Методология + Психология

Внимательно еженедельно изучая материалы нашего канала + рекомендованные ссылки, Вы можете пройти спецкурс по Теории творчества, который НЕ читается ни в одном университете мира.

Данная статья относится к Категории: Появление новой научной дисциплины

«Ролло Мэй стал одним из наиболее последовательных сторонников отказа от позитивистских подходов в психологии. Не выходя за рамки гуманистического течения в целом, Мэй отмежевался от эклектизма своих коллег. Он полагал, что в познании онтологических характеристик человеческого существования позитивистские методы играют весьма незначительную роль. Люди обращаются к психологии, писал Мэй, в поисках решения самых жгучих своих проблем: любви, надежды, отчаяния и тревоги, связанных со смыслом их жизни.

Психологи, тем не менее, избегают столкновений с этими сугубо человеческими дилеммами. Они объясняют любовь как сексуальное влечение; обращают тревогу в физический стресс; утверждают, что наша надежда всего лишь иллюзия; отождествляют отчаяние с депрессией; сводят страсть к удовлетворению биологических потребностей и делают из приятной релаксации простую разрядку напряжённости. Когда, наконец, в полном отчаянии люди смело и страстно действуют, влияя на свою судьбу, они называют это не более чем реакцией на стимул.

Современная психология, подчеркивал Мэй, не только замалчивает, но и упрощает сущностные аспекты собственно человеческого переживания. Прикрываясь непререкаемостью той или иной методической процедуры, она избегает встречи с существенными сторонами человеческого бытия, которые так или иначе «срезаются» редукционистскими тенденциями объективного измерения. Если психология не может иметь дело со всем диапазоном непосредственного опыта человека и его дилеммами, заявлял Мэй, тогда представления о ней как о науке ошибочны.

В собственной программе гуманистической психологии Мэй утверждает, что психологам следовало бы отказаться от всех претензий на управление поведением и его предсказание и перестать игнорировать человеческую субъективность уже потому, что она не имеет аналогов в животном мире.

Наука, уклоняющаяся от данных, которые не соответствуют её методам, - обороняющаяся наука. Любое психологическое исследование, предметом которого является человек, должно сосредоточиваться на целостной личности со всеми её жизненными проблемами, а не только на животных, машинах, поведении или диагностических категориях. Наука о природе человека должна следовать гуманистической модели и изучать уникальные свойства людей-то, что он назвал «онтологические характеристики человеческого существования».

May R., Psychology and the human dilemma, N.Y., W.W Norton, 1967, р. 93, 192.

Эти характеристики могли бы включать способность людей относиться к себе одновременно как к субъектам и объектам, выбирать и совершать этические поступки, мыслить, создавать символы и участвовать в историческом развитии своего общества.

Психологии, по Мэю, следовало бы взять на вооружение феноменологический подход и изучать людей в непосредственной данности, такими, каковы они есть в действительности, а не как проекции психологических теорий о природе человека.

Феноменологическое познание человека должно предшествовать другим методологическим и теоретическим предположениям. В этой связи Мэй проводил различие между «описывающим что» и «объясняющим почему», придерживаясь мнения, что психологи должны скорее описывать, чем объяснять.

Каузально-логические истолкования источников или причин того или иного отдельно взятого явления терпят неудачу при попытке описать, что в действительности представляет собой это явление. Объяснить, как возникает такое явление, как, например, тревога, - не значит сказать, что представляет собой тревога как состояние, переживаемое человеком. Психологии следовало бы изучать феноменологию состояния человека, а не причинно-следственные связи.

Психологии необходимо преодолеть разрыв между субъектом и объектом. Как объекты люди понимают себя, следуя ожиданиям и обычаям, предписываемым их непосредственным окружением. Как субъекты, однако, люди действуют в соответствии со своими ценностями, чувствами и желаниями. Иными словами, они выступают в качестве источников активности. Двойственность человека, утверждал Мэй, возникает из его способности к симультанному переживанию себя как субъекта и как объекта; психологам нужно сосредоточить свои исследовательские усилия на этом обстоятельстве. Изучающие природу человека с самого начала должны усвоить, что люди центрированы на самих себе и нуждаются в поддержании этого центрирования посредством самоутверждения, каким бы деформированным и противоречивым ни был их внутренний центр.

