Валентин Серов родился в творческой семье, его отец Александр Николаевич Серов музыкальный критик, состоявшийся композитор, а также художник-любитель. В 44 года он женился на своей 17-летней ученице, талантливой пианистке Валентине Бергман. Важное место в жизни и в творчестве супругов Серовых занимало изучение творчества композитора Вагнера.

Маленького Валентина родители любя называли Валентошей или Тошей)))

Если внимательно посмотреть на левый нижний угол картины «Девочка с персиками», то можно разглядеть нарисованного жучка! Это не розыгрыш художника и не халатность работников музея, оставивших картину без присмотра – появление таких загадочных изображений на картинах связано с условиями конкурсов. Художники не имели права указывать свои фамилии на работах, чтобы обеспечить беспристрастность жюри, но должны были зашифровать картину каким-либо знаком. При этом в комиссию направлялся конверт с информацией об именном знаке, но вскрывался он только после объявления работы победителя. Очень честно и конфиденциально!)

Парадные портреты Серов писать не любил – не вдохновляли его ни пафосная обстановка, ни роскошные туалеты представителей аристократии. Но надо отдать должное заказчикам – все знали об остром взгляде Серова, от которого не укроется ни один изъян личности модели, его даже побаивались, но, все равно заказывали у него свои портреты – позировать Серову было модно. Такая участь настигла Софью Михайловну Боткину, которую сам художник называл «скучающей барынькой». Торжественный на первый взгляд портрет наполнен иронией. Серов нарочно «очистил» интерьер от так раздражавшей его вычурной роскоши, создав впечатление пустого пространства. Когда портрет был закончен, в обществе его назвали «дама на диване в пустыне». Но самое забавное, что центром этого большого по размеру портрета является вовсе не сама «барынька», которая смещена вправо, а ее крошечная собачка.

Другой «жертвой» Серова стала княгиня Ольга Орлова, которая хоть и не отличилась высокими интеллектуальными способностями, но была самой модной и манерной дамой при дворе императора.

Высокую, с прекрасной фигурой, художник посадил на низкий табурет, создав несуразность позы. Черная шляпа огромных размеров, будто бы давит сверху на княгиню, но даже в таком полукомичном образе, указательный пальчик её левой руки показывает значимость собственного «я»…

Валентин Серов был одним из наиболее одаренных русских художников, который достиг успеха в самых различных жанрах изобразительного искусства. С раннего детства его окружала атмосфера творчества: его отец был известным русским композитором, а мать - пианисткой и писательницей. Серов учился у великого Репина, дружил с Врубелем, Левитаном, Коровиным и многими другими великими мастерами живописи. Он и сам воспитывал будущих художников, когда с 1897 по 1909 год преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Среди учеников Серова были будущие представители самых современных течений - П.Кузнецов, М.Сарьян,

К.Петров-Водкин и другие.

Художник написал огромную галерею портретов, ставших высшим достижением русского портретного искусства конца XIX-начала XX веков. К сожалению, как и Левитана, Серова постигла ранняя неожиданная смерть, оборвавшая творческий полет мастера в самом зените его мастерства.

Великолепный портретист, с виду апатичный, на самом деле он был зорким, страстным и усердным наблюдателем жизни. Он мог работать запоем с раннего утра до ночи. Серов каждый портрет писал с натуры, за 60-70 сеансов (по 2-3 часа непрерывной работы)

Серов рисовал, не переставая, с детства. Учителей в гимназии это очень нервировало. Они отбирали у него тетрадки с рисунками и ставили в угол. Но и там Серов не прекращал рисовать. Учителя подходили, проявляли сдержанный интерес, потом восторг. Кончалось обычно тем, что они забывали о своих карательных функциях и выпрашивали свой портрет на память.

Савва Мамонтов заказал Серову портрет. Тот нарисовал - довольно быстро, всего за три сеанса, и весьма хорошо. Причем использовал только три краски, не считая белил: черную, красную и светлую охру.

- А почему нет ни одной пуговицы на пиджаке? удивился Мамонтов, увидев готовый портрет.

