Обещанное продолжение поста Папины рассказы- Бульдя

Для тех кто не читал начало- это немного рассказов моего папы- все их разом можно скачать на сайте http://izrakriwor.narod.ru/

А здесь сразу три рассказа- так что очень-очень диннопост :)

ЧОЛИ

Я почти уверен в том, что у вас нет собаки. В противном случае вы бы сейчас не сидели над этими строками, а занимались чем-нибудь более интеллектуальным, например, фланировали бы с вашей собакой по набережной, либо обсуждали в остроумной и непринужденной беседе с дворничихой причину появления свежей лужицы на асфальте, или, на худой конец, отгоняли бы от вашей любимицы особей мужского пола, желающих породниться с вашей семьей, и причем немедленно. А у меня есть Чоли. В длину она немного больше моего башмака сорок пятого размера, а когда, вздыбив шерсть на загривке, она бросается "брать" кошку, корову или ненавистного ей соседа, то ее воинственно задранный хвост-сабелька едва достигает половины моей голени.

Появилась Чоли в нашей семье нежданно-негаданно. Просто соседка, зная любовь нашей семьи к собакам, подарила мне щенка, за которого могла бы выручить приличную сумму, что в наше время совсем немаловажно.

-Главное, что "девочке" будет у вас хорошо, - пояснила она свой поступок,- а деньги...

В отношении к собаке обстоятельства в нашей семье определялись формулой "чтоб да, так нет". Очень тяжело досталось нам расставание с последней собакой, которая была членом нашей семьи свыше двенадцати лет. Да и ухаживать за собакой, выводить ее несколько раз в день стало тяжеловато: старые мы стали с женой. Но я все же принес прелестную трехмесячную "девочку"- таксу. Сделал я это, каюсь, тайком, во время длительного отсутствия жены.

- У, крыса,- сказала жена, стоя на пороге квартиры,- не могу глядеть на длинных собак.

- Да ты только посмотри, какая она красавица, нет, ты только посмотри на не получше,- обернулся я к щенку.

То ли от радости, что появился человек, которым пахло в доме, то ли в знак протеста против ее сравнения с крысой, "красавица" присела и грациозно отогнув в сторону хвостик, нарисовала небольшую лужицу, что, впрочем, она делала более чем часто в течение дня.

- А как зовут твою распрекрасную?

- Лада,- тут же придумал я, хотя до этого я именовал ее Леди за ее аристократический с горбинкой нос и свисающие по бокам мордочки ушки, делающими ее похожей на персонажи старинных фамильных портретов, изображающих женщин в чепцах.

- Мама Чоли она,- безапелляционно назвала ее жена по имени одной из героинь модного в то время телесериала.- Когда-нибудь будет мамой и черного цвета.

А назвать бы ее следовало Миной, потому что все свободное от сна и еды время она использовала для постановки "мин" в самых различных и неожиданных местах квартиры. Когда "подрывался" на "мине" я, то без лишней суеты и шума брал тряпку и шел убирать остатки "минного поля". "Подрыв" жены, как правило сопровождался испуганными возгласами, переходящими в негодующие по поводу моего опрометчивого приобретения. Тряпка опять-таки доставалась мне.

Постепенно Чоли приучила нас внимательно смотреть под ноги и не бросать обувь где попало, а наша к ней любовь и привязанность увеличивались пропорционально уменьшению устанавливаемых ею "мин".

Раза два в неделю Чоли отправляется в гости к своей маме и сестре, которые живут двумя этажами ниже. Ворвавшись в их квартиру, она немедленно обнюхивается с мамой и сестрой с обоих концов и, выяснив, что все в порядке, стремительно бросается на сестру. Начинается веселая возня с беготней, борьбой и рычанием. А мама, завернувшись с головой в чехол кресла, продолжает прерванную думу о соей собачьей жизни. О том, что муж (красавец, сукин сын) исчез сразу же после бракосочетания. О том, как она вскормила пятерых детей (спасибо, хозяйка помогла). А теперь, вот, дочка пришла в гости, хоть бы косточку принесла. А девочке уже пора замуж, а у не даже приличного ошейника нет, а поводок...

Откровенно говоря, я водил Чоли в гости неохотно. Я не мог равнодушно смотреть на то, как она ластится к своей бывшей хозяйке. Меня она никогда так не облизывала, никогда не сопела мне в ухо так, как ей, словом, никогда не проявляла такой радости от общения со мной, как с ней. В общем, я ревновал и ничего не мог поделать с этим чувством. Но разве за-претишь им общаться, если живешь с ними в одном подъезде, если они, бывшие Чолины хозяева, Нина и Слава, очень хорошие люди и считают Чоли своей "дочкой". Так вместе с собакой я приобрел и чувство ревности.

Однажды, когда мы втроем, Чоли, жена и я, возвращались с дачи, нам довелось сесть в один автобус с Ниной и Славой. И места оказались рядом, только по разные стороны от прохода между сиденьями. Мы даже еще не успели сесть, как Чоли буквально вырвалась из рук и плюхнулась Славе на колени и, лизнув его в нос, перебралась к Нине. Радости с обеих сторон не было границ. Я не стану описывать ни их лобзаний, ни своей ревности. Наконец, они обе успокоились, и Чоли задремала у нее на коленях. Так, прильнув к Нине, она проехала остановки две. Внезапно она решительно поднялась на задние лапы, облизала Нине лицо, как бы извиняясь, лизнула Славу в нос, перепрыгнула через проход и, торопливо лизнув жену, перелезла через ее колени и уткнулась носом мне подмышку. Больше за эту поездку она даже не взглянула в сторону своих бывших хозяев.

