"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.
Вертолетчики лежали под навесом палатки. Конец июля, жара неимоверная. Командованием авиации ОГВ(с) в Ханкале было принято решение выполнять полеты только до температуры плюс тридцать два градуса, снять вооружение с вертолетов Ми-8 и ограничить запас топлива. Поэтому днем, а особенно в полдень, небо было пустынным, только птицы различных видов летали по своим делам, да болтался высоко в небе наш самолет-ретранслятор «Шторм». В такие моменты его экипажу бывало скучно, и он изредка выходил на контрольную связь с командным пунктом.
Все жарились в палатке и искали места в тени, кое-кто загорал на солнце, доводя уже загоревшее тело до темноты южного загара, характерного для тружеников села или строителей, все время находящихся на солнцепеке. Летчики дружно вспоминали те времена, когда базировались в Каспийске на берегу моря. Когда, только пожелай, можно было скинуть с себя комбинезон и с разбегу плюхнуться в морскую прохладную волну, набегавшую на берег. Да, были времена, а сейчас над Ханкалой стояла пыльная завеса. Этот некогда зеленый, с ровными бетонными дорожками учебный курсантский аэродром теперь был перепахан двумя войнами и представлял собой сплошной пыльный грунт.
Изредка пробегал полковой доктор майор Дмитрий Ахметшин, при этом ругаясь, что летный и технический состав не соблюдает тепловой режим работы. В сущности, он был прав. После таких солнечных ванн голова дуреет, и, когда вдруг тебя поднимают по внезапно возникшей задаче, вялость, затуманенное сознание не способствуют четкости действии, можно допустить какую-нибудь оплошность, ведущую к авиационному инциденту.
Экипажи «восьмерок», ожидая задачи, занимались кто чем. Кое-кто из молодежи вел различные расчеты и изучал инструкцию, готовясь сдавать зачеты на допуск к полетам с командирских сидений. В этот период безделья их было сдавать особенно трудно. Дотошные командиры звеньев начинали гонять по эксплуатации от А до Я, благо времени на это было вагон. Кто-то читал литературу, собранную из всех возможных мест, перечитывая книги советских писателей о войне или какие-нибудь боевики современных авторов, или просто смотрел телевизор. Кто-то спал, сморенный жарой. И по закону подлости вызов на КП полка был некстати, оторвав нас от очень интересной партии в «пулечку», которую летуны расписывали, расположившись прямо на земле и бросив под себя принесенные чехлы с вертолетов.
Я вошел в командный «кунг», где меня встретил командир полка полковник Сергей Викторович Косяков. Оглядев меня, он пошутил:
- Что, расплылся на солнышке, загораем?
- Да нет, командир, занимаемся картами, - отшутился я.
- Ну, тогда прямо тебе и задачка, раз над картами работаешь, - подхватил он и взял магнитофон, включив его на запись объективного контроля, для прокурора, как у нас шутили. Хотя это было наисерьезнейшим материалом. Если что-то происходило или экипаж теряли, эта запись переходила в разряд доказательной или обвинительной базы.
- Сегодня, 29 июля, московское время ... - начал зачитывать задачу командир. Из нее следовало, что одна из разведгрупп 70-го мотострелкового полка, который базировался западнее населенного пункта Шали, была отправлена на поиск в предгорный лесной массив, располагавшийся южнее Шали и находившийся в зоне ответственности этого полка. В ходе поиска группа обнаружила противника, но и сама была обнаружена. Произошла короткая стычка, и группа стала отходить в расположение полка, но в ходе боя в группе появилось трое тяжелораненых, и теперь нужна была их срочная эвакуация в госпиталь.
На самом деле произошло вот что. Об этом узнали уже из рассказа полкового спасателя майора Паши Лучшева. Летом этот район - сплошная «зеленка», через кроны которой очень трудно что-либо увидеть. И, естественно, противник учитывает это в своих действиях, хорошо зная все тропы этого района и прекрасно ориентируясь на местности. Поэтому он легко обогнал нашу группу и отрезал ей выход на равнину. Бойцы группы вынуждены были отходить вглубь территории контролируемой противником.