- Так я ведь художник, а не портной, - улыбнулся Серов.

***

В начале двадцатого века Серова упросили написать портрет царя. Явившись на первый сеанс, художник надеялся встретиться с Его Величеством. Но не тут-то было: флигель-адъютант, сопровождавший художника, привел его в комнату, где на столе стояла фотография Николая II, а рядом на стуле лежал мундир полковника одного из гвардейских полков. Художнику предлагалось создать "собирательный образ" императора из двух компонентов - фото и парадной одежды. Адъютант предложил Валентину Александровичу приступать к рисованию. А затем осведомился, не надо ли еще чего-нибудь. (Впрочем, придворный был уверен, что приготовил все необходимое.) И ответ мастера был для адъютанта как снег на голову: “Спасибо, все есть, кроме самого императора”. С этими словами живописец откланялся и направился к выходу. Ужас охватил офицера: под угрозой оказалось желание Его Величества — заполучить портрет кисти знаменитого живописца. Напрасны были его мольбы поработать с фотографией, как было вообще-то принято писать царей. Отчаявшись, адъютант попросил Серова немного обождать, а сам вылетел из комнаты. Через четверть часа вошел царь в простой тужурке офицера Преображенского полка (в ней-то он и был впоследствии запечатлен на портрете). После описанного инцидента Николай II добросовестно позировал художнику, лишь на несколько минут вставая со своего места, чтобы размяться. И портрет получился на славу. Он очень понравился императору, и тот щедро расплатился с автором и распорядился выплачивать по нескольку тысяч в год.

По заказу Николая II был заказан еще один портрет - с Марии Федоровны, императрицы. Серов согласился. После первого же сеанса позирования императрица подошла к мольберту и заметила:

- Тут слишком широко, здесь надо пониже, а здесь поднять...

Серов опешил. Потом взял палитру и подал ее с поклоном Марии Федоровне:

- Вот, Ваше Величество. Вы сами и пишите, если так хорошо умеете рисовать. А я - слуга покорный!

Императрица вспыхнула и ушла. За ней побежал встревоженный супруг - утешать. Через некоторое время он вернулся.

- Валентин Александрович, голубчик, вы уж извините за это вмешательство, - сказал он. - Но ведь Мария Федоровна в молодости училась живописи у Кноблоха и действительно неплохо в ней разбирается. Вот и не выдержала, захотела поправить... исключительно из азарта. Надеюсь, это не повлияет на дальнейшие сеансы?

Но дальше писать Серов наотрез отказался. И с тех пор вообще не делал портреты членов царской фамилии - из принципа.

“Краски не важны, - говорил Серов, - я хочу писать черной”. Видимо, поэтому даже самые светлые его картины были грустными. Великий художник вообще был подвержен меланхолии. Он молчал иногда целыми днями. От этих приступов его спасало только искусство, хотя он признавался порой, что в живописи ему, в сущности, ничего не нравится. Серов так уставал от суеты, что даже смерть, наверное, показалась ему благом. Умирая, он лишь меланхолично произнес: “Вот и все..."

***

Над истинно прекрасным в искусстве - время бессильно.

***

До всего надо добираться самому тяжелым опытом.

***

Все, чего я добивался - это свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах.

***

В нынешнем веке пишут все тяжелое, ничего отрадного. Я хочу, хочу отрадного, и буду писать только отрадное

Многие из нас знакомы с картиной русского художника Валентина Серова «Девочка с персиками». Но не все знают, что...

Аппетитные спелые персики, лежащие на столе перед девочкой, выросли в оранжерее усадьбы Абрамцево, принадлежащей известному промышленнику и меценату Савве Ивановичу Мамонтову. Тому самому, который дружил со знаменитыми художниками, многие из которых подолгу жили в Абрамцеве. Сюда приезжали В. Д. Поленов, И. Е. Репин, В. М. Васнецов, М. В. Нестеров, И. С. Остроухов и автор нашей картины Валентин Серов.

