I
“Обезопась свой кордон” – твердил лозунг на заднем плане в телевизоре. Лозунг рекламной компании презервативов “Амур”. После кордонов в новостной блок затесались новости о пьяном парне, сбившем на пешеходном переходе двух людей, о контрабандистах, подпольно торговавших дисками порнографического характера, о пенсионерке, прыгнувшей под поезд из-за невозможности оплатить свое лечение, о министре-коррупционере, который видимо, попал под показательные для населения посадки под домашний арест, а также о молодых людях, затеявших кровавую расправу с товарищем за укрытие запасной бутылки водки. Кончилось же всё поздравлением президента страны – Муравского, в связи с открытием памятника “Вечному туристу”, каким отчасти был и сам президент.
Перелистывая утром ленту социальной сети, Сашину голову обтянула сверкнувшая, как гром новость. Источник со ссылкой на правительство твердил, что через некоторое время для входа в интернет необходимым станет наличие персонального кода, который будет закрепляться за каждым человеком с момента его рождения, что-то вроде IT-паспорта. В противном случае пользователям придется забыть про всемирную паутину. “Неплохо, однако”, - подумал Саша. Но у него было свое исключительное мнение на этот счет. Оно было таково, что лучше было бы отгородить, насколько это максимально представляется возможным человека от всепоглощающей виртуальной машины. Человек сегодня искусно проживает жизнь образом в виде картинки из глянца, что весьма печально сказывалось на духовном развитии поколения. Наличие разношерстной информации делало человека рассредоточенным и менее внимательным к получаемым знаниям. Сродни ведру, переполненному мусором, остатками более ли менее полезной пищи, человек, стал не в состоянии принимать ценную, как золото информацию, в силу излишней наполненности головного ведерка хламом. Профессия Саши всё более укрепляла в его сознании данное утверждение. По воле случая сталось так, что он преподавал историю в университете. Работая пятый год, Саша поневоле начал бояться за будущее страны. Мягкость неокрепших молодых умов была открыта, даже выражала потребность в получении идола, чем не могла не воспользоваться пропагандистская деятельность государства.
Муравский с экрана телевизора призывал молодежь быть более патриотичными, чтить историю и отстаивать независимость страны. Забавно слышать, учитывая тот факт, что дети его учились далеко не в нашей, как он упоминал неоднократно - любимой стране. Дурно становилось Саше и от того, что, будучи преподавателем истории, ему приходилось заново изучать ее со своими студентами. Так как всё, что до недавнего времени Саша знал о своем предмете, об истории страны, прошлом своих предков – в момент обесценилось. Девальвация исторического достояния, точнее необдуманное испепеление имен нашего народа. Делалось это с целью уничтожения человека само сознающего, думающего в пользу штампования цепных псов. Но Саша, несмотря на капризы властвующих, старался преподать максимально приближенную к истине историю, дабы обезопасить студентов от накручиваемого на уши псевдознания. Прекрасно понимал, что работая преподавателем, он мог обезопасить ото лжи лишь несколько рыбок в огромном мирском океане, но его непомерная вера и надежда не давала опустить руки.
Саша с детства обладал обостренным чувством справедливости, что неоднократно вставляло ему палки в колеса в различных жизненных ситуациях. Отец фундаментально повлиял на становление Саши, как личности. Сам он был военный и погиб, защищая до последнего свою родину. После себя отец оставил больше, чем наследство. Саша унаследовал способность видеть мир, какой он есть, без очков. Научил его проницательности, разумности в построении своих поступков и слов. Отец всегда твердил Саше две простых фразы.
– Саша, запомни две истины, – выдыхая дым, говорил отец, – Первая, относись к людям так, какое желаешь иметь отношение к себе. Вторая, прежде, чем осудить кого-либо, влезь в его шкуру и попробуй понять тяжесть его положения, мотивы, взгляни на ситуацию с его стороны, и только после делай выводы.
Также, сказывалась ранняя привязанность Саши к литературе, которая основательно укрепила в Саше представления о том, каким может быть человек, и каким ему следует быть. Совсем юным очертил мысль, что темному, необразованному человеку живется легче. Однако, подобное существование вызывало у Саши чрезвычайное негодование.