Теперь я твердо знал - собака моя. А в гости мы ходим, и ревности чуть-чуть осталось.

СТАРЫЙ СТОЛ

Сегодня Чоли исполнилось пять лет. Почти половина ее жизни. Но она об этом даже не подозревает. Просто она стала менее подвижной, больше дремлет. Не хочет идти гулять, чувствуя, что на улице знатный морозец. Кое-как уговорил. И вот она мечется по двору, поджимая поочередно лапки, ищет где бы пристроиться, чтобы справить свои нехитрые собачьи дела.

- Дура, да присаживайся где стоишь,- ласково наставляю я ее, - не то лапы поморозишь.

А она все бегает от вкопанного в землю стола до засохшей лиственницы, облюбованной псами из нашего подъезда.

Этот стол давным-давно сколотили наши старики - они тогда были младше, чем я сейчас, - и обрамили его лавками. Целыми днями они на нем "забивали козла", а вечерами пристраивали над столом лампочку, подводя времянку к ближнему окну. Нынешние старики в домино не играют. Что-то разладилось в их хрупком мире. Те же самые старики, из уворованного на ближней стройке материала, обнесли изгородью прилежащую к дому территорию и понасажали елочек, лиственничек и топольков. А вездесущий клен пришел сам, опушив зеленью изгородь.

А позапрошлогодней весной Чоли принесла трех очаровательных таксюшек, в связи с чем она на зависть другим собакам щеголяла в лифчике, чтобы из-за своих коротких лапок не волочить вымечко по траве.

Все это я вспоминал, прячась глубокой ночью от морозного ветра за толстым стволом тополя.

А еще этот стол напомнил мне, как жарким летним днем запыхавшись от возбужденья, в квартиру ворвался Сашка.

- Папка, у Васьки сегодня день рождения, Мы устраиваем ему именины, дай что-нибудь! - выпалил он на одном дыхании.

- Подари ему какую-нибудь игрушку, у тебя ведь много.

- Да не, папка, до чего ты непонятливый, Васька - ведь кошка!

И схватив кусочек колбасы и еще чего-то, он запрыгал вниз по лестнице.

Когда, заинтересованный Васькиным днем рождения, я спустился во двор, то увидел вот этот тогда еще целый стол, накрытый какой-то яркой тряпицей, на которой была расставлена принесенная детишками снедь и изготовленные из песка куличи. Васька с косынкой вокруг шеи, в кукольной шляпе, и еще две кошки, сидя на столе, деликатно угощались колбасой, а гости чокались игрушечными посудинками, наполненными водой из толстостенной зеленой бутылки, и ели "понарошку" песочные куличи.

А Чоли уже топталась у двери, настойчиво требуя, чтобы я отвел ее домой.

Еще раз взглянув на покрытые пышной снеговой шапкой остатки стола, я открыл дверь подъезда.

Когда мы зашли в квартиру, было уже около двух часов ночи. День рождения Чоли уже закончился. Но я, растроганный воспоминаниями, угостил ее конфеткой, что, впрочем, я частенько проделывал и не в столь праздничные для нее дни, пренебрегая "собачьими инструкциями".

А Чоли с хрустом сгрызла леденец, даже не подозревая, что у нее был день рождения.

УТРО

Я высунула из-под одеяла мочку носа и один глаз. Стекло, за которым висит термометр заиндевело - ничего не разобрать. А мочке сразу стало холодно. Судя по ощущениям, в комнате не более двенадцати градусов. Изя еще дрыхнет. Неохота его будить. Он сидел до трех ночи, тыкая одним пальцем в клавиши на компьютере. Вообще-то мне его жалко. Я вся покрыта шерстью, правда короткой, и то мне неохота вылезать из теплой постели. А у него ни волосинки. Он когда встает, кожа у него синего цвета, правда, вся покрыта пупырышками. Но разве пупырышки согреют как шерсть? А пойти его согреть еще рано. Он спит за закрытой дверью. И дверь-то открывается внутрь. А я умею открывать дверь только наружу. Носом. Вот бы мне научиться как это делает Васька. Лапу подсунет и тянет на себя. Мне ни за что не догадаться это сделать. Ладно, пойду его разбужу. Я ему тихонько проурчу – у-р-р-р-ф. Если он не спит, то впустит, А лаять нельзя, так как Милочка не любит когда я лезу к нему в постель. Говорит, что я с улицы приношу микробов. Вечно она все преувеличивает. Нет у меня микробов. Я всегда себя тщательно осматриваю, если чего найду – выкусываю, и обязательно отряхиваюсь. А хвост, время от времени, даже грызу. Правда, надо хорошо повертеться на месте пока я его поймаю. Придумывает все она, лишь бы не пустить к нему на диван. А, вообще, мне кажется, что она расистка. На-днях по телевизору показывали “ пока все дома”, так у них куча собак, и все болтаются на диванах. И ничего. Она даже восхищается какие они белые. А я черная. И предки мои из Египта. Еще в пирамидах высечены. Вот!

