Нетленка с удаффком вам в ленту
Гекк (Туда и обратно)
– Ты бери - бери, не выёбывайся. Вещь военная, неубиваемая. Еще и детям твоим достанется. Балаковского резинового завода. А пахнет-то как, а? Новая покрышка. Мечта, а не пизда! Японскую тебе? С натуральным ароматом? А чтоб песни пела не надо? Это склад космического оборудования, а не универсам. Бери что есть, и отваливай себе на Марс! Это что у тебя за пазухой? Столичная? Кхе-кхе… Ну ладно, порешаем насчет японских, не бзди. Запри - ка дверь...
Эх, молодой! Что там искусственные вагины – дырка резиновая! Вот когда мы летали на Марс, у нас было кое-что поинтересней. Ты наливай, наливай, Петруха.
Это сейчас я дядя Вася кладовщик – век тут доживаю, а тогда тоже был в отряде космонавтов и предстоял мне полет на Марс.
Это была одна из первых серьезных экспедиций «Марс -2». Наша, русская. На четыре года улетели. И вот, перед полетом, на этом же складе, среди прочего ГСМ, я получил по накладной картонку размером с гроб, с надписью «ЖОП А» и штампом «не штабелировать». Чё ты ржешь, серьезно. Слушай.
Как сейчас помню: взлетели, набрали скорость, легли на курс и смотрим в иллюминатор, как шарик голубой удаляется. И только тут меня проняло – это какие же мы героические мудаки.
От березок, речки, травушки, детишек, баб и жигулевского пива, улетаем хуй знает куда. И к чемпионату по футболу обернуться не успеваем. Если вообще вернемся…Пригорюнились даже.
– Когда теперь поебёмся… – вздохнул геолог. Это он тонко подметил про тоску межзвездного пространства.
Взял бородач гитару, струны тронул, а запеть не смог – ком. Очень мне грустно стало Петруха, до слезинки.
Тогда командир подозвал меня и подмигивает:
– Пиздуй в кладовку, и тащи ту гробину, которую утром на складе получил.
Слетал я за коробкой, а командир и говорит:
– Поздравляю, товарищи, командование сделало нам прекрасный подарок. Вскройте упаковку, только аккуратно, и держите себя в руках.
Ну, думаем: водочка, сальцо домашнее, шерстяные носки, порнушка и другой настольный хоккей, чтобы скоротать дорогу.
Вскрыли, и ахнули! Прям вот вырвалось: «Аххуеть!». Заботливо обложенная пенопластом, в пупырчатом целлофане спала баба. Настоящая баба! Эх и красивая!
Как спящая царевна – не дышит, глазки прикрыты, ресничка не шелохнется. Комбинезон серебристый в обтяжку на груди трещит, того гляди молния разойдется, абрикос сладко выпирает. Куколка!
Веришь, у меня как задымит! – как садовая шашка на сырость с плесенью. Бабью, понимай.
А ведь только-только от перрона отвалили и двое суток перед стартом я впрок ебался-ебался, до мозольного волдыря на залупе, – бздел что с полета снимут, – решат что герпес, и все. Ну, я нитку иглой в пузырь провздел и порядок. Хули ты понимаешь, заражение. Так и деды делали, и никто еще не подох, кто не помер.
Думал, до лунной орбиты наёбся, а там уж на ручном управлении. А как эту в коробке увидал, ой задымило!
– Что ЭТО?! – спрашиваем командира, хотя и так ясно КТО это.
– Это баба. – улыбается тот глазками и усами шевелит. Чистый сом блядь из-под коряги.
– А точнее, женоподобный объект прототип «а», или ЖОП А. Андроид для психологической разрядки экипажа – ебать её будем. На атомной тяге, с нейтронным интеллектом тридцатилетней женщины. Русская, кое-как высшее, добрая, отзывчивая, взгляды умеренные. Щас мы ее активируем, голубушку.
Тут механик:
– На атомной? Еще лучше! У меня дед-ликвидатор вот так колхозницу в Чернобыле выеб. Потом рентгеновские снимки засвечивал. Так и подох без флюорографии. А тут сразу в реактор суй. Ебись такое космическое мужество.
– Реактор экранирован и угрозы половой функции нет. – авторитетно заявил механику Сидорову командир. – Кто первый?
Мы молчим. Вот сам и давай первый, раз экранировано.
Достал он из упаковки инструкцию на мамзель, лоб наморщил – читает. Потом дернул спящую за одно, другое ухо, и сказал кодовое слово: – Раз, два, три, четыре, пять…
На счете «сто», внутри барышни запиликало и глаза открылись, грудь заходила ровно и мощно – ожила царевна. Села в коробке как в гробике, потянулась, зубами клацнула, кудрями тряхнула и пропела хрустально:
– Привет, мальчики. Будем знакомы, Маша.
В это момент, даже невесомость разжижилась падла, потому я больно ёбнулся о верхний пол маковкой.
– Охуеть… – прошептал геолог в состоянии полнейшего смятения, и заорал. – Я первый! Уйди все! – и тянет шлямбур из ширинки, потому что Маша плавает такая красавица, что как говорится, сыми последнее, но выпей!
Это вам не Мона Лиза, Данаи да мадонны, а целая ведущая программы «Время» первого канала, а туда и по блату не берут – только писаных умниц- раскрасавиц из МГИМО, ну в крайнем из-под первых лиц!
Охуенная короче! Вот уебаться мне в черную дыру к тамошним абрекам (тьфу-тьфу-тьфу) если я вру! Вот какая Маня.