– У невежд даже молчание скучное, - неоднократно говорил он.
Иногда в душевных порывах он себя ненавидел, разрывал изнутри за установившийся в нем характер, за сделанные те или иные действия. Остыв, он понимал, что поступил верно. Ведь не было причин, чтобы утратить или понизить самоуважение.
От услышанных наставлений с экрана Саше настолько всё представилось омерзительным, что злость сиюминутно окатила его с ног до головы. Чашка с недопитым кофе метнулась в телевизор. Кофе залило экран, а разлетевшиеся осколки оставили трещину посредине картинки. Саша вынул провод из розетки и покинул комнату. Нервозно натянув туфли, Саша выбежал из квартиры. Студенты уже ждали.
II
Утренний трамвай, наполненный сонными, в большей части нервными людьми разрезал осенний воздух. Лишь единицы источали спокойствие, среди которых был и Саша, несмотря на свою малую задержку. Линии на лицах людей слишком точно передавали их внутреннее состояние. Саша изо дня в день любил изучать их, и как никто другой разбирался в струнах человеческого лица. Но особенно он обожал глаза. Глаза говорят о человеке многое. Страдающих, напряженных и усталых глаз, заметил Саша, в разы больше, чем уютных, человеческих, в которые бы хотелось окунуться, поверить им. Да и люди не видят дальше своего носа. Одна мысль о потерянных глазах навивала грусть.
– Видимо, потерянные глаза народа были кому-то выгодны, - заключил Саша.
В это утро внимание его привлекла молодая девушка, сидевшая напротив. Она эмоционально говорила по телефону. Ее светло-голубое платье сочеталось с неземной улыбкой, которой она освещала серый трамвай. Губы были подобием воздушной постели, которую никогда не хочется покидать в дождливое утро. Голос пронизывал до самого стержня души, затрагивая потайные ноты сердца вплоть до мурашек. В голове Саши, девушка жила образом облака, чем-то недостижимым для окружающих хмурых людей, выше их.
- Но я хочу увидеть глаза, – думал про себя Саша. Они были спрятаны под черными очками. Наверное, так всегда, когда видишь человека в очках. Тебе хочется поскорей узнать, что там под ними, какая тайна скрывается, но, к сожалению, разгадав тайну, человек моментально теряет интерес. По этой причине взоры присутствующих чаще всего устремлены на таких людей, представляющих для них некую загадку. Саша был весь мыслями в надежде о том, что хотя бы на секунды девушка снимет очки. Например, протереть.
– Саша, Саша! – окликнул кто-то сбоку.
– А?
– Перестань летать, друг. Наша остановка, идем скорее. – торопливо пробежал по буквам знакомый голос.
Саша, вернувшись в реальность, тут же подорвался с места и махнул к выходу.
– Ну привет, привет космонавт. – сказал веселый голос.
Это был коллега, друг Саши – Павел Федоровский. Павел был человек, мягко говоря, сомнительный. Достаточно вспомнить случай, произошедший прошлой весной. Он олицетворял собой в те дни всю темноту и злость, пролившуюся на наш университет. Причиной послужила инфернальная тяга Павла к деньгам. Попросту попался за получение неправомерной “выгоды”. Был выведен в наручниках, что, несомненно, было подано широкой огласке. Но умение и талант Федоровского налаживать контакты с вышестоящими, далеко не последними людьми в государстве избавили его от законодательно уготовленной участи. Всё обошлось без потерь. Тот случай ни капельки не изменил Павла. И вот он улыбающийся стоял перед Сашей. Одетый в простой костюм, но Саша понял, что для отвода глаз. Об этом говорили часы, которые все усилия Павла казаться обычным сводили на нет. Также в памяти Саши была еще одна мутная история с участием Павла. Саша не помнил подробности, но в общих чертах было известно, что из-за подмены или укрытия Павлом некоторых документов двое коллег лишились своего места. Поэтому Саша хоть и достаточно хорошо общался с ним, но всегда был внимателен и соблюдал дистанцию. Не секрет, что обозначившееся мироустройство требовало вести себя так же с другими людьми вокруг. Сашу отягощал этот факт, но по-другому поступать не представлялось.
