"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19.
Часть 4. Часть 12. Часть 20.
Часть 5. Часть 13. Часть 21.
Часть 6. Часть 14. Часть 22.
Часть 7. Часть 15. Часть 23.
Часть 8. Часть 16. Часть 24.
Проснулись все утром рано, нужно было готовить технику, указания и доподготовку к вылету - в общем, обычная повседневная рутина начала боевого дня. Но выглянув на улицу, обнаружили, что облака висят очень низко над полосой, высота ориентировочно метров сто - сто пятьдесят. Мизер даже в условиях равнины. На севере был слышен гул артиллерии, которая начала обрабатывать позиции противника. А вертушки сидели прижатые к земле, как в песне: «И врага недобитого пусть пехота добьет, а у нас погода нелетная, зачехляй вертолет». Вертолетчики просто сидели и ожидали погоды. К сожалению, не только для нас погода была ни к черту, ее не было и на всех равнинных и предгорных аэродромах. Там туман вообще стелился по земле. Но, как назло, слой высот в районе боевых действий от восьмисот до двух тысяч метров был открыт, с различными провисаниями облаков, и войсковое командование вовсю распекало армейскую авиацию за бездействие. Боевые действия, безусловно, сопровождаются потерями и ранениями тех, кто воюет, а у тех, кто атакует, да еще и в горах, эти потери увеличиваются, как минимум, втрое. Так было и сейчас.
Часа через два вынужденного безделья над аэродромом чуть распогодилось, даже стало видно подножие горы Алилэн. Но в таких условиях в горах не летают. Вскоре на старт прибыл УАЗик. «Майора Палагина с экипажем в группировку, к командующему», - последовала команда офицера ГБУ. Парни оживились, провожая меня: «Серега, держись, сейчас тебя там будут уговаривать». Они как в воду глядели! Прибыв на горку, вошли в знакомую уже мне «бабочку» командного пункта. Там кипела работа. Полковник Хиценко подошел к нам и сказал:
- Пока обождите. Вот что, парни, там под Харачоем очень тяжело, у пехоты скопилось много раненых, нужно вытаскивать их ну хотя бы сюда. Может, попробуете туда сходить. Да еще нужно забросить к минометной батарее боеприпасов, хотя бы тонну для начала, она располагается на хребте. По высотам минометчики работают визуально, Харачой наблюдают, ограниченная, но погода там есть, меня уже «затрахали» и все мозги вынесли за наше вынужденное сидение на земле. И поддержать некому с воздуха. Может, попробуете? - с надеждой спросил он.
- Меня позавчера «безопасники» так показательно «вздрюкнули» перед всеми летунами в Каспийске на разборе, что всю охоту рисковать отбили. И за нашу «системку» по головке против шерсти причесали, и за взлеты в облаках, а сейчас погода еще хуже. Кто нас-то защитит, я уж не говорю про спасибо кто скажет? - огрызнулся я. - Много хоть раненых? - спросил уже миролюбиво у Хиценко.
- Да человек под пятнадцать есть, они, правда, по разным местам, но там, в районе ВПУ, что-то подобрали нам в виде площадки, ну и потихоньку их вытягивают в горку. Пока, кажется, там семь «трехсотых». Ну и мин просят подкинуть, они сейчас как воздух им нужны. На «броне», конечно, уже повезли, но пока они туда доберутся по этим серпантинам и снегу, - ответил Хиценко, махнув в сердцах рукой.
- Ну как, вертолетчики, «работать» будем? - спросил вышедший из командной «бабочки» полковник Майстренко. - Там погода есть, и очень-очень вы там нужны.
Я пожал плечами.
- Погода нас и правда прижала, взлететь, конечно, можно и там поработать, но как возвращаться назад? Да и запасных нет, если только сигануть с парашютами, - ответил я полковнику.
Тот, взглянув на низкие облака, качнул головой и зашел обратно.
- Полковник Хиценко, - выглянул один из офицеров, - к командующему.
- Ну все, сейчас будет буря, - сказал он, отправляясь на командный пункт. Минут через десять вышел красный от возмущения, подойдя к экипажу, постоял минуту, а потом сказал:
- Идем к вертолету, будем готовиться к вылету, загружаем боеприпасы и взлетаем.
- Как? - спросил я.
Он махнул рукой и сказал:
- Я лечу с вами, будем смотреть, что у нас получится и можно ли поднять «двадцатьчетверки», на передовой требуют обработать обратные склоны высот.
А чем? Я что, Господь Бог, что ли, небо разведу руками?
Шел он большими широкими шагами и костерил на чем свет пехотных начальников, которые ничего не понимают в кровью написанных летных законах.
