То, что власть не будет менять своего решения и будет протаскивать закон о QR-кодах, который, в сущности, дает ей в руки чрезвычайные полномочия, сомнений не вызывало и не вызывает. По сути, «пандемия» стала растянутым поджогом рейхстага, который был использован и тогда, и сейчас для перехода к фашистской диктатуре. Тогда — в пределах Германии, сейчас — по всему миру (по крайней мере той части, которая включена в проект «новой нормальности». Периферию пока особо не трогают, но ей это не поможет).
Россия, вне всякого сомнения, важна для проектировщиков «нормальности». Уже сейчас видны контуры промежуточного состояния, к которому идет строительство текущей фазы «новой нормальности». Технологический центр ее будет собран в пределах развитой части западной цивилизации, производственная площадка — Китай и регион ЮВА, сырьевая — Россия и ряд регионов Латинской Америки и Ближнего Востока. В этом смысле нас в покое не оставят, и российское руководство пытается уже даже не встроиться, а удержаться в рамках согласованных балансов. Ему поэтому и нужно выполнять (причем максимально скрупулезно) все оговоренные шаги, придерживаясь контрольных точек. Пока Кремль сильно запаздывает, и если Китай уже взял обстановку под полный контроль, Запад подошел к фазе маргинализации несогласных с их последующей изоляцией, то Кремль отстает в темпах приблизительно на полгода или даже больше. При этом синхронизация действий достаточно важна, что наверняка вызывает растущее неудовольствие «партнеров».
Поэтому отчаянная спешка кремлевских на грани срыва.
Что делать нам, которых уже списали и приговорили? Не нужно иллюзий — в среднем в проект ID2020, стандарты которого будут распространены на Запад и сырьевую часть проекта, должно войти 1,1 млрд человек. При этом общее население стран, в которых сейчас проводится трансформация по западному сюжету, составляет примерно 2,2-2,4 млрд человек. Вывод очевиден — половина будет «изолирована» и списана. При этом, конечно, в каких-то странах процесс «изоляции» будет носить невысокий уровень, в каких-то — экстремально высокий. Россия, как сырьевая площадка, оказывается перед той самой фразой, над которой было принято до недавнего время хихикать: «для обеспечения добычи и перекачки ресурсов с нашей территории достаточным является население в 15 млн человек». Думаю, что все-таки побольше — кто-то же должен будет охранять этот лагерь, кого-то придется оставить на племя, так как условия труда будут весьма убойными, но в 30-40 млн человек на территории России проект «новой нормальности» впишется без проблем. То есть — две трети населения страны уже приговорены. И вот как раз по этому поводу иллюзий строить не стоит.
Так вот, что делать нам? Прямой ответ в виде протестов, бунтов и восстаний, конечно, будет возникать, так как отчаявшихся людей понять можно. Они будут вынуждены выходить, требовать, писать письма, а когда поймут, что это не работает (а с чего вообще это должно работать?), начнется радикализация протеста. Но толпа без структурного скелета — это все равно толпа. Создание же структуры в условиях фашистской диктатуры — занятие безнадежное. До тех пор, пока в элитах нет раскола, рассчитывать на то, что «выйдет миллион и они разбегутся» - это гапоновщина чистой воды. Которая закончится, как и тогда, в 1905. Уж в чем-чем, а в гуманизме лиговских бандитов подозревать крайне нелепо.
Восстания и бунты возможны — доведенные до отчаяния люди вполне способны на них. Однако как показал опыт последних гражданских войн, они слишком скоротечны, чтобы восставшие успели пройти структуризацию и сформировать хотя бы квазигосударственные структуры. Два исключения — ИГИЛ и Талибан, но Исламское государство по своей сути было создано саддамовской элитой, которая как раз умела в государство, а Талибан действовал в крайне специфических и уникальных условиях, которые для нас неактуальны. Гораздо более близкий нам пример Донбасса показал, что восстание имеет перспективы только при стремительном расширении своего ареала, но наступает момент, когда расширение становится невозможным из-за своей структурной недостаточности. После чего оно превращается в классический крестьянский бунт, который давится государством рано или поздно. История Донбасского восстания началась в апреле 14, закончилась к началу августа 14. Далее началась уже другая история с агрессией Кремля, но к восстанию она не имела никакого отношения. За 4 месяца восставшие не смогли решить базовые задачи и проиграли. Вряд ли иначе будет и в России.