Штурман стебанул геолога логарифмической линейкой по горбылю, чтобы остыл, потому что командир всегда первый. Порядок такой.
Но, командир штурмана жестом успокоил, мол: «Пусть опробует салазки». Тот еще жук.
А после испытания прототипа, лично хуй испытателю дозиметром измерил. Ничё, геологов хуй потрескивал как в костерке, но показывал норму, правда «сам» без чувств – дух из него вон. Почему? Хе-хе. Как бы тебе Петруха доходчиво? Кулибина помнишь?
Какой дерзкий Кулибин придумал запилить в Манин станок массажёр хуеобжимного типа, не знаю, но я б ему и премию Москвы ученым дал, Нобелевку дал, и премию Мира, и Оскара дал, Пальмовую ветвь дал, и Учителя года и орденов ашановскую тележку, а будь бабой, и просто дал бы – заслужил мужик.
Там не пизда, Петруша, а шедевр на стыке электроники и половой распущенности, во!
Трухаешь с воплями Тарзана и слезами щастья. Суешь, и за хуй берется наука – умные шарики-валики ловят биотоки залупы, и стрекают обратно симметричными атомами кайфа, ласкают вознося тебя до солнца, как Икара, и ты плавишься нахуй и рухаешься без чувств. Наркотик. Половой героин.
Чувство такое – член хрустальный вдребезги о передовые технологии в манде, а в яйцах бьется, и сладко затихает малиновый звон.
Пётр, ты когда - нибудь видел улыбку родной залупы? И не увидишь. А я имел честь, дас! Лыбится будь здоров – как отоваренная вдовушка.
Ну, понятно теперь? Нихуя не понятно? Не удивительно. Я тоже с тех пор не достигал таких стратосфер наслажденья. Пробовал тут экспериментировать с подогретыми шариками из подшипника в носке, с банкой ракетного солидола – не тот цимес.
А как она стонала! У нас рождаемость дрозофил подскочила в три раза, саламандры эти икрой все аквариумы засрали – хоть засаливай.
А все почему? Маша была не просто очень искусной имитацией бабы, тонкая работа, прекрасная безупречная кукла. Она и была самая настоящая баба, только электронная и из секретной резины. Сечешь?
Ты представляешь, что эти деятелЯ с ней нахуевертили? Сиди крепче, ёбнешься. У неё как у порядочной, даже голова иногда болела! А, каково?
Ты такой записался, ждешь не дождешься, целый день в биореакторе пригорающее гавно мешаешь – выпариваешь воду, после смены радостный пиздуешь на стыковку, а тебе: «Аллё, Хьюстон, не сегодня…».
Вот он крючок бля! Цоп тебя за яйцо. И вот, ты уже малодушно обманываешь себя, что это действительно женщина, и на душе тепло от родных заёбов. Порой, у нее высыпали прыщики, а как у нее пахло в подмышках, а оттедова? О, ну ты что! Настроение могло испортиться, да, – все чин чинарем.
Ясное дело, сразу веселей полетели. Научные эксперименты ставим, ссаки с гавном в воду перегоняем и обратно, звезды сканируем, – все по делу, по плану.
Вот вскрываешь беременную саламандру и фиксируешь, как гада подыхает от безобидной невесомости, а в голове образ Маши. Окучиваешь грядки с соей, а в голове опять она.
Маша тоже не бездельничала, – на корабле лентяям нет места. Или ее ебали по штату, или она на хозяйстве – картошку перебирает, бельишко прожаривает.
Но чаще конечно ебали. Да прямо сказать, только и ебали! Постоянно кто-то парил по кораблю, пристыковавшись к Маше, визжал как обморочная свинья под ножиком, стукался башкой и мешал экспериментам.
Хотя, какие там опыты, когда только и ждешь стыковки. С земли спрашивают: как там рост кристаллов, что с нейроэндокринными ответами, что с тканями парадонта и кривой радиации на трассе? Почему доктор наложил столько швов на головы? Вы что, подводники? Короче, хуйню всякую.
Однажды, капитан вдруг воскликнул: – Атас, сеанс связи через пять минут! С родными! Все к экрану!
Да, Петро, образно выражаясь, чуть не проебали сеанс связи с родными, который самое дорогое у космонавта. Как-то все закрутилось, забылось. Реактор этот с гавном, геномы, мухи, саламандры…Ну заработались, бывает, забыли.
Машу в коробку, потому что домашние думали, что мы без баб. Моя хер меня выпустила за пределы земного притяжения, кабы знала, что бабы полетят – под сопла легла б, силовой кабель перегрызла, но не пустила. Зато теперь спокойна – подышать не выйдешь.
Сеанс скомканный вышел. Бабы плачут, а нам не грустно. Борода им на гитаре «Землян» сбацал, мы подпели. Зря.
Они вылупились, подпиздники отвесили – чезанахуй, какая трава?! Где грусть, трогательные слова, предательский блеск в глазах? Думаю, что-то они себе тогда допетрили. Баба она, ого-го…Шерлок мать его Холмс.
Вот тоже куркули на Земле. Прислали одну тёлку на восемь здоровых мужиков с нездоровыми амбициями. Ебать вас в рот и подмышки, Хьюстон, у нас проблемы! Пару раз дошло до мордобоя, кто за кем очередь занимал на Машу. Поцапались, как сраные бабы. Стыдобища!
Ладно, это одно. Ну а вагину-то запасную, почему не положили? Амортизация-то охуеть! Перегрузки на ней какие! Ебешь порой, и вдруг мысль: «Сейчас шестерёнка соскочит, и серпанёт по залупе».
Через месяц они и сами спохватились, что зря запчасть не доложили.