Продвигаясь по тропе, группа предпринимала все меры предосторожности, но не убереглась. Первый из бойцов группы наступил на противопехотную мину - прозвучал взрыв, который оповестил противника, где находится группа. Боец, наступивший на мину, упал с изувеченной взрывом стопой. К нему сразу же бросился на помощь медик, который обходя группу буквально в двух метрах, тоже угодил на мину, замаскированную опавшей листвой. Второй подрыв - и теперь уже медик лежит с оторванной стопой. Оказав пострадавшим первую помощь и определив бойцов, которые понесут раненых, командир группы решил вернуться по тропе назад и попробовать пробиться к своим. Но только они двинулись в обратном направлении по той же самой тропе, по которой только что прошли, прогремел очередной взрыв. Боевики, очевидно, знали о губительности этого места. Что только не сыпалось в эти районы за период двух войн! Группа в шестнадцать человек с тремя ранеными на руках оказалась в капкане на минном поле. Противник окружил группу и пытался расстреливать ее издалека. Разведчики не могли рассредоточиться и оставались на тропе, занимая оборону на двадцати - тридцатиметровом участке. Создалось безвыходное, критическое положение. Разведчики вышли на связь с командиром полка, сообщили положение, а тот, оценив ситуацию, вышел на командование ОГВ(с) с просьбой об эвакуации группы вертолетом.
- Ваша задача - под прикрытием пары боевых вертолетов Ми-24 капитана Харченко выйти в район, определить местонахождение группы, ориентировочно она находится в этом квадрате, - при этом полковник Косяков подошел к карте, располагавшейся на табло оперативной информации, и указал район, - оценить возможность эвакуации группы. Быть готовым выполнить эвакуацию с висения с помощью лебедки. С вами пойдет начальник парашютно-десантной службы полка майор Лучшев. Задание выполнять, соблюдая меры безопасности. Задача ясна?
- Задача ясна, вопросов нет, - ответил я.
И завертелось, пошли машины к вертолету на запуск, засуетились инженеры и техники, экипажи вертолетов Ми-24 помчались к бортам, экипажи поисково-спасательного обеспечения и наземно-поисковая команда заняли готовность номер один. «Шторму» сообщили, чтобы не дремал, дежурный расчет командного пункта занял свои места. Вокруг, по периметру аэродрома, поднялись в воздух плотные белые столбы дымовой завесы. На аэродроме был штиль, небольшая восточная тяга, и весь этот прогорклый дым химического происхождения, смешавшись с пылью, тяжелым облаком лег над взлетной полосой. Запуск, выруливание, экипажи запросили контрольное висение по одному, оценили при этом возможность взлета и работы своих вертушек, а за бортом плюс тридцать пять. Ох, как тяжело машины отрываются от земли и поднимаются в воздух!
- Контрольное выполнил, взлетаем, - сообщил я руководителю полетов и паре прикрытия. Ушла вниз земля, под бортом проплыла изрытая, испещренная сетью окопов и минных полей Ханкала, мелькнули различные позиции и снующие туда-сюда машины. Через минуту весь этот многотысячный островок пыли исчез, и группа вертолетов перешла на боевой канал управления.
- На боевом, группа порядок, по заданию, - докладываю руководителю боевого канала майору Николаю Ковтуну.
- По заданию, и повнимательней там, - напутствует вертолетчиков офицер боевого управления.
Обходя стороной населенные пункты, вертолеты неслись на высоте тридцать метров над землей Чечни, язык не поворачивается назвать ее русской. Того и гляди из очередного овражка или пустых глазниц домов ударит горячий свинец. Пересекли речку Аргун, там ватага мальчишек помогала взрослым грузить машины речным камнем. При приближении вертолетов, они не разбежались, не юркнули под машины, как привыкли писать и показывать в репортажах зарубежных СМИ испуганных чеченских детей, нет - они побежали наперерез курсу вертолетов, хватая мелкие камни и бросая их вверх перед нами. На такой скорости поймать камешек в борт равносильно убойной пуле или снаряду, они знали, что летчики не ответят им, и, чувствуя свою безнаказанность, грозили вертушкам вслед. Мы пронеслись над площадкой 70-го полка, на нее высыпали многие бойцы и махали нам руками, желая удачи, все они тогда знали, куда и зачем летела вертолетная группа.