Она, вообще, многое не любит… Она не любит, например, моей хозяйственности. Я ведь не могу воспользоваться холодильником, а остатки не выкидывать же. Я их прячу под ковром в щели дивана, в изголовье. Приду через несколько дней, а она уже все выкинула – она их по запаху находит. Как я. Никогда бы не подумал, что у людей так развито обоняние.

Разболталась я. Сейчас завтракать пойдем. Изя уже одевает зубы. Я не представляю как так можно. Легкомысленно как-то. А вдруг Милочка бросит ему шкурку от колбаски или кусочек требухи. Если он бросит мне кусочек колбаски, так я что, должна бежать одевать зубы? Так пока я их одену, Васька все слопает. Не, я всегда зубы при себе ношу. А ему можно, Милочка никогда у него ничего не отнимает, даже жареную печенку. Все. Идем гулять. Надеваю ошейник. Изя тоже иногда носит ошейник. Друзьям говорит - остеохондроз. А, по-моему, ошейник он носит по привычке - сохранился у него с молодости, когда он был еще резвым, и Милочка не спускала его с поводка.

Пошла гулять. Оскар уже скребется в дверь. Славный мужик, правда носа почти нет и хвост обрублен, да и на уме у него всегда одно и то же. Нет чтобы поиграть по-честному. А хозяйка у него симпатична, молодая. Пока Изя будет подбивать под нее клинья, я займусь котами, а Ося пометит деревья.

Все, пора идти. Слышу как Мила разделывает мясо. А Васька, наверное, трется об ее ноги, и хвост трубой.

Тащу Изю домой. Нельзя оставлять Ваську без присмотра, когда Милочка разделывает мясо. Пойду вытурю его. И, вообще, животным нечего делать на кухне!

Чольку пришлось усыплять мне- в 2004. Старость не радость, а  (даже собачья)- грандиозное свинство... Тянули сколько могли, но это была уже не жизнь, а мучение. Потом отвез в лес. Думаю, на радуге они с папой встретились.

Продолжение будет завтра

Сегодня (27 февраля) день рождения моего папы- Изры Наумовича Криворучко. Не круглая дата (с 1928) , но мне вдруг взгрустнулось и захотелось о нем немного здесь написать.

Мой папа был писателем. Незаметным:  Омско-Одесского масштаба по разделу "хохмы за жизнь". Его рассказы  печатались в местной  прессе и основные уместились в три книжки самиздата. Впрочем, при жизни он стал лауреатом премии "Сетевой дюк", получил кличку "Сибирский Бабель", а уже после смерти Омский музей имени Достоевского организовал (честное слово- по своей инициативе) вечер к его 85-летию.

Первую книжку  ("Чтоб я так жил") я и мои друзья издали к его первому инфаркту (втайне от него) . Первый экземпляр я подарил врачу, вытащившему его с порога чистилища.

Вторую книжку (" И так бывало") папа издал втайне от меня- на деньги, которые ему платили как мастеру на все руки в нашей синагоге (я его туда устроил, чтобы он не помер от скуки дома). Цимес был в том, что его зарплату в синагогу приносил я (и заодно еще и цдаку в том же размере). Первый экземпляр книжки папа подарил мне.

Ну, а книжка "Одесса моей молодости" появилась как то незаметно - чуть ли не сама собой.

Увы, второго инфаркта папа не пережил, а страничка, посвященная ему на официальном сервере "Омская культура"  как то потихоньку исчезла. Может и к лучшему... (для папы)

Позже я сделал страничку микросайтик http://izrakriwor.narod.ru/ посвященный ему (со всеми книгами, рассказами и, даже кинохрониками), но если вы туда полезете- сразу прошу прощения- я программист, но не дизайнер, а  сайтик надо было сбацать быстро- к 85-летию, так что "не стреляйте в пианиста- он играет как умеет". Там, под его портретом слева навигация- но ее надо искать :(

Ну, а здесь я сейчас просто выложу его рассказ и, если понравится народу, то может, потихоньку выложу еще пару - все с тегом "мое", потому что папа мой! И все что он писал- это чистая правда! И помните- речь от его имени, так что отец в рассказе- это мой дед, а мама- бабушка.

БУЛЬДЯ

Мой отец в молодости был физически очень сильным человеком, но роста был небольшого. Может быть из-за этого ему нравилось все величественное и большое, в том числе и большие собаки.

Надо сказать, что у нас в доме всегда, кроме военных лет, водились собаки, в каких бы условиях мы не жили. Мать тоже очень любила животных, и они платили ей взаимностью. Но, так как основная тяжесть по уборке квартиры ложилась на ее плечи, то она иногда начинала ворчать.

После войны, когда жизнь немного наладилась, отец возмечтал о доге. И не просто о каком-нибудь доге, а о Доге с большой буквы.

В Одессе в то время проживал довольно известный адвокат. Не знаю насколько он был известен своими достижениями в области юриспруденции, но как "собачника" его знала вся Одесса. У него было пять огромных догов и одна кроха чистейших кровей, какой-то необыкновенно редкой породы.

В ответ на звонок в его квартиру, за дверью сперва раздавался заливистый дискант, а затем хором вступали басы.