Счетчик на пизде им по телеметрии передал, что за месяц полета Машу девятьсот девяносто девять раз, как одна копеечка, и в эту минуту юбилей – ебут в тысячный!
Тогда нас попросили амплитуду убавить, и почаще пользоваться другими технологическими отверстиями. Да хоть бы и просто покалякать с женщиной, дать передышку системам.
– Марсы два, Марсы два. Как слышите? Телеметрия показывает, что у Маши истончилось тефлоновое напыление вагины. При таком режиме, и до Марса не хватит. Полегче, парни.
– Вас поняли. Учтем. До связи.
Капитан выключил передатчик: – Идите нахуй, счетоводы.
Однако, делать нечего, составили жесткий поёбочный график.
Вот никогда не знаешь, откуда придет беда. Ни тебе метеоритного дождя, маторы не троят, баба есть, из говна косорыловка, летим любо - дорого.
Почему им было не сделать Машу кривой, или с ужасными бородавками, или безносой?
В общем, биолог наш, по фамилии Гекк, имел глупость влюбиться в красавицу Машу. И когда из кибитки, где за шторкой снимали психическое напряжение, доносились стоны и крики, биолог становился чернее тучи.
Сам же Ромео, снимал напряжение в спальный мешок – накрахмалил будь здоров, – громыхает. А вместо дела, читал Маше за занавеской стихи и вздыхал как собака.
Бляядь, не позавидуешь мужику, так и с ума сойти недолго.
Маша же, ко всем была ровна – программа у нее такая. Вежливая, приголубит, пуговку пришьет, выслушает, даст, хошь пощупать – щупай, хошь на титьках повздыхать – валяй, поможет если не заладилось. Но любви в ней не было! Точка! И это правильно, чтоб ты мне не говорил, молодой!
Какая нахуй любовь в космосе, когда надо выполнить миссию! Потому и живых баб не посылают, и пидарасов не берут. Кумекаешь? Потом, – надо ж понимать, что это кукла.
Но Гекку, резьбу видать сорвало.
Она честно хотела ему дать, да тот не брал. Он понимаешь, хотел чтоб прелюдия, чтобы красиво, чтобы только с ним. Натурально ёбнулся! Молодой, неженатый. Не знаешь, смеяться или плакать. А ситуация накалялась.
Умный врач с ним калякал-калякал, все ему разложил за Машино устройство, деликатнейше объяснил, что любовь останется без ответа – нет такого файла хоть уссысь, и умно посоветовал выебать поскорей, пока не сломалась, и не лишать себя законного удовольствия. Вроде убедил.
А ночью, этот саботажник, икра тараканья, выблядок лягушачий, повесился. Болтается на веревочке эта блевотина и рыдает.
Мы поржали, а потом как опиздячили его, чтобы не дурил, а прямиком в шлюз в другой раз. Наливай, Петруха.
Как кончилась? Беги в ларек за второй, тогда дорасскажу. Ничё не знаю. Давай-давай, попизди мне тут! Там дальше самое интересное. Хе-хе…
— Алексей Болдырев , 12.04.2021
Ищу оцифровку с кассеты
Добрый день уважаемые слушатели. В недалёких девяностых, на рынках моего славного города-героя Ижевска продавали кассеты с записями местной поп-группы с забавным названием "Ласковый Мамай". Я был свидетелем записи этого мега альбома на студии)))) Но по закону подлости, моя копия этой кассеты канула в небытие. Возможно у кого-то чудом сохранилась оцифровка этой записи. Для большей точности могу добавить, на записи звучали такие нетленки, как: "Бесприданница" и "Наш Ижевск для тех кто любит деньги..." Буду благодарен тому кто отзовётся или даст наводку где поискать.
Нетленка.
Вот, наваяла. Жду отзывов. А продолжение выложу после,если понравится.
1глава. Рождение зла.Южный материк – повелитель лесов полных дичи, пустынь полных змей и руды и морей полных рыбы. Здесь всегда тепло, никогда не бывало зимы, лишь на самом севере в самую морозную зиму слегка холодает, и иногда выпадает снег. Тут одно солнце, и видно только три луны, но есть еще одна – четвертая, ее никогда не бывает здесь, она встает только над материком Северным. Потому этот материк еще называют Слепым.Адбери была очень богатой страной, всюду велась торговля, был так же и золотоносный рудник и несколько рудников железных, таких богатых, что хватит снарядить целую армию для всего мира, за счет которых и процветало королевство уже более шестисот лет. Король Ейдер третий из рода Айри правил ею уже двадцать лет и этот край под его рукой благоденствовал. Рядом с ним, неизменно, вот уже тридцать лет, была его супруга Ейдерия Отс (по древней Гелийской традиции после замужества женщину звали не своим именем рождения, а по имени мужа), которая подарила ему единственного наследника, принца Адида, которого они уже три года как отдали в обучение старому учителю, живущему в горах, на самом юге материка. Это тоже была традиция: отправлять в ученики принцев на несколько лет к разным учителям. Принц учился уже по году в двух соседних странах на материке, Винлии и Лярисе – самых богатых государствах после Адбери. И еще полгода в стране за морем, Гелии, великого предка Адбери, неподалеку от Многоземья, ¬ – самого большого государства на материке Северном. Здесь его учили физике, химии и, конечно же, церемониям двора и утонченным манерам. А теперь вот, последние годы его обучал горский старик, который ранее дал образование еще трем принцам из разных стран.