Продолжение поста «Лексус»
Выехали мы рано утром, можно сказать на рассвете. Никакой торжественной церемонии проводов с разъяснением важности возложенной миссии, никаких музыкантов, исполняющих «Прощание славянки», даже родные не пришли. Все собрались, оседлали коней и поехали организованной колонной по три в ряд. Меня удивило, что сэр Гивийн, возглавлявший колонну, выглядел вполне себе бодрым и здоровым, несмотря на то, что вчера ужрался в дрова. Видать, организм у него крепкий.
Миновав скопление телег и людей возле городских ворот, и приняв в свои ряды дополнительных воинов, колонна ускорилась. Через несколько километров, Сервелат начал всячески демонстрировать признаки недовольства ролью замыкающего. Конь недовольно фыркал, ускорял шаг, вплотную приближаясь к задницам впередиидущих лошадей. Мне тоже осточертело дышать пылью, которую поднимала колонна, поэтому я, наплевав на все правила дорожного движения, обогнал солдатню по правой обочине и занял место рядом с Гивийном.
На первом же привале я понял, что капитально лажанулся. Пока кони отдыхали и паслись, солдатня вытащила свои нехитрые припасы и подкрепилась, а у меня случился облом, ибо единственным пригодным для еды объектом в моих седельных сумках был дракон. Пришлось топать к Гивийну за разъяснениями. Как оказалось, обоз с провиантом жутко тормозит продвижение, поэтому во время быстрых передислокаций вояки потребляют сухпай. Сославшись на разыгравшееся на фоне похмелья раздолбайство, я договорился, что на чужую пайку претендовать не буду, буду отлучаться на охоту, собирательство и оббирательство местного населения.
За три с половиной дня, которые нам потребовались чтобы дохать до Янкихоума, наша армия немного поредела, так как часть бойцов пришлось оставить на заранее намеченных стратегически важных мостах, переправах, бродах и перекрестках. На подъезде к цели, армия окончательно распалась. Большинство солдат убыло к местам дислокации, остались только те, кому предстояло обеспечивать карантин в поселении.
Работали ребята технично. Первым делом, несколько солдат перекрыли пути отступления, после чего оставшиеся ворвались в деревню, громко ругаясь и размахивая копьями. Всех жителей выгнали на улицу и раздели догола. После внешнего осмотра выглядевшим здоровыми разрешили вернуться в дома и взять минимум одежды и провианта. Троих больных, на телах которых была замечена сыпь, отогнали подальше и оставили под охраной.
Мой испорченный гуманизмом организм оказался очень чувствительным к виду чужих страданий. Поэтому я морщился, когда вышедших из домов крестьян заставляли вытряхивать пожитки на землю для осмотра. Воин подъезжал к куче тряпья, ворошил ее копьем, после чего показавшиеся ему недостаточно чистыми вещи отбрасывались в сторону. Бабы и дети ревели, мужики сжимали кулаки в бессильной злобе. Были и те, кто, перепугавшись, забаррикадировались в своих избах, их приходилось выгонять, угрожая спалить дом вместе с обитателями.
После общего сбора, крестьян под конвоем отправили на речку на помывку. Узнав о необходимости обриться наголо, народ заголосил еще громче, поэтому солдаты провели сеанс вразумления с помощью плеток и тупых концов копий. Пока сельчане мылись и брились, солдаты притащили пару объемистых чанов и охапки дров. После помывки и кипячения всех шмоток, крестьян загнали в лошадиный загон и еще раз объяснили, что попытка бегства приведет к летальному исходу.
Я не помнил, каков период инкубации чумы, поэтому мы решили перестраховаться и держать крестьян в загоне как можно дольше. Условия там, конечно, были нечеловеческие. Сено и солому, предназначенные для животных, мы сожгли, поскольку любая подстилка является рассадником блох, вшей и прочих мандавошек, поэтому крестьяне спали на голой земле. Солдаты приносили им дрова для обогрева и приготовления пищи, бросали в загон пищу, которую находили или ловили в деревне.
Через день поступила информация, что в соседней деревне Практиш обнаружили больного и мы с Гивийном рванули туда, чтобы организовать там сортировку населения и карантин. Работали по обкатанному сценарию. Всех собрать, раздеть, осмотреть, позволить взять самую чистую и новую одежду, загнать на помывку. Шмот в кипяток, население в загон, больного в стоящий на отшибе дом. Раздав указания относительно дальнейших действий, мы вернулись в основной лагерь.
