Целая куча масок⁠⁠

Борис посмотрел на часы и выругался. До выхода оставалось двадцать минут, но Готя не торопился. Угораздило же связаться с этим ряженым идиотом! Да ещё в таком деле… Это же, мать вашу, настоящая уголовщина! Бориса нельзя было назвать человеком высоких моральных принципов. Как все, в юности хулиганил, дрался, подрабатывал грузчиком, напивался с друзьями и орал под гитару песни. Но до сих пор самым страшным преступлением в его жизни был обгон через «сплошную». А теперь он сидит за рулём своей ржавой ГАЗели с парой таких же дураков, готовясь ограбить ювелирный магазин…

Парень не то чтобы голодал. Хотя цены на заправках делали грузоперевозки всё менее прибыльными, а в такси была бешеная конкуренция. Просто очень не радовала перспектива вернуться в свой вымирающий городок за Полярным кругом, откуда с такими надеждами выбирался на юг. Хотелось отправить родителям побольше денег – пусть думают, что у него всё хорошо. Ведь они даже не знают, что он уже два года как отчислен из политеха.

Водитель обернулся и посмотрел в салон микроавтобуса, на своих «подельников». Придурок – он и есть придурок, всегда любил рисковать, не задумываясь о последствиях. Что взять с человека, который не обижается на кличку «Придурок»? Его Готя пригласил на случай, если придётся что-то или кого-то сломать. Другое дело Дрон. Эталонный «ботаник», худой и очкастый, с длинными спутанными волосами, которого звали вовсе не Андреем. Просто он был помешан на этих летающих штуках, всё время что-то чертил и паял. А недавно накопил на дорогущий квадрокоптер и постоянно снимал город с высоты. Почему он идёт на преступление? Чтобы купить игрушку покруче? Друзья были уверены, что дело в таинственной девушке, о которой Дрон, жутко смущаясь, рассказывал только вскользь. Однажды Придурок заявил, что его «тайная любовь» давно на небесах, вот он и репетирует свой полёт к ней. Как ни странно, Дрон не обиделся, лишь загадочно улыбнулся.

Из задумчивости Бориса выдернуло громкое хрюканье. Придурок вертел в руках маску кабана и явно пытался найти с ней общий язык. Ещё эти маски… Будто простых медицинских, которые все носят уже пару лет, недостаточно! Но Готя любил театральность. Он и сам был ходячим театром одного актёра. Одинокий сорокалетний мужик словно застыл навсегда в том самом две тысячи седьмом, который все хотят вернуть. Субкультура го́тов давно зачахла, но он год за годом носил длинный кожаный плащ, красил редеющие волосы в чёрный, а в особые дни даже подводил глаза на потеху всему Заводскому району. Собственно, они и познакомились, когда Борис с Придурком разогнали от этого чудака шайку гоповатых подростков. Но с масками он, конечно, перемудрил.

Это были не просто детские карнавальные маски. Те, что раздобыл Готя, копировали морды животных с пугающей реалистичностью. У силиконового рыла, в которое увлечённо хрюкал Придурок, имелись даже бивни из настоящей кости. Дрон, наплевав на все воровские заморочки, выбрал маску петуха. Борису досталась лошадиная голова. Всё правильно, он же «извозчик». На сиденье рядом с водительским лежала уродливая морда нетопыря для Готи. Кто бы сомневался. В голове зазвучала старая мрачно-весёлая песенка.

«Купи, отец, нам маски!» – дети закричали…

– Хыррррр!!!

– Достал уже хрюкать! – сказал Борис и снова посмотрел на часы. – Не торопится наш «главный»…

– Ребят, а нафига ему это? – неожиданно спросил Дрон.

Водитель искренне вытаращился на приятеля:

– Ты серьёзно? Только сейчас об этом задумался?

«Ботаник» пожал плечами:

– Вы позвали, я подтянулся. Причины были. А в подробности меня никто не посвящал.

– Готя тут работал охранником пару месяцев. А потом шеф его кинул. Выгнал без зарплаты, недостачу липовую повесил.

– Так это месть? – криво усмехнулся Дрон, разглаживая перья своей маски, лежавшей на коленях.