Адид имел невообразимый талант к обучению, за год он полностью освоил медицину и древние языки, еще через полгода усвоил сложную математику, мироустройство, историю, литературу и философию, и, конечно же, ратное дело. А в последнее время сильно увлекся алхимией. Можно было бы отправить его домой, но он так увлекся учениями, что не хотел отпускать своего старого учителя. Этого человека звали Майрон Мели, и это был старый бородатый мужчина с длинными редкими волосами, ему было уже за семьдесят, и он души не чаял в принце, гордясь обучать такого талантливого ученика на старости лет. А Адид понимал, что отец его не вечен, что однажды ему придется надеть корону, и вместо обучения править страной.Он рос талантливым мальчиком, любимым своими родителями и придворными. В семнадцать лет он впервые влюбился. И все это время, проведенное в горах, думал о любимой. Она была дочерью лорда казначейства. Милая красивая девушка, с льняными волосами и редким фиалковым*(здесь и далее см.словарь) цветом глаз. Таких глаз Адид больше никогда не видел за всю свою жизнь. Все те три года, что провел он за границей государства, он писал ей письма и посылал с голубем или гонцом. Его родители считали это расточительством, переписываться не по делу, но не могли отказать любому сыну ни в чем. Поначалу она отвечала часто. В последнее время письма стали приходить все реже, и это было одной из причин, почему его в последнее время все чаще тянуло домой. Но вот пришло еще одно письмо, в котором она призналась, что ее выдали замуж за «идущего перед войском» первого герцога при короле, а ему самому родители так же приготовили невесту. Адид был в смятении. Он и сам не мог понять, что же он чувствует сильнее: злость или боль от разрушенной любви. Весь день он терзался мучениями, а потом, наконец, заставил себя сесть и читать книгу, которую дал ему учитель.Сегодня был необычный день. Солнце садилось как никогда красиво. Огромное, оранжевое с малиновыми отблесками. Адид был на веранде. Книга была совсем уж сказочной про древних колдунов, магов и рождение мира. Вскоре он услышал страшный треск, где-то ниже по склону горы, он увидел, как зашатались макушки нескольких высоких деревьев, но от чего, он так и не смог разглядеть. Он знал, что именно туда направился его учитель, смотреть растения, ибо в последнее время, лес вокруг стала поражать какая-то хворь. Майрон Мели называл ее ржа.Молодой Айри сбежал вниз по склону холма, на котором стоял особнячок Майрона, и увидел страшную картину: раненый Майрон, истекая кровью, лежал на траве. Неподалеку от него, над равниной, кружила огромных размеров черная птица с длиннейшим черным хвостом, видно она и поранила его длинным когтем или клювом. Потом птица как-то странно повернула голову, издала горлом странный клекот и стала падать, ломая при этом деревья, кусты и собственные крылья. Остановилось тело уже у самого подножия холма там, где начинался лес. Майрон прижал рану, похоже, она была несерьезна, он был в сознании. Он велел Адиду осторожно проверить тело птицы, пытаясь подняться с земли.Адид поспешил вниз и увидел, что птица не дышит, видно, и правда умерла. Он вернулся и сказал об этом Мели. – Хорошо! – прохрипел учитель. – Наконец-то удача нам улыбнулась!– О чем Вы говорите, Майрон?– Ты прочел книгу, что я дал тебе? – тяжело поднимаясь с земли, говорил тот.– Только начал.– Пришла, видно, пора открыть тебе правду. – О какой правде Вы говорите, учитель?– Мир не всегда был таким, каким ты его теперь видишь. Пойдем. – он поднялся с земли, было видно, что он ранен не сильно. Они пришли к особняку, перевязали рану, Майрон Мели взял факел, книгу, что читал принц, и что-то из своей шкатулки, Адид не разглядел, что это, и отправились назад, к трупу птицы.– Это черный ткач – большая волшебная птица. Когда-то таких птиц было больше, теперь всего несколько штук. Ты помнишь историю? Как на этом материке появились Айри? – Это было около тысячи лет назад, никто точно не знает. Но по приданию, была большая война между всеми странами на Северном материке. Род Айри, из Гелии, был побежден и изгнан самими гелийцами под предводительством рода Майн на материк Южный. С тех пор мой род правит народом на этом материке. А в Гелии с тех пор правит род Майн, они сильно упрочились и разрослись. Так же в ходе этой войны выделилось Многоземье, оно стало отдельным государством, и теперь оно тоже сильно расширилось и занимает большую часть Северного материка. Так, учитель?– В общем, да, но ты пропустил подробности. Победили гелийцы и многоземцы не сами по себе, своими силами. У них были вот эти самые волшебные птицы. У гелийцев их было только две, но обе – самцы, и ни одного яйца в запасе, а вот у многоземцев птиц было много, да и яиц – тоже. Поэтому они еще триста лет практически повелевали миром. В Многоземье и сейчас есть эти птицы, но с ними происходит то же, что и когда-то с Гелией: ткачи вымирают, влияние ослабело, и теперь им нет дела до того, кто сейчас правит миром. Их, птиц, осталось только девятнадцать, – он осекся, посмотрел на труп птицы и оговорился. – Теперь восемнадцать штук, и ни одной самки. И, говорят, только два яйца в запасе. Но пробудить истинную силу этой птицы может только сильномаг, а вот их-то сейчас нет ни у кого. Так что, если яйцо и вылупится, то ткач станет просто большой летающей домашней птицей. На этом материке таких птиц и вовсе не было никогда.– Не понимаю, учитель, какое нам до этого дело?