Зов с озера⁠⁠

Думаю, что никогда бы не услышал эту загадочную историю от прадеда, если бы не случай.

Прадед, обычно не пьющий, на собственном юбилее таки поддался уговорам родственников и сначала пригубил марочного коньяка, затем в ход пошли тосты и стопки водки. В общем, захмелел прадед знатно, но держался долго и стойко не подавал виду, что уже на бровях.

Как дело было – я тогда ещё в школу не ходил. К тому же летом: день долгий, и спать мне, хоть убей, не хотелось.

А прадеда на кухне походу от выпитого развело на болтовню, сам с собой говорил. Ведь большинство гостей уже – кто заснул, а кто по домам разбрелся. В деревне, где все, считай, свои, праздновали. А я тут, как нарочно, прадеду под руку попался, когда воды попить пришёл.

- Сейчас тебе, малой, одну историю чудную расскажу. Никому доселе не рассказывал, а тебе по секрету, так и быть, расскажу, - пьяно икнул прадед и заговорщицки подмигнул мне.

Короче, деваться было некуда, да и нешуточное любопытство взыграло. Ибо, обычно скупой на слова и ласку, прадед, не единожды награждённый за заслуги перед Родиной, вдруг решил что-то интересное мне рассказать.

В общем, я хоть и мал был, но смекнул, что сейчас нужно ловить момент. И вот что он мне рассказал.

Дело было в семидесятых годах. Тогда дед работал военным переводчиком и часто мотался по стране в затяжных командировках. На этот раз по долгу службы занесло его в Молдову. И надо же было такому случиться, что в заказанной гостинице приключилось некое ЧП, отчего пришлось прадеду срочно остановиться в местном санатории, на берегу озера. Ещё стоит отметить, что прадед, едва намечалось полнолуние, страдал неизлечимой бессонницей, то есть спать не мог вообще несколько дней и чувствовал себя при этом отлично.

Итак, заселившись, он отужинал в столовой, затем сразу отправился к себе в комнату. Собирался по работе кое-что почитать. Едва стемнело, как свет полной луны стал просвечивать сквозь тонкую оконную штору и необъяснимым образом внушать прадеду беспокойство.

К тому же было очень душно, словно перед грозой. Открыв нараспашку окно, прадед услышал странный, ни на что не похожий свистящий звук. Звук нервировал, а определить источник звука не удавалось.

Свист то нарастал, то исчезал. Прадед неожиданно для себя стал позёвывать и тому было обрадовался, но сонливость быстро исчезла. Вскоре он услышал громкие разномастные шаги в коридоре – там словно толпой шли.

Удивился и посмотрел на наручные часы – половина второго ночи. Подумал: а что, собственно, происходит?

Прадед решительно подошел к двери и прислушивался, пока шаги не стихли. Затем открыл дверь и выглянул в коридор, сразу заметив распахнутые двери соседских комнат, а ещё то, что помещения пустые. Тут же в памяти всплыло, что, когда его заселяли и ключи выдали от комнаты, пошутили: мол, вас, Альберт Петрович, как петуха в курятник, определили на женский этаж. Вспомнил это и забеспокоился сильнее. Что-то явно было не так. А ещё прадед заметил, что странный свист стал сильнее. И теперь в нём проступали лающие, квакающие звуки.

Быстро собравшись, он покинул комнату и, не раздумывая, поспешил разобраться в происходящем. На улице почти сразу заметил цепочку разновозрастных женщин в исподнем, дружно и быстро идущих в сторону озера.

Прадед побежал за ними, крича:

- Стойте! Что случилось?

Женщины на его громкие крики не реагировали. И вообще, никто, к досаде и недоумению прадеда, не реагировал: ни сторож, ни персонал, ни остальные отдыхающие.
Куда это все подевались? Оглохли? И тут прадеда, внезапно, словно ледяной иголкой, пронзила острая мысль, что здесь происходит не иначе как чертовщина!

Он, человек не особо религиозный, взял и перекрестился. Затем побежал за женщинами.

Оказалось, те шли к озеру. Молодые и вовсе уже стояли по пояс в воде и явно направлялись вглубь.

И что странно, отметил прадед, свист здесь слышался иначе: нежнее и словно мягче. Ему вдруг сразу захотелось расслабиться и забыть обо всём на свете.

Покачав головой, стряхивая наваждение, прадед собирался было заорать женщинам: «А ну стоять!»

Но вдруг замер и мгновенно остолбенел. В ярком свете луны он разглядел среди женщин, чуть дальше в воде, облепленные грязью и водорослями фигуры. Присмотрелся, и то, что увидел, ему совсем не понравилось. Головы у фигур были вроде как человеческие, только без ушей, глаза круглые, рот по-лягушачьи широкий. На толстой шее, где не было грязи, пульсирующие наросты.

Жуть взяла прадеда нешуточная.

А тут фигуры давай хватать женщин – тех, кто был поближе, и тащить под воду. Оцепенение резко спало. Прадед заорал во весь голос да чёрным матом – отродясь так не ругался. Смотрит: свист прекратился, и женщины на берегу и в озере застыли, как вкопанные.

А он нутром чувствует: спешить надо. Бросился в воду, поплыл, затем нырнул.
Озеро, к счастью, попалось глубокое и чистое, местами дно видно, и свет луны неплохо помогал ему ориентироваться. А утащенных женщин, хоть тресни, нигде не видно. «Неужели опоздал?» - подумал прадед и, разозлившись с того, ещё быстрее поплыл дальше, попутно осматриваясь.

Вдруг заметил россыпь пузырей у гигантских зарослей водорослей и подплыл туда. В зарослях и женщины нашлись. Стоят голышом вместе с теми нелюдями практически в обнимку. Нелюди жадно присосались к их ртам, а сами ноги женщинам руками четырехпалыми с перепонками раздвинули и вот-вот снасильничают.

Разглядел прадед среди серебристой чешуи в паху нелюдей детородные органы, вполне себе мужские. Решил: не быть тому! И ярость мгновенно закипела в крови, придавая сил. Прадед у дна приметил камень, схватил и бесстрашно бросился в атаку. Одного нелюдя ударил прямо в лоб и, главное, от женщины оттолкнул. Та булькать стала, затрепетала, глаза в ужасе выпучила. Второй нелюдь за это время сам женщину отпустил и душить прадеда со спины стал. Сильный гадина, скользкий, как угорь.

Прадед, борясь, едва не задохнулся, но смог совладать: не зря же сам человек военный, бою обученный. Таки нелюдя пересилил, камнем ему голову раскроил. А после из последних сил женщин схватил и потащил за собой из глубины озера на поверхность.
Затем, отдышавшись, вернулся в санаторий, помощь привёл. Оказалось, сморило всех там крепко, едва ли не вусмерть, как в народе говорят.

Позднее об инциденте никому не рассказывал. Не хотел, чтобы приняли за сумасшедшего.

Женщины те все, как одна, может, и к лучшему, что не помнили, зачем и как к озеру пришли.

Вот только озёр, особенно ночью, как огня прадед впредь избегал. И мне наказал держать ухо востро. А то мало ли что?