Рассказ " С нуля ". Часть 1.⁠⁠

С нуля

1.

Под ударом молотка пальцы гитариста сломались, хрустнули черствым сухарем и приняли уродливую форму. Фаланга мизинца выгнулась под прямым углом. Музыкант протяжно завопил, держась за изувеченную руку.

— Как же больно! Ты что творишь, сволочь?! Как я буду играть?

— Медиатором, — оскалив все тридцать два, ответил Роман. — Молча.

— Мне очень жаль, что до такого дошло, — честно признался Артур, сочувственно покачав головой. — Но в тяжелые времена приходится принимать тяжелые решения. Что будем делать с деньгами?

— Я еду в тур. Даем концерты в нескольких городах. Вернусь и все отдам, клянусь. Мне просто нужно еще немного времени. Три недели. Подождите еще немного, — взмолился музыкант.

Роман резким движением выбил из-под него табурет, отчего гитарист навзничь свалился на пушистый белый ковер. Артуру было противно наблюдать такое жалкое зрелище, и он прошелся взад-вперед, осматривая помещение. Квартира была обставлена со вкусом, над интерьером поработали зарубежные модные дизайнеры. Лакированная мебель, черно-белые тона, стены украшены картинами современных художников. Ее владелец, популярный фронтмен рок-группы, мог позволить себе подобную роскошь. И вот сейчас, униженный и изувеченный, он лежал посреди комнаты, в окружении двух коллекторов и постеров с собственным изображением.

— Это долго. Вряд ли шеф захочет так долго ждать. Что скажешь, Рома? — спросил Артур, прикурив сигарету.

— Я думаю лучше его убить, — Роман замахнулся молотком, гитарист вздрогнул от испуга и поджал колени к груди.

— Часть могу отдать сейчас, — пролепетал музыкант, дрожа от ужаса.

Коллекторы заметили, что по его штанам, между ног, стало расползаться мокрое пятно. Это очень их рассмешило. Роман раздосадовано, словно пса, не выучившего новый трюк, пнул музыканта ногой в бок. Артур подошел к окну, заложив руки за спину. Сквозь стекло виднелся мрачный, липкий и заснеженный подмосковный город. Жизнь бурлила в центре, среди новостроек, на окраинах же, протекающий процесс, кроме как существованием, назвать было нельзя.

— Ну давай часть, — флегматично пробормотал Артур, срывая со стены афишу, на которой красовался тот гитарист, что сейчас лежал у его ног, свернувшись калачиком. На плакате он был одет в черную кожаную куртку с шипами на плечах, на лице был грим, он словно выходил из грозовых туч. Мало кто из поклонников его творчества мог предположить, в какой ситуации может оказаться их кумир.

Гитарист подполз к кровати и выволок из-под нее небольшой чемодан. Щелкнув замками, он показал содержимое коллекторам.

— Негусто, — Артур бросил окурок на ковер, выдергивая кейс из рук музыканта. — За остальным вернемся через три недели. Извини за руку, погорячились, с кем не бывает.

Роман открыл дверь, и мужчины вышли из подъезда. Холодный зимний ветер, казалось, дул со всех сторон одновременно. До автомобиля, черной немецкой иномарки, Артур и Роман дошли молча, приподнимая воротники пальто и укутываясь в шарфы.

— В этом году зима выдалась особенно холодная. Ещё даже не ноябрь, а уже выпал снег. — сказал Артур, бросив чемодан с деньгами на заднее сиденье. — Я еще не переобулся даже, так что гнать особо не буду.

Роман прислонился виском к тонированному окну и провожал взглядом прохожих. Все люди были на одно лицо, и лицо это было злым, уставшим и удрученным.

— Надеюсь Алексеевич сегодня в духе, — пробормотал Артур, паркуя автомобиль у здания городской администрации.

Роман пожал плечами и вышел из машины. Первым делом он закурил. Морозный воздух смешался с табачным дымом и ударил по легким.

— Слушай, а ты вот из своего молотка, хоть один гвоздь забил? — вдруг поинтересовался Артур у своего спутника.

— Нет, — улыбнулся Роман, похлопав себя по нагрудному карману, словно проверяя, на месте ли инструмент.

— И не надоедает тебе его с собой таскать?