Ему было мало, что у него было шесть собак, ему было мало, что то него, как судачили соседи, на этой почве ушла жена, ему нужен был еще и боксер, и не какой-нибудь, а тоже с большой буквы. И если отец достанет такого Боксера, то взамен он обязывался достать щенка дога - внука чемпиона мира.

Я не знаю что предпринял адвокат, чтобы выполнить свое обещание. Отец же завел обширную переписку с разными городами, но в основном, с Москвой. В нашем доме стали появляться какие-то люди, насквозь пропахшие псиной, и с собачьей шерстью на брюках. Иногда забегал адвокат, и они с отцом о чем-то таинственно шептались.

Мать, зная неугомонный характер отца, как-то после одного из таких визитов заявила:

- Дай мне хоть на старости лет отдохнуть от твоих собак! Или собака, или я!

Мне тоже очень хотелось иметь собаку, но, жалея маму, я соблюдал нейтралитет.

Вскоре, однако, мой нейтралитет был нарушен телеграммой:

"срочно встречайте московский поезд такой-то, вагон такой-то".

-Иди встречай, ведь неудобно, чужой человек привез собаку - куда он ее денет? - сказала мама. - Меня не ждите. Больше я в этом доме не появлюсь.

В вагоне проводник передал мне крохотного щенка, вынув его откуда-то из подмышки, куда он забился в поисках тепла. Щенок жалобно заскулил.

- Вот так, весь рейс не могу из-за него работать. Толь-ко вытащу, начинает скулить. Слушай, продай мне его. А?

Не знаю, существует ли такое слово или понятие - бульдя, но щенок выглядел как настоящий бульдя. Он состоял из неимоверного количества морщинистой кожи, крупной головы, двух лопушков - ушей и голубых мутных глазенок, придававших ему старческое выражение "лица". Из пасти его поминутно высовывался толстый яркорозовый язык, и казалось, что язык сейчас перевесит все остальное тело, и он ткнется мордочкой в пол. Когда его брали за шиворот, он проваливался куда-то вглубь своей шкуры, и оттуда торчал только его нос, мокрый и блестящий, как галоша. От него пахло материнским молоком и еще чем-то нежным и детским.

Но, это уже был настоящий боец! Когда с моей груди он перебрался на подбородок и вцепился в мой нос, я его слегка оттолкнул. В ответ я услыхал глухое рычание, и он стал яростно хватать мои пальцы своими зубами-иголочками. Чем дольше длилась эта борьба, тем настойчивее и яростнее он становился. Кончилось тем, что я уложил в ящик из-под посылки, где он немедленно уснул в старой меховой шапке.

Телеграмма пришла в отсутствие отца, поэтому о щенке он ничего не знал. С работы он, как всегда, пришел поздно. Почти одновременно с ним в квартиру вошла мать.

- Завтра же я ухожу из дома. Катя на первых порах меня приютит... А ну, покажи свое "счастье!

Щенок как будто почувствовал, что его взял в руки самый главный человек в доме. Он изловчился и лизнул мать прямо в губы. Мы с отцом одновременно с облегчением вздохнули - по маминому лицу мы поняли, что в наш дом пришел мир.

За ужином мы коллективно придумывали кличку новому члену семьи. Отец предлагал напыщенные имена, подходящие, по его мнению, щенку, чей дед был всегерманским победителем. Он был назван поочередно и Зевсом, и Прометеем, и Спартаком, и даже Александром, в честь Македонского. Но прилипла к нему кличка, данная мною под влиянием первого впечатления - Бульдя. Однако, при регистрации щенка в клубе собаководства, отец придал его имени более аристократическое звучание: - Бульди.

Оставался нерешенным неприятный вопрос - как быть с адвокатом?

И адвокат не замедлил явится. Он, как собственник, наклонился к Бульде, придирчиво, взглядом знатока, осмотрел щенка и, не найдя изъянов, удовлетворенно гмыкнул и начал укладывать его в корзинку. Отец убито молчал.

-Не отдам,-сказала мама,- не отдам! И вынула щенка из корзинки.

-Как же так? Наум Яковлевич? - явно игнорируя присутствие матери, заволновался адвокат,- ведь мы же договаривались!

Отец смущенно пожал плечами, давая понять, что он ничего не может поделать, но в его глазах сверкнули довольные искорки.

Адвокат еще долго распространялся о мужском достоинстве и чести, самолюбии и твердости слова, но отнять у мамы щенка силой он не пытался - он был настоящим мужчиной и умел проигрывать.

Так в нашей семье появился Бульди фон Дом, родословной которого могла бы позавидовать не одна титулованная особа, а для нас просто Бульдя.

Когда Бульдя появился в нашем доме, в нем безраздельно, четыре года царствовал Кицо.

Как только щенка уложили в ящик из-под посылки, Кицо сразу же уселся около. Отходил от только по самым неотложным своим делам, а затем вновь садился, чтобы не выпускать щенка из поля зрения, и не отрываясь глядел на него. Когда Бульдя просыпался и тянулся к коту, то тут же получал несколько быстрых затрещин. Бил Кицо сильно. Бил так, что Бульдя переворачивался, но при этом, кот ни разу не выпустил когтей.

