В своей Киноностальгии я довольно много пишу о комиках, чей расцвет пришелся на 70-80е годы. Немаловажную роль в судьбе каждого из них сыграло великолепное комедийное шоу Saturday Night Live. Оно остается таким и по сей день (хотя и далеко не в каждом выпуске...), но самое начало, первые пять лет SNL - это было просто золото. Я упомянула это шоу потому, что хочу посвятить несколько постов чудесному актеру, сценаристу и просто хорошему парню Дэну Эйкроду. А говоря о фильмах Дэнни в период его расцвета (т.е. 70е-90е), нельзя не упомянуть две вещи. Во-первых, площадку, на которой начинали практически все его позже знаменитые персонажи - это у нас как раз SNL. И во- вторых, его лучшего друга, вечную головную боль и музу, для которой были написаны самые лучшие сценарии Дэнни. Увы, ему было суждено сыграть лишь в паре таких фильмов... Речь конечно о Джоне Белуши - безумно талантливом комике, который ушел от нас всего в 33 года.
Перед тем, как начать свое графманство, я бы хотела привести несколько цитат из большой статьи уважаемой Katr_z, благодаря которой я в свое время и познакомилась с юным и прекрасным дитем, каким было тогда "Субботним вечером в прямом эфире".
Подобно двум другим независимым молодым прохиндеям – Тому Сойеру и Гекльберри Финну – Эйкройд и Белуши поняли, что секретом их дружбы была романтика. Общее для них чувство романтичности стало невидимой связью чрезвычайно заметной мультимедийной комедийной команды. Сначала это была рискованная среда ночного национального телевидения в прямом эфире, где они создали настоящий комедийный фольклор и сформировали личные еженедельные отношения с целым поколением молодых американцев. Дальше последовали записи, гастроли, высокобюджетные фильмы и безумные личности двух выброшенных за борт жизни неформалов ритм-энд-блюза, которые называли себя Братьями Блюз. Эйкройд и Белуши переделывают себя в Элвуда и Джейка Блюз, опираясь на собственную братскую дружбу. Результатом является оригинальный комедийный дуэт, невозмутимый юмор которого, привлекательная грубость и разрушительно-веселые выходки сформировали все же образ взаимной заботы и, прежде всего, сильной преданности.
Все знания о жизни «синих воротничков» Эйкройд получил, уйдя глубоко в народ. Воспитываясь католиком в Квебеке и Онтарио, он был нарушителем спокойствия в начальной школе и нечестивым семинаристом в Подготовительной Семинарии св. Пия X, из которой он был исключен за благосклонное отношение к незначительным правонарушениям и варварское отношение к раскаянию. В Карлтонском университете в Оттаве он открыл в себе интерес к преступлению и наказанию. Его исследования в криминологии, психологии девиантного поведения и исправительной политике совпали с его открытием преступного мира Оттавы, в котором он завел знакомства с преступниками (квалифицированными и не очень): автоугонщиками, хулиганами, наемниками, наркодилерами, бутлегерами – людьми с именами типа Рэй «Зеленый Берет» и Негодяй-Джордж. Но возможно потому, что его дедушка был сотрудником Королевской канадской конной полиции и потому, что его отец был помощником заместителя министра научных исследований в Министерстве транспорта в Оттаве, Эйкройду удалось сохранить равный интерес к обеим сторонам закона. Он был очарован полицейскими так же сильно, как и грабителями. Шутка в том, что позже, начиная работать на шоу Saturday Night Live, идеальная фантазия Эйкройда заключалась в том, что он должен был совершить преступление и затем сам себя арестовать.
Движимый романтичной чувствительностью, восхищенный, кроме всего прочего, мистикой, инопланетянами, полицейской униформой, железной дорогой и темными силами, Эйкройд имел неиссякаемую фантазию. Как подражатель и пародист, он был непринужден и причудливо оригинален. Как спутниковая антенна, он, казалось, был настроен одновременно на все голоса планеты – и, возможно, даже на те, которые находились за ее пределами. Поговаривают, он мог переключаться от одного регионального (или галактического) диалекта к другому с идеальной точностью интонирования и воспроизведения. Его персонажи (среди представленных на видеозаписи для Майклса: французско-канадский дровосек, луизианский рыбак крабов и крокодилов, которого недавно похитили инопланетяне, запинающийся Том Снайдер, слащавый телевизионный продавец «очень личного продукта для мужчин – Дельта-спрея Ллойда Манганеро») были подлинными и поразительными в основном из-за способа растворения в них. Эйкройд был бесшовным; когда он входил в образ, он застегивал молнию и пропадал.