По мнению Мэя, гуманитарное исследование должно принимать во внимание историческое измерение той культуры, в которой живут люди. Следует изучать мифы, символы и литературу, в частности классическую, представляющие собой не что иное, как самоинтерпретацию человека на всем протяжении истории. Мифы, символы, предания - все они воплощают долговечные кросс-культурные и исторические сгустки человеческого опыта.

Таким образом, Мэй полагал, что психология более близка к парадигме гуманитарных наук, нежели физических и биологических.

Правда, большинство психологов его времени, в частности бихевиористы, считали психологию Мэя, как и все экзистенциальное крыло гуманистической психологии, которое он представлял, в лучшем случае философской или поэтической психологией».

Тихонравов Ю.В., Экзистенциальная психология, М., «Интел-Синтез», 1998 г., с.156-158.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

И.Л. Викентьев: Замечу, что призыв «изучать уникальные объекты» — в том числе и человека — раздавались и до Ролло Мэя, но принципиально то, что авторы подобных призывов, как и сам Ролло Мэй, не предлагали методик этого исследования — см. подробнее материалы:

Декларативные и технологические модели

Условия, когда Личность перестаёт быть уникальной - не зависимо от того, что она о себе думает...

ПСИХОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА — плейлист из 19-ти видео

Изображения в статье

Ролло Мэй — американский экзистенциальный психолог и психотерапевт, реформатор психоанализа, привнёсший в него экзистенциальные идеи / Public Domain

Изображение mailanmaik с сайта Pixabay

Изображение Free-Photos с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Появление новой научной дисциплины

«… законы образования характера суть (по этому методу) производные законы, вытекающие из общих законов духа; для установления их путем вывода из этих общих законов мы должны предположить какой-либо данный ряд обстоятельств, а затем посмотреть, каково будет, согласно законам духа, влияние этих обстоятельств на образование характера.

Таким образом получается наука, которой я предложил бы дать наименование «этологии», или «науки о характере» (от ηθος, слова, ближе всего подходящего в греческом языке к термину «характер», как я его здесь употребляю).

Название это, быть может, этимологически приложимо и ко всей науке о нашей умственной и нравственной природе; но если, следуя обычаю и удобству, мы сохраним за наукой об элементарных законах духа название «психологии», то «этология» будет обозначать ту зависящую от психологии науку, которая определяет, какого рода характер получится (в зависимости от этих общих законов) при наличии известного ряда физических и психических обстоятельств. Согласно такому определению, этология есть наука, соответствующая «искусству воспитания» - в самом широком смысле этого термина, включая сюда образование как индивидуального, так и национального (или коллективного) характера. […]

Этологию можно назвать «точной наукой о человеческой природе»: её истины суть не приблизительные обобщения (каковы зависящие от этих истин эмпирические законы), а действительные законы. Однако для точности положений здесь, как и во всех сложных явлениях, необходимо, чтобы они были лишь гипотетическими, чтобы они утверждали стремления, а не факты. Утверждение должно состоять не в том, что нечто случается всегда и непременно, а лишь в том, что следствием данной причины, пока её действие не встречает себе противодействия, бывает то-то.

Научным будет положение, что телесная сила имеет тенденцию делать людей смелыми, а не положение, что она всегда делает их такими; научно положение, что интерес, связанный с одной стороной вопроса, стремится склонить на эту сторону и наше суждение, но не научно положение, что так бывает постоянно; научно положение, что опыт имеет тенденцию сообщать мудрость, но не положение, что следствием опыта всегда бывает мудрость. Такие предложения, утверждая лишь стремления, нисколько не теряют своей всеобщей истинности от того, что стремления эти могут быть парализованы.

