Смоленское сражение. Часть 5. Большая политика и стратегия.⁠⁠

Предыдущая часть: http://pikabu.ru/story/smolenskoe_srazhenie_chast_4_smolensk...

Стратегия войны

После героического выхода советских 16-й и 20-й армий из Смоленского "котла" закончился лишь первый этап Смоленского сражения. И хотя немецкие войска перешли к обороне на Московском направлении, ни о каком затишье на смоленской дуге речи не шло. Июльские бои под Смоленском прошли совсем не так как хотелось обеим сторонам, и теперь настало время менять тактику, а возможно и стратегию дальнейшей войны.

В августе 1941 года в германском руководстве командованием военными операциями на Востоке произошел первый крупный сбой. Конфликт между «дилетантом» Гитлером и генералами с этого момента начинал приобретать важное значение в плане воздействия на ход операций. Конечно, Гитлер не был профессионалом, но в первые месяцы Второй мировой воины его напор, склонность к риску, его интуиция принесли весьма ощутимые успехи. Вся западная кампания была вообще огромной авантюрой именно Гитлера и никто в генштабе в сентябре 39-го не был уверен в ее исходе. Но спустя восемь недель после начала Восточной кампании генералы и Гитлер поменялись ролями. Генеральный штаб сухопутных войск (ОКХ) почти единодушно выступал за то, чтобы усилить армии фон Бока и предпринять наступление на узком участке фронта непосредственно на Москву.

Гитлер же отстаивал решение по рецептам военного теоретика Клаузевица — методическое уничтожение сил противника на полях сражений, независимо от географических целей и важных в политическом отношении центров. Еще 13 июля он заявил фон Браухичу: «Не столь важно быстро продвигаться на Восток, как уничтожать живую силу противника», и эта концепция, которой он придерживался на протяжении двух последующих месяцев, полностью совпадала с целями, которые были определены планом «Барбаросса» - то есть уничтожение советских войск, находящихся в Западной России, и предотвращение их отступления вглубь советской территории. Но вот временные рамки выполнения операции с таким подходом сильно увеличивались. Внешне задача выглядела простой, но исключительно сложной по существу. После первых радужных успехов натиск вермахта начал слабеть и темпы наступления замедлились.

Немцы были поражены тем, что столкнулись с противником, продолжающим борьбу даже после окружения. Постоянным источником беспокойства главного командования сухопутными войсками служил также значительный отрыв танковых групп Гота и Гудериана от поддерживающих их пехотных дивизий. Моторизованных частей немцам не хватало, а имеющаяся мотопехота действовала вместе с танками в авангарде бронированных клиньев. Основная масса пехотных дивизий двигалась пешком, их тыловое хозяйство грузилось на лошадей, что естественно сильно снижало их скорость. 17 июля авангарды 4-й армии фон Клюге все еще находились в Витебске, а 9-я немецкая армия генерал-полковника Штрауса еще не переправилась через Западную Двину. Но танки Гота уже вышли к северо-востоку от Смоленска, а передовые танковые дивизии Гудериана достигли Десны.

Походная колонна пехотных частей вермахта

Командующий группой армий «Центр» фон Бок, Гот и Гудериан считали бросок на Москву единственно верным шагом. Это была бы гигантская авантюра в духе первых операций Второй Мировой. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рундштедт в то время предлагал приостановить операции на центральном и южном секторах фронта и сосредоточить силы против Ленинграда, чтобы очистить от советских войск Балтийское море и соединиться с финскими войсками до зимы.

Но Гитлер верил, что, создав сильные, мобильные группировки на севере и на юге, танковые армии стремительным броском сомкнут клещи позади советской столицы, окружив стальным кольцом и Москву, и все упорно сражавшиеся на подступах к ней армии маршала Тимошенко. Это будут «суперКанны», величайшая битва на уничтожение в истории человечества. Таким образом, в последнюю неделю июля и в главном командовании сухопутных войск, и в верховном главнокомандовании вооруженными силами общее мнение свелось к тому, что наступление группы армий «Центр» должно быть приостановлено. Однако через несколько дней после появления директивы № 33 события на фронте сделали устаревшими содержавшиеся в ней выводы.