– И тебе не болеть! Извини, задумался, – прерывисто ответил Саша.
– Друг, ты слишком много думаешь. Человеку дана голова, чтоб дела делать, а не время мыслью убивать, – поджигая сигарету, отчеканил Павел. – Погоди, я покурю и пойдем.
– В точности как говорят делать у меня не получается, поэтому выживаю, как могу. Вчерашний вечер в этом меня вновь убедил.
– Почему?
– Значит, есть один студент. Неважно кто, но есть. Ни разу не появлялся на моих парах, хотя обманываю, раз пришел, мы повздорили и недовольный с угрозами удалился из аудитории. Вчера объявился, уморительно просил закрыть предмет, у него какие-то там проблемы из-за этого. Я сказал, что конечно, никаких проблем. Дал ему необходимый объем работы, а он стоит и глазами хлопает. Предлагает, может как-то без знаний закрыть. Финансово желал помочь, хвастался какими-то фамилиями. Но ты же знаешь меня, я его в дверь. Думал, захочет – образумится. Позже звонок от директора. В приказном порядке, мол, помоги, а то в противном случае тебе уже никто не поможет. И какой мне остался выход? Заходит тут же ко мне этот позер. С торжествующим выражением лица, кидает зачетку на стол. Тогда-то я и вскипел, думаю, вот сука, швырнуть бы зачетку обратно в самодовольную харю. Хорошо, что разум вовремя включился, и я остановился. Короче поставил, отпустил это существо. Я ведь когда пришел сюда работать, непоколебим был мой максимализм, а теперь что? Теперь перешел к приспособлению, а дальше? Главное, чтоб до отчаяния не дошло.
– Дурак ты, Саша, дурак. Поставил бы с первого раза, для здоровья спокойнее и для кармана туже, – с упреком стрельнул Павел.
– Да страшно становится, что же будет с дальше? Кого мы растим? Мы делаем всё зависящее от нас, чтобы потом жалеть. Жалеть, выгребая страну из еще большей ямы. Думаешь мир погибает от войн, катастроф, пожаров? Нет, это все от засевшей в нашем мирке ненависти, лжи, безосновательной вражды. В конце концов, от доходящей до безумия мелочности, скурпедяйства и общественной меркантильности. Как же мы не можем понять, что ответственность перед будущими поколениями лежит не на государстве, народе, нации, а на каждом в отдельности взятом человеке? – истерически, шепотом произнес Саша
– Один человек ничего не изменит, Саша. Пошли, и так опаздываем, – закончил диалог Павел.
III
Будучи под впечатлением от диалога, Саша решил продолжить тему будущего. Непосредственно с будущим – со студентами. Зайдя в аудиторию, Саша поздоровался. Усевшись за стол, он сообщил, что сегодня на повестке дня иная тема, чем планировалось.
– Но вы не расслабляйтесь, эта тема напрямую касается истории, только не прошлого, а будущего. Вашего! Поэтому я жажду серьезных ответов, – задал соответственный тон Саша.
- Александр Андреевич, а что же мы Вам должны рассказать? – с серьезным видом спросила девочка, сидящая перед преподавателем.
- Простой вопрос. Кем вы видите себя в будущем? Я знаю, что многие будут занимать государственные посты, поэтому мне интересно узнать о Ваших морально-этических принципах, методах работы? Как относитесь к коррупции? Да и в целом, какими Вы видите себя работниками? – бодро выбросил преподаватель.
Ухмылки моментально возникли на лицах нескольких студентов. В одночасье аудитория разделилась на три лагеря. Первый лагерь – будущая опора коррупционного дворца, наиболее численный. Вторая группа – лига, основанной на законодательстве, справедливости, меньшинство. Третий лагерь – молчаливый наблюдательный комитет, что-то среднее по количеству. В ход пошли аргументы сторон.
– Знаете, я не вижу смысла в данном разговоре. Я уверен на 100%, что каждый из присутствующих будет греть руки, так как побирательский костер всеобъемлющий, все государственный, – отметил студент, проявивший ухмылку одним из первых.
