Сатириазис⁠⁠

Повесть "Сатириазис"

ДЕНЬ 1. АННА

Мы уже практически подходили к моему дому. Типичный суггестивный вечер пьяных мужчины и женщины. В одной руке у нее была початая бутылка белого полусладкого Villa Krim, во второй — я. Она неловко шаталась, спотыкалась и смеялась, томно опустив глаза, а затем неожиданно ее гримаса приняла абсолютно серьезное выражение.

— Артем, когда мне было двенадцать лет, мой отец изнасиловал меня. Он трахнул меня в рот. Хочешь «прикол»? Когда я рассказала об этом своему первому парню, нам обоим тогда было по пятнадцать лет, он сделал со мной то же самое.

Ничего себе прикол. Сказать, что я не ожидал сейчас таких резких откровений, было не сказать ничего, ведь весь сегодняшний вечер, как это и водится обычно в баре, мы поддерживали исключительно позитивный вайб, много шутили и во многом сходились в общих интересах, не было ни намека на что-то подобное. Алкоголь ведь можно любить только за это, все и вся вокруг становятся родными во время попойки.

Доподлинно не уверен, что было у нее в данный момент в голове, наверное, как и у всех молодых девочек — у них периодически возникают навязчивые страхи на почве того, что их неожиданно бросят. Анне было всего двадцать лет, я был вдвое ее старше. В отцы, можно сказать, годился официально.

Наверное, в ее представлении эта жуткая история из детства должна была отпугнуть меня в будущем. Так мне по крайней мере показалось, почувствовал так. Отношения же между людьми теперь поменялись, романтические опусы и милые фильмы о любви уже давно сошли в небытие, этому больше никто не верит. На свидании же, наоборот, всегда является правилом хорошего тона сначала рассказывать свои самые темные подробности о себе. Если собеседник не испугался, то можно продолжить друг друга узнавать дальше. Конечно же, если это свидание подразумевало какое-то серьезное продолжение, а не банальный ONS, как у нас сегодня. Этот факт тоже теперь все обговаривают, ну или договариваются о сексе без обязательств молча. Отсутствие договоренности приравнивалось к лишению дальнейших рамок. Если оба ничего серьезного не ищут, то и болтать смысла особого нет.

После услышанного мне нечего было ей ответить сейчас, хотя вообще-то такие жесткие истории были для меня совсем не в новинку.

— Почему-то я притягиваю людей, которые повидали дерьма, — просто промямлил я.

Она улыбнулась в ответ, как будто это была правильная реакция, правильный ответ, а за ним зеленый цвет с ее стороны на продолжение ночи. Чего вообще мне вдруг нужно было испугаться этого, все было чудно, волшебный вечер должен был продолжаться дальше. Весь ужас сказанного мне удалось переварить лишь наутро. Выпивка всегда сглаживает даже самые острые углы, да и просто располагает людей друг к другу за счет снижения требований и общей раскованности.

Мы продолжали целоваться, пока поднимались в лифте. Я начал гладить ее между ног, и она открыла рот, задрав голову вверх. Уже и не помню, как конкретно мы зашли в мою новую квартиру на Рязанском проспекте, но уже через пару минут мы валялись на кровати, занимаясь страстным петтингом все еще в одежде.

— Я хочу сделать это на кухне, — резко вбросила она. — У тебя же есть кухня?

— Конечно, — усмехнулся я.

— Тогда пойдем.

Она засмеялась тоже. Я схватил ее за руку, мы ринулись через коридор прямиком к месту обитания моей бытовой техники, которая, честно признаться, почти не использовалась по назначению. Разве что чайник — для бесконечного потока растворимого кофе. Никогда не понимал эстетики и ценности вкуса этого напитка, для меня главное бодрость, что он мне даровал. Готовить и есть я особо не любил, никогда не умел наслаждаться процессом поглощения пищи, это же всего лишь топливо. По-настоящему я любил только секс, а самым мощным источником энергии для меня всегда были его поиски и, собственно, их удачный финал.

Она села на кухонный стол и раздвинула ноги. Я подошел в упор и прижался к ней, стянул штаны и белье одновременно, но с легкой злостью и раздражением осознал, что был слишком пьяный для того, чтобы вставить ей здесь и сейчас. Член был пьянее своего хозяина. Мы продолжали целоваться, я засунул ей палец между ног, затем второй и принялся ласкать ее там.