Генералы хотели захватить столицу – крупный узел обороны, обезглавив военное и политическое руководство, главное успеть, чтобы оно не эвакуировалось. Правда на флангах наступающих оставались бы крупные силы противника. И даже если бы столица была захвачена, не получилось бы так, что сами захватчики уже окажутся в котле? С другой стороны Гитлер хотел не только уничтожить советские войска, но и лишить СССР его главных промышленных районов – Украина, Ленинград, а в перспективе и нефтяных промыслов Кавказа, тем самым лишить его экономику жизненно важных ресурсов для восстановления военной силы и напитать ими экономику Германии. Оба подхода были резонны – первый с точки зрения всей истории – обезглавь врага, и он сдастся, второй – лиши врага воздуха и он тоже сдастся. Недооценили немцы предел, после которого советское руководство и, как бы это ни было пафосно сказано, народ готовы сдастся. В ходе Смоленского сражения наглядно проявился просчет немцев в оценке способности советских войск к сопротивлению. Несмотря на крупные потери и тяжелейшие бои в окружении, части продолжали сражаться «ожесточенно и фанатично», как докладывали в Берлин сами немецкие генералы. Главная цель кампании — уничтожение армии русских все еще оставалась незавершенной.

И хотя сил было еще довольно много, вести наступление одновременно на трех главных направлениях вермахт уже не мог. Поэтому 30 июля Гитлер подписал директиву № 34, согласно которой группа армий «Центр» должна была перейти к обороне. По приказу фюрера основные усилия вермахта, в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств на центральном участке фронта, перенесены на фланги. В августе в первую очередь намечалось продолжить наступление с целью уничтожения советских войск на Украине, а также совместно с финскими войсками блокировать Ленинград. Танковые группы, входившие в состав войск фон Бока, выводились из боев для срочного восстановления боеспособности и последующего использования их на флангах Восточного фронта.

Очень точную оценку сложившейся обстановке дал генеральный штаб сухопутных войск вермахта: «Таким образом, противник получил месяц времени, чтобы западнее Москвы организованно укрепиться для обороны при одновременном отражении наступления, проводимого в августе недостаточными силами. Тем самым он, в конце концов, достиг того, что для него очень важно. Постоянной угрозой нашим силам на флангах он расколол их единство. Одновременно ему удалось на несколько недель исключить непосредственную угрозу Москве и этим добиться большого политического успеха».

Под впечатлением упорных боев под Смоленском группа офицеров японского генерального штаба, до сего времени ратовавшая за войну с Россией, пришла к выводу, что вермахт, возможно, и возьмет Москву к концу года, но это еще не означает, что война будет Гитлером выиграна, ибо у Сталина нет оснований для капитуляции. И хотя правительство Японии будет делать двусмысленные заявления по поводу вступления в войну с СССР, японское правительство сделало свой выбор в пользу расширения своих владений в юго-восточной Азии. Что ставило перед японским командованием задачу - не допустить вступления в войну флота США. Именно флота, то ,что США вступит в войну с Японией считалось генштабистами очевидным (американцы действительно планировали вступить в войну с Японией в 1942 году - нужен был только повод), но если уничтожить их флот в порту, то у Японии будет время на завершение завоевания юго-восточной Азии. Японцы были тоже склонны к авантюризму, но война на два фронта им была не нужна. И как и немцы, они просчитались с военными возможностями своего противника,  особенно в объемах строительства военных судов. Огромную значимость этого решения немецкое командование сможет оценить во время битвы за Москву, когда свежии дивизии из Сибири переломят ход операции "Тайфун".