— Молоток осечек не дает, — щелчком пальцев Роман отправил окурок в ближайшие, покрытые хлопьями белого снега, кусты. Артур забрал чемодан с наличными из машины.

— Ладно, с богом, — он махнул рукой, и коллекторы зашли в здание городской администрации.

Охранник дежурно кивнул им, однако, этот жест остался без внимания. Пройдя лабиринт из коридоров и дверей, Артур и Роман дошли до нужного им кабинета.

— У себя? — не удосужившись поздороваться, спросил у секретарши Роман.

— Да, но извольте подождать пару минут, у Валерия Алексеевича встреча.

— Даша, а ты сегодня особенно хорошо выглядишь. И пахнешь просто восхитительно. Твой шеф тебя балует, подарил французские духи? — ласково, по-кошачьи, расплылся в улыбке Артур.

— Да ну тебя, — отмахнулась секретарша. — Рома, вот скажи, почему он постоянно ко мне пристает, а у тебя такой вид, будто я тебе совсем не интересна?

Роман ничего не ответил, и присел на стул, закинув ногу на ногу. Артур пожал плечами, многозначительно ухмыльнулся, покосившись на своего коллегу, и стал расхаживать по коридору, заложив руки за спину. Через пару минут дверь кабинета распахнулась: оттуда неторопливо вышла группа мужчин, один из которых разительно выделялся, словно вожак в стае павианов. На голову выше всех, седой, голубоглазый, белая сорочка, синий двубортный пиджак, золотые часы по цене автомобиля, загар и приторный одеколон. Все почтительно жали ему руку, благодарили, что-то наперебой обещали. Он не скрывал своего презрения и безразличия, и по выражению его лица было видно, что ему очень хотелось избавиться от их общества. Думая о том, как бы побыстрее выпроводить своих гостей, он заметил двух коллекторов, которые дожидались его.

— А вот и мои орлы! — весело сказал он, хлопнув в ладоши. — Милости прошу к моему скромному шалашу!

Скромным этот шалаш можно было назвать с натяжкой. Кабинет был отремонтирован по последнему слову европейских тенденций, в углу стоял кожаный диван, в центре монументально возвышался тяжелый дубовый стол. Стены были увешаны дипломами и вырезками из газет, на которых красовался хозяин этого просторного помещения. На полках блестели золотом кубки и награды, завоеванные в спортивных соревнованиях далекой юности.

— Как поживаете, Валерий Алексеевич? — учтиво поинтересовался Артур, закрывая за собой дверь.

— Хреново, Артурчик, — тон мужчины в пиджаке резко изменился, стоило ему переступить порог своего кабинета. — Но все равно лучше, чем ты. Только что принимал у себя целую ораву начальников химзавода. У них начальства больше чем сотрудников, ей-богу, прости господи! Кто там может работать, если все командуют? То ли дело мы. Выше меня только яйца бога. Прости господи, еще раз, меня, грешного! Ну ладно, какие новости, мальчики? Кстати, присаживайтесь, чай или кофе будете?

— Нет, благодарим вас, — ответил Артур за себя и своего коллегу. — Да, новостей, в общем-то, и нет.

— Вот как? — Валерий Алексеевич откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. — Ну, что же, мне из вас каждое слово клещами вытягивать? Что там с вашим балалаечником? Прошел уже месяц, а в моем кармане ни копейки, из тех денег, что я одолжил ему.

— Мы провели воспитательную беседу…

— Очередную. Всё это я уже слышал, не ссы мне в уши, — резко прервал Артура Валерий Алексеевич. — Ты бабки привёз или нет?

— Частично, Валерий Алексеевич.

— Частично: это как?

Артур молча протянул кейс с деньгами. Валерий Алексеевич открыл его, бегло окинул взглядом содержимое, встал, и подошел к позолоченной клетке в углу кабинета. Внутри, на инкрустированной ювелирными камнями жердочке, сидел попугай. Дизайн этого птичьего дома разрабатывал лично Валерий Алексеевич, поэтому он абсолютно не вписывался в общий интерьер, выглядел вычурно-богато и попросту нелепо.

— Попка дурак, попка дурак, — пробормотал Валерий Алексеевич, постукивая ногтем по прутьям. — Скорее, это я дурак. Ты научишься говорить не раньше, чем я сдохну! Тьфу-тьфу, прости господи, еть твою мать!