Она вошла в историю русского искусства благодаря счастливому стечению обстоятельств. Верочка Мамонтова была дочерью владельца подмосковной усадьбы Абрамцево. Веселую, непоседливую, не по годам развитую девочку любили и баловали не только родители, но и многочисленные друзья семьи. Когда В. Серов написал портрет Веруши, ему было 22 года – всего лишь на десять лет больше, чем ей самой. «Портрет В. М.» – так назвал свою работу В. Серов, представляя ее на московской выставке 1887 года. «Девочка с персиками» – как впоследствии стали называть эту картину – произвела настоящий фурор, сразу же обратив на себя внимание и публики, и критики. В истории русской живописи это – один из самых пленительных женских (или все же детских?) портретов, пронизанный светом и ощущением утренней свежести.

Увы, Верочка – та самая «девочка с персиками» – умерла за год до смерти матери в возрасте 32 лет

Подмосковная усадьба мецената Саввы Мамонтова была центром интеллектуальной жизни Москвы второй половины 19 века. Мамонтов создал творческую атмосферу, освободив многих представителей творческой интеллигенции от каких-либо финансовых и бытовых забот, позволив им заниматься творчеством. Серов тоже был частым и дорогим гостем в Абрамцево и именно здесь в 22 года написал свою самую знаменитую картину «Девочка с персиками». Но интересный факт – впервые Валентин Серов попал в усадьбу летом с матерью, в возрасте 9 лет и так увлекся играми с другими детьми, пребывающими в усадьбе, что совершенно забросил свои уроки рисования. И когда осенью обнаружил, что качество его произведений сильно пострадало, очень расстраивался и рвал свои рисунки. Так пребывание в знаменитой усадьбе чуть не разрушило начинающую карьеру юного художника.

Картину «Девушка, освещенная солнцем» (портрет М.Я. Симонович, двоюродной сестры художника) сам Валентин Серов считал лучшим своим произведением. Картина была создана, когда ему было лишь 23 года. Современники вспоминали, что незадолго до своей смерти, художник, долго рассматривал картину в Третьяковской галерее, после чего махнул рукой и сказал «Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, как ни пыжился, ничего уже не вышло, тут весь выдохся».

Но с этим чрезмерно самокритичным заявлением художника, я уверен, не согласится ни один посетитель выставки, Серов – великий портретист, который в неповторимой живописной манере сумел создать для истории целую энциклопедию лиц и образов рубежа 19 и 20 веков.

Художник скончался в возрасте 46 лет от сердечного приступа, когда шел к заказчику писать портрет

На картине изображен сын предпринимателя, мецената и коллекционера Михаила Морозова и одной из крупнейших представительниц религиозно-философского и культурного просвещения России начала ХХ века Маргариты Мамонтовой. Серов рисовал Мику, когда ему было 4 года. Из-за подвижности ребенка картину пришлось писать короткими сеансами, длившимися по 30 минут.

Мика Морозов с 2 лет обучался английскому языку. Впоследствии он уехал учиться в Великобританию, затем вернулся в Россию и окончил филологический факультет МГУ. Михаил Морозов стал знаменитым литературоведом, театроведом, педагогом, переводчиком и одним из основателей советского научного шекспироведения. Его портрет висит на кафедре шекспироведения МГУ.

В Третьяковской галерее началась продажа именных билетов на выставку «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана». Утром 15 декабря на весь Лаврушинский переулок растянулась очередь, в работе сайта, где билеты можно было приобрести онлайн, произошли сбои

http://www.kommersant.ru/gallery/3171268

15 декабря 2016 года. Очередь за именными билетами на выставку «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана» в Третьяковской галерее

15 декабря 2016 года. Посетители Третьяковской галереи в очереди за именными билетами на выставку «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана»

11 августа 2016 года. Очередь на выставку «Иван Айвазовский. К 200-летию со дня рождения» в Третьяковской галерее на Крымском валу. Ретроспектива мариниста стала самой посещаемой выставкой этого года, подчеркнули в музее. На работы Айвазовского посмотрели около 555 тыс. человек

