Пообещай мне
Посвящается всем, кому мы что-то когда-то обещали.
Вспоминаю, как в возрасте лет шести я несусь по лестнице в родную квартиру. Весь зареванный, глаза застилают слезы: ничего не вижу перед собой. Входные двери тогда на ключ никто не закрывал, толкаю их руками и залетаю домой. Мама что-то готовит на кухне. Ага, пусть же ответит мне правду:
- Кто мой папа? – с детства умел четко формулировать вопросы.
- В смысле? - удивляется мама. – Ты не знаешь?
- Во дворе мне сказали, что мой отец – Акобян.
Для меня страшнее позора быть не может, чем в качестве родителя получить злого, бородатого дядьку, да еще чурку - это почти негр. Отец негр - этого более чем достаточно, чтобы тут же прекратить свое бренное существование и не топтать своими лапами родной двор, где играют нормальные пацаны.
- С какой это стати Акобян твой отец? – не перестает задавать удивленные вопросы мама.
- Все просто! Он живет у нас. Приходит каждый день к нам домой. Мне сказали, что тот мужик, который каждый день приходит домой – и есть отец. Значит, Акобян – мой папа!
- Понятно, - мама выключает плиту и идет переодеваться. – Ну, поехали, заново знакомиться будешь.
… На кладбище холодно, и мама покрепче прижимает меня к себе, чтобы я не замерз.
- Читать умеешь? Читай.
Читать я умею. И даже не по слогам. Произношу вслух надписи на гранитной плите под фотографией мужчины (лицо у него доброе и приятное).
- Хорошо, - говорит мама. – А твоя фамилия какая?
Я наталкиваюсь на совпадение. Где теперь правда - совершенно непонятно.
- Ну, и что на тебя нашло? Каждый год, и не раз, мы сюда приезжаем. Ты забыл что ли, к кому?
- Но пацаны сказали… А кто такой тогда Акобян, почему он у нас живет?
- Комнату снимает, квартирант называется. Даже не родственник он нам.
- Мам, а давай его выгоним! – с моей точки зрении, это прекрасный план.
- Ну да, скажешь... Нельзя! Он нам деньги платит, без этих денег нам даже на еду не хватит.
Как все-таки несправедливо устроен мир, лучше бы на еду нам деньги давал родной отец, чем какой-то Акобян.
- А почему папа умер? У всех есть, а у меня умер.
- Потом расскажу, когда вырастешь.
- А расскажи сейчас? Ну, расскажи!
- Пил много… - отвечает мама.
- Пил? Так и я много пью. Сегодня и чай пил, и молоко, и тархуном угостили, – я начинаю бояться, что со своим режимом питания тоже скоро умру.
- Водку он пил, вот и умер.
- Водку я не пью, - у меня словно камень с души свалился.
- Молодец, - говорит мама. – А потом, будешь пить?
- Нет, конечно.
- Пообещай мне.
Я обещаю – это легко. Кто же мне ее продаст, во-первых. А во-вторых, я дурак разве: выпью же - и сразу умру. Схема понятная. По дороге домой, я все-таки еще раз прошу выгнать Акобяна. Потому что мне-то мама вроде все объяснила, но как это пацанам все рассказать - я понять не могу. Их доводы были более стройные и логичные.
И тогда я начинаю бояться иного и обещать себе совсем другое. Что когда вырасту, то буду зарабатывать много-много денег. И мне не придется жить в одной квартире с чужими дядями. Землю зубами грызть буду, но не придется…
Улыбка у жены такая дурацкая и неестественная, что я с трудом сдерживаю смех. Хочется пнуть ее в бок и ляпнуть что-то вроде: «заточку попроще сделай!». Но лучше не надо, иначе все испортит, и эта канитель затянется. Наконец, загорается зеленая лампочка, и Света, с этой ужасной дурацкой улыбкой, начинает говорить в камеру:
- Я очень люблю свою семью и своего мужа. Не потому, что он известный спортсмен, нет. Юра – прекрасный человек, любящий отец, практически идеальный муж.
А я слушаю и балдею. Нет, все таки надо этих ребят почаще домой приглашать, пусть хоть каждый день у жены при мне интервью берут. Нормальная тема, даже приплачивать готов.
Однако, хорошего понемножку. Чуть позже я, ссылаясь на режим, прошу ребят закругляться. Собрав манатки и оборудование, тевешники уходят.
-Ну как, я нормально смотрелась? - Света до сих пор не может унять стресс.
- Да, охуенно! Не парься.
Девять вечера. Ловлю себя на том, что сам волнуюсь. Не из-за тевешников конечно, из-за завтрашней Игры. Самое главное, хорошо сегодня выспаться. Лечь вовремя, тут же уснуть и хорошо поспать. Ма-а-аленький бокальчик красного вина в качестве снотворного мне в этом поможет.
