Про нас и братьев наших меньших⁠⁠

А точнее про то, почему у некоторых из нас такая прекрасная способность, как эмпатия, неожиданно случается слишком уж гипертрофировано и, как правило, очень локально. Это я о тех людях, которые на многие неудачи и стрессы реагируют вполне себе стойко, уверенно преодолевают тяжелейшие сложности, возникающие на жизненном пути.
Но стоит в ленте появиться новости о несчастном и брошенном котике/собачке/попугайчике и слезы уже застилают глаза, а ураган всех самых болезненных чувств сносит всю эту стойкость и обычную сдержанность в труху, после которой придется склеивать себя заново.

Так вот, казалось бы, почему?

А дело, чаще всего (подчеркиваю, не всегда, а именно чаще!) в том, что при возникновении невероятно сильных эмоций, значительно превышающих наши обычные способы реагирования, эти самые чувства относятся не к тому, на кого их человек направил, а внутрь самого себя. Потому что этот самый порыв защитить, обнять, пожалеть, согреть и заботиться – это все то, что самому человеку к себе нельзя. Не на базовом уровне, а именно, на глубинном.

Так бывает, когда маленькой девочке или мальчику запрещают плакать или, например, злиться. Когда у ребенка бывают чувства «хорошие», которые маму и папу устраивают, и чувства «плохие», за которые ему еще и попасть может.
Или в ситуации, когда эта маленькая девочка или мальчик нуждались в родительской защите, но они ее, по какой-то причине не получили. Систематично, хотя в некоторых случаях хватает и единожды.
И в конечном счете осталось это ощущение небезопасности, да выросло вместе с ними. Как правило, когда такие мальчики и девочки взрослеют, совокупность вот этих всех причин выливается в установки о том, что нужно непременно всегда и всюду быть сильным, чувств и эмоций показывать нельзя, себя любимого жалеть – эгоизм и смерти подобно.

Только вот даже будучи вытесненными, эти самые эмоции, загнанные куда подальше, все равно никуда не деваются. И в итоге радостно проецируются туда, куда их испытывать можно.  Так и получается, что, рыдая над грустной сценой в фильме с собачкой – приписываем этой самой собачке некие собственные переживания, потому что, наделенные критикой, прекрасно осознаем, что кино – это выдумка.

Потому, заботясь о братьях наших меньших, мы в некоторой мере все равно заботимся о себе. А они помогают нам чувствовать себя лучше.