– Вот таких и надо гнать в спину работников, которые с университетской лавки ставят данную цель, – выкрикнула, сидящая впереди студентка.
– Ну, хорошо, хорошо. Хотите – не берите. Нам больше же достанется. Но вы же будете единичны, что вам одно только имя дадут – идиоты. – продолжил тот же студент.
- Успокойтесь, успокойтесь ребята, - учительским голосом вошел в спор Саша.
- Да что успокаиваться, как вы жить то будете на одну зарплату, а? – включился сосед студента.
- Вот именно, что у вас в бабки все упирается. Не устраивает зарплата – ищите другую профессию, а не устраивайте систему всеобщих подаяний, – сказал представитель лиги справедливости.
- В принципе я согласен не промышлять всем этим, но от того, что я откажусь общая картина не изменится, так какой же смысл мне, будучи в системе идти против нее? – заключил всё тот же сосед.
- Да нужно ввести смертную казнь за данные преступления, - послышалось откуда-то с конца.
- И что, вы думаете ситуация изменится? Люди останутся прежними.
- Да, менталитет у нас такой, посадить старых – набрать новых!
- Дело далеко не в нем. Менталитет, ох уцепились за высокие слова. Всё куда проще. Люди у нас вполне нормальные, но от безысходности приходится марать руки. Знайте, что заменив пешки, войну не выиграешь. Тут не нужно ударяться в какие-то вопросы психологии народа. Первое, что нужно человеку – это обеспеченность. Дай ему заработок, начнет ценить место. Сто раз подумает, чем что-то противозаконное сделать. А как дать заработок? Перестать пилить бюджет. Так что дело тут далеко не в пешках, – выстрелил один из наблюдательного комитета.
Тут же шквал слов засыпал аудиторию. Сашу неприятно поразило то, что большинство состояло в первом лагере. Еще неприятно удивило и то, что ни слова не прозвучало о том, кем они себя видят, какие методы работы желают воплотить в жизнь, а тем более ни слова морально-этических принципах. Всё внимание отобрала одна, волнующая всех, тема. Саша догадывался, что к середине своей жизни большинство присутствующих студентов, продолжат пример Федоровского.
- Очень жаль, - как бы в себя произнес Саша.
Студенты и не заметили, как преподаватель встал, собрал свои вещи и направился к выходу.
Удар дверью, словно прогремевший взрыв, пробудил студентов. Все затихли.
IV
Идя к выходу, Саша утвердился во мнении, что пребывание здесь с каждым днем становится невыносимее. Непомерное желание пропасть без вести овладевало тело клетка за клеткой. Саша с уверенностью несся к выходу, как его одернул директор, пригласил к себе в кабинет. Вид директора был суров, отсюда Саша сделал вывод, что разговор будет не из приятных. Они были около кабинета, как директору кто-то позвонил. Сняв трубку, он продолжил заходить в кабинет. Жестом руки показал Саше, чтобы тот подождал под кабинетом.
– Видимо, серьезный был разговор, – подумалось Саше. Ожидание длилось двадцать минут. За это время Саша вновь пролистал в своей памяти страницы времени с первого дня работы здесь. Вспомнилось, как неутолимая жажда руководила им, сколько сил было положено на работу. В каждом студенте видел будущее. Будущих светил науки, мастодонтов промышленности государства, мастеров высочайшей дипломатии, ответственных и квалифицированных служащих. В конце концов, хороших людей, ни капли не испорченных образовавшейся системой, которая имела свой исключительный закон. Он был таков, либо человек, не противясь ветру, вариться в системе, либо система пережевывает человека и выплевывает на окраины забытой жизни. Но какими бы великими и сердечными не были бы порывы Саши, они обесценивались пропорционально проведенным на работе годам. Из-за этого Сашу изнутри терзали языки пламени, и словно в костре, пылал внутренний мир. Но выдержка, вера делали невозможным обжечь этот мир полностью. Образовывая котел, который продолжал защищать Сашу от самоуничтожения. Как известно, ни один котел не в состоянии бесконечно противостоять огню. Вот и внутри у Саши огонь все больше охватывал защищенные участки, занимая площадь доселе нетронутых уголков внутреннего пространства. Саша пытался предвидеть, что же будет дальше, каковы последствия распространения языков пламени. Но Саше в тот момент не удалось найти ни единого ответа, его прервали.
