Похитители обуви⁠⁠

– Чертовы турмы! Я сезон их не проносил! – горько крикнул я на весь парк, разглядывая оторванную подошву своего ботинка.

Не очень было понятно, на какой из улиц этого прекрасного города я подвергся нападению турм. А кто такие турмы? Сейчас я расскажу. Вы должны знать этих проказников! Нет такого человека, на которого не нападали бы турмы.

Говорят, все началось с отражений в лужах и чьих-то босых ног. Когда землю заковали сначала в каменные доспехи мостовых, а после раны памяти её замазали мазутом и асфальт разлили черным молоком. Все истории земли нельзя было ни услышать, ни прочувствовать.
Всякий Город потерял свой голос, насильно обрекли его на молчание. Хочешь историй его услышать – а не можешь. Бывает, ходишь-ходишь, хочешь узнать, что это за место, а тебе только унылая историческая справка из википедии найдется, и то если повезет. А вот тот самый, живой город – молчит. Но это до поры.

Естественно, чтобы Город не терял связи с человеком, место, на котором Город стоит, из последних сил стало создавать существ, соприкасаясь с которыми, человек видел другую сторону Города. Которую видят теперь разве что дети да поэты.

В одном Городе, уж не помню, Париж или Прага, Лондон или Барселона, давным-давно люди, что носили дорогие сапоги и по чьей обувке можно было судить, что из себя представлял человек, стали истреблять сов и котов. Дескать, колдовские это твари, беды приносят. Пытался Город достучаться до людей, что ошибаются, да люди весь его камнем вымостили. Голос Города умолк.

А как вы знаете, некоторые животные очень привязываются к местам. И даже после смерти не покидают их. Так души котов и сов не покинули Город, но пришли на службу ему. И Город соединил души сов и котов, создавая первых турм. Существа получились миловидные. С большими глазищами, когтищами, пушистые, в шерсти и перьях, с мощными золотистыми клювами. Чтобы и их не истребили, решили сделать зверушек невидимыми для простых людей.
Целью турм было – заставить как можно больше людей босиком ходить. Чтобы через босые ноги человек слышал Город, а Город охранял человека, чтобы жили люди и места в гармонии. Чтобы не истреблял человек невинных существ, чтобы оставлял некоторым местам первозданный их вид. Сначала турмы охотились на обувь, по воле Города. Но и сотни лет не прошло, как некоторые из них стали не благую цель преследовать, а дурачиться. Бывало, вообще во всем городе ни одной пары целой обуви не оставалось. И тут уж людям не до общения с Городом становилось, а наоборот: холодно, промозгло. Начинали роптать на Город. Тут-то Город и стал разгонять своих зверушек. А турмы и не против были. Разлетелись по другим Городам, на все континенты добрались и даже на островах среди океанов поселились.
С тех пор прошло больше тысячи лет, а турмы только процветают. Благо огромными стаями не живут, осознали свои ошибки. А логова себе делают по-разному. Кто-то так и живет по ту сторону времени и пространства, а кто-то – вполне себе среди людей.

В современном Городе турмы стараются облюбовать здания обувных фабрик, обувных магазинов да лавки сапожников. На каждой палатке ремонта обуви вы обязательно найдете гнездо турмы. Уж очень им запах свежей обуви нравится. Принюхивается турма и уже представляет себе будущую жертву. Молодые турмы иногда без ума от запаха резины. Особо крупные особи вместо охоты на сапоги и ботинки начинают гоняться за машинами, мотоциклами и велосипедами. Им-то техника вреда причинить теперь уже не может, зато шины, знаете, тоже не на ровном месте прокалываются.

Сейчас настоящим деликатесом для взрослого турмы являются каблуки и подошвы (маленькие обычно довольствуются охотой на набойки). Выбирается турма из асфальтовых отражений или гнезд и своим клювом впивается в обувь. Грызет обычно и когтями царапает, пока не услышит ругательства или «ой». Тогда хозяин или хозяйка обуви огорченно останавливается, корит обувщиков (про турм-то мало кто знает), понимает, что, скорее всего, после обувь не спасти, и... снимает и второй ботинок. Выбирая старый способ – идти босиком.

Турма благую цель исполняет и исчезает, довольный, перья чистить. А Город наконец-то может достучаться до человека. Хоть по стеклу пусть идет путник, улицы не тронут, не причинят вреда.
А что подумает сам человек? Когда босыми ногами идешь по дороге, страх и опасения тонут в массе приятных мыслей и воспоминаний. Кто-то детство вспомнит, как босыми ногами по мягкой траве бегал, кто-то – как из гудрона вылазил босиком, теряя новенькие кроссовки, и как потом с ребятами смеялись. Кто-то припомнит, как ноги от каблуков устали так, что сняла она эти свои каблуки и всю ночь, звездную, летнюю, бродила по городу, и сам Город целовал в губы, дурачась, как несносный мальчишка, прощаясь, понимая, что и она покинет это место.

А если повезет, как мне, турмы нападут на вашу обувь во время дождя. Тут-то, когда ног коснется вода, сам Город преобразится в себя-юного. Путника внезапно собьет повозка, и местный стражник недобро посмотрит вслед. Обратятся высокие дома маленькими хибарками из дерева и камня, и люди заговорят на неведомых и таких понятных языках. Значит, попал путник в отражение города. Значит, Город его призвал, после сотен лет, обратно. И турмы в этом месте сидят на деревьях да у подвалов, с мышиными полчищами войны ведут. И маленькой дрожью чудеса в босые ступни впиваются. На несколько секунд. Которых достаточно, чтобы Город побольше рассказал о себе и о месте, в котором человек находится.

Стоят ли истории Города пары сбитых сапог? Ну, тут уж каждый сам решает.