23 января 2016 года. Очередь на выставку «Валентин Серов. К 150-летию со дня рождения». Как сообщили в Третьяковской галерее, посетителями выставки на Крымском валу стали более 400 тыс. человек23 января 2016 года. Министр культуры России Владимир Мединский во время посещения выставки картин Серова

23 января 2016 года. Министр культуры России Владимир Мединский во время посещения выставки картин Серова

16 мая 2015 года. Очередь в Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина во время акции «Ночь музеев». Попасть в музей смогли не все, поэтому 23 мая акцию повторили

31 октября 2011 года. Очередь на выставку «Сальвадор Дали» в ГМИИ им. Пушкина. По оценкам музея, за два месяца выставку посетили более 250 тыс. человек

Кому суждено стать художником, тот композитором не станет. Даже если он и родился в семье известных музыкантов. Талант, раннее знакомство с современными течениями в живописи, различающиеся своими воззрениями на художественное творчество учителя (И.Е. Репин и П.П. Чистяков) сделали из сына композитора универсального живописца, который своим творчеством являл переход русской живописи из века XIX в век XX.

Первые шаги в искусстве Серов сделал под руководством Репина и целых десять лет был одним из деятельнейших участников передвижных выставок. Таким образом, Серов является как бы плотью от плоти реальной школы 70-х годов, «стасовской» школы,

и, однако же, стасовского, передвижнического в нем никогда не было ни на йоту. Мальчиком он несколько лет прожил в Париже и Мюнхене, в такую эпоху, когда западный натурализм только что достиг зенита и находился в полной силе.

Но к юному, уже тогда сосредоточенному, независимому Серову не привились грубо натуралистические тенденции, они не сбили его с толку, и он остался вполне самим собой, страстно влюбленным в природу, ненавидящим в искусстве все притянутое, все подстроенное, все подчеркнутое. Серов когда-то был убежденным реалистом, то есть ему казалось, что нельзя сделать ничего хорошего, если не сделать так именно, как оно в природе. Однако он был убежденным реалистом точно так же, как и старые голландцы, — не в силу каких-либо теорий, а непосредственно, вследствие своей большой любви к правде, к природе, к красоте природы. 

Замечательно, что и самые первые серовские картины уже красивы. Уже в них с изумительной непринужденностью разрешены чудесные аккорды, уже в них выразилось стремление к гармоничности целого. Никогда Серов не пытался рассказывать, пояснять, забавлять. Он не стыдился своего призвания живописца; он не порывался к более «полезной» деятельности, а весь отдался разрешению чисто живописных задач, зато и достиг в этом направлении полного успеха.

Нет ничего труднее, как говорить о таких художниках, каковы Левитан и Серов. Описывать словами прелесть их живописи невозможно. Красочные созвучия еще менее, нежели музыкальные, поддаются описанию и определению. Впечатление от серовских картин — чисто живописного и, пожалуй, именно музыкального свойства, недаром он сын двух даровитых музыкантов и сам чутко понимает музыку. Искусство Серова вовсе ничего не имеет в себе литературного, описательного. Его основные черты: простота и непосредственность. В Серове нет даже каких-либо нарочитых намерений, хотя бы чисто красочного, живописного характера. Нельзя поэтому описать ни его гамму красок, ни его колористическую систему. Если поискать в старом искусстве художников, однородных с Серовым, то не придется останавливаться на Рембрандте, на Тициане и тому подобных субъективистах, создавших себе вполне определенную красочную систему, а невольно придут на ум Халс или Веласкес, их отнюдь не предвзятое отношение к видимому миру, их объективный взгляд на жизнь, их увлечение одной красочной действительностью. Картины Серова удивительно красивы по краскам, не будучи написаны «в красивом тоне».  На картинах Серова все ясно, светло и по тому самому хорошо, красиво.

Еще, скорее, можно говорить о портретах Серова, так как они все отличаются замечательной характеристикой, тонким вниканием в психологию изображенного лица.

В особенности его Портрет Александра III стоит целого исторического сочинения. Серов написал императора через четыре года после его смерти, но художник по памяти прекрасно, с изумительной правдой, со всеми характерными особенностями передал внушительный и полный значения облик Царя-Миротворца, его добродушную тонкую усмешку и холодный, ясный, пронизывающий взор.