4 августа в штаб-квартиру фон Бока в Борисове впервые после начала Восточной кампании для заслушивания докладов командующих армиями прибыл сам фюрер. Гитлер беседовал со своими командирами наедине и поодиночке, так что никто из них не был уверен, что говорили другие, что им было предложено, и что они разболтали. Он вызвал к себе начальника оперативного отдела штаба ОКХ полковника Хойзингера, представлявшего мнение Гальдера, Бока, Гудериана и Гота. Трое последних единодушно высказались в пользу наступления на Москву: Бок сказал, что готов наступать немедленно; Гот заявил, что самая ближайшая дата, когда его танковая группа сможет выступить, — это 20 августа; Гудериан утверждал, что его танковая группа будет готова к 15 августа, но просил подкрепления.

Затем Гитлер созвал всех командиров вместе и выступил перед ними с длинной речью. Он объяснил, что первостепенной целью момента является Ленинград. После ее достижения выбор будет лежать между Москвой и Украиной, и он по стратегическим и экономическим соображениям склоняется в пользу последней. По существу, Гитлер исходил из оборонительных предпосылок: захват Ленинграда изолирует русских от Балтийского моря и обеспечит безопасный подвоз железной руды из Швеции; захват Украины даст сырье и сельскохозяйственные продукты, необходимые Германии для длительной войны; захват Крыма ликвидирует угрозу русских военно-воздушных сил нефтеносному району Плоешти. К тому же «…группа армий „Юг“, кажется, создала предпосылки для победы в этом районе».

Вот что пишет Гальдер: «По моему желанию командующий группой армий «Юг» затронул ряд вопросов, связанных со стратегическими целями воины, в частности, был поднят вопрос о значении Москвы. Фюрер опять недвусмысленно отклонил эти предложения. Он опять продолжал свою песню: «Вначале должен быть захвачен Ленинград, для этого используются войска группы Гота. Во вторую очередь производится захват восточной части Украины. С этой целью войска группы Гудериана привлекаются для ликвидации сопротивления противника у Гомеля и Коростеня. И только в последнюю очередь будет предпринято наступление с целью захвата Москвы».

Бои местного значения

Не зная истинных намерений Берлина, Сталин по-прежнему считал, что основные силы противник собирается использовать для овладения Москвой. Советское командование ожидало, что после неудавшегося лобового удара немецкие войска попытаются обойти главные силы Западного фронта с флангов. Поэтому войскам было приказано прочно удерживать великолукский и гомельский выступы, сохраняя охватывающее положение по отношению к группе армий «Центр», одновременно продолжать наносить удары по главным её силам на смоленском направлении, в районах Духовшины и Ельни. Усиливая оборону на московском направлении. Ставка ВГК 30 июля объединила резервные армии на ржевско-вяземском оборонительном рубеже, создав Резервный фронт под командованием генерала армии Г. К. Жукова.

Положение под Смоленском на начало Августа

Советское командование сознавало уязвимость бреши в своем фронте, возникшей в результате захвата 1 августа немцами Рославля, но у него не было ни резервных частей, чтобы «заткнуть» ее, ни транспортных средств, чтобы срочно подбросить подкрепления в этот сектор. В первых числах августа значительная часть окруженных в районе Смоленска советских дивизий с боями вырвалась из окружения около Ермолино и влилась в состав оборонявшихся на этом фронте советских армий. Два немецких моторизованных корпуса — 46-й и 47-й по-прежнему были скованы боями на Ельнинском выступе, и, хотя на помощь им были подброшены еще три свежие пехотные дивизии, немцы смогли отвести в тыл для отдыха лишь одну танковую и одну моторизованную дивизии.

Укрепляя свои позиции в районе Ельни и продолжая непрерывно наносить контрудары, советские войска удерживали этот ключевой сектор фронта. Южнее 3-я армия и другие соединения Красной Армии, входящие в состав нового Центрального фронта, срочно укрепляли позиции на реке Сож, продолжая оказывать давление на подошедшие пехотные части 2-й немецкой армии.