Подошли к предгорью, все, вертолеты над лесом. К сожалению, связи с группой нет. Только визуально. С командного пункта полка передали, что группа обозначается дымами. Но густая крона деревьев и штиль не пропускают дым сигнала вверх. Наконец капитан Николай Володин, ведомый группы прикрытия, замечает дым и сигнальную ракету, после чего наводит всех на группу. «Восьмерка» выполняет медленный проход над разведчиками, но экипаж никого не обнаруживает - сплошная зеленая крона, ничего не видно, лишь размытые пятна сигнального дыма. Ну, по крайней мере, хоть определили район. Нужно попробовать зависнуть. Выполнили заход, открыв блистер, чтобы лучше наблюдать. Я стал потихоньку подходить к месту расположения группы. Жара действует на вертолет, он становится вялым. Висение - самый тяжелый режим для вертолета, а над кронами деревьев выполнять его еще тяжелее, нужно больше мощности, а обороты винта подходят к критическим значениям. Наконец, вертушка более или менее стабильно зависла на высоте десяти метров над кронами. По радиовысотомеру у командира высота шестьдесят метров. Вообще-то на такой высоте лебедкой сработать не получится, ее длина всего сорок метров. Может, прибор ошибается - горы, крона деревьев, отраженный сигнал, - все может быть. Медленно перемещаясь по направлению на северо-восток, наконец, рассмотрели группу и зашли на нее, снова зависли. Майор Паша Лучшев, в порывистых движениях которого угадывалось волнение, приладил под себя спасательное сиденье и приготовился выйти наружу. Поправив автомат на груди, он дал бортовому технику вертолета старшему лейтенанту Вадиму Чиркову команду на спуск. Тот, подняв палец вверх, напутственно улыбнулся Паше и нажал кнопку спуска на спасательной лебедке. Голова Пашки исчезла в проеме двери грузовой кабины. Все, теперь экипаж привязан к этому месту и ничто - ни огонь противника, ни другие условия - не могут оторвать его от этого места: внизу Пашкина жизнь.
Медленно опуская его вниз, Вадим докладывает по СПУ обстановку:
- Командир, Пашка достиг верхушек деревьев, продолжаю опускать, кажется, внизу стреляют, не пойму кто.
- Ладно, не отвлекайся, работай, - подбадриваю его я, а сам держу машину на месте, ориентируясь в обрез блистера по большому дереву внизу.
Через некоторое время Вадим выходит на связь:
- Все, командир, трос кончился, а Пашка болтается внизу.
Я бросил взгляд на высотомер, высота пятьдесят метров, значит, прибор не врет, ладно, придется опустить Пашку бортом.
- Так, Вадим, я сейчас буду снижать борт, а ты смотри, когда коснется земли, скажешь, начнем эвакуацию.
- Понял, командир, понял, - ответил Вадим, высовывая наружу свою светлую голову и всматриваясь в густую листву под нами.
Медленно, только подумав, я опустил шаг, и машина послушно пошла вниз, вначале по сантиметрам, потом вертолет вдруг провалился вниз на целых два метра. Удерживая его от снижения, я спросил бортового, как там Пашка.
- Да вроде зацепился, трос ослаб, а он на суку повис, - ответил после долгого вглядывания вниз Вадим.
«Ну вот, малейшая оплошность командира, резковатое снижение, и человек повис на дереве», - внутренне упрекал себя я, а вслух сказал Вадиму:
- Я сейчас плавно подниму машину и сниму Пашку с дерева, как только отцепится, скажешь мне, мы его снова опустим, хорошо?
- Понял, командир, наблюдаю, - ответил Вадим.
Плавно, едва ощутимо, я натянул трос и сдернул Пашку с дерева.
- Все, сняли, - радостно воскликнул Вадим, - опускаем дальше.
Я вновь приступил к снижению. Старался еще бережнее и осторожнее унижать машину, сантиметр за сантиметром опуская спасателя к земле
И снова Вадим выходит на связь:
- Командир, Пашка снова за ствол зацепился, трос уже лежит на кроне, нужно снова поднимать и отцеплять его от дерева. Чертыхаясь про себя, я уже не знал, как его опускать, чтобы он не зацепился. Снова натянул трос и поднял Пашку из кроны, немного резковато оторвав его от дерева и готовясь к очередному спуску. В этот момент Вадим, перекрикивая свист винтов и весь многоголосый шум, стоящий за бортом, сообщил:
- Командир, Пашка показывает сигнал на подъем наверх, к нам.
- Ну, так поднимай, чего он там хочет, поднимай по-быстрому, - ответил я, удерживая при этом вертолет на месте. Через пару минут в проеме появился изрядно поцарапанный о деревья Павел, шумно протиснулся в кабину, и, чуть отдышавшись и подключившись к СПУ, обрисовал обстановку.
Группа метрах в двадцати - тридцати впереди, на тропе, вокруг мины, до земли метров пятнадцать, он на мины сесть, естественно, не хочет. Поэтому и цеплялся за сучья и стволы, а мы его каждый раз сдергивали и все пытались на эти мины усадить. Нужно продвинуться вперед - он покажет куда - и потом опустить его на тропу, а там он загрузит раненых и группу. Да, вокруг «духи», метрах пятистах - семистах от группы, а может, и меньше. Они бьют по вертолету и по этому месту наугад. Где они точно неизвестно, но пули мимо него пролетали. Вот бы «барабаны» сработали по кругу для острастки!
