Лишь бы "как все", не напротив и не поперек!
"Мынипричем! Насзаставиломестоивремя!"
Метаморфозы вполне обычны для масс.
Сложно винить бесхребетное, и нерадивое племя:
Их ведь простили тогда - простят и сейчас... Павел Карачин
Пост как пост
школьный хор
девочки
в руках со свечами
осторожно и нерешительно
переступают с ноги на ногу
все в выглаженных сарафанах
как будто траур
в воздухе запах шафрана
стены и звезды падают
Осень
Украшен осенью наш город в желтый цвет,
И с летом все мосты уж сожжены.
Кружащим в вальсе листьям глядя вслед,
Я с зеленью прощаюсь до весны...
Рисует нежным янтарем незрима длань,
Небрежно, словно движима младенцем.
Осенним пламенем любимая Казань
Пылает и на улицах, и в сердце.
Стих про любовь (лирическое).
стих про любовь (лирический).
Вы нежная как крем-брУле,
А пахнете дрожжАми...
Вы стоили мне пары лет
В смирительной пижаме...
* * *
Я был тогда совсем студент,
Красивый, сильный, ловкий...
Не пил, не нюхал клей "Момент",
Ходил на тренировки.
* * *
Вы пролетали на метле,
А я сидел на стуле,
Вы будучи "навеселе"
Игриво подмигнули.
* * *
С тех пор я словно сам не свой,
Болел душой и телом,
О стены бился головой,
А хули было делать?!
* * *
В глазах двоилось, и в ушах
гудело точно в улье,
Боялся сделать первый шаг,,
- стеснительный был хуле...
* * *
Но робкие мои мечты
Вы сами разгадали,
сказав, что мол таких как ты,
Вы на хую видали,
* * *
На мне немодное трико,
И рваные сандали,
И хоть со мною Вам легко,
Вы не такого ждали.
* * *
Что грезили о короле,
о пышном флэш-рояле,
И Вам не в масть простой валет
Чтоб все потом смеялись.
* * *
А я сказал что Вам - пиздец!
И что как и все стервы,
Вы холодны как холодец,
А пахнете консервой!
* * *
Что зря Вы надо мной шутили.
С обидой Вам я говорил
И чтобы деньги возвратили
За то что Вам цветов дарил...
* * *
...Так и не став моей судьбой
Вы очень тихо упорхнули
И за цветы само собой
Мне ни копейки не вернули...
* * *
...Я ждал... И был уверен в том,
Что Вы придёте извиниться,
Не спал, морил себя постом,
И вскоре угодил в больницу...
* * *
...Вы нежная как крем-брУле,
А пахнете дрожжАми...
Вы обошлись мне в пару лет
в смирительной пижаме...
Сергею Бодрову
В России найти человека непросто,
Которому образ бы не был знаком
Героя экрана конца девяностых
В растянутом свитере с воротником.
В жестокое время тотальной разрухи,
Преступности, голода и нищеты,
Когда на помойках питались старухи,
Отчизну делили братва и менты,
И, глядя на это сквозь грани стакана,
Народ прозябал в беспробудной тоске,
Всю правду, как есть, рассказал без обмана
Простой русский парень с обрезом в руке.
Цитаты его быстро стали фольклором,
И это отнюдь не пустые слова,
Он был настоящим народным актёром,
И память о нём будет вечно жива.
Порядочный, честный, отважный и сильный,
Примером служил миллионам ребят.
Спасибо, Сергей, за прекрасные фильмы,
Мы помним, в чём сила и кто нам не брат!
(Михаил Вахтин)
Старуха
У стен Кремля стоит старуха
В колючей шали на плечах.
Жует беззубым - прелый страх,
Молчит, но дребезжит, как муха.
В одной руке зажат платок
Сухой и лебедино-белый.
Она едва владеет телом,
Душой уже владеет Бог.
Ее седой короткий пух
Нелепо вылез из-под шапки.
Она худа. Обута в тапки.
Коленный вывихнут. Распух.
В платке старуха мнет золу
(У той когда-то было имя).
И смотрит желтыми своими
В глаза двуглавому орлу.
Надежда Дудина.