Основной смысл комментариев к моей недавней истории «Про загрузившегося» свелся к одной нехитрой мысли: какой же нехороший человек Денис, заявивший о взятке. Не буду спорить, Денис не соответствовал высокому моральному облику образцового строителя капитализма, да и вообще, человек он оказался очень хитровыюзанный. А ОСБ-шникам, мол, только бы «палку срубить».
Не буду спорить с обоими утверждениями. Тем более, что «срубить палку», то есть выявить сотрудника милиции-полиции, берущего взятки или получающего незаконную выгоду в свою пользу любыми другими способами, это и есть основная задача подразделений собственной безопасности внутренних дел. И сотрудникам УСБ-ОСБ, в сущности, совершенно неважно, откуда им стало о подобных фактах известно, и какими именно мотивами руководствовался человек, который такую информацию «в клювике принес».
Я вам больше скажу: в жизни только 1% заявителей (по моим субъективным прикидкам, конечно) сообщают в соответствующие органы о фактах коррупции исключительно по причине высокого уровня гражданской сознательности. У всех остальных заявителей в той или иной мере у самих «рыльце в пушку», и руководствуются они совсем другими, намного более низкими мотивами.
Я вам еще больше скажу: вообще вся оперативная работа (думаю, что не только в России) в части получения информации из конфиденциальных источников строится на трех китах: на людской зависти, жадности и подлости. В основном только эти человеческие качества заставляют людей приходить и негласно (а иногда даже гласно) сообщать о ставших им известных фактах преступлений и о тех, кто их совершил. И если вы считаете себя человеком высокоморальным, и брезгуете общаться с источниками информации потому, что они не соответствуют общепринятым представлениям о морали, то вам на оперативной работе делать нечего.
Поэтому в реальной жизни оперативным сотрудникам приходится общаться с самыми разными, но преимущественно не очень честными и хорошими людьми, но поверьте, результат этого стоит. Точнее, не так: только в ходе такого общения и можно получить актуальную оперативную информацию. Причем этими высказываниями я не открыл никакой военной тайны, все эти моменты давным-давно описаны в различной художественной (и не только) литературе.
Это была такая «небольшая» реплика, а сегодняшняя история будет посвящена еще одному случаю из повседневной практики работы подразделений собственной безопасности органов внутренних дел.
В середине нулевых годов, по весне (в середине мая, если быть немного точнее), во второй половине дня в моем служебном кабинете раздался звонок на телефон, который уже давно указывался везде как «телефон доверия». Звонил мужчина, который сообщил, что только что он на стационарном посту ДПС, расположенном недалеко от нашего города, дал сотруднику ГАИ взятку в сумме 1500 рублей за не составление административных протоколов. Также мужчина сообщил, что разговор с инспектором он записывал на диктофон своего телефона, а также у него записаны номера купюр, которые он передал инспектору. Сейчас он стоит на своей машине где-то в километре от поста, и готов написать официальное заявление.
Я немедленно отправил туда нашего сотрудника, чтобы он получил с заявителя (назовем его Иван Петрович) заявление и письменное объяснение. А сам с другим сотрудником метнулся на юрфак с целью поиска студентов для использования их в качестве понятых. Пока мы занимались этим непростым делом, сотрудник, который поехал к заявителю, отзвонился и сообщил нужные подробности.
Иван Петрович был уже в возрасте, лет около шестидесяти, он являлся жителем не нашей, а совсем другой области. У него был небольшой полукриминальный бизнес в виде агентства по подбору персонала для нелегальных мигрантов. То есть гастарбайтеры, приезжая в тот город, нигде не регистрировались, а обращались к Ивану Петровичу, который за небольшое денежное вознаграждение подыскивал им работу на стройках. Мигранты могли находиться в России без регистрации три месяца (если мне не изменяет память, могу и путать точный срок), потом им необходимо было выезжать из страны, либо регистрироваться. Иван Петрович перед истечением этого срока сажал четверых гастарбайтеров в свою «семерку» и вез их на госграницу, которую мигранты пересекали и тут же возвращались обратно, после чего у них снова появлялась возможность находиться в России еще три месяца. Бывало, что Иван Петрович вез нерусских на границу, когда срок уже истекал. Тогда они, возвращаясь обратно, платили прямо на границе какой-то небольшой штраф, и ехали снова на стройки, опять же на три месяца.