Минут через тридцать экипаж уже был на борту. Недалеко стоял крытый «Урал» с боеприпасами. Солдаты ждали команду на загрузку и, получив ее, стали перетаскивать ящики с выстрелами в грузовую кабину вертолета под контролем бортового техника капитана Александра Абрамова. Мы же сидели втроем и кумекали над картой, как и куда нам лететь. Вскоре проложили маршрут и обсудили план боевого задания. Взлетаем, набираем высоту и за облаками выходим в точку над населенным пунктом Ведено, после чего приступаем к снижению по спирали. Если на высоте в тысячу семьсот метров по стандартному давлению не выйдем под облака, прекращаем снижение и возвращаемся на точку. Вскоре погрузка была закончена, и экипаж, запустившись, порулил на взлет. Вся летная братия высыпала на полосу, переживая за «восьмерку». Мы взлетели и выполнили проход под облаками, погода и правда была дрянная, в конце полосы облачность, упиравшаяся в стену хребта, опускалась до восьмидесяти метров, в начале порога она составляла сто тридцать - сто пятьдесят метров, над обрывом и в уходящей вниз долине - метров триста пятьдесят. Решили этим воспользоваться и снижаться в нее, а на пороге полосы поставить наблюдателя, который бы подсказывал, открыта река или нет. Все, пошли в облака, на высоте две четыреста вышли за верхнюю кромку, выше был еще один слой, поэтому солнышка экипаж сегодня не увидел. По указанию летчика-штурмана я занял курс и проследовал в расчетную точку снижения. Установил связь с авианаводчиком, тот радостно сообщил, что давно нас ожидает. Я уточнил у него, как погода. Его унылое бурчание, что «погода плохая, но сесть в разрывы перекатывающихся через площадку облаков можно», не радовало. Я попросил у него людей для разгрузки «огурцов» и получил ответ, что все уже готовы и ждут только посадки вертушки.
- Подходим к точке снижения, - доложил старший лейтенант Валера Гринец. Я установил скорость сто двадцать, дабы не размазывать спираль, и ожидал команды на снижение. Хиценко стоял в проеме двери сзади и наблюдал за действиями экипажа.
- Все, командир, мы в точке, снижаемся.
После этих слов Валеры я перевел вертолет на снижение, сказав: «Ну, с Богом». Внутри все же был мандраж: куда снижаемся? Облака вновь плотно приняли вертолет в объятия. Выдерживая обычный полет в облаках, я все время контролировал приборы, а остальные во все глаза ждали появления земли. Наконец она стала проявляться, и на высоте в районе тысячи девятисот метров мы вывалились под облака над Дышне-Ведено. Так, а теперь к району эвакуации. Забравшись под самые облака и фактически теряясь в нижней кромке, наблюдая землю только под собой, мы прошли над горой Гизчены, оставив сбоку Харачой, и стали выходить на площадку. Видимость упала метров до пятисот. Было желание плюнуть на все и уйти вверх, но что-то все-же удерживало от этого. Потихоньку «восьмерка» на малой скорости подошла к какой-то проплешине, впереди стояла стена облаков, лежащая на земле густым туманом. Все, дальше некуда, уже ничего не видно, только белая пелена. Я запросил авианаводчика и сказал, что дальше пройти не можем. К моему удивлению, тот ответил, что он слышит звук борта, но пока не видит, и что вертушка уже прошла его площадку. Оказалось, что ложбинка площадки находилась в трехстах метрах вправо от нас за небольшим бугорком, но как же тяжело было переползать этот бугор! Наконец, мы оказались на площадке. Сначала разгрузили боеприпасы, затем приняли раненых и выполнили взлет в безопасном для нас северном направлении. Экипаж сразу же пошел в набор высоты и окунулся в облака. Выскочив за верхний край облачности, поплелись на Ботлих. Предстоявшие заход и посадка пугали. Вот уже вышли в столь знакомую нам котловину Ботлиха, которая была сплошь забита белизной от одного хребта к другому. И вновь доверившись приборам и своей многострадальной «коробочке», за которую уже получил разнос, я зашел на посадку. Облака, облака - в них хорошо летать на равнине, набирая облачный налет, так необходимый для повышения квалификационной категории. Но в горах, да еще и на постоянном снижении, - жуть. За бортом зима, мороз, а на лице сосредоточенного командира, считывающего показания приборов, капельки пота. Вывалившись под облака, по инерции опустились пониже, почти в уровень аэродрома, здесь видимость была получше, затем прошли до четвертого и, выполнив его, оказались в створе полосы. Вот она, родимая! Я повернулся к Хиценко и, посмотрев на него, подмигнул. Тот перевел дух от только что пережитого напряжения и демонстративно провел рукой по лбу, весело улыбнувшись. Выполнив посадку, экипаж выключил двигатели. «Восьмерку» уже обступили техники и машины, прибывшие за ранеными. Хиценко убыл к командующему докладывать о выполнении задания.
