Ещё история от тёти.

"Я уже много раз писала, что родители у меня - ребята слегка «с приветом». Они точно не самые адекватные граждане даже без учета их возраста и статуса, а если уж с учетом, то они просто дикие. У них все время происходит что-то такое, что у других людей не происходит никогда. Вот работаем, например, мы с Димкой на корабле в Индийском океане, а тут мама звонит. Откуда-то из-под Выборга. «Понимаешь ли, такое дело… одним словом, мы с папой поехали на лыжах кататься и заблудились в лесу. И лыжа у меня сломалась. Ещё тут минус 15, да и темнеет… Как ты думаешь, по такому поводу удобно звонить в МЧС?»

Нет, я-то догадываюсь, почему она сомневается. МЧС может ведь их и на Пряжку отправить, шутка ли - откопать зимой в лесу двух семидесятилетних доцентов, которые решили зайти поглубже, чтоб интереснее было, и отпустить их, не проверив на вменяемость? Ну это вряд ли. А папа, разумеется, категорически против всяких эмчеэсов! Зачем кого-то обременять, ведь можно идти по компасу?! Папа, какой компас? По мху иди, по мху!

Ну про то, как они в Копенгагене мартини пили, а потом, как мажоры, ночью на великах по городу катались, я уже писала. Врачи-травматологи в европейских столицах скоро будут узнавать маму в лицо. «Hi Tatiana, nice to see you again!”

Истории бесконечны, истории прекрасны, но последняя … “Я люблю вас всех, но вот эту больше всех”. В общем, на днях они вернулись из Африки. Ездили на сафари, зверей смотреть. Мама рассказывает: чудесно, прекрасно, всех зверей видели, но такая история была смешная...

“Что за история, - говорю, - мама?” Нормальных-то историй у них не бывает. “Да вот едем, смотрим - львы!!! Вот прям метрах в десяти! Мы, конечно, остановились, их и так снимали, и эдак, потом тронулись, а машина-то наша возьми да и попади в яму колесом. Ни назад ни вперед. И что, ты думаешь, сделал твой папа?”

Я не хотела думать, что сделал мой папа. Я знала, что сделал мой папа. “Донт ворри, ай вил хелп ю!” - сказал папа водителю, вот что он сделал. А потом вылез из машины и побежал ее толкать на глазах у изумленных львов.

“Ох, ни фига себе…” - подумали львы.

- Может, это финн? - спросил первый лев. - Они все слегка схваченные.

- Или математик, - лениво сказал второй.

- А может, и то, и другое? - предположил третий.

- Чушь, - ответил первый. - В такой комбинации он бы не дожил до старости. Давно бы уже съели.

- Будешь кусочек? - спросил второй первого.

- Не-а, - лениво протянут тот, - давай посмотрим пока. Не, ну ты гляди, ишь дикий какой, руками-то как размахивает. Поди, профессор.

- А английский у него отстой… - проворчал третий. - Точно финн.

- Внимание, - сказал первый лев. - А вот и полдник.

Из джипа, дрожа, вылезли пожилой француз и очень пожилой итальянец. Как порядочные европейцы, они не могли допустить мысли, что русского съедят, а они будут жить с этим дальше. После второй мировой люди в Европе стали больше думать о судьбе ближнего. “Гастон, прикрывай, братец!” - крикнул итальянец и кинулся толкать машину. Француз стал на шухер.

- Даже жрать жаль, - сказал первый лев. - Такие благородные люди.

- Абалдеть, ребята, - сказал второй. - Майский день, именины сердца! Вы только поглядите. К нам дамы! Однако мы с вами столько не сожрем.

А в это время в машине происходило следующее: со страху ли, с непривычной ли кухни, но француженка вдруг побелела, схватилась за живот, скорчилась и проскрежетала: “Татьяна, мне плохо. Мне нужно в туалет! Срочно! Мочи нет, побегу в кусты!”

- В кустах львы, - предупредил водитель. Француженка заплакала.

- Не плачь, - сказала мама. - Делов-то, ей-богу. Давай, садись прям на дороге, а я тебя своим шарфиком прикрою.

И они вышли “освежиться”…

Как они выжили, не очень понятно. Старички поднажали, дряхлый джипчик хрюкнул и вынырнул наконец из ямы, француженка, подхватив штаны, маму и шарф-ширму, запулилась на ходу в машину, поднялась пыль, а львы еще долго с изумлением смотрели им вслед