Продолжение поста «Горе от пера»⁠⁠

Действие третье. Сцена шестая.

Книжный ларек, на сей раз оклеенный рекламой книги Анны Павловны. Подходит Читатель.
Читатель (почти без надежды):
- Новенькое что-нибудь есть?
Продавец (бодро):
- Новенькое всегда есть.
Читатель (оживляясь):
- Только без чернухи, майоров спецназа, и клонов Гарри Поттера.
Продавец:
- Тогда ничего.
Читатель (безнадежно):
- Совсем ничего?
Продавец:
- Вот, есть новый автор. Женщина. Анна…
Читатель:
- Мне все равно, как зовут. Лишь бы интересно было. Что за книга?
- Детектив.
- О чем?
- Да разве тут разберешь? На обложке черт знает что нарисовано. Но вот на плакате пишут, что новое слово в литературе. Собираются на «Букер» выдвигать.
- Тогда возьму.
Он покупает и отходит от ларька, читая на ходу. Останавливается и швыряет книгой в ларек. Продавец успевает опустить перегородку. Читатель барабанит по ней кулаками:
Читатель (истошно):
- Вер-ни-те де-ньги!
Продавец не отзывается. Появляется милиция и уводит Читателя.

Действие третье. Сцена седьмая.

Кабинет Маракина. Маракин за столом, играет в компьютер. Входит Достоевский.
Достоевский (горячась):
- Я хочу забрать рукопись!
Маракин:
- Зачем?
Достоевский:
- Отнесу в другое издательство!
Маракин (не отрываясь от компьютера):
- А наше чем не нравится?
Достоевский:
- Так вы же не издаете!
Маракин:
- А вы думаете, другие издадут? Три ха-ха.
Достоевский:
- Издадут! Потому что я знаю…
Маракин (обрывая):
- И я знаю: никто это не издаст. Хотите знать, почему? Потому что, то, что вы пишете, никому не нужно!
Достоевский:
- Об этом не вам судить! Где моя рукопись?
Маракин (кивая на кучу рукописей в углу):
- Там. Да зачем она вам? Распечатайте заново. А лучше забудьте и пишите нормальную литературу.
Достоевский (роясь в куче рукописей):
- Что вы понимаете в литературе!
Маракин:
- Все! Я знаю, что писать, как писать и когда писать. И самое главное: кому!
Достоевский:
- Писать надо сердцем, жизнью своей писать надо, душой! Но вы понять это не способны, потому что видите не книги, а деньги; не идеи, а барыши; не искусство, а ремесло!
Маракин:
- Писательство и есть ремесло! Потому что все пишут за деньги!
Достоевский:
- Когда искусство становится ремеслом, музы умирают. Я ухожу. А время все по своим местам расставит. Рано или поздно.
Маракин:
- Можно подумать, вам памятник поставят и в школе изучать начнут! Ха! Да у меня такой автор есть! С большой буквы автор!
Достоевский (с презрением):
- Случайно, не Бахвалов?
Маракин:
- Именно он!
Достоевский (громко):
- Господи, храни Россию!
Он уходит, захлопывая дверь.
Маракин (вслед):
- Идите, идите! У нас еще Анна есть! Языком так владеет — вам до нее расти и расти!

Действие четвертое. Сцена первая.