В общем, борьба с российским фашизмом может вестись только в условиях бесструктурных действий, и это не вызывает сомнений. Раз так, то единственным эффективным механизмом такой борьбы становится не борьба с самим режимом (то есть, прямой сценарий), а борьба с его планами (непрямые действия).
В планах Кремля — успеть плюс-минус некоторое время к синхронным действиям с тем, что будет происходить на Западе. В случае, если удастся добиться фатального рассогласования действий Кремля и Запада по срокам, появляется шанс на слом всей стратегии наших врагов (а путинский режим нужно рассматривать исключительно в качестве врага российского народа, и мне кажется, что все меньше людей думает как-то иначе).
Сказанное означает, что нужно продолжать оказывать сопротивление всем без исключения действиям режима на всех этапах. На этапе принудительной вакцинации — максимально оттягивать время, в течение которого придется принимать решение о ней. Это для тех, кто будет поставлен перед жизненным выбором. Остальным — бойкотировать процесс насколько это возможно. В конце концов, пусть на уровне демагогии, но все еще провозглашается принцип добровольности. Да, будут давить, унижать, запугивать. Но они и сейчас давят, унижают и запугивают.
С QR-кодами ситуация аналогичная. Ввести их повсеместно режим не в состоянии. По крайней мере пока. У него попросту нет для этого ресурса. И даже введя этот режим, он не может его контролировать в полном объеме. А потому — нужно бойкотировать все места, где с вас спрашивают этот самый QR-код. Не вступать в перепалки, драки и столкновения с проверяющими (многие их них подневольные люди и точно не садисты — хотя в вахтеры стараются брать как раз такую публику). Нужно просто бойкотировать посещение таких мест через флеш-мобы. Как в свое время после того, как автомобиль вице-президента Лукойла убил двух женщин в Москве, стихийно возник лозунг «Я не заправляюсь на Лукойле». И многие, правда, перестали туда заезжать. Аналогично можно поступать и сейчас. Ненасильственный протест — это вполне рабочий инструмент борьбы людей за свои права и за свою жизнь. Нормальную жизнь.
Ключевым параметром ненасильственного протеста и бойкота является его массовость и непрерывность. Бойкот психологически легче, чем уличный протест и тем более прямой отпор фашистской власти. Он требует бездействия, а не действия. И у режима нет механизмов противодействия — он заточен на террор против действующего противника, с бездействующим он даже не понимает что делать.
На данном этапе это наиболее эффективный метод борьбы. Если обстановка изменится, если режим начнет разваливаться — а вероятность этого крайне велика, то изменится и тактика действий. Но стратегия остается прежней — разрушая планы врага, вы выбиваете его из общей цепи, целью которой является наше уничтожение. Физическое уничтожение и социальное деклассирование, что по сути своей одно и то же.
Мир сложен. Стратегия бойкота — это сложная и очень непростая стратегия, подразумевающая использование базового противоречия кремлевского режима — достижение целей проектировщиков «новой нормальности» за минимальное время. В то же время сама среда, в которой происходит реализация этого противоречия, тоже динамично меняется. Это и обуславливает сложный характер общей системы уравнений, которые нужно решать и режиму, и его противникам. Здесь играет роль уже не структурность и ресурсная обеспеченность, а социальная психология и интеллект. Нужно быть умнее бандитов — задача, вполне посильная для российского народа. В конце концов, кто они такие? Они — просто воровская шпана и шайка. А мы — народ. И только нам решать, останемся ли мы народом или будем кормом для этих упырей.
