Про отвёртку-дрочилку или как экипаж отстал от самолёта
По просьбам пикабушников взялся за тему квартирных ремонтов, и главного — как же выбрать мастера на этот ремонт. Вопрос наболевший, многолетний, не охватить его одним постом. Если бы всё было просто, не строилась бы под Геленджиком дача №1 уже 20 лет.
Желающих узнать по-быстрому волшебный рецепт, по которому завтра же получат ремонт своей мечты, сразу разочарую. Постов будет несколько, с перерывами — работы много.
Начну с себя и своего опыта в отделке — каждый сам определит, доверять ли мне. Ну, и понятнее будет, почему сегодня рынок именно такой.
В 1997 году в свои 22 я работал в Питере монтажником слаботочки — контроль доступа, видеонаблюдение и т.п. В 1998 нашу контору подрядили оборудовать два новеньких коттеджа на Крестовском острове. Домофоны, сигнализации, видеонаблюдение, мини-АТС и т.п. Параллельно шла отделка. Петербуржцы знают, другим поясню, что на Крестовском острове недвижка очень недешёвая. Отделка предполагалась более чем соответствующая, даже по сегодняшним искушённым временам. Процессом руководил прораб, назовём его Сергей.
Логистика в моей организации была хреновая, простоев много. Но я не терялся — наблюдал за работой мастеров, приставая по возможности с расспросами: как, что, почему, зачем. Вообще в описываемый период стройка с отделкой были кардинально иными, чем сегодня. Гастарбайтерами называли ездящих на заработки в Европу, а сыны юга сидели на югах. Подсобниками же шустрили студенты. На описываемых коттеджах они были из архитектурно-строительного и Политеха.
Мастера же работали по специальностям, полученным в ПТУ или техникумах. Наборным паркетом, например, там занимались спецы, реставрировавшие паркеты Эрмитажа и т.п. Декораторы закончили «Муху», ныне Академию имени Штиглица. Сантехнику делал бывший ведущий инженер с Кировского завода… Это была совершенно иная обстановка, когда даже подсобник сам знает, как, к примеру, нужно положить швеллер, чтобы он нёс максимальную нагрузку.
Отделка тех объектов растянулась на 3 года, параллельно у прораба появились ещё объекты. Так понадобился ещё электрик или хотя бы помощник. Мне было интересно что-то новое, я и подвернулся.
К чему подробности: для ясного понимания — был период, когда этой работой занимались хуже ли, лучше, но профессионалы, владевшие не только практикой, но и теорией. Теорию же для формирования компетентного спеца не переоценить — только осмысленный с её помощью практический результат перерастает в опыт, защищающий от ошибок. И уж тем более тогда просто не поняли бы сегодняшнего запроса на мастера-универсала. Как учил меня отец: одной рукой ведя машину, а второю обнимая девушку, и то и другое ты делаешь одинаково плохо.
В 2001 у меня появилась возможность по стандартной гостевой визе сесть на хвост бригаде мастеров из Прибалтики, поехавшей на заработки в одну северо-европейскую страну. Им потребовался электрик, а я безусловно согласился. Страну не называю, поскольку было это не вполне законно.
В Европе нас ждал капремонт четырёхэтажного дома на 8 квартир начала ХХ века. Руководил местный прораб, в 80-ые эмигрировавший из СССР инженер-строитель, назовём его Андрей. По приезду ему по его рассказу всё равно пришлось отучиться по 3 года по первой специальности и ещё 4 по двум дополнительным. Только так получил профессиональную страховку для клиентов и третьих лиц. Бригады были из бывшего СССР, Польши, Югославии и несколько местных. Все, кроме меня, уже работали с Андреем и знали местные стандарты работы. Электромонтаж же в Европе для страховки имущества производится лицензированным мастером со страховкой, и я был под началом местного спеца, а на демонтаж -- обычным подсобником.
Заграница не была для меня чем-то новым. До своих 7 лет жил с родителями в ГДР, где служил отец. Сложилось, что большую часть мы жили за пределами наших гарнизонов в немецких домах. Отец даже какое-то время работал на Robotron’e — социалистическом подобии IBM, мама несколько лет — тоже у немцев. Дружили с несколькими немецкими семьями, так что я имел представление о жизни вне СССР, а со слов родителей — и о работе.
И всё равно те 3 месяца разрушили мой прежний мир. Опишу два эпизода. Увидев тот объект, я малость приуныл от перспективы таскать мешки с мусором после демонтажа. Деревянная лестница старого дома была узка и крута для монотонного беганья вверх-вниз. Мужики, когда я поделился своим разочарованием, посмеялись:
— Здесь умеют считать деньги, — сказал один, — и никому не интересно, чтобы ты тратил оплачиваемое время на физкультуру по лестнице…
Интрига раскрылась просто. Когда уже поднабралось мешков — мусор сортировался, мужики выставили раму окна во двор, откуда снизу лебёдкой Андрей вытянул до оконного проёма некое подобие лестницы, как на пожарных машинах. По этим направляющим вверх-вниз ездил контейнер, вмещавший пять мешков с мусором. Мешки закидывались в контейнер, внизу их высыпали в небольшой мусоровоз, типа нашей Газели. Направляющие контейнера не крепились к фасаду — только изнутри помещения в проёме окна.