- Хорошо, «двадцатьчетверок» сейчас попросим огоньку поддать, ну а ты там поосторожней и работай с Вадимом знаками, а то тут и, правда, ничего непонятно. И вот что, возьми с собой радиостанцию, да, с ней неудобно в этих сучьях, но хоть какая-то связь, и ты сможешь вякнуть хоть что-нибудь, - напутствовал его я.
- Хорошо, попробую, может, и разберете что в этом шуме, - выходя из кабины, ответил он. Весь этот разговор происходил опять же в режиме висения, и разговаривал я с ним только вполоборота головы, видя его краем глаза, в основном сосредоточившись на выдерживании места над группой.
Через несколько минут подготовки Пашка включил радиостанцию и вышел в эфир, проверяя ее:
- К работе готов, пошел вниз, - донеслось сквозь окружающий грохот и гул грузовой кабины.
- Хорошо, действуй повнимательней, — попросил я его.
Выйдя на связь с боевыми вертолетами, я попросил, чтобы капитан Харченко своей парой прочесал местность вокруг точки висения. Те с разрешения командования охотно поработали пушечками. Огонь противника ослабел, видно, он отошел от группы на приличное расстояние, но периодически обстрел все-таки сопровождал нашу работу.
Пашка вновь потихоньку опустился на тросе в кроны, и вертолет стал медленно наплывать на тропу, где была группа:
«Еще вперед, еще, метров пятнадцать, еще, десять, пять, еще чуть- чуть, - слышалось в эфире. Наконец я услышал: «Все, я пошел вниз».
Я перестал проталкивать вертолет вперед и подал команду бортовому:
- Вадим, работай, - а сам переключился на пилотирование. Через некоторое время Вадим доложил:
- Все, командир, трос кончился. - При этом восьмерка висела над кронами на высоте десять - одиннадцать метров.
- Паша, я тебя начинаю опускать бортом, подсказывай, как там, - вышел я в эфир.
- Не понял, - послышалось в эфире. Я повторил, что снижаю бортом.
- Хорошо, работаем, - еле разборчиво прозвучало в эфире.
И снова медленный, почти незаметный спуск, вот уже три метра вниз, пять, семь, а Павел молчит.
- Справа у нас, командир, метрах в десяти дерево высоковатое, до его верхушки метров семь, не больше, да и другие не меньше, если дальше опускаться, можем и в дровосеков поиграть, - вышел на связь летчик- штурман экипажа старший лейтенант Володя Стрельченко, он открыл блистер и наблюдал обстановку справа.
- Командир, деревья снизу близко, где-то метр до корпуса, - тревожно проговорил по СПУ Вадим, оглядывая весь корпус в открытую дверь.
- Как у нас рулевой и сзади? - спросил я Вадима.
- Сзади порядок, там как бы склон, деревья пониже метров на пять, может, больше, - ответил Вадим.
- Хорошо, всем внимательно следить за препятствиями.
Выйдя на внешнюю связь, запросил Пашку:
- Как там у тебя обстановка?
- Мне нужно вперед метра два-три и вниз метров пять, - сквозь помехи с трудом разобрал я.
- Какие тут метров пять, у меня метр-полтора от верхушек, а впереди стена из деревьев, - ответил я. В эфире что-то пробулькало, я не разобрал и попросил повторить.
- Нужно вперед метра три и вниз метров пять, - проговорил Володя
Стрельченко.
- У меня нет запаса высоты, внизу уже сучья деревьев, - и я опустил машину прямо в кроны, послышался стук веток по корпусу. Все, дальше нельзя. Деревья бесновались от потока винтов, вокруг в танце стихии носились сорванные листья.
Пашка, немного опустившись вниз, радостно закричал:
- Ну, еще немного, метра три-четыре, и вперед метра три, и я буду над тропой, еще немного.
- Командир, трос лег по сучьям, нужно вперед метров пять. Пашка впереди нас уже, он по сучьям туда пробирается, - проговорил Вадим. Передо мной стояла трудная задача, от решения которой сейчас зависела жизнь не только экипажа и раненых, но и всей группы. Малейшая оплошность в управлении машиной грозила ее падением на головы спасаемых бойцов.
Володя Стрельченко, почти по пояс, вылезшим из кабины, сказал:
- Командир, если потихоньку, очень медленно, то мы, наверное, сможем пройти вперед, до деревьев метров пять-семь, только очень осторожно, ветви от потока раскачиваются.
