Ретро-истории. Кафе «Бедный Эго»⁠⁠

– Если зажигаются звёзды, значит, это кому-нибудь нужно. Qui prodest, если не ошибаюсь – ищи, кому выгодно. Школьным учителям – вряд ли, астрономию, говорят, в школе отменили. Ещё штурманы корабельные, они тоже звёздами пользуются. Но сомнительно, сомнительно, не лежит душа к такой версии. Вот разнообразные учёные чины, наживающие авторитет на изучении звёзд – эти могут, денег им отваливают на исследования немеряно. Но существует и более правдоподобная версия…

– Вы точно уверены, что звёзды зажигаются не по заказу учителей? – перебила Лимизетекла. Она поступила, конечно, не совсем вежливо, но Мискеланус не обиделся и не разозлился, дама всё-таки.

– Железной гарантии дать не могу, неисповедимы пути Мироздания. Но алюминиевую уже точно.

– А то ведь тогда выходит, что с отменой астрономии в школе, звёзды зажигать больше не будут? – не могла успокоиться Лимизетекла, – это же ужасно!

– Исчезающе маловероятно, –поспешил успокоить собеседницу Мискеланус, – я ведь как раз и хотел поведать вам, что больше всего причин и возможностей для зажигания звёзд имеется у гадателей, хиромантов, астрологов, некрологов и эпсилонов.

– Почему вдруг у эпсилонов? – не поняла Лимизетекла.

– А почему вы не допускаете, милейший, что звёзды зажигают, потому что это для красоты? – Жабенжук давно уже был не на шутку взволнован предметом разговора, но из врождённой вежливости до сих пор молчал в тряпочку.

– Хорошо, – хитро усмехнулся Мискеланус, – если вы, уважаемый, берётесь утверждать, что звёзды зажигаются для красоты, то какой же, интересно, товар таким странным образом рекламируется?

Все четверо замолчали, сражённые таким убийственным аргументом. Даже сам Мискеланус.

– Но может быть, может быть, может же быть такое, что происходит какая-то неявная реклама, действующая на подсознание, – Жабенжук всё-таки опомнился и не сдался, неисправимый романтик. Неожиданно на помощь пришла Лимизетекла:

– Вот-вот, что-то в этом есть. Когда в полночь я смотрю на звёзды, вдыхаю аромат ночи и мечтаю о загадочных мирах, мне обычно приходит на ум купить наконец-то обычный стиральный порошок. Говорят, он одно время продавался в Т-маркете, конечно, выстроились огромные очереди, давали не больше двух килограммов в одни руки, чтобы получить больше люди приходили с детьми, собаками, котами, канарейками, куропатками и ...

– Дражайшая Лимизетекла, –Жабенжук, неисправимый романтик, от переполнявшей его признательности упал на колени (мысленно, конечно), – клянусь бракосочетанием Рая и Ада, я его вам достану из-под земли (он продаётся в одном ларьке на базаре, я видел) и подарю его вам у ваших ног.

– Кстати, я недавно ногу подвернула и ударилась, – заметила Лимизетекла.

– А почему же вы не поклялись китами, на которых стоит Земля? – поинтересовался Мискеланус, – или, может быть, вы отстаиваете мнение, что она круглая и вращается в пространстве под действием сил тяготения?

Жабенжук с негодованием приподнялся, но Мискеланус уже и сам понял, что отмочил бестактность.

– Ну шучу я, шучу, драгоценнейший, – Мискеланус поднял руки вверх, – неужели вы могли подумать, что я, зная вашу образованность...

– Нет, то, что Земля круглой быть не может, это ясно, хотя бы из того, что горизонт от нас всё время насильственно удаляют, – вмешалась Лимизетекла, – но если предположить, что она стоит на китах – а научные расчёты установили, что в таком случае необходимо четыре миллиона двести пятьдесят шесть тысяч девятьсот восемнадцать китов выше среднего размера – то их же ведь и кормить чем-то надо!

– Киты, это, конечно, метафора, –пояснил умудрённый опытом Мискеланус, – видимо, имеются в виду какие-то опоры, если, например, мост через реку стоит на быках, никто и не подумает их, однако, кормить.

– Для чего же продолжать беспочвенные умствования? – вопросил Жабенжук, – если можно просто спросить? Уважаемый Агеллочек, вы-то уж, конечно, знаете истинную ипостась данной проблемы?

– Да, да, милый Агеллочек, вы бороздите бескрайние просторы Вселенной на вашем космическом корабле, превозмогаете притяжение звёзд, рассеиваете метеоритные потоки, обгоняете кометы, открываете новые миры, взрываете астероиды, питаетесь медузами, – Лимизетекла притормозила, обдумывая, какие ещё подвиги может совершать дражайший Агеллочек. Но так ничего и не придумала.

– Увы, друзья мои, я не могу вам поведать ничего определённого, – все четыре уха Агеллочека стали фиолетовыми, а хобот красным от удовольствия. Остальные же части лица продолжали оставаться природного зелёного цвета, что свидетельствовало о его недюжинной выдержке.

Мискеланус почувствовал, что разговор может стать слишком сухим и заказал четыре по сто плюс томатный сок.

Агеллочек, приободрённый как морально, так и физиологически, между тем продолжал:

– Почему-то вы, уважаемые земляне, считаете, что коль скоро человек инопланетянин, он с непреложной необходимостью должен быть капитаном космического корабля. Нет, конечно, и такие профессии нужны в нашем сообществе, вот, к примеру мой беспутный кузен... Но ремесло это непрестижное, монотонное, не способствующее гармоничному развитию личности, да к тому же и малооплачиваемое.