Дорога Ивана Петровича к границе проходила через тот самый пост ДПС. Поскольку мигрантов было достаточно много, то Иван Петрович ездил мимо поста часто и уже примелькался инспекторам. Они тормозили его, и если у мигрантов срок пребывания в России к тому времени уже истек, предлагали платить по 500 рублей за каждое рыло. В противном случае грозились вызвать ФМС, которое, помимо штрафов, серьезно замедляло движение к границе. Иван Петрович работал по этой схеме где-то около года, но в конце концов бизнес как-то начал хиреть, и он решил снизить издержки, то есть ДПС-никам не платить. С этой целью он приготовил полторы тысячи рублей (поскольку в тот раз вез только трех нерусских), номера купюр заранее записал в блокнот. Подъезжая к посту, он включил на телефоне диктофон, и записал разговор с инспектором. Дело в том, что инспектор сразу узнал Ивана Петровича, остановил его, проверил документы у гастарбайтеров и завел в пост, где начал рассуждения о том, что сейчас он вызовет ФМС и так далее. На вопрос Ивана Петровича, как можно этого избежать, инспектор сказал: «Да как обычно, ты что, забыл что ли?». Иван Петрович достал приготовленные полторы штуки, отдал их инспектору, а сам отъехал от поста и позвонил на телефон доверия, номер которого он узнал тоже заранее.
Я в присутствии понятых спросил по телефону номера переданных купюр и записал их на листке бумаги. После этого мы всей грядкой (с понятыми и видеокамерой) выдвинулись на пост. Там мы завели в помещение поста двух несших службу инспекторов, и предложили им добровольно предъявить содержимое карманов. Первый же инспектор (пусть будет Огородников) достал из кармана, помимо всего прочего, две купюры – тысяча и пятьсот рублей. Я положил на стол бумажку, на которой были записаны переданные Иваном Петровичем номера купюр, и в присутствии понятых сверил их. Они совпали полностью.
По какой-то случайности у меня в архивах остались фотки, сделанные потом с помощью видеозахвата с видеокассеты (наша видеокамера тогда была еще формата VHS-C), поэтому претензии по поводу качества изображения не принимаются. Приведу те, где не видно лиц (руки в кадре мои).
После оформления изъятия денег мы занялись остальной рутинной работой: опросом нерусских, копированием их документов, и так далее. Попытались поднять по этой теме следователя прокуратуры (в то время следственного комитета еще не было), но высокое прокурорское начальство отправлять следователя отказалось, мотивировав тем, что мы должны сначала собрать весь материал и отправить им, а они уже будут посмотреть. Поэтому до конца дня, то есть часов до трех ночи, мы добивали все формальности – изымали телефон, делали стенограмму разговора, и тому подобное.
Что характерно, первоначально по этому материалу прокуратурой было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, причем по каким-то надуманным основаниям. В неформальной же беседе следователь сказал, что руководство прокуратуры района не видит у этой темы судебной перспективы. Мы в итоге дошли до прокурора области (но это вообще отдельная песня), и уже он дал команду дело возбудить.
В конце концов за получение взятки инспектора ДПС Огородникова осудили к чему-то там условно (даже и не могу припомнить точный срок). Из органов внутренних дел его уволили еще раньше за совершение проступка, порочащего честь сотрудника милиции.
Не знаю, продолжил ли Иван Петрович свой бизнес и ездил ли он через нашу область, но больше он к нам не обращался и мы о нем ничего не слышали.
Вот такой был единственный случай в моей практике, когда заявитель сам документировал дачу взятки и добровольно сообщил об этом.