Света видит меня с бокалом, но молчит. Но зато как посмотрела – с таким укором. Значит подумала. Не сказала вслух, но подумала про себя.
- Я чуть-чуть, что ты смотришь так на меня? Я профессионал и хорошо знаю: что и в каком количестве для меня полезнее.
- Да пей… я что, вырываю у тебя из рук что ли?
Костик берет машинку с пультом и уходит от нас в свою детскую. Я не психолог, но и так все вижу: стоит нам хоть немного голос повысить, как он тут же убегает от нас в другую комнату. Не плачет, не говорит ничего, просто уходит.
- Юрааа, капец, смотри, - говорит Света.
- Что случилось?
- Смотри на дверцу шкафчика: перекошенная какая… Я же тебя пятьсот раз уже просила что-нибудь с ней сделать.
- Да хрен с ней, в смысле завтра гляну, на этот раз точно.
- Почему не сегодня? Не сейчас? Это так долго и трудно?
- Света, пойми. У меня завтра решающая игра в финальной серии. Проебем, выиграем – не важно, будет отпуск. А сейчас у меня руки ходуном ходят, еще по пальцу ебну и все – привет, запас. Завтра починю.
- Но ты понимаешь, что они снимали меня на фоне этой гребанной дверцы? – у жены трагедия мирового масштаба.
- Ну, нормально, чо.
- Нормально??? Понимаешь, что люди про меня и про тебя, кстати, тоже подумают?
- Подумают нормальная телка, ябывдул, повезло чуваку.
- Не беси меня! Подумают, что эти идиоты даже шкаф не могут себе нормальный поставить.
- Блять, завтра я тебе куплю десять нормальных шкафов. Даже не так – ахуенных. Чтобы люди подумали, что мы мебельные магнаты.
- Не надо мне десять шкафов! Я просто завтра звоню в «Муж на час» и они все сделают, пока тебя не будет.
- Куда??? А «Ебарю на час» ты позвонить не хочешь? – вот тут мне, кстати, сначала показалось, что это лучшая шутка дня. Пока я не услышал ответ:
- Кстати, этому тоже не помешало бы. Спасибо, что напомнил.
Суууукаааа… Нет, ну посраться на ночь глядя - это ж милое дело. Но надо же правила соблюдать: по яйцам не бить, ножами не кидаться.
- Все, нахер пошла…
- И уйду! Вместе с сыном!
- Ээээ, нет, пацана я тебе никогда не отдам. Костьми лягу, но он со мной останется.
Наливаю себе по такому случаю второй бокал. Почему-то бутылка на нем уже и заканчивается. Залпом допиваю и иду укладывать сына спать.
- Пойдем ложиться, пора уже. Я тоже скоро лягу.
- Не пойду! – сын злится, я его понимаю и чувствую свою вину.
Как умею, буду исправлять. Наклоняюсь к пацану и говорю заговорщицким тоном:
- Ты знаешь кто я такой?
Этот голос Костя узнает сразу. Он означает «игра началась!».
- Нееет. А кто ты?!
- Я полицейский, – говорю максимально строго и серьезно. – Вы арестованы, пройдемте со мной в участок.
В качестве участка – кровать. Арестованный переодевается в «тюремную» пижаму и водворяется на место задержания.
- Сейчас я буду проводить допрос. Поклянитесь говорить правду, только правду и ничего кроме правды! – таким строгим я с ним не был, наверно, никогда в жизни.
- Клянусь! – сынуля тоже предельно серьезен.
- Отвечайте, что вы делали восьмого декабря в пять часов дня.
- Был на рыбалке, - отвечает, немного подумав.
- Хорошо, ваши слова совпадают с показаниями свидетеля. Что вы поймали?
- Крокодила!
- Вы знаете, что ловля крокодилов в ванной комнате строго запрещена?
- А мы не в ванной… Мы на речке ловили. В парке!
- Тогда я должен принести вам свои официальные извинения, произошла чудовищная ошибка.
Но извинения не принимаются. Костя требует, чтобы допрос продолжался. И чтобы со всей строгостью. Для правдоподобности я приношу блокнот и ручку, и начинаю делать вид, что записываю его «показания».
Хорошо тебе, Костян. Нет, мы с женой,конечно, гавно родители. Но зато оба живые. Ты сейчас копишь обиду, но если бы ты только знал: в твоем возрасте я бы все свои игрушки отдал за то, чтобы меня папа пять минут так подопрашивал полицейским. Ты не знаешь, что это такое: когда вместо отца в твоем доме живет Акобян. Не знаешь, и слава богу. Не нужны тебе такие знания.