– Эти птицы – чистая магия, даже, если она умерла, любой, кто превратит ее в уголь, получит чудодейный порошок, коим можно много чудес сотворить. Ты, я знаю, мальчик добрый, и не станешь использовать во зло новые знания. А я сам уже стар, мне не стать магом, поэтому я хочу открыть тебе тайну: тот, кто выпьет глоток мертвой воды и съест ложку марского угля, станет великим магом, но только уголь этот должен быть сегодняшним. Хотя сам по себе, он может сохраняться в предметах много лет и даже – веков.– А разве можно стать магом, Майрон? Ими же только можно родиться, так написано в твоей книге.– Если бы ты дочитал ее до конца, то понял бы, что магом можно стать. Во всяком случае, нужно попробовать. Так написано в этой книге, а она самая древняя книга, какую я когда-либо держал в руках.– Даже, если так, Мели, то где нам взять мертвую воду, уже много лет, как иссякли все источники. И это уже достоверно.– Да, это так, но вот. – С этими словами Майрон извлек из кармана совсем крохотный пузырек, даже меньше тех, что использовали для духов. В нем на самом дне была жидкость. Всего глоток. Но их прервали. Откуда-то прилетела стрела и пронзила старого учителя в грудь. Он упал и чудом не выронил пузырек, сохранив жидкость в целости. Адид даже не успел сообразить, что произошло, оглянулся, и вторая стрела пронзила уже его самого, у шеи. Он не смог удержаться на ногах, и упал. Между деревьев он увидел фигуру с закрытым шарфом лицом. Человек подошел к принцу, который упал спиной к дереву. Снял шарф, по всему лицу его от лба до самого подбородка проходил красный раздвоенный шрам. Он был молод, на вид ему не было и шестнадцати лет. Даже первый пушок не украшал еще его лицо с соломенными волосами, и, если бы не шрам, его можно было бы назвать красивым.– Прости, принц, но такова твоя судьба. Рана твоя смертельна, кровь уже течет струйкой, к ночи ты потеряешь сознание и умрешь. Не стану тебя добивать, чтобы не мучать и не множить раны. Скоро кровь просто вытечет, ты просто уснешь, а наутро уже не проснешься. Сегодня небывалым образом сложился узор светил небесных. – он поднял голову к небу и полной грудью вдохнул свежий лесной воздух.– Кто послал тебя? – прохрипел ему Адид.– Те, кому тебе нельзя доверять, и кто не хотят больше видеть Айри на троне Адбери. – сказал и ушел дальше в лес, по дороге надевая шарф, закрывая им свое изуродованное лицо. Принц взглянул на своего учителя, тот смотрел совсем уже мутными глазами, было видно, что жизнь его покинет совсем скоро. Он жестом показал ему на книгу, что упала и лежала рядом с принцем. Потом прошептал, запинаясь, белыми бескровными губами:– Открой, тебя можно спасти. Страница двести тринадцать. Принц открыл, хотя шевелиться было тяжело, стрела пронзила его шею, болела и мешала, а самого его действительно стало сильно клонить в сон. Ему не повезло, стрела не прошла насквозь, и наконечник ее застрял внутри. Он хотел, было, дернуть древко, чтобы выдернуть стрелу. Но учитель снова остановил его. – Если ее вытащить, умрешь быстрее, кровь вся разом вытечет. Делай, что написано на этой странице. Только помни мой завет: всё руководство здесь, следуй тому, что там написано, только нельзя пользовать кровавую магию, потому что не колдун владеет ею, а она ¬– им.Принц стал листать книгу, хотя кровь его уже шла горлом, попадая в нос, мешая дышать и отнимая силы. Нашел нужный листок и прочел: нужно съесть ложку свежего марского углю и запить его глотком мертвой воды. Но уголь этот должен быть изготовлен особым способом. Получить марский уголь можно, если сжечь волшебную птицу, любую ее часть. И порошку этому не должно быть больше одного дня от роду. Другой уголь не сгодится.Шатаясь, Адид встал. С превеликим трудом, из последних сил, задыхаясь, выдрал самое маленькое перо из шеи лежащей птицы и высек кремнем искру. На удивление, живое перо вспыхнуло просто мгновенно, и прогорело насквозь, едва не опалив Адиду руку, и оставив лишь горстку черного пепла висеть в воздухе. Он подставил ладонь, и угольные песчинки медленно опустились ему в ладонь. Он взял небольшую щепоть, примерно столько, сколько должно было быть в ложке, и сжевал ее, запив глотком воды из пузырька, который дал ему Майрон Мели.Через мгновение его окутало черно-голубое сияние. А потом он впал в беспамятство. И когда пришел в себя, настала уже глубокая ночь, а его учитель был уже мертв. Но принц странно чувствовал в себе великую силу. Ему было жаль Майрона Мели, но все же любопытство пересилило его. Он снова решил открыть книгу, а учителя похоронить утром, когда понял, что стрела до сих пор пронзает его насквозь. Резким движением он дернул стрелу сзади, и показался ее наконечник. Сломав его, он выдернул древко. И почувствовал, как всего за мгновение, которого хватило бы только на то, чтобы закрыть и открыть глаза, рана затянулась, не причиняя никакой боли, даже не оставляя шрама. Он все же решил открыть книгу, стал читать дальше. Он зажёг факел, который Майрон Мели предусмотрительно взял с собой из особняка. В книге говорилось, что тому, кто совершит обряд кровавой магии, не будет в чудесах равных по силе, что он сокрушит любого врага, и что последний кровавый маг жил семьсот лет назад и был все же убит, но как, книга не говорила. Адид отвлекся, если это самая древняя книга, какая только может быть, и уже в ней пишут, что семьсот лет назад, то, когда же это было? Принц так и не нашел ответа на этот вопрос, но продолжил читать. Говорилось, что маг почувствует в себе волшебство и волшебство вокруг себя. Чистое волшебство – это марский уголь. Маги чувствуют этот уголь, из коего состоит птица. А если вытянуть ее сердце и впитать его через голубое сияние в руку, то будешь повелевать кровавой магией, и жить вечно. Для этого лишь надо совершить кровавый обряд. И совершать его после, чтобы пополнять волшебные силы. Было там и предупреждение, что птицы эти, были созданы чистыми, и кто сожрет сердце такой птицы, будет навеки проклят. И, если все же умрет, то мукам его не будет конца. Но это сердце так же позволяло остаться в мире этом на сколь угодно долгое время, и что такого почти нельзя убить.