Дверь приоткрылась, в маленькую щель пролезла пухлая голова директора.
– Заходи, – резко оборвала голова без туловища, и пропала из виду.
Саша зашел, приготовившись к абсолютно любому разговору. Его готовность выражалась в полном безразличии к предстоящему диалогу. Примерно догадываясь о причине вызова, он решил подумать о чем-то более важном. Лишь тело находилось в кабинете, а мыслями Саша улетел далеко от наполненного грязью здания. Саша не желал начинать первым, поэтому несколько секунд прошли в молчании.
– Догадываешься, зачем я тебя пригласил? - со вздохом спросил Эдуард Сергеевич.
– Нет, – отрезал Саша с таким видом, что наверняка знал.
– Напомни мне, пожалуйста, какой редакции у нас в этом семестре учебники? – по-отцовски проговорил Эдуард Сергеевич.
– Две тысячи шестнадцатого.
– А у тебя в портфеле сейчас лежит иного года редакции, так? Я даже проверять не стану, почему-то я уверен в своем убеждении.
– Ну, так.
– Дальше сам продолжишь или мне?
– Прошу продолжить, – тоном будто, находясь далеко не здесь, ответил Саша.
– До меня случайно дошли слухи, что вчера при проведении очередного занятии ты использовал не годный учебник. Я, конечно, хочу надеяться, что всё это ложь, и всё воспаленная фантазия обиженных на тебя студентов, но прошу впредь быть осторожнее, если бережешь свое место. А если проверка, и каким-то непонятным образом этот факт дойдет до их ведома? То что? Ты думаешь об университете? У нас сейчас и так не лучшая репутация, а ты хочешь нас лицом в грязь куда более окунуть? Задумайся над методологией своего преподавания. Хорошо? И давай, чтобы такого больше не повторялось. Да? – заключил Эдуард Сергеевич.
Молчание длилось несколько секунд. Саша заострил взгляд на висящей напротив его глаз прекрасной картине, думая о чем-то своем. Кажется, это был Суриков – “Утро стрелецкой казни”.
– Хорошо? – повышая тон на каждом слоге, переспросил директор.
– Я? Над методологией? – отдернувшись, произнес Саша.
– Да ты, ты.
– Вы правда считаете, что я хочу окунуть лицом в грязь? А не думаете ли вы, что мы сами окунаем себя ежедневно глубже и глубже? Кого же мы выпустим, если будем преподавать именно то, что возникло только вчера? То, что к знаниям имеет не совсем прямое отношение? Да в будущем вы перепишите всё, что было сделано до нас и придумано до нас. Вам разве не становится не по себе, когда то, на чём вы выросли, всё то, что вы знали, объявляют непригодным и приравнивают к мусору? И вы говорите, что я окунаю. Да и без меня великолепно справляетесь. Вот чудаки, – на последнем вздохе проговорил Саша.
– Я надеюсь, ты поменяешь свое мнение на этот счет.
– Да пошли вы! – шепотом произнес Саша.
– Что?
– Говорю, да пошли вы, Эдуард Сергеевич. И пошли все те, кому вы так боитесь показаться грязным! – сказал Саша, доставая тот самый учебник, который стал яблоком раздора. Саша швырнул книгу на стол директору и направился к выходу.
– Смотри Саша, ты еще у меня пожале… – не успел закончить директор, как дверь за Сашей злобно захлопнулась.
Будто изорванный клочок газеты, подавшийся ветру, Саша вылетел из здания. Сел на подъехавший очень вовремя трамвай. Усевшись на свободное место, в его голове была только одна мысль – завтра моей ноги здесь не будет. Трамвай нес перегоревшего Сашу домой.
V
Три поворота ключом. Дверь распахнулась, Саша ввалился в свою квартиру. Сродни голоду тысячи рабов на галерах, Сашин желудок напоминал о себе, сверля всё тело. Подойдя к холодильнику, он рассмотрел наклеенную на нем записку. На ней было жирным маркером написано: “Купи еду”. Записка была оставлена самим Сашей. Но в надежде, что время похода в магазин еще не настало, он распахнул холодильник.
