Открытость (5)⁠⁠

Продолжаем знакомиться с книгой Йохана Норберга "Открытость. Как сотрудничество и любознательность сформировали человечество".

Коротко для ЛЛ: Люди легко сбиваются в враждебные друг другу стаи. При это кто свой, может определяться совершенно произвольными чертами. Повесили знаки различия - и вперёд, бить врагов!

Если человек такое коллективное из себя существо, которое охотно сотрудничает с себе подобными на благо всем, то почему одним из его популярнейших занятий всегда была война? Потому что, подобно крысам, он сотрудничает не со всеми подряд, а с роднёй, кланом, племенем, нацией. А остальным мы показываем зубы.

Подобный ограниченный альтруизм широко распространён в животном мире. Человек, в отличие от животных, способен помогать совершенным чужакам – достаточно им надеть нужного цвета футболку. Мы охотно сбиваемся во враждующие группы, что продемонстрировали эксперименты Музафера Шерифа. При этом внутригрупповые симпатии легко обращаются во внегрупповую ненависть. Симпатии могут появляться произвольным образом, важно лишь почувствовать между собой и другим что-то общее. Например, предпочитать Кандинскому Клее, как в экспериментах Анри Тешфела. Те, кто из другой группы, демонизируются. Чувство локтя активирует нечто внутри нас, что заставляет ненавидеть чужаков. Тешфел, в отличие от Шерифа, установил, что для формирования вражды необязательно наличие какой-то серьёзной причины. Важно лишь почувствовать разницу.

Конечно, и здесь можно что-то объяснить естественными причинами. Мы инстинктивно сторонимся сморкающихся и чихающих, чтобы не заразиться. Подобным образом мы подозрительны к иностранцам. Работает поведенческая иммунная система. В разряд чужаков могут перейти близкие нам люди, достаточно им разойтись с нами в каких-то предпочтениях.

Эволюция выработала в нас групповой инстинкт. Когда-то для выживания необходимо стало уметь спаиваться в монолитный коллектив, беспощадный к опаснейшей угрозе – другому подобному коллективу. Мир у себя, война – снаружи. Ричард Рэнгем объясняет в своих трудах, что мы ведём себя так потому, что являемся самоприручённым видом. Дарвин был прав, когда предполагал, что сварливые и грубые мужчины часто плохо кончают. От альфа-самцов избавляются тёмными ночами. В процессе эволюции это устранило добрую долю агрессивности из генофонда. Но в то же время это сделало агрессию более изощрённой, готовой выйти из берегов. Своя боль чувствуется сильнее чужой, и мы мстим не по принципу «око за око», а «оба ока за око».

Принципы, по которым формируются взаимные симпатии, могут быть довольно гибкими. Это совсем необязательно должны быть цвет кожи или родственные связи. Очень мощным фактором является пол. Власти, которые играют на струнах трайбализма, хорошо знают силу символом и испокон веков усиливают групповые различия, заставляя людей носить всевозможные знаки различия вроде тюрбанов или звезды Давида. Солидная доля ненависти при этом обеспечивалась автоматически.

Gelber Stern

Мы автоматически теряем интерес к чужакам, переставая различать их лица и придавая им негативные черты, которыми они на самом деле не обладают. Формируются стереотипы о нациях, имеющие мало общего с действительностью. О канадцах часто говорят, что они в целом приятные, а об американцах – что они невротичны и напористы. Однако после реальной проверки они оказались примерно одинаковыми в данном отношении.

Если мы обратимся к сегодняшним реалиям, то убедимся, что ничего не меняется. Политики сбивают себе каждый свою стаю, указывая на различия между тобой и соседом. Каждый раз, открывая браузер, мы сталкиваемся лицом к лицу с политическими врагами, несмотря на заботливо выстроенный информационный пузырь. Наши мозги из каменного века включают режим паники, заставляющий сомкнуть ряды. Сегодня популисты играют на различиях между стариками и молодёжью, между горожанином и сельским жителем, между патриотами и космополитами. И даже левые, которые, казалось бы, должны быть, как братья, включились в политику идентичностей, подчёркивающую различия между группами. Проблема в том, что, говоря о важности чёрных жизней, мы неизбежно формируем противоположный лагерь со своими установками. По словам одного из избирателей Трампа:

Если вы хотите политику идентичностей, то политика идентичностей – это то, что вы и получите.

Как бороться с этими опасными тенденциями? Автор пишет, что именно потому, что мы такие трайбалисты, нам нужно жить в открытом мире. Нужно интегрироваться, знакомиться с чужими культурами и научиться понимать их. С пониманием придёт и чувство общности в чём-то. К подобному пришёл и Музафер Шериф в своём эксперименте: если он позволял участникам предварительно знакомиться друг с другом перед разделением на группы, то соперничество становилось заметно труднее провоцировать. Это выглядело как подтверждение контактной гипотезы о том, что равный статус контактов между членами разных групп, особенно когда преследуется общая цель, снижает антагонизм. Однако Гордон Оллпорт, сформулировавший эту гипотезу в 1954 году, ещё тогда предупреждал: недостаточно заставить всех ходить в одну школу. Это может даже навредить, если фокусироваться при этом на различиях, а не на общем. Нужно, наоборот, уделять внимание тому, что объединяет. Так белый полицейский внезапно может смягчиться к чёрному преступнику, увидев у него на шее крестик, а болельщик Манчестер Юнайтед окажет помощь фану Ливерпуля, попавшему в неприятную ситуацию на улице. Ведь они оба любят футбол. Торговля тоже имеет потенциал снижения барьеров. Ещё Маркс с Энгельсом отмечали, что

свободный рынок сметает установленные отношения с их багажом древних и почтенных предрассудков и мнений.

И всё-таки наши древние инстинкты остаются с нами и проявляются время от времени. Одно лишь событие может послужить спусковым крючком конфликта и превратить любовь в ненависть. Об этом – в следующей части.

----------------------------------------

Очень удачная глава. Норберг честно признаётся, что мы, хотя и добрые внутри, но имеем и потенциал агрессии. Плохая новость – что этот потенциал неистребим. Хорошая – что мы все люди и всегда сможем найти между собой что-то общее.