Секс — это не только физический контакт, но и духовный, и в данный момент я почему-то чувствовал абсолютный холод с ее стороны, словно я засовывал пальцы в замороженный фрукт или какой-то сугроб. Я ощущал, что ей совсем-совсем не нравится, но хоть она и изрядно намокла, я просто ее не чувствовал. В итоге у меня даже при всем этом непонимании в ощущениях все равно встал. Направил руку уже себе в штаны, чтобы достать член, она неожиданно схватила меня за локоть.

— У тебя есть презерватив? — чуть испуганно промямлила она.

Вот уж да. Эти просьбы я давно не слышал от случайных женщин из бара, таких как она, которые готовы ехать к тебе уже после второго коктейля. Все эти голодные до секса малышки всегда так быстро пьянели и редко задавали подобные вопросы.

— А ты что, еще жить хочешь? — пытался пошутить я, но вышло хреново. — Я ничем не болею, если тебя это парит.

— Нет, без защиты не будем.

— Боишься залететь?

— И это тоже.

Она захлопнула створки своих ног прямо перед моим уже снова вялым членом. Зря я поленился купить домой презервативы, почему-то мне казалось, что больше не попаду в подобные ситуации. Последний раз я их использовал года два назад. В двадцать первом многие люди стали жить каждый день как последний. Пережитая пандемия заставила всех нас сильно поменяться. Большинство научилось говорить своим страхам «прощайте навсегда».

— Я лучше поеду, я не могу без эмоциональной связи. Мы слишком мало знакомы. И вообще, кажется, мне все же нравятся только девушки.

— Ты серьезно? — удивился я. — Да ты просто ссышь залететь. Хотя да. От телки-то точно не забеременеть. Я понял, все лесбухи просто панически боятся залета.

— Сам ты телка! — грубо крикнула Аня.

— Прости, — осекся я.

— Грубить ни к чему. Ты тоже прости, что обломала. Это, еще, пожалуйста, одна просьба, не рассказывай об этом моей девушке. Я совершила сегодня ошибку, не рассказывай ей, умоляю.

Вот кто я, значит. Ошибка. Вскоре она вызвала такси и уехала, пока я переваривал весь этот сюр произошедшего. Именно в тот момент я даже имени ее не мог вспомнить, не то что про какую-то ее девушку. Кому рассказывать-то. Это потом уже в середине следующего дня моя память потихоньку начала воспроизводить вечер, и меня осенило, что ее звали Аня.

В сегодняшних реалиях приличная девушка эта не та, которая после первого свидания не едет к тебе, а та, что едет, но говорит, что трахаться мы не будем. Эта, кстати, Анна была приличная, а еще вот, как оказалось, би. Вернее, лесбиянка. Видимо, поэтому эмоциональной связи у нас так и не возникло. Девочки, ну член же лучше. Хотя дело каждого, конечно, о вкусах не спорят. Некоторым же и выбирать не приходится, они просто были рождены такими. Современное общество медленно, но верно стало это принимать, а вот мне до сих пор тяжеловато.

Честно сказать, у меня сейчас большинство связей начинались вот так вот, с секса, это потом мы уже пытаемся разбираться. Вообще этот период моей жизни можно было охарактеризовать как «бес в ребре», по причине, конечно же, появившейся седины в бороде. Но для этого были весомые предпосылки. Сорок лет — это возраст, когда неженатый мужчина уже, скорее всего, теряет всякий интерес к семье и постоянству, он и себя в целом теряет. К тому же я был совершенно не скован в плане материального характера, так как удачно поднялся на крипте во время локдауна. Когда-то давно я продал две трешки на Войковской и двуху на Кропоткинской, вложился в чудо-валюту и теперь просто отдавался каждому дню как последнему. Будущее — это уже не про меня, мне хотелось просто раствориться в каждом конкретном новом дне. Мне просто хотелось ярких приключений перед тем, как уйти в свое последнее. Прожигать ее уже было поздновато, а красиво и эффектно догореть — самое время. Не то чтобы я не пытался создать семью, дело было в другом. Моя страсть к сексу была патологической, именно поэтому я и посещал клуб анонимных сексоголиков. Там меня даже все окрестили как лучший член столицы.

Продолжение: https://author.today/work/180102