Белуши, наоборот, будто расстегивал молнию на персонажах, чтобы выставить себя напоказ, корчась от души. Под своим грубым, мародерско-разбойничьим внешним видом Белуши в глубине души был крайне романтичен и поэтому был способен создать в рамках комедии эмоциональную жизнь, которая, подстерегая внимательность, заманивала в засаду симпатию. Его лицо было так же притягательно и универсально, как и голос Эйкройда. Одаренный лицевым эквивалентом вокальной имитации, это был разносторонний, межнациональный лик, который мог внезапно появиться где угодно – на Сфинксе, Мона Лизе, Статуе Свободы, даже на Горе Рашмор. Его брови, казалось, были предназначены стать национальным достоянием. Фактически, Белуши был непредсказуемым, диким вторжением чью-то в жизнь. В то время как Эйкройд был более умозрительным юмористом, Белуши более активно использовал свое тело. У него было чувственное управление полным объемом комедии, которое позволяло всем его ста восьми пяти фунтам становиться диким воином-самураем, разрезающим воздух карнизом вместо меча – именно это увидел Лорн Майклс во время живого прослушивания Белуши тем летом.
Майклсу они казались вымышленными персонажами, воплотившимися в жизнь. Он был поражен четырехлетней разницей в их возрасте: «Для меня Дэнни был мальчишкой. Он взял от юности самое лучшее. У него были неиссякаемый энтузиазм, непреклонная целеустремленность и честь – все достоинства из старых юношеских романов. Дэнни также был умницей-плохишом, святошей-бандитом, но в целом он был надежным, благородным и порядочным и ни в коем случае не испорченным. Не то чтобы Джон был испорченным, но рядом с юностью и энтузиазмом Дэнни Джон казался человеком пожившим свое. Он знал свой путь. Он знал уличные законы не будучи парнем с улицы. Но кроме этого, он любил Дэнни – всегда».
Чтобы быть исполнителем в Saturday Night Live в 1977-78 годах, нужно было вертеться в центре продвинутой комедийной вселенной. Семнадцатый этаж Рокфеллер-Плаза, 30, где это происходило (известный как «30 Rock») – был местом какой-то загадочной алхимии, которая превращает сочетания базовых талантов в золото. На какое-то время «30 Rock» моментально окружала вас своего рода всепоглощающей аурой модного бродвейского спектакля, победной политической кампании, Мировой Серии в командном первенстве. Кроме того, все это происходило на национальном телевидении в прямом эфире – с группой очень молодых исполнителей.
В этом таилась некая опасность, еженедельный риск, преодолеваемый желанием попробовать что-то новое и ненадежное – беспрецедентную серию юмористических передач, идущих в записи, а не в прямом эфире. Мистика, созданная «Командой-Не-Готовых-К-Прайм-тайму» – атмосфера смелого тайного общества на опасном положении – была настолько интенсивной, что четыре года спустя Марк О'Доннел, один из сценаристов SNL второй волны, описал тех, кто заменил первоначальную команду, как нечто похожее «на младших братьев, унаследовавших веселый, пугающий домик на дереве, который соорудили крутые старшие братья и потом бросили, чтобы найти развлечения где-нибудь в другом месте».
Один заслуживающий особого внимания домик на дереве в «30 Rock» был возведен Эйкройдом и Белуши. Они вместе заняли должности и переехали в офис, будто Том и Гек построили тайную крепость. Эйкройд установил там двухъярусную кровать. («Я также настоял, чтобы там установили душ. Это было действительно здорово. Чувак, это офис на Небесах! Этот душ! Там везде были белые полотенца. Безусловно, это было место, где люди могли чувствовать себя улизнувшими от остального шоу, потому что мы с Джоном всегда олицетворяли что-то вроде спутника».)