Когда Бульдя подрос, ему очень хотелось играть с котом. Он неуклюже ковылял к коту и вцеплялся ему в ухо. Беззвучно мяукая, кот перемещался на диван или табуретку, подальше от непристойных для его возраста игр. Со временем ему пришлось подыскивать в квартире еще более высокие места, вплоть до шифоньера, дабы обеспечить неприкосновенность своей особы. Бульдя вырос и превратился в красивого умного пса, с которым не стыдно было появиться на людях ("собачники" меня поймут) и с которым можно было поговорить "за жизнь". Внимательно вслушиваясь в речь, он то и дело, наклонял голову в ту или иную сторону, пыхтел в знак согласия, а в наиболее драматических местах пытался лизнуть в губы.

Бульдя знал наименования многих предметов домашнего обихода и безошибочно приносил требуемое. Однажды, не подозревая, во что это выльется в дальнейшем, я попросил его принести Кицо. Одним игривым прыжком Бульдя оказался около кота, схватил его за голову и, высоко задрав свою морду, так, что даже хвост кота не касался пола, принес его ко мне. С тех пор, как только Кицо оказывался в зоне досягаемости пса, Бульдя тут же хватал его за голову и принимался таскать это вечно обслюнявленное существо по всей квартире, до тех пор, пока не находил себе другого развлечения или пока Кицо не сбегал на террасу.

На террасе собирались коты. Они располагались на полу, перилах, стульях, как правило, мордами к центру и о чем-то молчали. В центре восседал "владелец" террасы Кицо.

За дверью нашей квартиры стоял Бульдя. Он жадно втягивал ноздрями воздух, громко фыркал и время от времени издавал короткий стон, не в силах выносить подобного надругательства над своей персоной - коты! Коты на его террасе!

Когда приходило время идти на прогулку, Бульдя стремительно распахивал мордой дверь и галопом мчался к Пине, огромному черному коту, некогда расцарапавшему ему нос.

Мне кажется, что коты собирались именно ради этого момента, что это была их игра, своеобразный ритуал.

Пинька мгновенно оказывался на росшей поблизости акации, всегда на одном и том же суку, а остальные неспеша перемещались на недосягаемые для Бульди высоты. На месте оставался лишь Кицо.

Подслеповатый Бульдя тщательно его обнюхивал, дабы убедится, что не ошибся, хватал Кицо за голову и относил это безвольно повисшее тело к комнату, подальше от "сомнительной", по его мнению, компании, а затем с чувством выполненного долга отправлялся на прогулку.

Мы проживали в большом старинном особняке, расположенном на самой фешенебельной улице Одессы - Маразлиевской, примыкавшему вплотную к Сабанским казармам. Некогда необъятные залы особняка были расчленены перегородками на отдельные квартиры, объединенные одним узким, длинным коридором, кончавшимся тупиком. В этом тупике владельцы последней квартиры устроили себе некое подобие кухни - на старинный комод водрузили примус и ведро с питьевой водой. Здесь же устраивали постирушки. Для этого на колченогую табуретку устанавливали большую деревянную лохань, стянутую железными обручами, и дочка хозяйки, симпатичная девушка, лет двадцати, стирала в ней что-то очень прозрачное. Когда требовалось сменить воду, кто-нибудь из солдат, всегда окружавших это голубоглазое созданье, подхватывал тряпкой стоящее на примусе ведро и опрокидывал его в лохань. Все это освещалось тусклым светом засаленной пятнадцатисвечевой лампочки.

Как-то раз, когда девушка, солдаты и лохань заняли свои места, а коты едва расселись, чтобы в очередной раз помолчать о своих делах, Бульдя открыл случайно не запертую дверь и ринулся к Пине. Так-как время было неурочное, и коты собаку не ожидали, среди них возникло легкое замешательство. Пиня, вместо того, чтобы вспрыгнуть на дерево, помчался в конец коридора. Бульдя за ним. Я был в арьергарде.

На комоде, на груде грязной посуды, забившись в дальний угол, стоял ощетинившийся Пиня и завывал дурным голосом. Бульдя, помня оцарапанный нос, отвернул голову и стоя на задних лапах, бил передней по тому месту, где, по его предположению, должен был находится кот. При каждом ударе лапы Пинька подпрыгивал под потолок, а на пол сыпалась посуда и осколки. В какой-то момент, кот прыгнул в сторону, пытаясь перемахнуть через лохань, но будучи сбит на лету бульдиной лапой, угодил прямо в воду. Тут же в лохань влетел рванувшийся за ним Бульдя. Окончательно картину разгрома завершил я, поскользнувшись на мыльном полу.

Когда я поднялся с пола, солдат рядом уже не было. Один из них наглухо заперся в туалете, а другой чудом держался на узком остатке подоконника, давно замурованного окна. Голубоглазка была в полуобморочном состоянии, но на ногах держалась. Мокрый Пиня сидел на своем любимом суку и брезгливо тряс лапами. Бульдя уже успел отнести Кицо в комнату и радостно возбужденный, вилял задом с куцо обрубленным хвостом, как бы говоря: "Вот мы им задали!"

Но задали нам. Выскочившая на шум мамаша голубоглазки верещала на весь двор, сыном чьих родителей я являюсь, и кем мне приходится собака...

Нам пришлось выплатить стоимость посуды, в том числе, и целой. И еще долгое время я говорил вышеупомянутой мамаше разные ласковые и нежные слова, лишь бы она не сообщила о происшедшем в милицию.