А вот портрет императора Николая II, с удивительной точностью запечатлевший приветливое выражение лица ещё царствующего государя.

Пытливый, острый, болезненный Лесков

томный, изящный, несколько байронизирующий Левитан,

стройный, изящный великий князь Павел Александрович,

жена художника в саду на даче 

— все это не только чудесные «куски живописи», но и очень умные, очень тонкие, очень веские характеристики. В последнем из своих больших портретов, в портрете княгини Юсуповой, Серов встал вровень с величайшими мастерами женской красоты.

Серова, в сущности, и считают у нас портретистом; но именно деятельность этого мастера лучше всего подтверждает, что художники последнего фазиса русской живописи плохо укладываются в рамки и категории. Серов никогда не был профессиональным портретистом, специалистом по портрету. Те, кто считает его за такового, недостаточно компетентны. Трудно найти, даже во всем творении Левитана, что-либо более поэтичное и прекрасное, полнее синтезирующее своеобразную прелесть русской природы, нежели «Октябрь» или «Баба в телеге» Серова. По своей прямо классической простоте, по непосредственности впечатления, по искренности такие картины должны встать рядом с лучшими произведениями старых голландцев и барбизонцев.

«Октябрь» — этот тихий серый осенний день, в желтых и серебристых тонах которого заунывно, безропотно поется панихида по лету, по жизни. Какая чудная, тончайшая по поэтическому замыслу гармония красок, какое дивное по своей верности, по силе впечатления построение (как «верно» расположены пасущиеся лошади и мальчишка, сидящий на земле), какой точный в своей крайнем упрощении рисунок!

«Баба в телеге» прошла на выставке незамеченной, и, правда же, нельзя винить публику за то, что она проглядела этот шедевр, так как трудно найти что-либо более скромное, тихое и незатейливое по эффекту. Однако ж недаром эксперты считают эту картину одним из величайших созданий мастера. Если бы у нас к живописи было бы столько же любви, как к музыке или к кинематографу, то эта скромная, маленькая картинка Серова сделалась бы классической, так как в ней больше России, больше самой сути России, нежели во всём Крамском или даже Шишкине.

За последнее время Серов несколько раз принимался за исторические темы. Он создал в своей крошечной картинке: «Елизавета и Петр II на охоте» — такой перл, такую тонкую иллюстрацию XVIII века в России, что ее можно поставить рядом с лучшими картинами Менцеля. Один осенний чисто русский пейзаж с кургузой в синее выкрашенной церковкой, на фоне которого скачут охотники в ярко-красных мундирах, вызывает в нас яркое представление о всей этой удивительной эпохе, о всем этом еще чисто русском, по-европейски замаскированном складе жизни…

Есть художники по преимуществу живописцы и есть художники-рисовальщики. Серов был тем и другим — большим живописцем и исключительным рисовальщиком. Серов-рисовальщик, быть может, даже сильнее Серова-живописца.

Таких неудержимых, страстных рисовальщиков в русском искусстве XIX века было только двое: Репин и Серов. Последний перенял у своего учителя страсть к рисованию, найдя свой собственный стиль рисунка, единственный, неподражаемый серовский стиль. Рисунки Репина и Серова не были только частью их живописи, одним из ее слагаемых, они не были и подготовительными работами для картин, как это мы видим у любого другого великого мастера.

В творчестве Репина немало примеров, когда, собираясь писать портрет масляными красками на холсте, он так увлекался рисунком, что уже забывал о поставленной задаче, превращая рисунок в самоцель. Серов подходил к портрету иначе, не переключаясь с живописи на рисование, а ставя себе с самого начала задачу чисто графическую — сделать портрет-рисунок.

Две основы системы К.С.Станиславского — поиски характерного и переживание воплощаемого образа — были основными требованиями, предъявлявшимися и Серовым своему искусству, да и всякому подлинному искусству вообще. Все остальные искания, волновавшие его на творческом пути, были только дополнительными и производными от этих двух.