– Вроде того, – кивнул Борис. – Он ещё и компромат собрал. Часть украшений там – то ли подделка, то ли контрабанда. Короче, всё это добро с пояснительными бумагами он в прокуратуру хочет подбросить, чтобы шефа за жабры взяли. А там, глядишь, и до ограбления никому дела не будет.

– Сам-то веришь?

– Ну а чего нет? – вмешался Придурок. – Не ссы! Если всё по плану пойдёт…

– Если… – снова усмехнулся очкарик. – А за чей счёт «банкет», если мы себе ничего не оставим?

Боковая дверь шумно отъехала в сторону, прерывая диалог и впуская в салон февральский холод с вереницей снежинок. Готя осмотрел компаньонов и вместо приветствия кинул:

– Готовность пять минут. Маски в переулке наденем. С чёрного хода зайдём.

Борис заметил странную фигуру в зеркале заднего вида.

– Это ещё кто?

– Он с нами, – отрезал «главный», сгребая за пазуху силиконовую рожу.

– А нахера он маску светит на улице? – рассмотрел незнакомца Придурок.

– Всё нормально, это униформа. Он в ней рекламки собачьего приюта раздаёт. Готовы, молодёжь?

Компания пересекла тротуар и гуськом проследовала по заснеженному переулку к пожарному выходу ювелирного магазина, от которого у Готи имелся ключ. Замыкал процессию незнакомец с собачьей головой в ярком комбинезоне промоутера. У самой двери грабители надели маски, становясь похожими на каких-то зловещих Бременских музыкантов. Лишь кот внезапно «раскабанел», а Трубадура… покусали вампиры?

«Нет, Трубадур нас всех отпевать придёт», – подумалось вдруг Борису. Он чувствовал, как кровь горячо заполняет виски. Как адреналин добавляет происходящему резкости, а каждое движение и звук отдаются во всех нервах сразу. Дальше события напоминали видеоряд, снятый в рваной клиповой манере.

Вот они заходят в дверь, быстро пробегают коридорчик, врываются в торговый зал. Взлетают полы кожаного плаща, и в руках Готи появляются два автомата Калашникова. Муляжи, но как же эффектно!

«Чёртов театрал…»

– Все замерли, отдали ключи от витрин, и никто не пострадает! – громко и уверенно говорит Готя.

И вот уже команда рассредоточена. Борис целится одним из муляжей в голову охранника, стоящего на коленях. Придурок вторым «автоматом» пугает двух продавщиц за кассой, не забывая угрожающе хрюкать. Дрон шустро сгребает содержимое витрин в сумку. Готя запирает входную дверь и мониторит улицу. Незнакомец… Незнакомец в собачьей маске просто ходит и смотрит…

Мысли в голове вернули Бориса в реальность, отключая «клиповый режим». Так вот, за чей счёт «банкет», на самом-то деле. Эх, Готя, Готя. А друзья искренне поверили, что помогают восстановить справедливость. Незнакомец наклонился над кассой и осмотрел продавщиц, сидящих на полу. Блондинка и брюнетка, обе весьма привлекательные, даже с потёкшей от слёз тушью. Обладатель собачьей морды схватил одну из девчонок за руку и начал скручивать с пальца перстень с крупным красивым камнем. Девушка испуганно заскулила. Коренастый пожилой охранник вдруг густо покраснел и прохрипел сквозь зубы: «Оставь!»

Борис, предчувствуя недоброе, ткнул мужчину стволом в плечо. Тот не отреагировал. Он поднялся с колен, громко щёлкнув суставами и, багровея, заорал: «Оставь, сука! Тебе витрин мало?!» Парень понимал, что придётся бить прикладом по голове, но никак не мог решиться. Он продолжал молча целиться в старика из бесполезного муляжа. Ситуация грозила окончательно выйти из-под контроля.

Незнакомец отпустил руку девушки и медленно подошёл к охраннику. Секунду он всматривался в покрасневшее морщинистое лицо, потом резко дёрнул головой. Челюсти маски сомкнулись, старик захрипел. Из разорванной глотки обильно хлынула кровь, почти незаметная на чёрной униформе. Охранник упал на колени и с мягким стуком повалился лицом вниз.

– Дядь Кооооль!!! – вскакивая, завопила блондинка и сразу отлетела обратно на пол от пощёчины Придурка.

Там уже валялась потерявшая сознание напарница. Грабитель в маске кабана присел рядом и начал виновато бубнить что-то успокаивающее. Дрон застыл с сумкой в руке, уставившись на мёртвое тело. Борис не мог оторвать глаз от оскаленной собачьей пасти. С клыков, невероятно похожих на настоящие, капала свежая кровь. Если поднять взгляд повыше, едва ли сквозь прорези маски на него посмотрят человеческие глаза. А если хоть на миг упустить из вида эти окровавленные клыки, они тут же сомкнутся на его собственной глотке… Руки сами перевернули фальшивый автомат и ухватили за ствол, словно дубину. Собачья морда глухо зарычала и оскалилась ещё шире.

«Совсем как живая…»

Страшная пасть вдруг резко взмыла вверх и начала удаляться. Это опомнившийся Готя оттащил незнакомца за цепочку на шее.

– Уходим!

Дрон поспешно скрылся в подсобном помещении, за ним тяжело протопал Придурок. Борис пялился на мёртвого охранника, пока растущая тёмная лужа не коснулась его ботинка. Парень в лошадиной маске дёрнулся, словно пришпоренный, и рванул следом за остальными.

Он не помнил, как они оказались в ГАЗели, как он машинально завёл и выехал на дорогу, как «на автопилоте» тормозил и проезжал перекрёстки. Лишь когда город остался позади, а вокруг замелькали заснеженные поля и чёрные посадки, Борис поймал себя на мысли, что боится смотреть в зеркало. Боится увидеть окровавленную собачью пасть и не увидеть человеческих глаз. Постепенно паника уступала место злости. Ведь его впутали в самое настоящее убийство! Это уже верный и очень приличный срок! Если Придурок в тюрьме и выживет, то насчёт себя, а тем более Дрона, никакой уверенности не было. Свернув на плохо расчищенную просёлочную дорогу, ГАЗель резко затормозила.

Хлопнув дверцей, водитель с минуту постоял на морозном воздухе, приводя мысли и дыхание в порядок. Потом обошёл микроавтобус и дёрнул пассажирскую дверь. Незнакомца в салоне не было. Были красные и мокрые после масок лица его приятелей и Готи, который старательно прятал глаза.

– Где он? – спросил Борис.

– Своим ходом ушёл, – каким-то севшим голосом проговорил Готя. – Слушайте, я тут ни при чём. Я всё объясню.

– Раньше надо было! – рявкнул хозяин ГАЗели, схватил сумку с драгоценностями и бросил в снег. – Вали!

– Сдурел, что ли? – огрызнулся Готя. – От города километров на двадцать отъехали. До посёлка ещё столько же…

Придурок вдруг встал со своего места, схватил «главного» за воротник плаща и выкинул следом за сумкой:

– Твоя проблема.

– Да вы чего! Мы же вместе встряли! Вместе надо выгребать! – орал Готя вслед отъезжающей машине, кутаясь в свой совсем не зимний плащ.

– Сдаст он нас всех, – тихо сказал Придурок.

– Может, так нам и надо, – печально улыбнулся Дрон.

***

На утро о дерзком ограблении в райцентре говорил весь рабочий посёлок. Это было в диковинку для сонной провинции. Особенно активно обсуждали охранника с перерезанным горлом. При упоминании последнего у Бориса внутри всё холодело и дрожало, но уточнять подробности он не решался. Перерезали, так перерезали. Но как эксперты могли принять рваную рану за порез? Неужели ему показалось? Адреналин, воображение, чёртовы маски…

Весь следующий день никак не получалось уснуть, хотя парень почти до рассвета прятал в лесу ГАЗель, потом добирался пешком до посёлка. А рано утром пришёл в полицию и заявил, что машину угнали ещё на днях, просто не было времени сообщить. Из такой наивной отмазки белые нитки торчали целыми канатами, но других вариантов не имелось. Теперь у него не было даже машины. Хорошо, хоть долбаный Готя заранее подкинул «аванс» перед их авантюрой.

Вечером, устав от тяжёлых мыслей и тупого созерцания потолка, Борис пошёл на кухню и вынул из холодильника коробку дешёвого вина. Он посмотрел в окно, на освещённую редкими фонарями улицу микрорайна. Снегопад почти прекратился, отдельные снежинки красиво искрились над серой декорацией «хрущёвок». Вон там, через пару дворов, жили его бывшие однокурсники Придурок и Дрон, на учебный год перебиравшиеся в институтское общежитие. Но сейчас, когда вуз переведён на «удалёнку», в город регулярно ездил только Борис. Выпивал он крайне редко, да и вообще старался поддерживать квартиру своей покойной тёти в порядке. Даже бросил курить, чтобы старые обои и мебель не провоняли табаком. Иногда он думал, что в жилище явно не хватает женской руки. Но что владелец ржавой ГАЗели мог предложить взамен? В нём не было ни брутальности Придурка, ни интеллекта Дрона, ни артистизма Готи. Не было законченного образования и стабильного дохода. Баек о том, что таксует для души, имея свой бизнес, Борис не рассказывал. Наверное, что-то человеческое в нём ещё оставалось. По крайней мере, до недавнего времени.

«Купи, отец, нам маски!» – дети закричали…

Оживший дверной звонок заставил дёрнуться и разлить вино на выцветшую скатерть. От вида растущего красного пятна немедленно стошнило. Когда дверь, наконец, открылась, на пороге стоял мрачный Придурок. Он молча, не разуваясь, прошёл на кухню, уселся на табурет и поставил на стол бутылку водки:

– Слышал про Стаса?

– Про Дрона? Что с ним?

– Собаки порвали. Час назад его из сугроба выкопали на пустыре. Если б дети не наткнулись, так и лежал бы до весны…

Борис почувствовал, как ему хочется закрыть глаза и самому провалиться в какой-нибудь очень глубокий сугроб. Гость заскрипел пробкой, приложился к горлышку и сделал несколько глотков. Передал бутылку приятелю. Тот неподвижно уставился куда-то в окно, на искрящийся танец весёлых снежинок.

– Прикинь! – сипло сказал Придурок, отдышавшись. – На том пустыре сроду собак не было. Дворник наш травит регулярно. Чертовщина какая-то.

– Много собачьих следов? – задумчиво спросил Борис.

– Да откуда? Снегом же всё замело. Ни следов, ни крови не было видно, пока пацаны не полезли в снежки играть. Он там, похоже, с ночи лежал.

– Пустырь прямо за домами. Никто не слышал, как собаки человека рвут?

Придурок открыл рот, но не нашёлся, что на это ответить. Борис проглотил водку, не чувствуя вкуса, и поставил бутылку на стол. Медленно опустился на свободный табурет.

– Ты видел, как именно охранник погиб?

Гость почесал голову:

– Я же девчонок пас. Слышу – стук тела, потом одна из них вопить начала.

– Я тебе сейчас кое-что расскажу, Сань. А ты уж сам решай, кто из нас придурок.

***

Неделя прошла спокойно. ГАЗель в лесу пока не отыскали. По поводу ограбления никто не дёргал, а все разговоры в посёлке постепенно заглохли. На похороны Стаса друзья не пошли. Готя и незнакомец никак себя не проявляли, что не могло не радовать.

После разговора на кухне Придурок уехал к своему деду на хутор, «пока всё не уляжется». Звал с собой и Бориса, но тот рассудил, что поодиночке шансов больше. Тварь, убившая охранника и Дрона, легко управится с двумя людьми за раз. А так, если она доберётся до одного, второй успеет сдаться полиции. Смерть от побоев или «заточки» в тюрьме уже не пугала так сильно. Потому что в этой простой человеческой агрессии нет ничего сверхъестественного.

Можно было уехать к своим, на север. Но для этого нужно сперва добраться до областного центра с кучей пересадок. И лишь оттуда, поездом, трое или четверо суток… По пути может случиться многое. Скорее всего, уже на местной станции его порвут «собаки», или оголодавший «волк» из соседнего леса, или…

«Медведь! Шатун грёбаный… Сто лет их тут не бывало… К реке, видать, вышел… Саню нашего… Схожу, говорит, на рыбалку… В пятницу хороним… Саню нашего… Ты приезжай, Борь…»

Собеседник отключился, надпись «Придурок» на экране смартфона исчезла навсегда. Борис поймал себя на мысли, что ждал чего-то похожего, поэтому не отреагировал почти никак. Даже зашевелилась какая-то подленькая радость из-за того, что первым оказался не он. Кто следующий? Готя? Делаем ставки…

Смерть виделась скорой и неизбежной, но сдаваться без боя совсем не хотелось. Племянник выгреб из ящиков весь тётушкин сервиз, отдельно сложив серебро. Что с ним делать, он не представлял, но несколько серебряных ножей и вилок рассовал по карманам одежды.

Дни напролёт Борис проводил в квартире, питаясь осточертевшей гречкой и чаем. Он не решался выйти из дома. Не мог смотреть в лица людей, каждое из которых казалось ему теперь ненастоящим и переменчивым. Ночами он боялся засыпать – один и тот же сон словно караулил его у изголовья кровати.

Запутанные коридоры ветхого заброшенного дома, из которых не получается найти выход. И маски. Чёртовы маски повсюду. Валяются на полу, висят на стенах, заглядывают в окна из темноты. В них нет ничего живого, это просто фальшивые морды зверей. Но стоит отвести взгляд…

Невыносимо уставший от бессонницы и постоянного страха, однажды утром парень сломался. Он достал из холодильника остаток водки, которой поминали Стаса, смешал с выдохшимся вином. Выпил «коктейль» практически залпом, и через несколько минут истощённый рассудок не выдержал…

Больше нет никаких масок. Есть эта кухня и этот стол, за которым сидит Готя. Совсем как недавно сидел Придурок.

– Слышал про Саню? – спрашивает гость.

Не дожидаясь ответа, он запрокидывает голову и пьёт из бутылки. Смешиваясь с кровью, водка розовыми ручейками струится из разорванной глотки на старый кожаный плащ. На полу начинает расползаться лужа, подбираясь к ногам Бориса. Он ловит себя на мысли, что в дверь уже долго и настойчиво звонят. И он точно знает, кто пришёл и для чего.

И вот уже нет за столом никакого Готи. На его месте сидит незнакомец с собачьей головой. И снова нельзя отвести взгляда от зловещего оскала. Панически страшно не увидеть за ним человеческих глаз…

– Слышал про Готю? – глухим гортанным голосом хрипит звериная пасть, растягиваясь в жуткой ухмылке…

Борис проснулся за столом с единственной мыслью в тяжёлой голове: «Про Готю я не услышу, если потороплюсь». Он размял затёкшие конечности, кое-как оделся и, не приводя себя в порядок, выскочил из дома, стараясь не потерять этот похмельный угар неожиданной смелости. Вечерело, но автобусы в райцентр ходили допоздна. Уже через час ноги вязли в нечищеных улицах городской окраины.

Дома Готи не оказалось, и Борис направился в гаражи. Полоска света на истоптанном снегу перед воротами подтвердила предположения. Нащупав в кармане куртки холодную рукоять серебряного ножа, парень сжал её в ладони и решительно дёрнул дверь. В нос шибануло тяжёлой удушливой гарью. Недавно Готя хвастал, что оживил родительское наследство – старую «Волгу». Похоже, сейчас он завёл её с самыми недобрыми намерениями.

Дверь водителя оказалась на замке, пришлось вытаскивать вяло брыкавшегося автовладельца через заднюю. Спустя пару минут Борис уже кашлял до рвоты, сидя на снегу у ворот гаража. Рядом в сугробе хрипел и плевался недозревший самоубийца. Он перевернулся на спину, глядя в пелену туч с редкими звёздами, размазал по бледному лицу пригоршню снега и тихо спросил:

– Знаешь, почему я «Готя»?

– Удиви, – отозвался Борис.

– Это моё имя. Готлиб. Предки из немцев были.

– То есть ты готом стал, потому что Готя, а не наоборот?

– Приходится соответствовать…

Квартира оказалась на удивление обычной и даже безликой. Никаких постеров с металлистами, черепов с пауками и прочей готической мишуры. Минимум мебели и вещей. Похоже, хозяин приходил сюда только переночевать, а остальную жизнь, словно улитка, таскал с собой внутри старого чёрного плаща. Даже кухня была заурядной, совсем как в «однушке» Бориса. И такой же дешёвый и крепкий чай.

Готлиб рассказал всё. Как на форумах, где паслись осколки забытых субкультур, он познакомился с неким Вольфом. Как тот поведал много интересного, а однажды заявился к нему домой в «форме зверя». Готя знал, что давно уже выглядит старым клоуном, а новых веяний не понимал и не принимал. Но быть собой, без всяких масок и образов, он попросту не умел. Перспектива прикоснуться к чему-то особенному, стать настоящим оборотнем, колдуном или чем-то вроде того, захватила разум. Вольф обещал научить многому за одну лишь услугу. Пришлось устроиться охранником в ювелирный, разузнать необходимые детали. Пришлось втереться в доверие к молодым неудачникам, готовым рисковать ради денег и «справедливости». Пришлось носить целую кучу масок ради одной, но какой! И её-то Готя, в итоге, так и не получил.

– А чего ж ты? – издевательски спросил Борис. – Отдай сумку Вольфу. Он тебя плохому научит. Или башку откусит. Как повезёт.

– Слушай, я и сам понимаю, что идиот. Уговор был только на ограбление. Кто же знал, что Вольфа этого переклинит…

– Где искать его, знаешь?

Готлиб вскочил из-за стола и нервно заходил по кухне кругами.

– Я всё думал, зачем Вольфу это ограбление? Ради денег? А не проще ему какого-нибудь местного царька в постели загрызть? Инкассаторов в переулке подкараулить. Украшения-то ещё продать надо. Я только сейчас понял, что дело в другом. В ювелирке и правда много «левака». Что если среди прочего затесалась особая вещь, которая Вольфу необходима? Чья-то фамильная драгоценность? Амулет или кольцо?

– Думаю, торга у нас не выйдет, – покачал головой Борис.

– Главное – выманить зверя из логова. А дальше… как пойдёт.

Это был невероятный, но всё-таки шанс. Они спрячут вещицу и договорятся, что укажут тайник, как только будут в безопасности. Придётся вернуться к родителям, но это не худший из вариантов. А если артефакт опасен, тварь можно попробовать уничтожить. Но как распознать эту «Кащееву иглу» в целой куче похожего хлама?

***

– Здравствуйте. Следователь Петров.

Борис быстро махнул перед лицом брюнетки корочкой студенческого билета, который сохранил на память при отчислении. Рядом кивнул белеющей лысиной Готя. Час назад он расстался с длинными чёрными волосами и теперь нервничал, надеясь, что девушка не признает в нём бывшего охранника. Впервые за последние пару лет медицинские маски на лицах не вызывали раздражения.

– Поймали? – воодушевилась продавщица. – Оля до сих пор в трауре, работать не может. Её дядю…

– Мы в курсе, – поспешно перебил Борис. – Банда ликвидирована. Но вот по ценностям есть вопросы.

– Ой, – девушка испуганно захлопала глазами. – Это вам к директору. Я же просто продавец.

– Девочка, нам некогда! – хрипло рявкнул Готя. – Накладные на весь товар! А то пойдёшь как соучастница!

– А что вы там рассчитываете увидеть, господа? – раздался громкий голос за спиной девушки.

Штора, закрывающая проход в подсобные помещения, колыхнулась, в зале появился мужчина лет пятидесяти в дорогом костюме.

– Пал Палыч, тут…

– Я всё слышал, Галя. Пройдёмте в мой кабинет.

И правда, что они надеялись найти в этих документах? Особые пометки? Зловещие имена и названия? Артикул с тремя шестёрками? Действовали наугад, но удача не улыбнулась. Даже директор, как назло, оказался на месте в свой выходной. Но отступать было некуда. В конце концов, они сейчас в роли представителей власти. Надо играть до последнего.

В подвале действительно оказался директорский кабинет. Пройдя к своему столу, Пал Палыч уселся в кресло и начал с какой-то недоброй ухмылкой рыться в ящиках.

– Так что за проблема с моим товаром?

– Есть подозрение на незаконный оборот… драгоценностей…

«Следователь Петров» не был силён в полицейской терминологии, поэтому импровизировал неуверенно.

– Ай-ай-ай, – иронично покачал головой директор. – Так и знал, что с тем кольцом всё не чисто. Или с амулетом. Или что вы там себе напридумывали?

Борис почувствовал, как у него немеют ноги. Он посмотрел на Готлиба. Тот неожиданно стащил медицинскую маску и прямо спросил:

– Вольф – это настоящая фамилия?

– Мамина девичья, – подмигнул директор. – Всегда нравилась больше той, что в паспорте. Когда с рождения в тебе есть что-то звериное… приходится соответствовать.

Всё правильно. Работая в магазине, Готя не мог узнать в своём шефе Вольфа из переписки, ведь при единственной встрече тот выглядел «несколько иначе».

Мужчина что-то достал из ящика стола и протянул в сторону визитёров. Сверкнула вспышка, в воздухе запахло гарью. Оглохший от выстрела Борис увидел, как его товарищ оседает на пол с кровавой дырой на месте правой глазницы. Директор положил пистолет на стол, поставил рядом небольшой кожаный саквояж, щёлкнул замками. Сумка разложилась в приличных размеров полотно с множеством кармашков и креплений. Все они содержали коллекцию разнообразных колюще-режущих инструментов, от обычных ножей и скальпелей до совсем экзотичного вида крюков и зазубренных лезвий. С помощью них легко было сымитировать укусы собак, когти медведя и всё, что угодно.

– Выходит, всё это цирк? – усмехнулся Борис.

На душе вдруг стало невероятно легко, потому что бояться и прятаться больше не требовалось.

– Скорее, театр, – спокойно ответил Вольф, перебирая железки. – Оборотень ведь, как красота – в глазах смотрящего. Физически невозможно стать зверем. Настоящее искусство – убедить кого-то, что ты им стал… И себя, между прочим, тоже. Настолько, что крышу срывает по-настоящему.

– Значит, нет никаких артефактов? А что тогда? Страховка? Налоги?

– Меньше знаешь – крепче спишь, – поучительно заявил директор, выбрав, наконец, нужное лезвие. – Но мыслишь ты правильно. А теперь, будь добр, отойди-ка в тот угол.

Вольф снял пиджак и повесил на спинку кресла. Затем подошёл к трупу, всё ещё дёргавшему ногой, и склонился над ним:

– Вот ведь неблагодарный. Уволился со скандалом, ограбил родной магазин, теперь ворвался ко мне, угрожал. Чего хотел – непонятно. Драгоценности, что ли, продать не сумел… По лицу мне врезал…

Директор с размаху влепил себе несколько пощёчин и ударил кулаком по переносице, вызвав обильное кровотечение и слёзы.

– А потом за нож взялся!

Вольф разорвал на себе рубашку и пару раз полоснул по груди и животу лезвием.

– Ух ты, перестарался… Ну ничего, зашьют.

Вытерев рукоятку ножа, мужчина вложил его в мёртвые пальцы.

– А нож-то, похоже, тот самый, которым старого охранника… Каков негодяй ваш Готя! Хорошо, что у меня пистолет под рукой оказался... Откуда? Ну этот вопрос мы решим. И с превышением самообороны тоже. Полковник из наших, так что... Как думаешь, Галя уже позвонила, куда следует? Стреляли всё-таки.

Вольф тяжело опустился рядом со столом, обильно капая на пол кровью.

– А я? – растерянно спросил Борис.

– А ты не тупи. Пока не повязали.

– Всё равно ведь найдёте. Я же столько знаю.

– Да нахрен ты мне сдался! – улыбнулся Вольф, вяло отмахиваясь пистолетом. – Кто в твои рассказы поверит? С тобой живым интереснее. Может, ещё и в психушку загремишь.

Борис услышал вдалеке завывание полицейской сирены. Сунув руки в карманы куртки, он медленно подошёл к двери и обернулся на мёртвого Готю. Вспомнил Дрона и Придурка. Наверное, Стас полетел к своей «таинственной любимой», а Саня баламутит чертей в аду дурацкими затеями… Удивительно, но Стасом и Саней они стали только после смерти. А кем станет Борис, если у него никогда не было прозвища? Не было маски, за которой можно спрятаться.

Рукоятка серебряного ножа в кармане удобно скользнула в ладонь. Парень резко развернулся и шагнул в сторону сидящего на полу оборотня.