Девушка вскоре вышла замуж и уехала. Солдаты перестали посещать наш дом. А Бульдя, который слушался только отца, некоторое время спустя, в течение нескольких часов не выпускал из квартиры участкового врача. Но это другая, еще более грустная история.

Это дед с героем рассказа в первый месяц его доставки в Одессу

А это папа с ним уже на втором месяце

Эх, жизнь собачья!

Впрочем, даже в Одессе есть что-то Сибирское. Это папа с моим братом (ему год). Увы, Бульди с братом умерли в один год еще до моего рождения от одной болезни. Рак почки- это, похоже семейное. Впрочем, я выжил (ценой почки).

А это папа в 1972 году сделал автопробег Омск-Крым на мотоцикле. Сегодня это три дня пути. Тогда- 3 недели. Почему- видно из фотографии федеральной трассы М1 :)

Граница ЕВРОПА-АЗИЯ

Продолжение здесь Папины рассказы- Чоли

Владлен Семенович

“Бл*дские крылья!” Именно с этих слов начался понедельник 31-го декабря для Владлена Семеновича — начальника 12-го отдела ручного копирования и переписывания при Министерстве Защиты Личного Письменного Права Сознательных Граждан Украины, далее ЗЛППСГУ. Владлену Семеновичу было слегка за тридцать и сильно за сорок. Он был немного полноват, но не толстый, без волос, но не лысый, туповат, но не глупый. Если бы мы писали чернилами, то грех было бы потратить их на такого человека. Однако, есть в его жизнеописании пара интересных деталей. Первая, Владлен Семенович ужаснейшим образом картавил. Картавить, к слову, можно по-разному. Можно пропускать ненавистные буквы и заменять звуком усредненным между Л и В, чтобы в словах получалось вместо “привет” “пвивет” и так далее. Можно заменять ее звуком “йи” и тогда из вашего славного звучного привета получится милый и по-детскому приятный “Пйивет”. Можно произносить горловой “гр” и получиться немного французский изысканный “Пгривет”.

Но Владлен Семенович личность незаурядная, за экономию на логопеде теперь расплачивается весь 12-ый отдел ручного копирования и переписывание при ЗЛППСГУ! Наш персонаж, простите, но героем я его назвать пока не могу, выдумал свой, доселе невиданный способ борьбы с проклятой восемнадцатой буквой. Звук “Эр” он заменил на “Кхгрл”. И все бы ничего, но ни одно предложение или даже короткая фраза не обходилась без этого звука. Свои утренние собрания он начинал с Гоголевского: “Я пкхгрлигласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пкхгрленеппкхгрлиятное известие: к нам едет кхрглревизокхгрл”. Ему это казалось забавным, и это должно было подчеркивать его начитанность. Ну и нельзя забывать, что наш товарищ, к сожалению и другом я его назвать не могу, постоянно орал на своих подчиненных. Его желейные красные щечки тряслись в унисон с тем перегруженным горловым переплетом низких и высоких нот, которые выдавал его речевой аппарат. Его бедные в моральном, но отнюдь не в финансовом плане коллеги всегда боялись. Они наблюдали этот этюд, но до конца не осознавали чего хотел Владлен Семенович.

Второй интересной деталью были страхи и фобии, которые преследовали нашего покорного слугу, хоть и служил он не вам с нами, а исключительно государству. Он не боялся, а опасался: высоты и глубины, змей, пауков, и того, что его жена узнает о “тайских” приключениях. С помощью этих и многих других факторов сформировалась его осторожность, поистине замечательное качество, которое помогло его карьерному росту и успехам в личной жизни. Но давайте вернемся к злосчастному понедельнику. В 03:21 по киевскому времени Владлен Семенович проснулся от странного ощущения — ему было неудобно спать. Полусонный, то и дело сверкая своим розовым задом, он пытался выбрать себе наиболее удобную позицию для сна, но это никак не удавалось. Под храп своей драгоценной супруги он слез с кровати, отправился в ванную комнату и был потрясен. На его немножко волосатенькой спине красовались два крыла, вернее сказать крылышка, были они еще малы, но уже различимы. Он собрался взреветь, но вспомнил, что дражайшая жена спит и лишь взвизгнул как удивленный вьетнамский поросенок.

В приступе паники он начал метаться по своему двухэтажному домику, но тихонько на носочках, ведь спит жена! Вбежав в каминную комнату, он в темноте увидел образы и начал креститься, но почти сразу понял, что это портреты новых национальных героев. На всякий случай он перекрестился и перед ними, прошмыгнув в свой домашний кабинет, он принялся искать иконы, а точнее маленькие иконки, которые он когда-то достал из своей старой машины. Найдя одну из таких, он стал креститься и кланяться, делал это с должной выучкой и сноровкой, но так быстро, что его немножечко укачало и начало тошнить. Присев на холодный кожаный стул голым задом, он был потрясен во второй раз. Вскочив от этой неприятности, он побежал искать свой планшет, ведь интернет куда безопаснее, чем религия. На околозвуковых скоростях, гаджет был найден. Пресловутая осторожность сыграла злую шутку, на планшете серьезного начальника было установлено двенадцать паролей разной степени сложности и изощренности. Они служили верными стражами секретной информации от налоговой или, не дай бог, жены. Ни одного из них он, к сожалению, так и не вспомнил. Съежившись и окончив свою информационную погоню прямо посреди коридора, который отделял кухню от столовой. Владлен Семенович злым и уставшим голосом пробурчал: “Бл*дские кхрглылья!”