Кабинет главного редактора. Шниперович и Зарубин-Забраковский.
Зарубин-Забраковский:
- Здравствуйте, Семен Исаакович. Как ваше здоровье?
Шниперович:
- Не дождетесь. Что нового, Валерий Павлович?
Зарубин-Забраковский (деловито):
- Работаем. Издаем.
Шниперович:
- Не то издаете. И не тех. Судя по продажам, мои деньги горят синим пламенем. Если кто-то думает, что я буду смотреть на это спокойно, то он болен на голову. А вы какую-то бабу напечатали, оптовики брать отказываются, говорят: лучше бы «Капитал» издали, больше барыша будет. Если кто-то держит мене за мецената, пусть идет до Бениной матери.
Зарубин-Забраковский:
- У нас есть молодые, многообещающие авторы.
Шниперович:
- Читал я ваших молодых… Справочники и то интересней читать. Когда хорошего писателя найдете? Когда эта лавочка начнет приносить хоть что-то, кроме геморроя?
Зарубин-Забраковский:
- Так нет хороших писателей, Семен Исаакович. Днем с огнем не найти!
Шниперович (подозрительно):
- А там, в коридоре у тебя кто сидит? Такой черненький, кучерявый?
Зарубин-Забраковский:
- А-а. Это Пушкин.
Шниперович:
- Такой амбал мог бы и работать. Так он пишет?
Зарубин-Забраковский:
- Пишет, да все пустяки. Сказки какие-то, стихи. Потенциал-то есть, есть, да растрачивает попусту, не на то! Вы же знаете конъюнктуру. Сейчас востребованы фэнтези, боевики, детективы. На биографии знаменитостей спрос.
Шниперович:
- Так ты ему скажи!
Зарубин-Забраковский:
- Я говорил, Маракин вон тоже. Не слушает. Вдохновения, говорит, нет это фэнтези писать. А ерунды на десять книг наваял!
Шниперович:
- Не человек должен служить вдохновению, а вдохновение - человеку.
Зарубин-Забраковский:
- Золотые слова, Семен Исаакович. Вот вы это понимаете, а он нет.
Шниперович:
- Тогда гоните его к черту. Сказать, что он больной на голову — значит, сделать большой комплимент, все равно, что назвать гением.
Зарубин-Забраковский:
- Именно так.
Шниперович:
- Найдите мне автора! Да такого, чтобы… Объявите, что ли, конкурс в Интернете.
Зарубин-Забраковский:
- Да кто в них участвует? Выражаясь по-вашему, одни поцы. А мы ищем, ищем. Скоро вот Бахвалова издадим — а это имя и тиражи!
Шниперович:
- Короче. Ловите ушами моих слов: это ваш последний шанс. Крутитесь, как хотите, но я хочу видеть продажи, а не убытки.

Действие четвертое. Сцена вторая.

Кабинет Зарубина-Забраковского. Главред сидит за столом, горестно обхватив голову руками.
Маракин:
- Приветствую шефа!
Зарубин-Забраковский (угрюмо):
- А-а, это ты! Знаешь, что твоя Аннушка не продается! Что Бахвалов аванс пропил и ни черта не написал!
Маракин:
- Ну, во-первых, не моя Аннушка, а твоя. Ты ее мне предложил. За Бахвалова я тоже не в ответе. Гении, они ведь такие…
Зарубин-Забраковский:
- Да черт с ними со всеми! Нам-то что делать? Шниперович заедает! Сказал, что у нас последний шанс! А времени уже не осталось! Где нам таланты искать?
Маракин:
- Так я и нашел! Сразу пятерых!
Зарубин-Забраковский (радостно):
- Пятерых? Ты гений, Эрнест! Кто такие?
Маракин (протягивая фотографию):
- Вот, смотрите.
Зарубин-Забраковский:
- Да это же негры!
Маракин:
- Негры, и что? Вы же сами просили…
Зарубин-Забраковский (горестно):
- Ты, что, издеваешься? Я же не в прямом смысле!
Маракин:
- Спокойно. Я же не тупой. Они русские негры! Говорят по-русски, писать тоже по-русски будут. А вы что, негров не любите?
Зарубин-Забраковский:
- Нет, я, в общем, не против негров. Да как же они писать станут? Что?
Маракин:
- Как-как? Руками, как все! Зато без вопросов. Что скажете — то и напишут! Это же золото, а не писатели!
Зарубин-Забраковский:
- Да они хоть по-русски-то нормально говорят?
Маракин:
- Говорят, еще как говорят, а матом так еще лучше наших умеют! Главное: ни спорить, ни возмущаться не будут. Студенты из института Лумумбы. Согласны на любые условия. А представляешь, какая производительность будет? Они нам роман в месяц выдавать будут!
Зарубин-Забраковский (с сомнением):
- Ох, напишут они…
Маракин (гордо):
- А я на что? Редактор с опытом, как-никак. Конъюнктуру знаю. Буду вести проект, так сказать, направлять. Гонорар можешь передать мне, я с ними сам рассчитаюсь. А издадим, как Бахвалова. Ему, само собой, процент. Он только рад будет.
Зарубин-Забраковский (с сомнением):
- Ох, не знаю… Авантюра…
Маракин:
- Да что там не знать? Ты что, предлагаешь этих бездарей издавать? Пушкиных всяких, врачей, да гастарбайтеров? А у негров диплом есть, один на всех, правда, ну и что? Главное: никаких поз, споров, никакой отсебятины, будут писать, что скажем! А мы с тобой спрос знаем. Успех гарантирован!
Зарубин-Забраковский:
- Эх, ладно, все одно… Давай их сюда!