– Легко сказать, вытянуть сердце птицы, оно, наверное, больше меня раз в пять, судя по размерам туши. – подумал Адид. И встал, читая книгу.Нужно было научиться чувствовать магию. Адид встал, простер вперед руки, и… Ничего не произошло. Он попробовал снова. Но снова ничего не произошло, а потом, через бесчисленное множество попыток, почувствовал вдруг будто покалывание на кончиках пальцев. Он пригляделся. В свете факела он увидел, как та маленькая кучка марского угля от сожженного пера летает вокруг его пальцев. Он рассмеялся и продолжил учение. До рассвета он учился управлять углем, заставляя летать его по заданному пути. Через какое-то время перья лежащей неподалеку мертвой птицы стали шевелиться под руками принца, хотя он к ним и не прикасался. Он стал чувствовать, что в этой птице много угля, а еще через некоторое время стал чувствовать каждый орган этой птицы.Какое-то время он колебался, ведь учитель предупреждал его, что этого делать нельзя, но любопытство, злость и жажда мести пересилили, и, наконец, он все же решил заняться сердцем. Что такое кровь тех, кто причинил ему страшный вред?Он подошел к трупу птицы и стал делать движения из книги. Занимался день, становилось жарко, Адид потел, его окровавленная одежда прилипала к телу, но он уже не мог остановиться. Пути назад не было. Наконец, он услышал звук, похожий на хруст, потом грудь птицы еле заметно шевельнулась. Он напрягся из всех своих сил, в какой-то момент, он будто почувствовал вес сердца, внутри ткача, ему показалось, что он сейчас надорвется. Наконец, грудь птицы треснула, и из нее сначала вырвалось огромное красное сердце, а после – небольшое количество уже начавшей спекаться крови. Оно вывалилось из туши прямо к ногам Адида. Он уже знал, что с ним нужно делать, он превратил его в голубое сияние и втянул это сияние рукой до последней капли, будто выпил его через кожу. Адид тут же почувствовал в себе великую силу, какой прежде никогда не чувствовал.Вот только в книге было написано, что убить птицу – это страшный грех, и этого делать нельзя, что сердце ее неприкосновенно, потому что там самая чистая душа, какая только есть на свете. Но не было написано, что сделать это можно лишь однажды, а сама птица при этом должна быть живой! Поэтому бессмертие Адид получил, но вместе с ним получил не молодость, а старение от времени, от волнения, от болезней, от усилий – от всего. Чуть дальше только упоминалось, что чтобы поддерживать магию, а в случае Адида победить старость, нужно будет поддерживать себя кровавым ритуалом. Теперь нужно будет время от времени пожирать сердца, вот только уже не птичьих, а людских. И исправить это будет уже невозможно. Зато сила теперь его велика, и равных нет ей.Сначала он решил, что обрек себя на веки вечные оставаться чудовищем, убивающем людей, и отчаялся, но потом все же решил, что люди есть не только хорошие, но и плохие, и что среди них не мало тех, кто и жизни-то в общем не достоин. Адид наспех похоронил учителя. Он стоял над холмом, который насыпал над могилой Мели и плакал. Плакал молодой Айри не только о том, что умер его любимый наставник, но и о том, что прошлая беззаботная жизнь его кончилась, и более не вернется. И сам он больше никогда не будет прежним. А потом он успокоился. Утер слезы и стал составлять план мести. Месть дело медленное, спешка может все расстроить. И он решил остаться в доме учителя. Освоить магию, прочитать книги, которые еще не прочел, а потом отправиться в Адбери и наказать тех, кто приказал убить его, и уже, вероятно, убил его родителей, найти человека со шрамом, решить, что делать с девочкой с льняными волосами и фиалковыми глазами, решить, достойны ли жить те, кто предали его.Он читал книги о магии, о географии, истории, о былом величии рода Айри, еще в Гелии, о том, как угасал его род, об изгнании. О том, что сделали гелийцы с его предками, и постепенно, день за днем, неделя за неделей, его сердце наполнялось ненавистью к Северному материку и презрением – к Южному. Эта ненависть словно яд стала отравлять его душу, лишая ночами сна. Как мог великий род Айри так легко сдаться, как вообще все эти предки смогли такое стерпеть, когда у Адбери есть все, что нужно, для того, чтобы стать великой империей на всех континентах! Да и как он сам мог терпеть их наставничество над собой совсем недавно? Они учили его как чужестранного принца, горделиво превозносясь над ним, а ведь его место на их троне. Но никто из них не склонил своих плеч, не поцеловал его руки, не признал былого величия рода Айри. Так продолжалось еще полгода, потом он решил, что он готов. И отправился в Адбери.