Вспоминаю, как в возрасте лет шести я несусь по лестнице в родную квартиру. Весь зареванный, глаза застилают слезы: ничего не вижу перед собой. Входные двери тогда на ключ никто не закрывал, толкаю их руками и залетаю домой. Мама что-то готовит на кухне. Ага, пусть же ответит мне правду:
- Кто мой папа? – с детства умел четко формулировать вопросы.
- В смысле? - удивляется мама. – Ты не знаешь?
- Во дворе мне сказали, что мой отец – Акобян.
Для меня страшнее позора быть не может, чем в качестве родителя получить злого, бородатого дядьку, да еще чурку - это почти негр. Отец негр - этого более чем достаточно, чтобы тут же прекратить свое бренное существование и не топтать своими лапами родной двор, где играют нормальные пацаны.
- С какой это стати Акобян твой отец? – не перестает задавать удивленные вопросы мама.
- Все просто! Он живет у нас. Приходит каждый день к нам домой. Мне сказали, что тот мужик, который каждый день приходит домой – и есть отец. Значит, Акобян – мой папа!
- Понятно, - мама выключает плиту и идет переодеваться. – Ну, поехали, заново знакомиться будешь.
… На кладбище холодно, и мама покрепче прижимает меня к себе, чтобы я не замерз.
- Читать умеешь? Читай.
Читать я умею. И даже не по слогам. Произношу вслух надписи на гранитной плите под фотографией мужчины (лицо у него доброе и приятное).
- Хорошо, - говорит мама. – А твоя фамилия какая?
Я наталкиваюсь на совпадение. Где теперь правда - совершенно непонятно.
- Ну, и что на тебя нашло? Каждый год, и не раз, мы сюда приезжаем. Ты забыл что ли, к кому?
- Но пацаны сказали… А кто такой тогда Акобян, почему он у нас живет?
- Комнату снимает, квартирант называется. Даже не родственник он нам.
- Мам, а давай его выгоним! – с моей точки зрении, это прекрасный план.
- Ну да, скажешь... Нельзя! Он нам деньги платит, без этих денег нам даже на еду не хватит.
Как все-таки несправедливо устроен мир, лучше бы на еду нам деньги давал родной отец, чем какой-то Акобян.
- А почему папа умер? У всех есть, а у меня умер.
- Потом расскажу, когда вырастешь.
- А расскажи сейчас? Ну, расскажи!
- Пил много… - отвечает мама.
- Пил? Так и я много пью. Сегодня и чай пил, и молоко, и тархуном угостили, – я начинаю бояться, что со своим режимом питания тоже скоро умру.
- Водку он пил, вот и умер.
- Водку я не пью, - у меня словно камень с души свалился.
- Молодец, - говорит мама. – А потом, будешь пить?
- Нет, конечно.
- Пообещай мне.
Я обещаю – это легко. Кто же мне ее продаст, во-первых. А во-вторых, я дурак разве: выпью же - и сразу умру. Схема понятная. По дороге домой, я все-таки еще раз прошу выгнать Акобяна. Потому что мне-то мама вроде все объяснила, но как это пацанам все рассказать - я понять не могу. Их доводы были более стройные и логичные.
И тогда я начинаю бояться иного и обещать себе совсем другое. Что когда вырасту, то буду зарабатывать много-много денег. И мне не придется жить в одной квартире с чужими дядями. Землю зубами грызть буду, но не придется…
Улыбка у жены такая дурацкая и неестественная, что я с трудом сдерживаю смех. Хочется пнуть ее в бок и ляпнуть что-то вроде: «заточку попроще сделай!». Но лучше не надо, иначе все испортит, и эта канитель затянется. Наконец, загорается зеленая лампочка, и Света, с этой ужасной дурацкой улыбкой, начинает говорить в камеру:
- Я очень люблю свою семью и своего мужа. Не потому, что он известный спортсмен, нет. Юра – прекрасный человек, любящий отец, практически идеальный муж.
А я слушаю и балдею. Нет, все таки надо этих ребят почаще домой приглашать, пусть хоть каждый день у жены при мне интервью берут. Нормальная тема, даже приплачивать готов.
Однако, хорошего понемножку. Чуть позже я, ссылаясь на режим, прошу ребят закругляться. Собрав манатки и оборудование, тевешники уходят.
-Ну как, я нормально смотрелась? - Света до сих пор не может унять стресс.
- Да, охуенно! Не парься.
Девять вечера. Ловлю себя на том, что сам волнуюсь. Не из-за тевешников конечно, из-за завтрашней Игры. Самое главное, хорошо сегодня выспаться. Лечь вовремя, тут же уснуть и хорошо поспать. Ма-а-аленький бокальчик красного вина в качестве снотворного мне в этом поможет.