Сделала небольшую выборку, поэтому представьте 1916 год и наслаждайтесь:

"Всякий, желающий вступить в супружество, необходимо должен иметь сию нравоучительную книжку, дабы не ошибиться в выборе жены; ибо злая жена не только не принесет счастия, а напротив, устроит супружескую жизнь настоящим адом кромешным, хотя бы муж был, аки овца смирен и тих.

Для избежания сих бедствий и несчастий, нужно руководиться следующими наблюдениями.

Надо выбирать девицу не моложе двадцати пяти лет, ибо очень молодые девицы, почти всегда бывают ветрены, непостоянны и капризны.

Так как глаза у женщин отражают характер, то нужно искать у выбираемой невесты голубые глаза, - такой цвет глаз означает тихую покорность мужу, безграничную любовь и верность.

Карие глаза случаются у женщин, хотя и при хорошем характере, но зато любящих поболтать с соседками лишний вздор; в остальном, впрочем, они тихи и покорны.

Относительно серых глаз можно сказать, что таковые бывают у женщин, охотниц наряжаться в богатые и модные наряды, и щеголять выше своих средств, а мужу, при ограниченных капиталах, это франтовство - сущий убыток.

Выбираемая жена должна иметь средний рост, среднюю полноту и следующие наклонности и добродетели:
1) Смирение.
2) Любовь к труду.
3) Постоянство.
4) Отвращение к шумным весельям.
5) Равнодушие к прекрасному полу, а особенно к сынам Марса (военным людям).
6) Любовь к тихой семейной жизни.
7) Приверженность к избраннику своего сердца (супругу).
8) Терпение.
9) Хладнокровие.
10) Небольшой, но ясный и здравый ум.

Чтобы узнать насколько она пристрастна к удовольствиям, предложить ей различные прогулки, вечера, балы, театры, и если она откажется, то это явно доказывает её равнодушие к суете мирской.

Относительно же любви её к бойким кавалерам и отъявленным франтам можно узнать при следующем условии: пригласить к себе на вечер всех своих знакомых, обладающих тонкими усами и коварными взглядами ловеласов, и если ваша невеста будет держать себя с ними равнодушно, то смело женитесь на ней, она всю жизнь будет верной женой".

(Художник Сергей Корсун)

Коктейль со Стивеном Кингом и Эдгаром Алланом По.

... крикетный молоток Принца с грохотом опустился на кирпичную кладку стены замка.

- "Выходи, дрянь! Выходи и прими лекарство!"

Брызнувшая кирпичная крошка осыпала скелет, валявшийся возле давно высохшего бочонка амонтильядо. Золушка в панике взглянула на часы - стрелка медленно подползала к полуночи. Отточенный маятник со свистом прорезал воздух. "Где ты, сука!!!" - выла тварь, недавно бывшая принцем.

Золушка сбросила хрустальные туфельки - теперь мысль одеть их на бал казалась не такой уж блестящей - и рванулась к выходу из замка...

Поздно. Слишком поздно...

Последний взмах маятника оказался несколько медленнее - ровно настолько, сколько потребовалось отточенной бронзе для того, чтобы взрезать живую плоть распятого короля. Часы хрипло пробили двенадцать, и с последним ударом в замке воцарилась Красная смерть...

Коктейль с Джоном Рональдом Руэлом Толкиеном и Питером Джексоном

...прекрасный Принц подошел к Золушке, смотревшей на него с неподдельным интересом.

- Пойдем, красавица, я покажу тебе невиданные чудеса... - ласково улыбаясь, позвал Принц.

- Ах, сударь, скоро полночь, мне пора.

- Постойте! Мой придворный волшебник все устроит.

Придворный волшебник с трудом оторвал лицо от тарелки с заливной репой, икнул, попытался привстать для поклона, но наступил на собственную бороду. Этот подвиг окончательно поверг мага в целительный сон под столом.

- Все - таки я, пожалуй, пойду. - после легкого раздумья сообщила Золушка.

- Поздно!!! - злорадно вскричал Принц. Часы неумолимо подвинули стрелку и, кашлянув, начали отбивать полночь. С первым ударом у Принца пропали брюки с ботинками, открыв всем присутствующим волосатые ступни. Онемевший от ужаса Принц при каждом последующем ударе часов ощущал в себе все больший урон. Его рост уменьшился вдвое, а возраст, напротив, возрос, макушку увенчала плешь, но в качестве компенсации отросли замечательные баки.

- Гэндальф, собака серая!! Ты на кого заклятие наложил!!! Это с нее должна была пропасть одежда!!! - орал красный от стыда и злости старый Бильбо Бэггинс - Какого черта ты нажрался ДО того, как накладывать чары!

С этими словами старый греховодник надел кольцо и испарился на глазах у хохочущей толпы. Гэндальф под столом улыбнулся и, не раскрывая глаз, прищелкнул пальцами. Хохот толпы достиг апогея - все-таки с Золушки слетело платье. Правда, вместе с платьем исчезли и чары, окутывавшие ее. И перед глазами гостей предстал улыбающийся (хотя и слегка разочарованный) Элайя Вуд...

