Ясный пламень. Часть 2⁠⁠

Ясный пламень. Часть 1

Часть 2. Дым и вода

Один

Деревья больше не горят. Горят мхи и кустарник. Тут и там изредка вспыхивает сухой хворост.

Огонь стелется по земле, подступает к поселкам и забирает людей. Каждого погибшего Костя считает своим. Старуха не первая, кто умер из-за него, но признав ее, он научился принимать и остальных.

Хотя это тяжело.

Гарин копает широкие канавы, засыпает болотные кочки песком и рубит пни, сбивая пламя. Делает максимум возможного, чтобы все прекратилось быстрее, но Лариса всегда начеку и на шаг впереди.

Однажды позволив ему вмешаться и спасти Лену, она хорошо усваивает урок и впредь следит за ним неусыпно и чутко: руководя группой пожарных-добровольцев изматывает должника днем и, забираясь в палатку, спальный мешок и под кожу, терзает ночью.

Костя почти не спит и иногда, едва соображая от усталости и дрожа от холода, проникающего в кости и заставляющего зубы выбивать неровную дробь, подумывает сжечь палатку и себя и закончить мучения разом. Но Лариса, конечно, не отпустит его так легко. Он нужен ей живой, чтобы глодать душу, словно куриную косточку, годами. Жить вместо него и за счет него, раз уж жрать других у нее не получается.

В тот день, когда все началось и Костя нашел следы в профессорском доме, Лариса, испытывая судьбу и собственную силу, хотела съесть старухину душу, но та, рожденная до революции и воспитанная совсем на других поверьях и сказках, быстро поняла, что к нему, и, заговорив демонице зубы, заставила ее до самого рассвета распутывать старое вязание.

Хотя у дьяволицы все равно бы не вышло.

Костя быстро догадывается почему.

Даже раньше, чем осознает, что всякий раз встречая чужую группу на тушении ищет глазами Лену.

За каких-то пару недель он почти забывает, как выглядит ее лицо, но Королькова, отквартированного к ним из Коломны, узнает сразу. И вместо приветствия прописывает ему фингал под глазом.

Путаные сны не показывают Косте всего, что случилось в злосчастный день на геологической стоянке, но и того, что он видит, достаточно, чтобы злиться.

Конечно, он и сам хорош, но Корольков после всего… И слов не найти.

– Дал бы тебе в ответ, но проблем не хочу, – Саша прикладывает к глазу холод и сторонится его до самого вечера.

Заслышав о драке, Лариса прощает обоих с показным великодушием, но как только представляется возможность – жестоко мстит, отправляя Королькова затемно тушить опасный квадрат в лесу.

Костю она, конечно, не трогает, заставляя остальных в группе относится к нему еще с большим подозрением и ненавистью.

Он знает, что говорят за спиной, знает, что все эти разговоры правда, и обычно старается их не замечать, притворяясь, что ему отшибло не только совесть, но и слух, но тут говорит:

– Дрались оба, так и наказывайте двоих, – он смотрит на собственные перепачканные в золе сапоги, боясь, что одного взгляда в сторону разъяренной Ларисы хватит, чтобы струсить и на полном ходу сдать назад.

Он знает, что смелость обойдется ему дорого: Лариса привычно возьмет плату кровью, и на теле, и без того испещренном укусами острых звериных зубов, шрамами распустятся новые огоньки боли.

Косте все равно. Раз он теперь тушка, а не человек, и терять ему нечего.

– С чего вы решили, что назначение Королькова – наказание, Гарин?

– А что тогда?

Лариса смотрит на него долго, внимательно. В голове у Кости проносится сотня мыслей, а вместе с ними вся предшествующая жизнь.

Он крепко стоит на своем, чувствуя, что второй раз не решится, не станет бунтовать и напоминать дьяволице, кто он и что для нее сделал…

Она заберет его силы – которые еще остались – раньше, чем он попробует снова. А потом проглотит душу и вернется туда, откуда пришла.

– Я хочу стать добровольцем, – слова слетают с его пересохших от напряжения губ раньше, чем Гарин успевает их осмыслить или остановить. – Разрешите присоединиться?

Лариса не смотрит на него, но два десятка пожарных, военных и вчерашних студентов, собравшихся кругом, словно для суда смотрят на нее. Она не может спустить все с рук на глазах у толпы, не может сделать вид, будто ничего особенного не случилось, если хочет сохранить влияние и продолжать играть с ними, как с мышами, попавшими в капкан.

– Неужели я могу отказать?