А потом как понеслось! Лиха беда начало. Экипажу посыпались задачи, как будто над Ботлихом светило яркое солнце. Вновь и вновь мы отрывались от полосы Ботлиха, пробивали облака и выходили в точку снижения. Во время одного из таких снижений боевики обнаружили вертолет и, когда мы проходили над горой Гизчены, оттуда борт начали обстреливать. Славка на работу огневой точки ответил длинными очередями с трассирующими патронами, сообщив, что горка опять ожила. Вертушка зашла на посадку к «Плотве», и я запросил добро на «работу» по опорному пункту боевиков на высоте. Минут через пять мне разрешили открыть ответный огонь. Выполнив взлет с площадки, я развернулся и, маскируясь в облаках, скрытно подошел к высоте, а оттуда на пикировании свалился на голову «духам», обрушив на них залпы НАРов. Те очень кучно легли в центре позиции, накрыв траншеи разрывами, и вздыбив землю. Экипаж же, закончив атаку, сразу же пошел в набор высоты и скрылся в облаках. Действия вертолетчиков наблюдали с земли и похвалили за хорошую работу.
День заканчивался, и экипаж, наконец, оставили в покое. Выполнивнив за этот день семь вылетов на различные задачи, мы порядком выдохлись. Ведь каждый заход выполнялся почти при минимуме погоды, хотя в горах минимума нет, в таких условиях здесь летать категорически запрещено.
Следующий рассвет авиагруппа встретила в таких же условиях, погода лишь чуть улучшилась. Летчики «двадцатьчетверок», успокоившись, пошли в домик ждать погоды. Мне же приехавший Хиценко сразу поставил задачу.
- В общем так, подразделения штурмуют отметки 1390,1, и 1473 - «Черепаху» и гору Хорочь. Ларченко поставил задачу поддержать их огнем с воздуха. Погода сегодня получше и здесь, и в районе боя, так что вам будет легче. В общем, поставлена задача зарядить тебя по полной и вперед на удар. Выйдешь в район, свяжешься с авианаводчиком, он тебя наведет для удара. Еще вот что, берите карту, вот здесь, в этом квадрате, - он указал на карте точку карандашом, - на отметке 1403 заняла позиции наша минометная батарея. Тебе надо перетаскать туда как можно больше боеприпасов. На этот вылет загрузим тонну, «отработаешь» по целям, потом подсядешь к минометчикам и разгрузишься, затем домой.
Я, выслушав постановку задачи, с холодком сказал:
- Товарищ полковник, такое впечатление, что у нас голубое небо, погода миллион на миллион, горы открыты, вертолет у меня весь бронированный, все классно, а я летающая крепость. Я один раз пошел навстречу вам, чтобы раненых вытащить, а у всех уже в привычку вошло - вперед, Палагин, давай, Палагин. Хорошо, что нам везет, а если что, мне «безопасник» округа голову, как цыпленку, скрутит и следователь станет «другом». А вдруг у нас вынужденная посадка, куда падать, где садиться и кто за нами-то придет?
Полковник, посмотрев на меня, проговорил сухо, поставил меня на место:
- Товарищ майор, командование, исходя из сложившейся обстановки и учитывая ваш опыт, доверяет вам и надеется на то, что вы справитесь с поставленной боевой задачей. Сергей, все понимают, как вы рискуете, но пойми, это правда, что пока только один ты со своим экипажем можешь работать здесь. Если честно, то многие и вправду удивляются, как вы тут справляетесь. Ты что думаешь, в полку не знают, что вы вчера летали и даже на штурмовку сходили, когда все вынужденно сидят на земле? Нужно Сергей, надо, - уже просто по-человечески сказал он.
Экипаж загрузился боеприпасами и выполнил взлет. Нижний край над аэродромом и в котловине был в районе двухсот пятидесяти - трехсот метров, верхний - две четыреста - две пятьсот, почти «простые» метеоусловия для равнины, но не для гор. И вот «восьмерка» снова в расчетной точке снижения. Я вновь перевел вертолет на снижение, связался с «Плотвой», доложив, что прибыл в район. Знакомый голос подполковника Геннадия Иванова, радостно встретившего нас в эфире, «обрадовал»: попросил обработать огнем обратный склон горы Хорочь. Что мы и сделали, засыпав тропы огневым шквалом НАРов, вырвавшихся из блоков «восьмерки». Затем снизились, зашли на высоту к минометчикам, разгрузили боеприпасы и ушли домой в уже ставшем обычным для нас порядке.