– Пусто, – как будто для кого-то произнес Саша.
На этом путешествия по холодильнику не остановились. Машинально Саша потянулся к морозильнику. Увиденное вызвало на лице поисковика расслабление. В морозильнике лежало семьсот грамм мороженого и половина бутылки водки. С нежностью, с какой берут новорожденного младенца, Саша взял из морозильника сегодняшний ужин. Первым делом Саша набрал в рот мороженого.
– Как в детстве, – подумал про себя Саша. Налил в стакан до краев водки, залпом выпил. Тепло моментально растеклось по уставшему телу.
– Теперь можно и присесть, Саша. – восторженно сказал он себе.
По пути к столу Саша вступил в остатки растекшегося утром кофе. Громко бранясь, стянул запачканные носки и сел за стол. Долго не ожидая, Саша налил второй стакан, жадно опрокинул и сморщился так, как не морщатся люди от солнца. Пока лицо не вернулось в обычное состояние, был выпит третий стакан. Дальше Саша принялся за мороженное. Он до такой степени набил рот, что не мог прожевать его, а когда пытался, то зубы сводило в точности как от сильного удара. Заметив, что водки осталось на целый стакан, Саше пришла в голову мысль растопить мороженное, заливая горючее сверху. Но успехом данная попытка не увенчалась, половина жидкости растеклась по горлу, испачкав футболку. Будучи уже в хорошем состоянии, Саша с улыбкой принял вызов. Умылся, переодел футболку и пошел в магазин.
Вечерело. В магазине Саша долго стоял, думая о том какой емкости взять бутылку. Взгляд остановился на литре.
– Во всяком случае, если не допью, так на потом останется, – заключил Саша. Купив бутылку водки, малость закуски, Саша направился к выходу. На выходе он столкнулся с молодым парнем. Парень не извинился, что вызвало у Саши эмоциональный всплеск. Он застыл у двери магазина, как бы что-то вспоминая. Спустя минуту Саша развернулся и вошел в магазин. Подойдя поближе к толкнувшему его парню, он пристально всматривался ему в глаза. Еще чуть погодя, спросил.
– Отмылся? – с остервенением спросил Саша.
– Простите, что? – тоном свысока ответил парень.
– Спрашиваю, отмылся от крови?
– Не понимаю о чем вы.
– Да ладно? Я ж тебя видел в утренних новостях, тот самый водитель, что двух человек сбил.
– Вы явно ошиблись, – отворачиваясь, отрезал парень.
– Не, я твою рожу запомнил. Я же должен знать, кто вдруг меня сбить может, вот всматривался в тебя. Еще и на свободе, странно все-таки. И как тебе живется то, после такого, а? Кошмары не снятся?
– Дядь, вы, наверное, ошиблись.
Насыпав Саше мелочи в ладонь, которого это еще больше завело, парень покинул магазин. Саша простоял в оцепенении несколько секунд. После пошел следом на улицу. Парень уже садился в машину.
– Гляди, и машина та же, – вскричал Саша, и кинул обратно парню его мелочь.
Монеты, словно дождь, обсыпали капот автомобиля. Не успев закрыть дверь, тело парня снова оказалось на улице. Он подошел к Саше, пристально глядя в глаза. Саша попытался сделать шаг на встречу, но вмиг оказался в темном лесу, в котором доселе не бывал. Будто, вытянули шнур из розетки и система отключилась. От удара Саша канул на асфальт. Бутылка разбилась от встречи с землей и растеклась под Сашей. Звуки отдалявшейся машины напоминали Саше о том, что он всё еще жив. Пролежав около часа, Саша кое-как встал. Вернулся в магазин, оставшихся денег хватило на два стакана, которые вздрагивая, он удачно приговорил. До плетясь домой, Саше хватило сил и здоровья провернуть три раза ключ, захлопнуть за собой дверь и шлепнуться на пол у входной двери. Сон застал Сашу врасплох.
Продолжение дальше!