Воздух на вкус будто пыль.

Рассмотреть тлеющий торф в темноте невероятно сложно, и Костя ступает осторожно, боясь даже собственной тени.

– Под ноги смотри, – ворчит он, не поспевая за широким шагом Королькова и не решаясь попросить того притормозить. – С пригорка скатишься – искать не стану.

Силуэт бывшего друга, мелькающий впереди, неуловимо успокаивает, помогает удержаться на ломкой границе, за которой один только ужас.

– Разве ж я просил? – огрызается Сашка и намеренно прибавляет шаг.

На пару они засыпают песком дымящиеся, вывороченные из земли корни дуба и куст можжевельника за ними. Пламя умирает, оставляя за собой угли и звенящую темную тишину. Она давит и развязывает языки не хуже вечера у костра и спиртного.

– Начали все вдвоем и заканчиваем тоже, – Корольков откидывает пустое ведро прочь и, тяжело дыша, опускается на землю. – Хорошо сработались.

– Не помню, чтобы мы с тобой что-то начинали. Нет у нас общего, не было и не будет.

– А Танька?

Костя молчит. По привычке охлопывает карманы, но сигарет там нет. Впервые с того клятого дня он жалеет, что бросил.

– Рябого хоть в саван обряди, – усмехается Сашка и протягивает ему спички и самокрутку. – На, ешь.

– Что же, ты теперь куришь?

Гарин долго вертит подарок, но все-таки решает закурить. Налетевший ветер тушит спичку у него в руках. Он зажигает новую, но пальцы так дрожат, что подпалить сигаретку не получается.

– Красивая была баба, ладная. А фигурка какая!

Спичка горит ясно, и Костя никак не может оторвать взгляд от огня. В пламени ему чудится жуть и кусачие ларисины поцелуи.

– Зря ты то полено приволок, – корит Корольков. – Знал ведь, что я все равно отберу. А тут она под руку сунулась… Дура-дурой.

Из-за обугленной, переломанной пополам березы темным видением выглядывает Лариса. Вслушивается в разговор и кривит губы в знакомой блуждающей улыбке.

Гарин, стараясь на нее не засматриваться, кивает. Он всегда был слабаком и тогда тоже полено не удержал: Сашка хотел его огреть, а стукнул Таню.  

Звук вышел глухой, слабый, но ему вовек не забыть.

Хруст, вскрик – короткий и жалобный, а потом тишина.

Случайно ли?

– Молодец, что никому не рассказал, где тушка. Спрятали мы ее хорошо, на совесть, ни в жизнь не найдут.

Сашка хотел тело подпалить, но Костя, читавший, что для такого слишком высокая, адова температура нужна, предложил выход лучше – камни по карманам и в дренажный канал, на дно такое глубокое, будто его и вовсе нет. Концы и прочее в воду, а с них никакого спроса.

– Теперь уже и не расскажешь.

Сашка тяжело встает на ноги и берет с земли булыжник размером со свою голову. Как заправский олимпиец поднимает его вверх и заносит над бывшим другом. Просто и не сомневаясь ни мгновения, словно давно думал и готовился.

– Давай, – Костя начинает истерично смеяться неожиданно даже для себя самого.

Смех этот надрывный, неправильный, гадкий. Каким он был в тот день, когда он первый раз прошел мимо: сделал вид, что ничего не видел, и притворился, что не мог помочь – ни Тане, ни себе.

– Бей сильней.

Испугавшись его напора, Корольков опускает камень на землю и примирительно вскидывает руки, ловко переводя все в шутку.

Костику смешно.

Он продолжает смеяться когда острые ларисины клыки вспарывают сашкину спину и добираются до внутренностей.

Вот умора!

Все заканчивается так быстро, что нет даже крика.

Костя идет всю ночь.

Лариса пытается помешать ему найти нужное место и путает следы, но он все же находит его.

В дымной предрассветной мгле вода в старом дренажном канале кажется совсем черной. Парень окунает в нее уставшие ноги, ладонями поливает лицо, но не чувствует себя лучше.

Он снова поджигает спичку, но вместо того, чтобы закурить, смотрит на огонь, пока та не догорит. Пламя красивое, светлое, правильное, совсем как в тот день.

И черт его дернул обернуться и заметить золотые коронки в разинутом танькином рту…

Может, и правда – черт то и был.

– У тебя ее лицо, – Костя смотрит на Ларису внимательно и наконец понимает, на кого та похожа. – Почему?

Демоница подходит ближе, присаживается рядом и кладет горячую голову ему на плечо.  