Действие четвертое. Сцена третья.

Прихожая перед кабинетом главного редактора. В кресле сидит Гоголь. Входит Маракин, за ним гуськом пятеро негров.
Маракин (Гоголю):
- Вы ко мне? Извините, сегодня не получится, дела-с.
Маракин (неграм):
- Проходите, господа, проходите. Редактор вас ждет.
Негры заходят в кабинет.
Гоголь:
- Извините, а это кто?
Маракин:
- Писатели. Будем заключать контракт.
Гоголь:
- А что они написали?
Маракин:
- Пока ничего. Да какая разница? Напишут, что скажем. Научим.
Гоголь (горько):
- Вы научите…

Действие четвертое. Сцена четвертая.

Кабинет главного редактора. Зарубин-Забраковский и Маракин.
Зарубин-Забраковский (держа в руках распечатанную рукопись):
- Что это за бред?
Маракин:
- Почему бред?
Зарубин-Забраковский:
- Эрнест, ты это редактировал?
Маракин (неубедительно):
- А как же!
Зарубин-Забраковский:
- Я вот вообще не понял: о чем это? Это же читать невозможно! Сюжет… Ладно, сюжет не трогаю, сейчас многие черт те, что за сюжеты придумывают. Герои… Ладно, героев тоже не трогаю, хотя негры-братки и негры-менты — это, по-моему…
Маракин:
- А, по-моему, оригинально. Я, кстати, тоже не понял: нам нужно содержание или продажи?
Зарубин-Забраковский:
- Да мы не продадим это!
Маракин:
- Продадим! Все продают — а мы не продадим?! Первое: имя! Оно у нас есть! Второе: реклама! Бахвалова все знают, можно даже сэкономить. Обложку нарисуем такую, что у читателя слюни потекут! Лохов много, на наш век хватит.

Действие четвертое. Сцена пятая.

Ларек, оклеенный рекламой новой книги Бахвалова. Неподалеку стоит Маракин. Приближается Читатель. Продавец опасливо косится на него и разговаривает через едва приоткрытое окошко.
Читатель:
- Здравствуйте. Извините, набуянил в прошлый раз. Довели, сволочи!
Продавец (обыденным тоном):
- Ничего, не вы первый.
Читатель:
- Ладно, есть что-нибудь интересное?
Продавец:
- Вот новая книга Бахвалова.
Читатель(подозрительно):
- Думаете, стоит брать?
Продавец:
- Смотрите, какая обложка! А Бахвалов – имя!
Читатель (неуверенно):
- Ну, когда-то… Ладно, давайте.
Продавец отдает книгу. Покупатель тут же раскрывает ее и углубляется в чтение. Радостный Маракин потирает руки и уходит. Через несколько секунд покупатель бросает книгу под ноги и топчет ее.
Читатель:
- Да что же это такое! Одни идиоты пишут, другие – издают! Дайте огня! Я сожгу это издательство!
Он бегает вокруг ларька, пиная его ногами. Приходят санитары и уводят Читателя.

Действие четвертое. Сцена шестая.