В столице будто ничего не произошло, и ничего не изменилось. Короля с королевой похоронили в главном храме, вместе со всеми их стародавними предками. А лордами было принято решение не искать наследников, а разделить власть и править всем вместе. Некоторые были против, поскольку всю жизнь провели при короле и королеве, они удалились в свои отдаленные имения, кто добровольно, кто – нет. Последний Айри шел по улицам и не мог поверить, что народ его так просто принял переворот. Но в то же время, он понимал, что это ошибка его династии, его предки никогда не делились властью или богатствами, вот их и свергли, несмотря на то, что его отец был добрым королем, но он был единовластен. И сам он теперь такой ошибки не допустит.Куда идти он не знал. Но, обладая теми навыками, которые он приобрел в уединении, бояться ему теперь было нечего. Он накинул капюшон плаща на лицо, чтобы его не узнали. И решил отправиться к единственному человеку, которому он, надеялся, мог бы еще верить – юной девушке с льняными волосами и фиалковыми глазами, звали ее Золья Лист. Теперь она должна была жить в доме своего мужа, герцога «идущего перед войском». Он приблизился к его дому. Обычно это был мрачный темный замок, но только не сегодня. Сегодня здесь все светилось огнями. Охраны не было. Он прошел во внутренний двор. Здесь стояли повозки, неподалеку лаяли собаки с псарни. Пахло множеством коней, духов, пахло едой и дешевым вином. Похоже, здесь сегодня была пирушка. Он достал свое золотое зеркало, и стал смотреть. Зеркало показало, где находится Золья, в большой столовой зале. Тут было много людей, лордов и леди. Хозяин дома, первый герцог «идущий перед войском», хозяйка, Золья, были здесь и те, кто затеял переворот троюродный брат Адида, первый лорд, лорд тайного сыска и лорд казначейства. Адид давно уже увидел их в зеркале. И знал, что именно они наняли убийцу, чтобы погубить его. Вот только самого убийцу, зеркало так и не показало. Он все еще не знал, кем был тот человек со шрамом. Но остальные его обидчики сидели и пили вино.Адид понял, что одет неподобающе для приема. Он взмахнул рукой, вокруг него закружился марский уголь и его одежда преобразилась в роскошный праздничный наряд. Он прошел к зале. Стража даже не спросила, приглашен ли он, решили, что кто-то из опоздавших гостей, тем более, что оружия при нем не было никакого, одно только позолоченное блюдо, да небольшой дорожный мешок с чем-то мягким – это был уголь от полностью сожженной птицы. Он просто прошел в залу. А вот хозяева и гости здесь его точно не ждали.За главным столом восседали хозяин и хозяйка дома. Дальше сидели родственники и приглашенные гости. Играли музыканты, пели певцы, некоторые гости танцевали. Кто-то из ближних гостей поедал поджаренное мясо и картофель, тушеные почки и оленину, запивая настоящим гелийским вином. Гости менее знатные пили дешевое кислое вино из местного винограда. Еда вкусно пахла, разжигая аппетит. У Адида даже слюнки потекли, он давно уже ничего так вкусно не ел, но он даже не посмотрел на угощение, а прошел прямо меж столов к хозяевам. – Что же ты, Золья, всех пригласила, а короля на свой пир позвать не удосужилась? – громко сказал Адид и откинул парчовый капюшон с лица. Всё умолкло. Сама Золья, казалось вот-вот потеряет рассудок – так велико было ее изумление.– В нашей стране уже полгода как нет королей. – сказал лорд казначейства и поднялся со своего места.– Король есть. Вы наняли человека убить его, но человек не справился, а только сделал меня сильнее. Я знаю виновных. Все они здесь, и сегодня я, законный король из рода Айри, пришел судить их. – Стража! – крикнул первый лорд, но и сам выхватил короткий меч и бросился с ним на Адида. Тот только рассмеялся в ответ. Он махнул рукой, и первый лорд странно остановился и схватился за горло. Стража тоже не могла пошевелиться, словно Адид держал их, хотя и был от них далеко. Вскочили с мест лорд тайного сыска и лорд казначейства, но тоже схватились за горло. Будто невидимая сила подвигала их друг к другу. Когда они оказались рядом, Адид вырвал их сердца, у всех троих одновременно и, превратил эти три таких маленьких красных сердечка, еще трепещущих в его ладонях, в голубое сияние, а после это сияние выпил. Трупы убитых упали на пол, огласив пред этим залу смертельными криками, обагрив пол из драгоценного розового мрамора алой кровью. Глаза Зольи были полны ужаса. Она кричала, чтобы он перестал, не причинял никому вреда и от собственного ужаса, но он почувствовал вкус крови и останавливаться уже не хотел.– Что ж не дождалась ты меня? – Крикнул Адид ей. Но она ничего не ответила. – Ты тоже предала меня! Как могла ты!– Пощади, – тихо сказала она. – У нас малыш будет. – Этого Адид стерпеть не мог, но он пересилил себя, сжал кулаки, а потом протянул ей руку и сказал:– Пойдем со мной. Я прощу тебя, и вырастим его как нашего.– Не могу. Я его жена пред Богом, Дающим Благо. – тихо ответила она и опустила глаза. По ее щекам катились слезы, губы дрожали, дрожали руки. Даже человека с каменным сердцем сейчас растрогала бы эта нежная и несчастная юная красавица. Но Адид не растрогался.– Ты решила. Не я! – тихо и страшно сказал Адид. Он взмахнул рукой и так же вырвал ее сердце и сердце ее мужа, первого герцога, «идущего перед войском». Их тела так же упали на пол в зале пиршества. С перекошенным лицом яростный Айри, глубоко дыша, возвышался над горой трупов.