- Ладно, наблюдайте каждый в своем секторе, попробуем, - проговорил я и медленно, очень медленно начал проталкивать машину вперед, ветки скребли о борт. Наконец мы оказались на месте. Я не видел ни группу, ни Пашку, видел только верхушки деревьев, качавшиеся в бурном потоке и стучавшие по дну вертушки.
- Все, я на месте, нужно вниз метра три-четыре - и порядок, - донесся Пашкин голос.
- Все, вперед нельзя, метров пять до дерева, - это Володя давал ограничение справа. Впереди тоже стояла стена. Что делать?
К действию меня подстегнула фраза, прозвучавшая в эфире:
- Все, раненых передали по цепочке, они подо мной, мне нужно вниз, - с бульканьем прокричал Пашка в эфир.
И тут я решился на то, что потом обрастет былью и небылью, легендами и всем, чем хотите. В нарушение всего и вся стал медленно опускать вертолет вниз, подламывая под себя сначала мелкие, а затем и крупные ветки. Вовка вернулся в кабину и, тревожно посмотрев на меня, произнес:
- Командир, мы снижаемся и уже ломаем деревья.
- Командир, что у нас случилось? Мы уже в деревьях, - в этот же момент произнес Вадим.
Все норма, парни, мы работаем, будем корпусом проламывать и утрамбовывать лес и опускать борт в крону, пока Пашка не доберется до земли – ответил я, сам удивляясь своему спокойствию, - всем следить за винтами, чтобы не задеть ветки.
И столько, наверное, было уверенности в моем голосе, что парни вновь принялись за работу. Володя следил за правым бортом. Вадим - слева и за рулевым винтом, а также за днищем вертушки, чтобы деревья ненароком не продырявили и сильно не помяли её.
Сквозь вой и гул двигателей слышался скрежет ломавшихся о борт веток.
Они проникли даже в кабину вертолета через открытый блистер, и одна из них больно хлестнула меня по лицу и застыла, грозя воткнуться в глаз.
- Вадим, Вадим! - позвал я бортового техника.
- Да, командир, - ответил тот.
- Вадим, зайди в кабину.
Через мгновение тот вошел и сразу все понял. Он осторожно просунул руку за мою голову и отвел ветку от лица, потом переломил ее и потихоньку вывел наружу за блистер.
Пашка доложил, что он уже соскользнул на тропу и нужно хотя бы метр троса, чтобы усадить в кресло эвакуируемых. Нужен еще один метр. Он уже понял по падающим сверху поломанным ветвям, что вертушка своим корпусом ломает кроны, трамбуя их под себя. Где взять этот метр, если кабина уже была наполовину в ветвях? Даже выдерживание места я вел по перемещениям веток, упершихся в стекло и блистер.
- Как у нас там дела, Володя, что видно?
- Хреново, командир, фермы уже в листве, но метра два до винтов есть, вперед ни сантиметра, до стены – метр-полтора, и начнем рубить винты, - ответил Стрельченко.
- Вадим, как у тебя?
- Да также, но немного получше, слева до винтов метра три, а то и четыре, рулевой чистый, - ответил бортовой техник.
- Вадим, посмотри вниз, что там у нас?
Чирков лег на пол грузовой кабины и опустил голову вниз, разглядывая деревья внизу под днищем, которые уже повсюду уперлись в борт вертолета. Поднявшись, он доложил:
- В общем, в борт упираются два крупных ствола, сзади по касательной дерево упирается в грузовые створки, но до рулевого оно не достанет.
- Вадим как считаешь, если потихоньку будем давить вниз, корпус не порвем? - спросил я.
- Думаю, нет, может, только вмятину оставим, но это если очень осторожно, - ответил он с небольшим сомнением, которое читалось в его голосе.
- Ладно, парни, раз уж мы сюда залезли, поехали дальше, всем смотреть в оба. Володя, ты там очень внимательно, чуть что, кричи «вверх», у тебя сейчас самый опасный участок.
- Хорошо, командир, смотрю, - ответил Владимир, выглядывая за блистер и отводя ветви.
- До винта метра два, - с уверенностью проговорил он.
В этот момент, ходивший вокруг на своей «двадцатъчетверке» Юрка Харченко сообщил нам:
- Парни, у вас несущий винт от деревьев, наверно, в метре-двух, осторожнее там.
Да мы знаем, отслеживаем и наблюдаем, - ответил я ему.
Ну, тогда удачи, - и он отошел от «восьмерки» в сторону становясь в круг и выглядывая противника сквозь листву внизу.