Не знаю, как кого, но меня тот подъёмник очень впечатлил — сегодня, спустя 20 лет, нигде у нас не видел и не слышал. Именно он стал символом колоссального разрыва между СССР, Россией и Западом. Даже не в оборудовании — это дело покупное. Нет, разрыва культурного, разрыва парадигм. В отношении к работе — процессу и результату, в отношении работодателя к работнику. Я не очаровывался и понимал, что подъёмник создавался не из альтруистической заботы о рабочих — он предназначался для повышения производительности. Но мне, как, думаю, и любому из вас, начхать, кто что и для чего делает, если в конечном счёте получаем выгоду мы.
Вторым шоком стали шуруповёрты. Нет, в принципе, в Питере они, хоть и очень дорогие, уже появились. Но это были целые машинки, со вставляемыми лентами саморезов, которыми мастера, как из пулемёта крутили гипсокартон… Тогда, как у нас во всю крутили его нажимными отвёртками, за процесс работы в просторечии именуемыми «дрочилками».
Был ещё один аспект. Материалы. Наши мастера умели работать с прежними материалами и прежним технологиям. Например, все ингредиенты штукатурного раствора мастер смешивал сам, на глаз определяя, надо ли докинуть в мешалку ещё лопату песка или извёстки. Но на рынок пришли новые производители, новые материалы стали вытеснять прежние, а появились и вовсе доселе неведомые. Естественно, от незнания допускались ошибки, начались проблемы и матерые спецы стали отрицать новое, считая это происками «маркетинга». У других работал, наверное, синдром утёнка, когда только первая информация воспринимается достоверной. Я таких сегодня называю «староверами».
К тому же новинки приходили не полностью законченными системами, как их применяли в Европе, а их фрагментами. Многое приходилось додумывать, действовать по наитию. Например, гипсокартон. Я привёз с собой в Питер альбомы техкарт, выпрошенных у тамошних коллег. Смотрим, со словарём переводим и видим, что стыки гипсокартона нужно ошпатлевать (дураку понятно!) и заармировать лентой. А какая лента тогда, да и сейчас была доступна? Серпянка, конечно! Мы её и используем. Только она вообще никак не держит подвижки листов, трещины гарантированы. Кто виноват? Буржуи. Буржуи, признание Америки и Москвашвея, но не мы. А ведь, как оказалось, мы даже шпаклёвку замешивали не так…
Эта история была в части, где служил мой отец. Заменили им комбата на маленького кривоного майора, получившего за свой вид сразу два прозвища — «Чепурёк-с-пурнилами» и Годовалый. И как-то солдатики с офицерами, решили оснастить батальонный ансамбль новомодным синтезатором — как их называли тогда — «Йоникой». Пришли к комбату с просьбой поспособствовать деньгами из батальонной казны.
—Сколько надо? — спросил Годовалый.
—Восемьсот рублей. — в середине 70-ых годов это была з/п инженера за полгода.
—Чтоооо?!!! «Фунику» за восемьсот рублей?!!! А балалайку за трёшку не хотите???
Это к тому, что многие из нас были в чём-то «чепурьками-с-пурнилами». Например, мой европейский наставник привёз чемодан весом килограмм 15 только инструмента для работы с кабелем! Нет, меня восхитило, конечно, подобное изобилие, но было в нём для меня что-то извращенческо-утончённое. Я искренне недоумевал: на хрена тратить такие фантастические деньжищи на эту всю «фунику», если можно разделывать кабель обыкновенным ножом, смастряченным из полотна по металлу. Наверное, так неандерталец смотрел бы на наши кровати и стулья -- здорово, но зачем?
Мы в Питере на одном предприятии, оснащаемом немцами, искренне, как над дурачками, потешались над ними, когда всего лишь для подключения сварочного аппарата к электрощиту они оградили площадку перед щитком, оснастили электрика диэлектрическим инструментом, ковриком-перчатками-бахилами и напарником, сдавшим экзамен на действия в случае поражения электрика током.
Вернулся я в Питер в смятенных чувствах. С одной стороны было сильное внутреннее сопротивление этим "фуникам", с другой меня раздражала монотонная многократно повторяющаяся работа, как оказалось, уже вполне автоматизированная. Абсолютное превосходство зарубежных коллег в производительности труда, отточенности и слаженности работы в команде, инструмент, оборудование, недоступные тогда в России буквально давили мне на психику. Я словно из современного города вернулся жить и работать в пещеру. Работать по старинке уже не хотел, а начать по новому не хватало знаний. После возвращения через полгода я вернулся в слаботочку. Там мне хотя бы было всё ясно и понятно.
В авиации есть понятие — экипаж отстал от самолёта. Это когда экипаж не в успевает реагировать на стремительно развивающуюся в полёте ситуацию. Так и мы, мастера, не поспевали за самолётом — рынком, ситуация на котором менялась столь быстро, что мы не поспевали. Нам не хватало новых знаний, да и неоткуда их было тогда взять — не из советских же учебников 60-ых годов. Интернет был только по диалапу, а инструменты… О них мы могли ещё только мечтать.
Продолжение следует...