Эйкройд любил проводить долгие часы в одиночестве, сидя за пишущей машинкой. Его идеи воплощались на бумаге. Он любил ясность. На шоу, которое требовало не столько абсолютной дисциплины, сколько абсолютного самопожертвования, Эйкройд был трудолюбивым, продуктивным, абсолютно надежным. «Дэнни был дисциплинированным, но по большей части перегружен работой, – вспоминает Джим Дауни. – Не было бы несправедливостью по отношению к кому-нибудь еще сказать, что Эйкройд внес на шоу больше, чем любой другой, когда вы принимаете во внимание все его выступления и работу сценариста. Он работал там изо всех сил в течение шести дней каждую неделю». В равной степени изобилующий идеями, Белуши был, по большей части, концептуалистом. В то время как Эйкройду нравится формировать комические идеи с ясно очерченной точностью, Белуши нравилось оставлять их таинственными. Некоторые лучшие идеи Белуши родились из его напыщенных речей или импровизаций и были положены на бумагу позже. «Во многих отношениях Дэнни и Джон были противоположностями, – говорит Дауни. – Эйкройда пленяли слова. Он был одним из актеров в труппе, которому вы могли доверить длинную речь. Белуши был не такой. Ему не нравились написанные слова; он не доверял им».
Как-то поздним летом, во второй половине дня, когда остров уже начинал пахнуть сентябрем, они катались по округе на джипе Дэнни, слушая кассеты. Дэнни поставил инструментальную композицию группы The Ventures. Она называлась «The 2000 Pound Bee». Она была полна такими грязными, жужжащими, пчелиными звуками электрогитары, что это было фантастически. Им обоим она нравилась. «Дружище, – сказал Дэнни, – разве не здорово было бы, когда мы умрем, запустить эту песню в церкви, полной людей – так громко, чтоб в ушах трещало?» Они посмеялись и задумались над этим на некоторое время – «The 2000 Pound Bee», нависшая над всеми этими плакальщиками. Это была бы грандиозная, чудовищная шутка.
Тогда Дэнни сказал: «Слушай, Джон, если я умру первым, приятель, ты должен пообещать мне включить ее у меня на надгробной речи или на похоронах».
Джон дал торжественное обещание, что так и сделает, и они заключили договор, пока катались по округе в уходящем янтарном свете того летнего дня: кто бы из них ни умер первый, другой включит «The 2000 Pound Bee» на похоронах.
В пятницу 5 марта 1982 года Эйкройд был один в своем офисе, в Phantom-Black Rhino, в Нью-Йорке. Он писал сценарий под названием «Охотники за привидениями» (в котором он и Белуши должны были играть «специалистов по паранормальным явлениям», которые истребляют призраков и духов в загородных домах). Наряду со «Шпионы как мы», «Never Say Mountie» и «Moon Over Miami» (прим.пер.: кроме «Шпионы как мы» ни один из сценариев не был реализован) это был один из нескольких парных проектов, которые стояли в графике производства. Телефонный звонок прервал Эйкройда на полуслове, когда тот сочинял диалог для Белуши. Берни Бриллштейн звонил из Лос-Анджелеса. Джон был мертв.
На похоронах Белуши действительно играла «The 2000 Pound Bee».А еще были мотоциклы, вертолеты и много, очень много горюющих людей. Джон иногда мог вести себя как свинтус, но его любили все - и фанаты и близкие.
От себя лично я добавлю пару слов про отличие Джона и Дэна как актеров. Когда я первый раз смотрела бенифис Эйкройда, помню, что действительно смеялась всего на одной сценке - про очкастого стриптизера с грыжей. И дело не в том, что Дэнни как-то не талантливо играл. Просто он пародист. Великолепный пародист, все его сценарии той поры это подтверждают. Но пародия действительно смешна только тогда, когда знаешь объект пародии. Белуши же надо было прости выйти. Он выходил на сцену и ПОДНИМАЛ БРОВЬ. Все, народ лежал. Пофиг было, чего он играл, какой там был сюжет и какие шутки. Дэнни играл от головы. Белуши - от сердца.
Цитаты из книги: «Brothers: John Belushi/Dan Aykroyd». The Best of Friends: Profiles of Extraordinary Friendship.David Michaelis, 1983. Перевела Katr_z