– Но ведь вы, милейший, всё-таки летали между звёздами, пусть хотя бы и в качестве пассажира, – заметил Мискеланус, а Жабенжук с целью дальнейшего предотвращения излишней сухости заказал четыре по сто пятьдесят плюс апельсиновый сок.

– Я летал всего несколько раз, – отвечал Агеллочек, – но каждый раз Поммойгко, нашу милую планету, показывали нам в иллюминаторе по-разному, в зависимости от сиюминутной моды и прихоти сумасбродных дизайнеров. Что же касается Земли, мы как раз играли в лото и в иллюминатор не смотрели.

– Вы хотите сказать, что ни разу не видели из космоса ни одной планеты? – возмутился Жабенжук.

– Ещё вопрос, существует ли космос на самом деле, – заметил Мискеланус.

Агеллочек между тем, не прислушиваясь к их репликам – или не слыша – продолжал:

– Конечно, некоторые – встречаются ещё такие – расценивают свою профессию или лучше сказать ремесло исключительно в качестве средства зарабатывания денег. Такие стараются устроиться писателями или поэтами. Другие, обделённые творческим мышлением, прозябают в качестве вот хотя бы капитанов космических кораблей или даже журналистов.

Агеллочек, получив, наконец, слово старался использовать возможность выговориться по полной программе. А Мискеланус проявил к нему снисходительность и обозначил заинтересованность:

– Так чем же вы занимаетесь, дорогой Агеллочек? Помнится, вы как-то говорили, что на Земле находитесь в командировке?

– Да, – весомо отвечал Агеллочек. Жабенжук вежливо приоткрыл рот, а вот Лимизетекла наоборот задумалась о судьбах Мироздания на тот случай, если прекратится финансирование зажигания звёзд. Но ей простительно – дама.

– Видите ли, я являюсь представителем Прогрессивного Коммерческого Комитета, – Агеллочек насладился произведённым впечатлением и продолжал, – мы поставляем на Землю продукты высоких технологий. В основном, шифоньеры, дробильные машины, плоскогубцы и чупа-чупсы. А вывозим сырьё.

– А каким образом вы, уважаемый Агеллочек, прилагаете ваши таланты?

– О! Моих скромных талантов оказалось достаточно, чтобы мне доверили проверять правильность заполнения накладных. Чтобы всё было записано в той графе, в которой положено, и так далее.

– Да, это чрезвычайно интересно, – подтвердил Миссскеланус, – так, значит, вы покупаете сырьё: нефть, уголь, металлы?

– Ну что вы, что вы, – засмеялся Агеллочек, так что хобот его приобрёл малиновый оттенок, а два из четырёх ушей отвалились и звонко стукнулись о линолеум (позднее он их подобрал и приладил на место), – сырьё такого рода не представляет особой ценности и может быть синтезировано искусственным путём. Строго говоря, это вообще не может считаться сырьём. Сфера наших интересов – истинное сырьё.

– Истинное сырьё, по-видимому, сильно сырое, – хохотнула Лимизетекла.

– Можно сказать и так, – снисходительно улыбнулся Агеллочек, – мы покупаем стихи, рассказы, романы, повести, эссе… Эссе, правда, считаются пониже качеством, сонеты – о, да, сонеты! Кроме того...

– И это всё у вас считается сырьём? - осторожно восхитился Жабенжук.

– О, да, конечно, – после переработки по специальной технологии все эти вещества становятся вполне удобоваримы и хорошо идут в дело. Кроме того, что они являются основой питания народа Поммойгко, нашей милой планеты, на их основе мы производим шифоньеры, дробильные машины, плоскогубцы и даже чупа–чупсы.

– Однако, – заметил Мискеланус, – если вы, дорогой Агеллочек, будете так любезны, у меня всё-таки остались некоторые сомнения в существовании космоса...

Но Агеллочек, вполне счастливый тем, что ему разрешили высказаться, заказал уже четыре по двести плюс виноградный сок. (Виноградный сок заказывать обычно выгоднее, потому что в стакане он стоит столько же, как и все другие, а в пакете виноградный гораздо дороже остальных).

Мискеланус, подбодрённый физиологически, но не достигший при этом нравственной истины, тем временем рассуждал:

– Таким образом, путешествия уважаемого Аггелочека абсолютно ничего не доказывают. Видят космические путешественники только то, что им показывают. Вполне вероятно, что Поммойгко находится не в другой части Вселенной, а здесь же, за городом.

– Единственное, что необходимо – так это выяснить, кому выгодно, чтобы зажигались звёзды, – подтвердила Лимизетекла, – в противном случае Мироздание могут ожидать большие проблемы.

Все были полностью согласны. Правда, каждый был согласен с чем-то своим и не согласен с тем, с чем согласны остальные, но это уже частности.

– В конце концов, космос, как чистая идея, абстракция, не привязанная к убогой реальности, также может использоваться в целях опосредованной рекламы, – предположил Жабенжук, неисправимый романтик, – у меня была даже одна знакомая, которая работала в Космосе, а потом выяснилось, что так называется фабрика меховых изделий. Это красиво.

– Если понятие космоса взять не как определённую территорию с неопределёнными свойствами, а в качестве духовного состояния, связанного с достижением морального совершенства, – подхватила его мысль Лимизетекла, – ой, господа, кажется, я опять забыла надеть трусики.

Выяснилось, что данное утверждение полностью соответствует истине. Естественным образом разговор перешёл на эволюцию нравственных идеалов.

Но это уже другая история.