Света видит меня с бокалом, но молчит. Но зато как посмотрела – с таким укором. Значит подумала. Не сказала вслух, но подумала про себя.
- Я чуть-чуть, что ты смотришь так на меня? Я профессионал и хорошо знаю: что и в каком количестве для меня полезнее.
- Да пей… я что, вырываю у тебя из рук что ли?
Костик берет машинку с пультом и уходит от нас в свою детскую. Я не психолог, но и так все вижу: стоит нам хоть немного голос повысить, как он тут же убегает от нас в другую комнату. Не плачет, не говорит ничего, просто уходит.
- Юрааа, капец, смотри, - говорит Света.
- Что случилось?
- Смотри на дверцу шкафчика: перекошенная какая… Я же тебя пятьсот раз уже просила что-нибудь с ней сделать.
- Да хрен с ней, в смысле завтра гляну, на этот раз точно.
- Почему не сегодня? Не сейчас? Это так долго и трудно?
- Света, пойми. У меня завтра решающая игра в финальной серии. Проебем, выиграем – не важно, будет отпуск. А сейчас у меня руки ходуном ходят, еще по пальцу ебну и все – привет, запас. Завтра починю.
- Но ты понимаешь, что они снимали меня на фоне этой гребанной дверцы? – у жены трагедия мирового масштаба.
- Ну, нормально, чо.
- Нормально??? Понимаешь, что люди про меня и про тебя, кстати, тоже подумают?
- Подумают нормальная телка, ябывдул, повезло чуваку.
- Не беси меня! Подумают, что эти идиоты даже шкаф не могут себе нормальный поставить.
- Блять, завтра я тебе куплю десять нормальных шкафов. Даже не так – ахуенных. Чтобы люди подумали, что мы мебельные магнаты.
- Не надо мне десять шкафов! Я просто завтра звоню в «Муж на час» и они все сделают, пока тебя не будет.
- Куда??? А «Ебарю на час» ты позвонить не хочешь? – вот тут мне, кстати, сначала показалось, что это лучшая шутка дня. Пока я не услышал ответ:
- Кстати, этому тоже не помешало бы. Спасибо, что напомнил.
Суууукаааа… Нет, ну посраться на ночь глядя - это ж милое дело. Но надо же правила соблюдать: по яйцам не бить, ножами не кидаться.
- Все, нахер пошла…
- И уйду! Вместе с сыном!
- Ээээ, нет, пацана я тебе никогда не отдам. Костьми лягу, но он со мной останется.
Наливаю себе по такому случаю второй бокал. Почему-то бутылка на нем уже и заканчивается. Залпом допиваю и иду укладывать сына спать.
- Пойдем ложиться, пора уже. Я тоже скоро лягу.
- Не пойду! – сын злится, я его понимаю и чувствую свою вину.
Как умею, буду исправлять. Наклоняюсь к пацану и говорю заговорщицким тоном:
- Ты знаешь кто я такой?
Этот голос Костя узнает сразу. Он означает «игра началась!».
- Нееет. А кто ты?!
- Я полицейский, – говорю максимально строго и серьезно. – Вы арестованы, пройдемте со мной в участок.
В качестве участка – кровать. Арестованный переодевается в «тюремную» пижаму и водворяется на место задержания.
- Сейчас я буду проводить допрос. Поклянитесь говорить правду, только правду и ничего кроме правды! – таким строгим я с ним не был, наверно, никогда в жизни.
- Клянусь! – сынуля тоже предельно серьезен.
- Отвечайте, что вы делали восьмого декабря в пять часов дня.
- Был на рыбалке, - отвечает, немного подумав.
- Хорошо, ваши слова совпадают с показаниями свидетеля. Что вы поймали?
- Крокодила!
- Вы знаете, что ловля крокодилов в ванной комнате строго запрещена?
- А мы не в ванной… Мы на речке ловили. В парке!
- Тогда я должен принести вам свои официальные извинения, произошла чудовищная ошибка.
Но извинения не принимаются. Костя требует, чтобы допрос продолжался. И чтобы со всей строгостью. Для правдоподобности я приношу блокнот и ручку, и начинаю делать вид, что записываю его «показания».
Хорошо тебе, Костян. Нет, мы с женой,конечно, гавно родители. Но зато оба живые. Ты сейчас копишь обиду, но если бы ты только знал: в твоем возрасте я бы все свои игрушки отдал за то, чтобы меня папа пять минут так подопрашивал полицейским. Ты не знаешь, что это такое: когда вместо отца в твоем доме живет Акобян. Не знаешь, и слава богу. Не нужны тебе такие знания.