Там экипаж уже ждали, и, быстро пополнив боекомплект и загрузив боеприпасы, «восьмерка» вновь отправилась в район. Экипажем решили, что шарахаться в атаке со снарядами - просто тупость, поэтому, вывалившись из облаков, сразу же зашли на посадку к минометчикам, а уже после разгрузки выполнили взлет. И началось: надо обработать огнем высоту 1473 «Черепаха». Выйдя на боевой курс, я взял в прицел позицию и открыл огонь, отвернув с боевого курса сразу же после нажатия на кнопку. Но в эфир несется от авианаводчика: «Да не туда, правее метров триста, на склоне!» На каком склоне, их здесь много. Я вышел в атаку от Ведено. И куда вправо, от кого вправо, - в общем, засыпав огнем высоту, так и не попал, куда хотел ПАН. Вернувшись в район после очередной загрузки с очередным боекомплектом для минометчиков, мы выполнили перелет на передовой КП. Заглушив вертушку после посадки и оставив ее на площадке, я пошел на командный пункт к Геннадию Иванову. По прибытии объяснил ему, что очень недоволен своей прошлой штурмовкой и попросил ввести меня в складывавшуюся тактическую обстановку в районе боя. Выяснилось, что противник получает резервы со стороны населенного пункта Ведено и упорно удерживает позиции, используя минометы и крупнокалиберные пулеметы, также его поддерживают три кочующие зенитные установки ЗУ-2-23. Противник перемещается на автомобилях по обратному склоку гор и недоступен огню нашей артиллерии.
- Майор, хорошо было бы, чтобы ты экипажем вышел туда и «поработал» по целям, которые найдешь, - попросил замкомандующего группировки.
- Да повнимательнее, Серега, когда вываливаешься из облаков, вокруг тебя шапки зениток начинают вспыхивать, - предупредил меня Геннадий, - они уже твою точку выхода знают, так что осторожнее.
- Да знаем мы, наблюдали, крайний раз мы прямо в нижнем крае, в разрывах облаков прошли до минометчиков, а потом свалились к ним на крутом снижении. А с Гизчены по нам опять «отработали», да и с «Черепахи», сколько раз их там глушили, а они опять оживают. Вот бы сюда «барабанов», они бы их фугасом управляемым достали, а так «духи» в окопы да в блиндаж сховались и все, оттуда их не выковырнешь нашими НАРами. Правда, вчера мы их хорошо накрыли, но, видно, новых туда загнали. Ну ладно, раз добро нам дали, пойдем поохотимся, - сказав это, я отправился к вертолету.
Забравшись в нижний край облачности, вышли в точку над районом боя, не сказать, что все было хорошо видно, но обнаружили позиции боевиков, с которых было видно работу огневых точек. Пройдя в район юго-восточной окраины Дышне-Ведено, экипаж вышел в атаку, и, переведя вертолет на пикирование, двумя залпами по шестнадцать ракет в каждом накрыл высоту. Я вновь не смотрел на результаты работы, а сразу же перевел машину в отворот и набор высоты. В отвороте взял в цель гору Гизчены и высыпал оставшиеся НАРы туда, получилось не очень красиво: они рассыпались по северному склону горы, которым пользовались «духи» для подтягивания резервов на эту высоту. Славка сразу же стал посылать из своего пулемета длинные очереди. А вокруг началась огненная карусель, в нас стреляло все, что только можно. Я выжимал из своей машины все, что мог, и уходил от боя с набором высоты на север, где рельеф понижался, а значит, вероятность попасть в нас была меньше. Наконец «восьмерка» спряталась в облаках, теперь полет до дома. Я вышел на связь с «Плотвой», там нас похвалили и сказали, что очень ждут назад.
Еще дважды за день экипаж взлетал с грунтовой полосы Ботлиха и вновь скрывался в черной темноте облаков. В одном из заходов на высоты, удерживаемые противником, мы обнаружили позиции его минометов - одного из самых грозных в условиях гор видов оружия. «Отработали» по ним, минометы замолчали надолго. В другом заходе обнаружили грузовой автомобиль марки «ЗиЛ» с установкой ДШК в кузове, который стоял возле подножия одной из горок и вел по вертолету огонь. Выполнив маневр, вышли из нижнего края облачности на боевой курс и двумя залпами огня накрыли его и, не удержавшись, после вывода из атаки посмотрели и убедились, что автомобиль горит. Вымотавшись за день, экипаж, прибыв домой, попадал на свои кровати и уснул мертвецким сном. А бои за высоты продолжались. Харачой уже был под огневым контролем морпехов и мотострелков, впереди был бой за «Черепаху».