Остальные гости и стража молчали. В зале настала такая тишина, от которой звенело в ушах. Лишь где-то за окнами едва было слышно, как ржут кони, или лают собаки. Но еще через миг юный Айри услышал, как зашуршала, зашелестела ткань одежд, заскрипела обувь. Адид оглянулся, и перед ним стали опускаться на колени его подданные. Они опускали головы, признавая его непобедимые силу и власть. И всюду тихо слышались шепот и шорохи.– Да, новый король! Да, правит он вечные лета! Да принесет он вечные славу и блага в наше государство! Да, и мы будем с ним.Адид шел по зале. Было слышно, как стучат его каблуки о мраморные полы залы пиршества. Он и не глянул на склоненные плечи. Одежда его была обагрена кровью. Он заметил это, когда дошел почти до дверей. Тогда он взмахнул рукой, и одежда его сделалась чистой, только приобрела красный оттенок. Он вернулся в свой дворец. Люди уже слышали, что вернулся король, и что стал он великим магом, они расступались перед ним, давая дорогу и склоняя головы. Но он ни на кого не глядел. Он победил всех своих врагов один, но и потерял всех, кто был ему дорог. Он вернулся в свой замок. Сел на свой трон, сам надел на себя корону, когда-то принадлежавшую его отцу, Ейдеру третьему, но в сердце его не было радости, а только лишь пустота и одиночество. Ему было даже не с кем разделить радость возмездия и кары над всеми его врагами. Ночь уже заканчивалась, но он по-прежнему не хотел спать, сейчас он просто не смог бы уснуть. Даже слуги боялись его беспокоить. Он так и сидел в большом тронном зале один.Всходило солнце, и вместе с солнцем зрело что-то внутри нового короля. На рассвете Адид решил, что, может быть, он и не был создан для радостей, может быть, его призвание в чем-то другом, но никак не мог понять, в чем. А когда солнце уже поднялось над горизонтом, он вдруг осознал, что, может быть, он создан для радости, но не своей собственной, а своего народа? Когда был тот день, чтобы его народ испытывал триумф, возвышаясь над всеми другими народами? Никогда. Никогда еще история не ведала того, чтобы Адбери становилась великой. Но уже много веков Адбери помнила о своем позоре и изгнании с Северного материка.Весь тот день он провел в своей библиотеке, изучая карты материка Южного, он решил начать именно с него. Ведь его он знал, с детства. Он смотрел на другие страны, выбирал. Наконец, он остановил свой выбор на восточном береге, на стране Ногай. Это была бедная страна крестьян: скотоводов и земледельцев. Там не было рудников, но Адида влекло не богатство, он хотел набраться сил, опыта для войны, зная, что у Ногая армия слаба, малочисленна и неопытна. Выйдя из библиотечных апартаментов, он велел созвать всех вассалов, кто еще был жив, в зале совета. И они пришли. Адид говорил, а они слушали и молчали, лишь изредка кивая головами. – Я вернулся. У Адбери снова есть король. Я знаю, вас напугали слухи о том, что произошло сегодня ночью. Хочу рассказать вам правду. Некоторые и так ее знают, но, предположим, что я не стану их наказывать, тех, кто просто знал, но ничего не сделал. Вы же ничего не сделали. – он продолжал. – Я много думал, что же такого могло случиться с вами здесь, в сытой Адбери, что вы предали своего короля, убили королеву, что вы наняли человека, убить принца? Что же такого произошло? И вот, что я понял. У моего отца было много власти, много могущества, много богатств, но он не делился ими ни с кем. Он не делился ими с вами. Я тоже не стану делиться с вами богатствами Адбери, не льстите себе. Но я решил сделать Адбери империей. Великой империей двух материков. Мы пойдем войной. Мы захватим их земли и их богатства, и вот там, я разделю власть. Мы будем править все вместе. Мы разделим эти земли. Разделим их богатства, сокровища, захватим их людей в плен, заставим их воевать за нас и работать на нас. Наша армия – самая сильная и большая здесь. Нет никого, кто был бы нам равным, здесь мы научимся воевать, а после покорим весь мир. Величию Адбери не будет конца. Вы можете не верить мне, не верить в меня и мое колдовство, но вы пойдете за мной, потому что тоже хотите небывалого величия для Адбери. И богатств для себя. Мы возьмем их города, крепости, мы возьмем их замки, мы захватим их рудники, их сокровища и их людей. И мы разделим всё. Разделим поровну. Каждый житель Адбери получит долю. Кто воевал ¬– большую, кто был дома – меньшую. Мы освободим рабов. Адберийцы не могут быть и не должны быть рабами. Рабами будут нам другие народы. Сегодня моя цель ¬– Ногай. Там нет ничего, кроме земли и скота, но нам нужен военный опыт. Эта маленькая страна будет нашим первым шагом на пути великих завоеваний Адида Айри для величия своей страны! Был уже однажды Великий Передел мира, будет и второй, и осуществим его именно мы! Вассалы слушали, кивали головами и сами дивились тому, как хорошо этот мальчик их знал, как легко он склонил всех на свою сторону. Несогласных не было. – Что до тех, кто промолчал, то я не накажу их, я прощаю их. Я прощаю вас. Служите не мне, служите Адбери и себе, и вместе мы найдем силы договориться между собой. Негоже иметь врагами друг друга в своем же дому, в своей стране. Но здесь, в Адбери, решения я буду принимать сам, только помните, что я открыт для честного и доброго совета. И я прислушаюсь, если совет действительно хорош.Никто не смог победить Адида ни в тот день, ни после. Так он получил прозвище Адид Пятисердечный. Так он вернул себе трон. Так начинался его кровавый век.