Между тем как психология вполне или главнейшим образом есть наука наблюдения и опыта, этология, как я её понимаю, имеет (я уже это заметил) вполне дедуктивный характер. Первая устанавливает простые законы духа вообще, вторая выясняет их действие при сложных сочетаниях обстоятельств. Этология стоит к психологии в отношении, весьма сходном с тем, в каком различные отрасли физики стоят к механике. Положения этологии составляют в собственном смысле «средние принципы», axiomata media (как сказал бы Бэкон) науки о духе: это отличает их, с одной стороны, от эмпирических законов, вытекающих из простого наблюдения, а с другой - от обобщений высшего порядка.

Здесь, как мне кажется, уместно сделать одно логическое замечание, которое, хотя имеет общее значение, однако особенно важно именно в приложении к рассматриваемому теперь вопросу. Бэкон справедливо заметил, что ценность всякой науки заключается, главным образом, в axiomata media. Низшие обобщения, пока они не объяснены и не сведены к тем средним принципам, следствиями которых они являются, несовершенны и неточны (как эмпирические законы вообще); с другой стороны, наиболее общие законы слишком общи: они охватывают слишком мало таких обстоятельств, на основании которых можно было бы сказать, что произойдёт в каждом отдельном случае, где условия почти всегда бывают чрезвычайно многочисленны. Поэтому нельзя не согласиться с Бэконом в признании той важности, какую имеют для каждой науки средние принципы. […]

Поэтому и здесь естественно и уместно будет устанавливать сначала простейшие законы причинной связи, которые необходимо будут наиболее общими, а затем выводить из них средние принципы. Другими словами, этология есть дедуктивная наука - система выводов, полученных на основании психологии, науки опытной.

До сих пор из этих наук только последнюю действительно понимали и изучали как науку; этологию же надо ещё создать. Но создание её стало, наконец, возможным. Каждое поколение людей в изобилии открывало эмпирические законы, которые могут понадобиться для проверки её дедукций; с другой стороны, мы обладаем теперь в достаточном количестве и посылками, нужными для этих дедукций. И если исключить ту недостоверность, которая всё-таки остётся и зависит от величины естественных различий в духовном складе индивидуумов и в физических обстоятельствах, обусловливающих, быть может, эти различия (эти соображения имеют второстепенное значение, если мы берём человечество в среднем или en masse), то, как мне кажется, самые компетентные судьи согласятся с тем, что общие законы различных составных элементов человеческой природы уже и теперь изучены в достаточной степени для того, чтобы сведущий мыслитель мог вывести из них (с значительным приближением к достоверности) то, какой тип характера должен образоваться у людей вообще при тех или других условиях.

Поэтому этология, как наука, основанная на законах психологии, возможна, хотя до сих пор для неё сделано лишь немного, да и это немногое сделано без всякой системы.

Развитие этой важной, но пока ещё очень несовершенной науки будет зависеть от двух процессов: во-первых, от теоретического процесса выведения тех следствий для характера, какие вытекают из каждой данной совокупности условий, и сравнения этих следствий с общепризнанными результатами обыденного опыта, а во-вторых, от обратного процесса - от более глубокого изучения действительно встречающихся типов человеческой природы людьми, не только способными анализировать и отмечать то, при каких условиях преобладают известные типы, но и настолько знакомыми с психологическими законами, чтобы быть в состоянии объяснить из особенностей этих обстоятельств характеристические черты всякого типа; при этом на счет врожденных предрасположений надо относить только необъясненный остаток (если таковой окажется).

Материал для этого последнего - экспериментального, или апостериорного - процесса постоянно накопляется в наблюдениях людей. Что же касается до первого процесса, то вывести средние принципы из общих законов психологии должна этология, и в этом её великая задача. Предметом изучения в этологии служат происхождение и источники всех тех человеческих свойств, которые нам интересно вызывать, устранять или просто понимать. Здесь надо определить, на основании общих законов духа и в связи с общим положением человеческого рода во Вселенной, какие (действительно существующие или возможные) сочетания обстоятельств могут содействовать или препятствовать возникновению этих свойств.

Раз этология будет обладать такого рода средними принципами, расположенными по порядку не причин, а тех следствий, которые желательно произвести или предотвратить, она будет в состоянии стать основой соответствующего искусства. Когда этология будет таким образом подготовлена, воспитательная практика будет состоять в простом превращении принципов этологии в параллельную систему предписаний и в приноровлении этих последних ко всей совокупности обстоятельств каждого отдельного случая.