Ежедневные осмотры выявили еще четыре случая заражения в Янкихоуме. Больных изолировали в деревне, их вещи сожгли. В самой деревне тела умерших от чумы вытаскивали крюками на улицу, где их ждало огненное погребение. К сожалению, чума была не единственной болезнью, косившей крестьян. Переохлаждение и постоянный стресс прикончили трех пенсов, но, самым паршивым было наблюдать, как утром родители приносят к ограде загона окоченевшие тела младенцев и детей. Даже привычные к смерти воины всхлипывали, когда волокли не успевших толком пожить детей на погребальный костер.
Солдаты не заболели, видимо, сказались меры предосторожности в виде обязательного ношения масок и перчаток во время нахождения в деревне и личной гигиены. На наше счастье проблема с крысами решилась сама собой. Из-за того, что крестьяне сидели в загоне, урожай оставался на полях и огородах, а запасы провианта, накопленные сельчанами, таяли. Лишившиеся кормежки деревенские собаки и кошки немного поголодали, а потом начали охоту на живность семейства грызунов. Прессинг со стороны хищников и скудеющая кормовая база спровоцировали исход мелких блоховозов за сто первый километр.
Выждав два десятка дней, я приказал привести кого-нибудь из аборигенов, разбирающихся в травах. Если честно, я ожидал увидеть перед собой какую-нить сгорбленную старуху, но на рандеву заявился вполне бодрый мужичок непонятного возраста. Естественно, что у меня взыграло любопытство, поэтому общение началось с небольшого допроса. Как оказалось, Морган раньше был полковым медиком, но во время какой-то там пограничной стычки с Озерным королевством, получил попадание стрелой пониже спины. Наконечник стрелы вырезали, но рана загноилась, из-за чего захромавшего Айболита комиссовали. Собственно говоря, он и поднял тревогу, заметив на заболевшей тетке характерные пятна. Разъяснив деревенскому лепиле, что чуму переносят блохи, я поставил боевую задачу – извести под корень шестиногих паразитов и синантропных грызунов. Немного поразмыслив, Морган предложил устроить паразитам газовые камеры путем сжигания в помещении какой-то травки, по его словам, в обилии произрастающей в ближайшем лесочке. Естественно, что инициатива подлежит немедленному наказанию и присутствовавший при нашем разговоре Гиви распорядился сельского врача немедленно накормить, выдать наркомовский стопарик и под конвоем отправить в лес на сбор травяного фумигатора.
Через десять дней, когда трава хорошенько провялилась, а на месте сожженного дома, в котором были изолированы заболевшие, начал восстанавливаться газон, наступил день Д. Одетый в местный костюм химической и биологической защиты Морган заходил в избушку, поджигал травку, после чего выскакивал наружу и плотно закрывал за собой дверь. Судя по доносившемуся до нас неприятному запашку, в Янкихоуме творился натуральный геноцид насекомых, я даже начал опасаться, что сейчас припрется толпа экоактивистов и борцов за права шестилапых и нашему скромному воинству наваляют по самое не балуйся.
На следующий день была проведена вторая дымовая атака по тому же сценарию, а еще через два дня, когда вонь выветрилась, мы сняли карантин. Перед тем, как распустить крестьян по домам, я толкнул перед пейзанами проникновенную речь, в которой извинился за причиненные неудобства и указал на необходимость соблюдения личной гигиены. Чтобы хоть как-то поддержать аграриев, Гивийн распорядился распределить оставшиеся в обозе ништяки между жителями Янкихоума и Практиша.
Обратная дорога в Глейн заняла без малого неделю. Лошадей мы не торопили, а имевшаяся в кошелях солдатиков наличность явно жгла их карманы. В первом попавшемся заведении, наш карантинный отряд оторвался по полной. Порядком уставшие от месячного проживания в походно-полевых условиях вояки гуляли как в последний раз, не жалея монет на вкусную еду, выпивку и услуги девочек. С девочками, вообще, получился забавный казус. После очередной кружки местного пивандрия я вышел на улицу, дабы полить близлежащие деревья раствором мочевины и услышал, как хозяин отправлял мальчишку-прислужника на поиски женщин, желающих подзаработать.