Песнь Маргариты — М. И. Глинка | Исполняет Андрей Киселев⁠⁠

Тяжка печаль и грустен свет.
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
Где нет его, — передо мной
Могилой там весь мир земной.

Потух, поблек мой бедный ум,
Нет ясных чувств, нет светлых дум.
Тяжка печаль и грустен свет,
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.

За ним гляжу я, за ним хожу,
Его ищу я... не нахожу.
Его улыбка и жар страстей...
И стан высокий, и блеск очей.

И сладкие речи, как говор струй...
Восторг объятий и поцелуй...
Тяжка печаль и грустен свет,
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.

О нем грущу и плачу я,
О нем томится вся грудь моя.
Зачем не могу я за ним лететь,
Любить и млеть, и в поцелуе с ним умереть.

Зачем не могу я за ним лететь,
Любить и млеть, и в поцелуе,
И в поцелуе с ним умереть,
И в поцелуе с ним умереть!

1 июня исполнится 220 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки, основоположника русской классической музыки и первого русского композитора мирового значения.

А 28 августа исполнится 275 лет со дня рождения Иоганна Вольфганга фон Гёте, немецкого поэта, драматурга, романиста, автора знаменитой драмы "Фауст".

"Песнь Маргариты" — романс М. И. Глинки на слова из "Фауста" И. В. фон Гёте (в переводе Э. Губера).

Кстати, широко известная в узких кругах песня Шуберта "Гретхен (Маргарита) за прялкой" ("Gretchen am Spinnrade"), запись моего исполнения которой (точнее, даже две записи двух исполнений — в двух разных тональностях) также можно найти на моём канале (в публикации от 21 января сего года), написана австрийским композитором на тот же фрагмент из "Фауста", что и представленный здесь романс Глинки.

В своих «Записках» (завершённых в 1855 году) Глинка вспоминает об обстоятельствах написания романса:

«Осенью в сентябре появилась холера в Варшаве. Из предосторожности я не выходил из комнат, тем более, что мимо нашего дома на Рымарской улице ежедневно провожали много похорон. Сидя дома, я принялся за дело, написал романсы: „Слышу ли голос твой“, слова Лермонтова, „Заздравный кубок“ Пушкина, который посвятил вдове Клико, и „Маргериту“ из „Фауста“ Гёте, переведённый Губером».

Глинка упоминает также, что тексты для романсов предложил ему П. П. Дубровский, в то время бывший в Варшаве цензором.

О том же пишет в своих воспоминаниях о Глинке и Дубровский:

«Однажды мы вместе читали гётева „Фауста“ и остановились на песне Маргариты: „Meine Ruh' ist hin, / Mein Herz ist schwer“ и т. д. Я намекнул ему, как прекрасно было бы воссоздать эту песню в музыкальных звуках; даже принёс ему на другой день русский перевод Губера (изд. 1838), и превосходная музыка на него была готова через несколько дней».

Композитор А. Н. Серов в своих «Воспоминаниях о Глинке» даёт подробнейшую характеристику «Песни Маргариты». Замечая, что, прежде всего, сам перевод Губера, положенный в основу романса Глинки, слабо передаёт характер немецкой Гретхен, Серов пишет, что вслед за ним и музыка Глинки носит «чисто славянский характер». По мнению Серова, текст Губера — «хорошие стихи, проникнутые чувством, но именно в чувстве своём крайне мало похожие на безвыходную и лаконически высказанную „тоску“ оригинала». Что касается музыки Глинки, то она, «со своею шопеновскою мягкостью очертаний и расплывчатостью лирического чувства, уводит впечатления ещё дальше от фаустовой Гретхен…». Вместе с тем Серов подчёркивает, что глинковская «Песнь Маргариты» «как отдельная вещь, без отношения к Гёте и к его „Фаусту“, — музыка восхитительная и одно из лучших созданий Глинки вообще».

Современные исследователи также относят «Песнь Маргариты» к наиболее ярким и проникновенным романсам Глинки. Так, О. Е. Левашёва видит в ней «один из лучших образцов глинкинской декламационной мелодики». Б. В. Асафьев называет её «одной из выдающихся лирико-драматических пьес Глинки».

«Песнь Маргариты» написана в духе элегии, однако, по замечанию М. А. Овчинникова, по своему содержанию она шире рамок этого жанра и приближается, скорее, к лирико-психологической арии. Б. В. Асафьев также полагает, что «Песнь Маргариты» трудно назвать романсом в строгом смысле слова, поскольку её выразительность и образность выходят за пределы романсовой камерности. О. Е. Левашёва подчёркивает, что драматический характер экспрессии, присущий «Песне Маргариты», нов и для самого Глинки: характерная для него кантиленность звучания сменяется здесь прерывистостью вокальной линии, создающей впечатление вздохов и сдерживаемых слёз. М. А. Овчинников видит в интонациях «Песни» и особенностях её аккомпанемента родство с традицией Баха; он особо отмечает, что трагическое звучание мелодии нигде не нарушается «ни неуместной аффектацией, ни броской вокальной колоратурой».

Известно, что Глинка, обладавший хорошим голосом, нередко сам исполнял свои романсы. «Песнь Маргариты» также входила в его репертуар, о чём свидетельствует в своих воспоминаниях и А. Н. Серов. Серов пишет также, что романс получил популярность благодаря исполнению Д. М. Леоновой, которая разучивала его под руководством самого Глинки.

В числе исполнителей романса были в разные годы А. В. Нежданова, Г. П. Вишневская, В. Н. Левко, Г. А. Ковалёва, Н. П. Рождественская, Е. В. Шумская, М. И. Литвиненко-Вольгемут и др.