Валерий Алексеевич сдвинул клетку в сторону, открывая доступ к сейфу, вмонтированному в пол. Неспешно расстегнув верхние пуговицы рубашки, он обнажил увесистый золотой нательный крест. Валерий Алексеевич аккуратно снял его с шеи, подцепил ногтем небольшую щель, между ювелирным камнем и слоем позолоты, вынимая из символа христианской веры ключик. Им он открыл сейф и небрежно вывалил в него содержимое чемодана.

Артур и Роман давно знали о секретном хранилище воровского общака, но у них даже не возникало мысли попробовать оттуда что-то украсть. Валерий Алексеевич был слишком опасным и слишком уважаемым человеком в городе, чтобы две таких незначительных пешки могли рискнуть всем и пойти против него. Именно по этой причине Валерий Алексеевич не скрывал от своих подчиненных, где он держит свои, нажитые нечестным трудом, кровные.

В дверь постучали. Валерий Алексеевич велел зайти. Это была Дарья, секретарша.

— К вам Федор Анатольевич, — доложила она.

— Пускай зайдет! – махнул рукой Валерий Алексеевич, застегивая пиджак и поправляя галстук. — Рома, Артур, вы свободны на сегодня. Будьте на связи, не напивайтесь, вдруг еще что-то нарисуется, не дай бог.

В дверях кабинета коллекторы разминулись с грузным коренастым мужчиной в милицейской форме. Из-под фуражки выбивались жидкие кудрявые волосы, по краснощекому лицу ручьями стекал пот. Преодолев брезгливость и поборов желание заткнуть ноздри, Валерий Алексеевич пожал мокрую пухлую лапу слуги закона.

— Как дела, Федя?

— Дела, сам знаешь где, Валера. А у нас делишки, — милиционер плюхнулся в кожаное кресло, заставив его жалобно заскрипеть. — Я забыл, у тебя тут курить можно?

— Нежелательно. Но тебе, дорогой, можно, — процедил сквозь зубы Валерий Алексеевич, распахивая окно.

Федор Анатольевич пробормотал что-то невнятное, чиркая спичками. Валерий Алексеевич переспрашивать не стал, и задал вопрос:

— Так какие делишки?

Милиционер помедлил с ответом, крепко затянулся, выпустил струю дыма из приплюснутых широких ноздрей и сказал лишь одно:

— Плохие.

— Насколько? — осипшим голосом спросил Валерий Алексеевич, ослабив узел галстука.

— Тут дело не в «сколько». Тут дело в «когда». И уже очень скоро. Информация, как говорится, инсайдерская, так что не вздумай рыпаться раньше времени, или все поляжем. Сидоров хочет все твои делишки прикрыть. И тебя тоже прикрыть. Там не то, что папка в отделе, там целый чемодан на тебя.

— Я его по кускам в этот чемодан упакую, суку, — прорычал Валерий Алексеевич, сжав кулаки.

— Он говорит, что пенсию ты встретишь на горнолыжном курорте в Магадане, лес валить будешь.

— Валить я его буду, — огрызнулся Валерий Алексеевич, всплеснув руками. — Что он себе позволяет? У нет ни инструментов, ни полномочий, ни власти.

— Он власть, — сухо сказал Федор Анатольевич, потушив сигарету.

— Я власть! — заорал Валерий Алексеевич так громко, что это услышала Даша и еще несколько человек в приемной.

— Тише, Валера…

— Я власть! — сбавив тон, повторил Валерий Алексеевич. — То, что он главный мент в городе и у него сотня ряженых мартышек в погонах не дает ему власти.

— Аккуратнее, ты разговариваешь с одной из них, я могу обидеться.

— Обиженные, знаешь, где бывают?

— Ты-то точно знаешь. Семь ходок, шесть побегов. Как тебя только избрали?

— Избрали, и переизберут, вот увидишь. А Сидорову вашему хана. И ты мне в этом поможешь. Не всю же жизнь ты будешь за ним дерьмо жрать и в заместителях ходить.

— А это уже интереснее, — Федор Анатольевич стряхнул белые точки перхоти с погон, и наклонился поближе...

...Продолжение следует