Не просто так⁠⁠

Не просто так

В просторной кухне деревенского дома за обеденным столом расположились двое мужчин. Поднимающееся солнце пока только намекало на то, как оно распорядится дневной погодой, но из намека становилось понятно, что будет жарко. Середина июля. Юг России.

Стол из натурального дуба, покрытый прозрачным лаком, чтобы выделить структуру дерева, разделял мужчин. Первый – тот, что сидел ближе к дверному проему, помладше, лет тридцати. Одевался в спешке – синие спортивные штаны из синтетики, кеды и полицейский китель. Второй – напротив окна  - явно перевалил за рубеж пятидесяти лет. Черная куртка из искусственной кожи, местами потрескавшаяся, зауженные джинсы, относительно новые и зашнурованные кожаные ботинки. И куртка второго и китель первого говорили, что по ночам и ранним утром было прохладно.

Стол не пустовал. Со стороны мужчины постарше лежал топор – обычный топор с деревянной рукоятью, а со стороны его молодого компаньона пистолет Макарова. В центре стоял заварочный чайник из темного стекла, но не черного, так что разбухшие чайные листья просматривались. Чашки отсутствовали, но собеседники явно не переживали по поводу их отсутствия. Рассветные лучи солнца забивали свет включенной люстры, но и это мало волновало мужчин. Отсутствие чашек говорило о том, что  чаепитие явно намечалось, но по какой-то причине не случилось.

- