Собака - друг человека⁠⁠

Это был мой первый рабочий день в качестве железнодорожника. Отслужив в армии, я быстро устроился монтером пути. Большого количества вакансий мой маленький городок предоставить не мог. Да и мое железнодорожное образование витиеватой дорожкой мимо неприятия и капризов привело прямиком в отдел кадров железной дороги. Проще говоря, рельсы, да шпалы стали главными составляющими моей работы.

Попал я в довольно дружелюбную и возрастную бригаду. Меня даже вполне радушно встретили, несколько раз дав понять, что работа редкостное дерьмо. После службы в армии на такое даже не обращаешь внимание. Платят – и на том спасибо. На первое время меня это устроило, а дальше должно было быть видно.

В день, событиями которого хочу поделиться, нам предстояла поездка на достаточно длинный и отдаленный перегон. Расстояние между ближайшими станциями не меньше тридцати километров. Вокруг лишь густой лес, временами разрываемый узкими прогалами с накатанной колеей для проезда рабочих машин. Если коротко, то довольно таки романтичное место. Осень уже перекрасила деревья в желто-оранжевые оттенки. Мне было на что заглядеться, но сильный ветер, холод и необходимость работать быстро возвращали в чувства мою наивную романтичную натуру.

С громким лязгом механизмов нашего грузопассажирского автомобиля мы подъехали к рабочке близ некогда функционирующей станции.

— Выходим, грузим скрепления и готовимся к работе, — скомандовал бригадир. — Сегодня много дел!

Я послушно встал, но тяжелая рука, упавшая мне на плечо уверенно остановила меня:

— Не спеши, рано еще выходить, — сказал положивший руку мне на плечо Слава.

— Но Николай Василич велел же грузить скрепления? — недоуменно заметил я. — Он даже сейчас, что-то кричит из рабочки. Вы разве не слышите?

— Выйдем, когда Василич заглянет к нам в кунг с криком: «Какого лешего вы еще сидите?!» или что-то типа того. Вот это и будет означать, что нам пора выходить. А пока сиди, еще успеешь наработаться за сегодня, — ответил мне уже Дима, дыхнув теплым перегаром в лицо.

К слову мне было очень не привычно обращаться к людям, которые старше меня вдвое, а то и втрое, как к ровесникам. Но мое «вы» сразу же обрезали, сказав, что на «вы» буду обращаться к начальству. Что ж, я сильно не возражал. Как потом оказалось, так даже удобнее работать.

— Какого лешего вы все еще сидите в машине?! — разъяренно прокричал вернувшийся из рабочки бригадир.

— О! Вот теперь, пора! — Дима весело подмигнул мне, и мы приступили к загрузке машины скреплениями и необходимым для работы инструментом.

Когда-то в прежние времена, здесь была полноценная железнодорожная станция, но за ненадобностью ее упразднили, оставив одну путейскую рабочку для инвентаря. Поездов нет, пассажиров нет, вот и станции не стало. Однако рельсы и шпалы никуда не делись, а значит, их нужно продолжать содержать в исправном состоянии. Неподалеку осталась и деревня, но число ее жителей с каждым годом неумолимо уменьшалось. Из молодежи лишь те, что приехали навестить своих родителей или бабушек с дедушками. Это место медленно и неизбежно погибало.

Погрузив все необходимое, мы выехали к месту работ. Дорога много времени не отняла. Мы отъехали всего-то на пять, может шесть километров от бывшей станции. Быстро разгрузившись, мы встали в ожидании бригадира. Тот сосредоточенно ходил по путям, что-то вымеряя. Это сейчас я понимаю необходимость всех его промеров и непонятных задумчивых блуждений по шпалам. Но тогда мне это казалось весьма причудливым. Определив фронт работ, Николай Васильевич распределил и обязанности. Он отправил двух монтеров в разные стороны вдоль пути от места работ в качестве сигналистов. Они должны будут подсказывать нам по рации о приближении поезда. Ребята над этим заданием лишь посмеялись, но что поделать, если этого требует инструкция?! Мне же было поручено сидеть недалеко от машины и перебирать рельсо-шпальные скрепления, отбрасывая в сторону плохие. Плохими считались те, на болтах или гайках которых была сорвана резьба. Не сложная, но довольно муторная работа – самое то для новичка.

Спустя пятнадцать, может даже двадцать минут, нам составили компанию два пса. Чистокровный золотистый лабрадор и черная дворняжка, с хорошо просматривающимися корнями лайки. Черный пес держался обособленно и даже несколько гордо, находясь всегда на стороже. Он быстро занял ближайший холм, настороженно оглядываясь по сторонам. Лабрадор же, будучи простым четвероногим пацаном, первым делом подбежал к нашему водителю Сергеичу, вышедшему покурить, да заодно почесать со мной языком.

— Это классный пес. Настоящий железнодорожник! — Сергеич восхищенно приветствовал пса, почесывая его за ухом. — Мы его зовем Петькой!

— Не обычная кличка! – искренне усмехнулся я, ожидая что-то типа Барона или Ричарда.

— Это в честь прошлого бригадира. Злющий был мужик. Вот и назвали так Петьку, когда он стал к нам прибегать еще щенком. Конечно, жалеем об этом… но как-то привыкли уже. Да и Петька не обижается. Правда? — водитель потрепал пса, на что тот весело ответил звонким лаем и энергичным вилянием хвостом.

— А тот? — я указал на черного пса.

— Этот бродяга тоже к нам прибегает. Когда мы здесь работаем, они с Петькой нас охраняют. Тяжелая у него судьба… Даже не пытайся с ним дружить! Корми, но не дружи. Он не позволит, — водитель сделал чересчур долгую театральную паузу, сопроводив ее продолжительной затяжкой сигареты.

— Почему? Что с ним не так?

— Это Черный. Мы так и зовем его. Оригинально, да? Год назад его нашел в лесу Славка, — водитель снова сделал паузу, но на этот раз для того, что бы достать новую сигарету, тем самым добавив атмосферы своему рассказу. Вытянув из мятой пачки зубами папироску, он продолжил:

— Не знаю, что самому Славику понадобилось там. То ли он грибы пошел посмотреть, то ли живот прихватило… Не важно. Важно то, что он там наткнулся на два обглоданных трупа, а рядом с ними лежал чуть живой Черный. Мы аккуратно занесли бедолагу в машину и отвезли в клинику. Конечно, не забыв вызвать полицию. Как видишь, Черного удалось спасти. Поселили его в сарайчике возле рабочки. Помогли, чем смогли. С тех пор он тут и живет. Подрос и возмужал под нашим присмотром. Мы его подкармливаем. А он нас за это крышует. Ха-х! А вот недавно, на прошлой неделе, я хотел его погладить, но он ни в какую. Представляешь? Я-то думал он начал к нам привыкать, но нет… Если начнешь упорствовать в своем намерении, может и зарычать, а то и укусить. Для него, видимо, нет хозяев кроме тех, что нашел Славка в лесу. Черный по ним скучает… — Сергеич задумчиво посмотрел на пса. Тот неизменно строго смотрел в сторону лесонасаждений, оставаясь на стороже.

Я очень проникся этой историей. Если верить рассказу водителя, то следствие так и не выяснило, что случилось с хозяевами израненного щенка. Дикие животные – основная версия и по сути единственная. На этом дело и закрыли. А вот какие дикие животные это могли сделать, они не пояснили. Вероятно, сами не верили в свою версию до конца. Ведь, крупнее лис в лесу давно уже не было хищников…

— Смотри! Тебе это должно понравиться! — водитель отвлек меня от размышлений. Он указывал пальцем на бригадира, подзывающего к себе Петьку.

— Петька, нужен болт! – скомандовал Николай Васильевич, сделав особое ударение на последнем слове.

Пес тут же метнулся к ближайшей опоре контактной сети. Немного порыскав, он подбежал к следующей. Как раз там он нашел заветный болт и, гордо виляя хвостом, молниеносно доставил его бригадиру.

— Это как так?! – удивился я, аж привстав, чтобы лучше видеть.

— Ха! А ты думал, его просто так железнодорожником называют? Он шарит в наших делах, — водитель был доволен произведенным впечатлением. — У него даже жилетка наша была, но он сорванец потерял ее или снял где-то, наверное.

— Но откуда он знал, что нужно искать болт, да и тем более где?! Да хрен с ним! Как он узнал, какой болт нужно искать?

— Дрессировка, — легко и непринужденно ответил Сергеич, пожав плечами, — А болты часто лежат под опорами контактной сети. Старая путейская хитрость. На случай, если нужного болта или гайки не окажется под рукой. Это у нас до тебя работал кинолог. Талантливый мужик, знающий свое дело. Вот он и научил. Ты, кстати, на его место пришел работать.

— Никогда не видел подобного! Классный пес! — я искренне восхищался Петькой. — А вот Черному не до наших забав.

— Оставь его. Он делает свое дело. Думаю, его уже не поменять. Слишком уж нелюдимый он. Пусть таковым и остается, раз решил нести на себе этот груз, — грустно посмотрев на Черного, ответил водитель. — Нам его все равно не переубедить. Не раз же пытались! Даже погладиться не дается!

За разговорами о прошлом бригады, о Петьке с Черным, да и просто обо всем и ни о чем прошла половина рабочего дня. Наступило время обеда. Копаясь в холодных железках, я изрядно поморозил руки и теперь, налив горячего чая, пытался их согреть. Бригада дружно собралась в машине, и каждый достал из сумки свою еду, не забыв в конце поделиться остатками с Петькой. Так же вспомнили и про Черного, заботливо собрав горстку костей и прочей еды в маленький контейнер. Кормить его поручили мне, объяснив это тем, что Черному надо ко мне привыкать. Иначе он может не подпустить к рабочке. Допив свой чай, я схватил приготовленное Черному лакомство и не спеша вышел из машины. Пришлось побороть свой страх перед собаками. Не мог же я признаться целой бригаде взрослых мужиков, что боюсь одного пса! Поэтому, не без труда взяв себя в руки, я направился к нашему четвероногому охраннику.

Тем временем, Черный продолжал неизменно стоять на все том же холме, внимательно оглядывая лесонасаждения. Прохладный и пахнущий осенью ветер обдувал его серьезную морду, стараясь усложнить несение боевого дежурства, которое пес себе сам придумал. На меня охранник не обратил должного внимания, пока я не приблизился к нему на расстояние пяти шагов. Он строго посмотрел на меня, прекрасно понимая, что во мне нет никакой угрозы. Увидев в моих руках еду, он гордо сделал шаг назад, дав всем своим видом понять, что выпрашивать ее не станет. Я аккуратно вывалил содержимое контейнера перед ним. Собачьего «спасибо» дожидаться не имело смысла, и я вернулся в машину. Перерыв быстро закончился, и поочередно зевая и потягиваясь, все вернулись к работе по замене негодных скреплений и резиновых прокладок. А я продолжил ковыряться в холодной куче металла, снова оказавшись на корточках.

Рабочий день близился к завершению. Уставшие мужики продолжали о чем-то громко шутить и спорить, попутно выполняя свою работу. Сергеич играл с Петькой. Он кидал ему палку, а тот послушно ее возвращал. А я все так же продолжал отсиживать ноги и ругать тоненькие рукавицы, ни капли не согревающие мои руки. В принципе, я мог бы закончить эту работу быстрее. Но, если честно, просто постеснялся доложить бригадиру, о выполненном поручении. Я боялся, что он не найдет мне работы, и я буду стоять как идиот, наблюдая, как другие трудятся. Этого мне не хотелось. В армии такое не приветствовалось. Не было сомнений, что и здесь коллеги не оценили бы моего безделья.

— Гав! — Черный подал голос. Я сначала даже не понял, что это он. Весь день лай был слышен только от Петьки. Черный повторно подал голос. Теперь все сомнения пропали. Это точно был он. Раскатисто и грозно прозвучал призыв пса. Я смотрел на него. Он засуетился, навострив уши и, все так же не сводил взгляда с лесонасаждений. Больше никто на него не обратил внимания. Все были заняты своими делами. Слегка вытянувшись, словно всматриваясь в глубину леса, Черный резко дернулся в нашу сторону. Он мчался в направлении Петьки и водителя громко лая.

— Твою мать! — водитель испуганно отскочил от Черного, свалившись в колею от колес его же грузовика. Но пес и не пытался ему навредить. Он продолжал суетливо лаять, поворачиваясь к лесу, а затем обратно к водителю. Не найдя понимания, он быстро метнулся ко мне и повторил свои действия. Черный пытался о чем-то предупредить. Я понял это, заглянув ему в глаза. Звучит донельзя банально, но так и было! Ни секунды не мешкая, я велел водителю садиться в машину, а сам побежал к бригаде. Ох! Как же это было сложно! Убедить восемь взрослых мужиков в правоте собаки. Некоторые поддержали меня, но лишь из желания лишний раз отдохнуть от работы. На этом и сошлись. Бригадир объявил десятиминутный перерыв. А я, всех подгоняя и веселя своим внезапным поведением, пошел в конце. В тот момент я словно чувствовал ответственность перед Черным.

Пес же встал как вкопанный возле машины и не переставал рычать, грозно вглядываясь вглубь лесонасаждений. Мгновенье спустя рык сменился суровым лаем. Из леса показалась стая волков.

— Волки… Волки! — закричал я во все горло, на что снова услышал басистый мужской смех, а затем громкий отборный мат.

— Все в машину! Бегом! — словно случилось что-то обычное, просто срочное, уверенно приказал бригадир. Никто и не думал его ослушаться. Все бросились внутрь.

Увидев убегающую добычу, волки ускорились. Лишь Черный оставался на месте, отважно готовясь дать бой стае.

— Все здесь? — спросил Василич, пытаясь сосчитать бригаду по головам.

— Да, вроде… Петька! Черный! Тащите их внутрь! Задерут же!

Петька охотно запрыгнул в машину и испуганно лег в глубине кунга. А вот Черный лишь слегка попятился в сторону двери, всем видом показывая, что будет защищать машину на смерть.

— А как же он? — испуганно крикнул я, увидев, что бригадир собирается закрыть дверь.

— Он сделал свой выбор!

— Нет! — закричал я и выскочил из машины. Не знаю, что на меня тогда нашло. Я больше не чувствовал страха. Волки были уже совсем рядом. А Черный вот-вот собирался броситься им на встречу. Я схватил его, рискуя быть покусанным им же. Было тяжело его побороть. С трудом удерживая довольно увесистого пса в руках, я побежал обратно в машину. Дверь захлопнули в самый последний момент. Обозленный волчара тяжело ударился об нее, грозно рыча. Стая окружила машину. Они ходили взад вперед, устроив рычащий зубастый хоровод. Черного я уже не держал. Он, не менее злобно смотрел в окно двери на нежданных гостей.

— Сигналисты! — Василич впервые за все время поддался панике. — Сигналисты! — повторил он, уже обратившись к ним по рации. — Слава богу! — выдохнул бригадир, услышав ленивые ответы вызываемых подчиненных. — Быстро лезьте на какое-нибудь дерево. Поближе к проезду. Мы за вами сейчас приедем. В лесу волки! — он снова взял себя в руки и привычно раздавал команды хриплым уверенным голосом.

— Как же ты вовремя нам подсказал! — Слава обратился к Черному, который по прежнему не успокаивался. — Сколько их тут? Девять?

— Я насчитал одиннадцать, — участливо влез я, ожидая и в свою сторону благодарности.

— Откуда их столько?

— Да черт его знает! Едем за сигналистами! — прервал нас бригадир. — Ты тоже молодец! Если б не вы двое… — мне показалось, что в глазах Василича показались слезы, когда он благодарил меня с Черным. Но начальник быстро отвернулся к окну и убедится в своей догадке, я уже не мог.

Волки не стали долго провожать машину. Через минуту их уже не было. Они исчезли так же неожиданно, как и появились. Испуганные сигналисты один за другим быстро запрыгнули в машину. Я на всякий случай придержал за ошейник Черного. Но он уже был спокоен. Главную свою задачу наш страж выполнил. Черный нас спас.

Вернувшись к рабочке, бригадир велел ни кому не выходить из машины, а сам побежал в деревню, чтобы доложить о случившемся. Все уже успели перевести дух после неожиданного визита стаи хищников. Даже Петька, ранее смирно лежавший у задних сидений, сейчас хоть и лежал все там же, но уже весело виляя хвостом, ожидая призыва к новой игре. А Черный только после ухода Василича отошел от двери. Здесь не было волков и я готов был его выпустить. Но, вместо того, чтобы бежать из машины, Черный повернулся и положил свою голову мне на колени под всеобщее удивление. Вот так началась наша с ним дружба.

После того случая, я проработал около трех месяцев на железной дороге. Сослуживец предложил мне работу в столице, и я, недолго думая, согласился. О том дне мне напоминает лишь Черный, сидящий напротив меня, пока я пишу эти строки. С тех самых пор мы с ним не расставались. Я забрал его к себе в тот же день. Возможно, он получил одобрение от душ его прежних хозяев. А может просто решил жить дальше, дав себе шанс снова любить и быть любимым.

Волков в том лесу больше ни кто не видел. Но путейцы, помня о столь странном появлении хищников, без охотничьих ружей больше не ездили в те края. От себя добавлю лишь то, что настолько крупных волков я ни раньше, ни позже не видел.