Коктейль с братьями (или уже сёстрами) Вачовски

...часы начали бить полночь. Золушка побежала по лестнице так быстро, что у нее слетела хрустальная туфелька. Принц рванулся за ней.... Время остановилось. Вспарываемый им воздух визжал от боли, но Золушка была быстрее....

Не успев перехватить свою красавицу, Принц остановился поднять туфельку. Услышав частый стук каблучков у себя за спиной, он обернулся - прямо на него бежала Золушка. Остолбенев от изумления, Принц не смог увернуться от летящей прямо в него абсолютной копии туфельки, зажатой в его правой руке. От полученных в результате столкновения с Золушкой - 2 моральных и физических травм, Принц скончался на месте.

Это был первый зафиксированный сбой Матрицы...

- Привет, Малыш – Карлсон на бреющем полёте влетел в открытое окно и, сделав крутой вираж, приземлился точно в кресло, - поздравляю тебя с Днём Рождения!
- Привет, Карлсон! Спасибо! – Малыш по привычке улыбнулся, но сегодня в его улыбке было что-то новое, отличное от радости, которую он испытывал обычно при виде Карлсона.
- Хватит улыбаться, как будто ты лучший в мире именинник! Всем известно, что это не так. Тащи скорее пирог! – Карлсон нетерпеливо топнул своей маленькой ногой, обутой в коричневый ботинок. – Я не собираюсь сидеть у тебя голодным до старости!
- Погоди, Карлсон, пирог сейчас будет. Мама украшает его взбитыми сливками. Я вопрос хочу тебе задать, - сказал Малыш, чуть понизив голос.
- Валяй! – Карлсон поудобнее устроился в кресле.
- Скажи, как ты летаешь?
- Ты что дурак? – Карлсон внимательно посмотрел на Малыша. – Сто раз же видел! Вместе на крышу ко мне летали.
- Видеть-то я видел, а как это происходит? – Малыш не хотел расстраивать Карлсона, и осторожно подбирал слова. – Боссе сказал, что это невозможно.
Боссе был старшим братом малыша. В этом году на школьных уроках физики они начали проходить аэродинамику и за последние пару дней он успел многое рассказать Малышу.
- Передай ему, что невозможно – это носить имя «Боссе». А летать – это запросто! Особенно если ты умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил! – Карлсон важно поднял руку и вздёрнул нос кверху.
- Но ведь есть законы аэродинамики… - осторожно начал Малыш.
- Дуракам закон не писан! Так и передай своему Боссе, потому что я чувствую, что он ещё глупее, чем ты. А динамики – это штуки такие для радио, я видел у Линдбергов, и к полётам они никакого отношения не имеют!
- Но ведь чтобы поднять в воздух твое тело лопасти твоего пропеллера должны быть в несколько раз длиннее и значительно шире.
- Это ты меня сейчас толстым обозвал? – Карлсон надул губы – Нет, определённо, в восемь лет ты был значительно умнее! А ведь восемь тебе было ещё вчера.
- Но, Карлсон, послушай…
- Нет это ты послушай! – Карлсон привстал на кресле чтобы казаться выше. - Указывать человеку на его недостатки низко, особенно, если человек этот в меру упитан! И уже тем более я не намерен выслушивать замечания от такого увальня как ты!
- Ну хорошо, не обижайся! – умоляюще сказал Малыш – А как ты поднимаешься вверх? У тебя же нет руля высоты и лопасти угол не меняют. И как ты тормозишь?
- Нет, я так не играю! – Карлсон выглядел рассерженным не на шутку. – Расселся тут, пирог не несёт и втирает мне какую-то дичь про углы высоты и лопасти руля! Да просто я летаю! Надо вверх – лечу вверх, опуститься надо – вниз лечу! Я лучший в мире летун! А тормозишь сегодня ты! Что тут непонятного?
- Но без второго стабилизирующего винта ты же должен сам закручиваться, и потом, для поворотов тебе нужен хвост.
Это стало последней каплей. Взбешённый Карлсон вскочил с кресла и закричал:
- Хвост? Хвост?!!! Да ты совсем помешался со своим полоумным братцем! Может мне ещё нужны копыта и рога?! Как я летаю, спросишь ты? Да вот так! – Карлсон нажал кнопку на животе, пропеллер загудел и через несколько секунд Карлсон поднялся в воздух. – Как высоту набираю? Да запросто! Гей-гоп! – и он взмыл под потолок – Повороты? На раз-два!!! – с этими словами Карлсон сделал пару кругов вокруг люстры.
- Спокойствие, только спокойствие! Вот летит лучший в мире Карлсон, который живет на крыше, и который плевать хотел на все ваши законы аэродинамики! Привет, Малыш! – с этими словами Карлсон вылетел в окно.
Он улетел и больше никогда не вернулся. Напрасно Малыш часами вслушивался в уличные звуки Стокгольма, рассчитывая различить среди них знакомое жужжание. Через неделю ожиданий Малыш пробрался на крышу через слуховое окно чердака, но увы. Никто больше не жил в маленьком симпатичном домике на крыше с зелёными ставенками и аккуратным крылечком. Ветер лениво покачивал голубые занавески на маленьком окошке за которыми никого не было.
Поговаривают, что Карлсон теперь живёт с фрекен Бок, которой нет никакого дела до законов аэродинамики, главное – чтобы в доме был мужчина в полном расцвете сил. Но это не точно.