Едва ли надо здесь повторять, что в этологии, как и во всякой другой дедуктивной науке, апостериорная проверка должна идти pari passu с априорной дедукцией. Теоретический вывод относительно того, какой тип характера образуется при тех или других данных обстоятельствах, должен быть проверен путём специального опыта над этими обстоятельствами, где только такой опыт возможен; а заключения науки, как единого целого, должны подвергаться постоянной проверке и исправлению на основании тех общих указаний, какие для нашего времени дает обыденный опыт над человеческой природой, а для прошлых времён - история.

На теоретические заключения, если они не подтверждены наблюдением, нельзя полагаться; но нельзя полагаться и на заключения, основанные на наблюдении, если их нельзя связать с теорией, выводя их из законов человеческой природы и из подробного анализа обстоятельств данного частного случая.

Только согласие этих двух видов доказательства, т. е. совпадение априорных умозаключений с показаниями специального опыта, даёт достаточное основание для науки, столь «погруженной в конкретность», т. е. имеющей дело со столь сложными и конкретными явлениями, какова этология».

Джон Милль, Система логики силлогистической и индуктивной: изложение принципов доказательств в связи с методами научного исследования, М., «Ленанд», 2011 г., с. 646-649.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

СТРАТЕГИИ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА — плейлист из 14-ти видео

Изображения в статье

Джон Стюарт Милль — британский философ, социолог, экономист и политический деятель. Один из немногих в истории человечества разработчиков методов решения научных задач / Public Domain

Изображение iqbal nuril anwar с сайта Pixabay

Изображение jplenio с сайта Pixabay

Изображение wal_172619 с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Построение научных моделей

Дональд Кэмпбелл вместе с соавтором издал книгу по планированию экспериментов в области психологии: Experimental and Quasi-Experimental Designs for Researchy, где использовал словосочетание «идеальный эксперимент».

«В идеальном эксперименте допускается изменение только независимой переменной (и, разумеется, зависимой переменной, которая принимает различные значения при разных условиях). Всё прочее остаётся неизменным, и поэтому на зависимую переменную влияет только независимая».

Роберт Готтсданкер, Основы психологического эксперимента, М., «Издательство Московского университета», 1982 г., с. 51.

Далее Роберт Готтсданкер упоминает ряд простых экспериментов:

«В наших трёх хорошо спланированных экспериментах это, конечно, не так. Ткачихи носили наушники и работали без них в разное время - по чётным или нечётным неделям. Пьесы, которые заучивал Джек с помощью целостного и частичного методов, тоже были разными. И Йоко никогда не выпивала томатный сок обоих сортов в один и тот же день.

В каждом случае помимо независимой переменной изменялось что-то ещё. […]

Как вы скоро убедитесь, идеальный эксперимент невозможен. Однако сама идея является полезной, именно ею мы руководствуемся при совершенствовании реальных экспериментов.

В идеальном (неосуществимом) эксперименте ткачиха должна была бы работать с наушниками и без них в одно и то же время! Джек Моцарт одновременно заучивал бы одну и ту же пьесу целостным и частичными методами!

В обоих этих случаях разница в значениях зависимой переменной была бы обусловлена только независимой переменной, различием её условий. Иначе говоря, все побочные обстоятельства, все другие потенциальные переменные оставались бы на одном и том же неизменном уровне».

Роберт Готтсданкер, Основы психологического эксперимента, М., «Издательство Московского университета», 1982 г., с. 51-52.

Идеальный эксперимент – это научная модель, мысленный идеал, эталон, относительно которого могут оцениваться реальные эксперименты.

Строго говоря, термины «идеальный эксперимент» и «безупречный эксперимент» (предложен Робертом Готтсданкером в 1982 году), были предложены в середине XX века, но идеология подобных экспериментов была подробно описана в середине XIX века Джоном Миллем – см. канон единственной разницы.

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Дональд Томас Кэмпбелл — американский психолог, социолог и философ. Разработчик методов психологии и термина «эволюционная эпистемология» / Добросовестное использование