Кафе напротив издательства. За столом сидят Пушкин, Гоголь, Достоевский и Чехов. Входит подвыпивший Бахвалов.
Бахвалов:
- Ну что, парни, есть, чем похвастать? Издают?
Пушкин:
- Пока нет.
Бахвалов:
- Ха-ха. А меня издают. Новая книга вышла. Продаваться надо уметь!
Пушкин:
- Мы не продаваться, а издаваться думаем. Ты нас с девицами попутал.
Бахвалов:
- Так писатели и есть проститутки! Кто предложит денег — тому и даем! Кто предложит больше…
Гоголь:
- Ты нас с собой не ровняй. Иди, продавайся, издавайся. Мы честным именем не торгуем.
Бахвалов:
- Подумаешь: Гоголь-моголь! Через пару лет мне виллу строить будешь, штрейкбрехер несчастный! Заработок у наших отнимать приехал?
Пушкин:
- Если отнимает у таких, как ты, так я ему помогу!
Бахвалов:
- А, так вы еще и заодно? Собрались, бездари, и завидуете! Ни черта вы у меня не отнимете! Знаете, как у меня все схвачено! Железно! Да будь ты хоть трижды Пушкин — тебе до меня…
Достоевский (перебивая):
- Коля, ты топор со стройки принес?
Гоголь (весело):
- Принес!
Достоевский (зло глядя на Бахвалова):
- Давай сюда!
Бахвалов испуганно озирается, пятится и уходит.
Гоголь:
- Что ни говори, а горько, что издают бездарей.
Пушкин:
- Был бы бездарь, так полбеды. Беда, когда можешь писать хорошо, а пишешь плохо. Из-за лени или продажности, как Бахвалов. Ведь неплохие книги писал… когда-то. Был кураж, были идеи. Да вот такие Маракины его и испортили.
Чехов:
- Когда человек свое хочет сказать, он никогда в формат не впишется. Не создашь шедевр под копирку.
Гоголь:
- Да не нужны им шедевры. Им продажи нужны!
Достоевский:
- Да разве одно не влечет за собой другое?
Чехов:
- Они любят другую литературу. Продажную. Ту, что прочитал — и забыл. Наберут негров, и указывают, как и что писать. Вал по плану.
Гоголь:
- И, правда, я как раз этих негров видал.
Чехов:
- И где же?
Гоголь:
- К Маракину заходили. Черные, как сволочи.
Пушкин:
- И что?
Гоголь:
- Маракин сказал, что будет издавать их, а не нас. Что у него такие таланты есть — не нам чета.
Достоевский (Гоголю):
- Коля, топор, правда, с тобой?
Гоголь:
- Нет. А зачем тебе?
Достоевский (глядя в сторону издательства):
- Достал меня этот Маракин!
Гоголь:
- Ну, это ты, Федя, брось. Пером, а не топором Маракиных бить надо!
Чехов:
- Подождем, дорогой. Будет и на нашей улице праздник!

Действие пятое. Сцена первая.

Здание издательства. Рабочие снимают вывеску «Золотой Пегас», из парадного входа выносят вещи. Пораженные писатели стоят рядом.
Чехов:
- Что же теперь будет? Где издаваться?
Гоголь:
- А они нас издавали? Поделом им.
Пушкин:
- Думаю, всех редакторов пинком под зад! Да и тех, кого они издавали.
Чехов:
- Как пить дать.
Гоголь:
- И правильно! На стройку бы их — узнать, почем хлебушек.
Чехов:
- Или санитарами. Любят крови напустить, вот и насмотрелись бы!
Пушкин (с сарказмом):
- Вы что, это же — профессионалы! Они работать не могут, они гении!
Достоевский:
- Гении должны пахать вдвойне.
Приходят рабочие и устанавливают новую вывеску: Издательство «Зевс и Прометей».
Гоголь:
- Смотрите, господа, новое издательство!
Пушкин:
- Может, хоть здесь нормальные люди работают?
Достоевский (мечтательно):
- Может, наконец, издадимся? А то у меня, братцы, беда. На бумагу денег нет, и за квартиру полгода не плачено. Выселять грозятся.
Пушкин:
- Не печалься, Федор Михайлович. Если что, скинемся тебе на бумагу. Ты, главное, пиши, не бросай.
Чехов:
- Смотри-ка, Маракин.
Появляется Маракин. Выглядит радостным и довольным. Завидя писателей, подходит к ним:
Маракин:
- Что, любуетесь?
Пушкин (радостно):
- Наконец-то! Вот, новое издательство.
Маракин:
- Что значит: наконец-то? Обещали издать?
Пушкин:
- Еще нет, но у нас все впереди. И вы нам больше не помешаете!
Маракин (криво усмехаясь):
- Ну, это как сказать. Кстати, позвольте представиться: главный редактор издательства «Зевс и Прометей» Маракин.
Немая сцена. Занавес.

конец

осень 2008 - зима 2009г.