В первых числах августа войска вермахта прекратили наступление на московском направлении и перешли к обороне на рубеже Ярцево — Соловьево — Ельня. Боевые действия продолжались лишь в районе Ельни, где войска 24-й армии по-прежнему упорно контратаковали 10-ю немецкую танковую дивизию, закрепившуюся на ельнинском плацдарме. Этот плацдарм рассматривался как удобный исходный район для наступления немецких войск на московском направлении.

Учитывая возможность в ближайшем будущем дальнейшего наступления противника на московском направлении, Ставка Верховного Главнокомандования продолжала развертывать на этом направлении новые резервные формирования.

Немецкие войска, выйдя на реки Вопь и Днепр и будучи измотаны предыдущими боями с 20-й и 16-й армиями, истощили свой наступательный прорыв и перешли к обороне. Немцам так и не удалось расширить пробитые бреши в обороне фронтов Западного направления. Для этого им необходимо было сначала сломить сопротивление частей Красной Армии в районе Ельни и на реке Сож. Для такой операции ни у фон Бока, ни у Гудериана уже не хватало сил. Пробыв два дня в районе Ельни, Гудериан воочию увидел, как под усилившимся натиском советских войск его солдаты были вынуждены покидать свои позиции. «Обстановка у Ельни: Войска смеются над тем, как наступают танковые и пехотные части. Огонь артиллерии противника невыносим, так как наша артиллерия из-за недостатка боеприпасов не оказывает противодействия. Об обстановке на участке фронта у Ельни докладывает Гудериан: Артиллерия противника применяет метод огневого вала. Предстоит большое наступление. Противник, видимо, считает, что полк «Великая Германия» и дивизия СС «Рейх» являются отборными войсками фюрера. Если эти войска будут разбиты, получится большой политический резонанс. Такая катастрофа не может быть с гарантией предотвращена силами одной лишь танковой группы.»

Тем не менее Гудериан выдвинул план нанесения удара на Москву своими танковыми корпусами из района Рославля в обход Ельни.

Пулеметчики полка "Великая Германия"

Советские бойцы осматривают брошенный экипажем танк

11 августа командование группы армий «Центр» было официально извещено, что план генерал-полковника Гудериана о наступлении на Москву отклоняется как «совершенно неудовлетворительный», а главные ударные силы группы поворачиваются на юг с целью выхода в тыл Юго-Западного фронта. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок счел благоразумным «согласиться с отменой плана», однако недовольный Гудериан ответил угрозой эвакуировать плацдарм у Ельни, «который сейчас не приносит пользы и лишь является постоянным источником потерь». Однако для главного командования сухопутных войск Германии (ОКХ) это было неприемлемо.

Конец спорам о наступлении на Москву положил сам ход войны: наступление на Ленинград, начавшееся вскоре после совещания в Борисове, натолкнулось на упорное сопротивление Красной Армии. 2–14 августа командование Северо-Западного фронта нанесло контрудар под Старой Руссой и заставило немецкие части отступить.

В результате командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Гот был вынужден спешно перебросить со смоленского направления на помощь группе армий «Север» еще один танковый корпус, и таким образом группа армий «Центр» лишалась трех моторизованных дивизий, абсолютно необходимых для крупномасштабных операций. С уходом танковых корпусов на север и юг силы группы армий «Центр» заметно ослабли, и фон Бок пожалуется начальнику штаба сухопутных войск генерал-полковнику Гальдеру, что «…возможности сопротивления войск его группы армий подходят к концу. Если русские будут продолжать наступательные действия, то удержать восточный участок фронта будет невозможно».

В приказе от 21 августа 1941 Гитлер подчеркнул, что соображения главнокомандования ОКХ «не согласуются с моими планами», и отдал приказ, что «главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере — окружение Ленинграда и соединение с финнами». С появлением этой директивы план наступления на Москву в центре фронта был официально «похоронен».