– Вина – чувство, что всегда с нами, – ее пальцы, словно пауки, пробегают по его спине вверх, останавливаясь в районе затылка. – Вкусное, сочное. Обожаю.

– Пожары – твоя работа?

– О, ты почти все сделал сам.

Гарин крепко задумывается, а потом вспоминает, как, сходив в лагерь за плоскогубцами, помог Королькову вырвать коронки из застывшего таниного рта. Как, зажав сигарету в зубах, мыл их в канале, а потом, в последний раз взглянув красивое девичье лицо, бросил окурок в траву и ушел, точно зная, что та начала тлеть.

Уже тогда он понял, что случится нечто ужасное, непоправимое и плохое. Знал, что открывает настоящий портал в ад, но ушел, надеясь, что Лариса или кто угодно другой его не найдут.

– Да провались оно все к демонам. Так, кажется, я сказал? – он не верит, что простая фраза сработала, но чует кожей. – Это помогло тебе выбраться?

– Я явилась на зов. Большой грех и отчаянная просьба творят темные чудеса.

Костя вспомнил сухие старухины глаза. Ее попытки дышать – до последнего и несмотря ни на что.  

Сколько еще умерло из-за него? Сколькие, как Леночка, будут мучиться и болезненно вспоминать жуть, которой он поспособствовал и которой не помешал? Как долго он сможет бегать от Ларисы и от себя самого?

Она найдет его и под землей. Найдет, куда бы он не отправился и что бы не решил.

– Теперь мы все сделаем правильно, – дьяволица наглаживает его затылок, как холку любимого коня, что целиком и полностью в ее воли и власти.

Косте не нравится быть послушной зверушкой в ее руках, не после того, как он наконец все понял, а значит…

Ему понадобилась долгая минута, чтобы решиться и продумать все до конца.

– Я сделаю тебя ученым или, может быть, настоящим доктором наук. Скоро все тобой восхитятся и полюбят тебя, как люблю я.

Костя думает о Леночке, которую обманул, об Александре Тимофеевиче, надежды которого не оправдал, о старой матери, которой не писал с самого отъезда, стесняясь ее, родной деревни и всего на свете.

Обо всем, что не успел.

Обо всем, что хотел бы сделать не так и по другому.

– Правда?

Не давая ответить, Костя тянется к Ларисе за поцелуем. Желая услужить и вернуть его расположение, давно и окончательно потерянное, она подается к нему страстно и без раздумий, и этого оказывается достаточно, чтобы отвлечь внимание и, улучив момент, толкнуть в воду.

– А теперь возвращайся туда, откуда пришла. Погуляли и хватит.

Кожа ее вспенивается, идет крупными волдырями, отходит от мяса лоскутами. Вода побеждает огонь, превращает его в нечто иное.

Теперь Лариса совсем не напоминает человека, и это придает Косте смелости довести начатое до конца, исправить самую большую свою ошибку.

Он не знает, что вызвало Ларису к жизни – убийство Тани или пожар. Это неважно.

– Удавлю! – с трудом вынырнув на поверхность шипит демоница. – Ты живой, и я живая. Выберусь – ногу отгрызу!

Костя вдруг понимает, что она не лжет. Он помог нечисти явиться, и теперь привязан к ней накрепко.

Но выход все равно есть.

Напоследок набрав полную грудь тяжелого дымного воздуха, Гарин, не обращая внимания на крики демоницы, разбегается и с высоты ближайшего холма прыгает в канал.

Он искренне надеется, что теперь все закончится. Искупить его грехи сложно, но вдруг такая цена окажется достаточной?

Удар о воду выбивает из парня дух.

Густая, как сироп, тьма заполняет собой все.

Уже бездыханного Костю Лариса утягивает на дно.

Два

Лена резко садится на кровати и раскрывает красные от бессонницы и дыма глаза.

Которую ночь ей снится полная ерунда: что бабушка умерла не просто так, а Костя не вернулся на малую родину, не оставив ни адреса, ни записки, а…

Впрочем, она не уверена в том, что видит, наверняка, ведь иногда сны это просто сны.

Она поднимается на ноги, сладко потягивается, отдергивает тяжелые шторы и, к своему удивлению, замечает соседний дом.

Густая пелена, окутывавшая город на протяжении двух долгих месяцев, редеет до состояния легкой и невесомой молочной дымки. Вместо привычного красного зарева показывается настоящее теплое солнце.

Жмурясь от удовольствия, Лена греется в его лучах, грустно улыбается и идет завтракать.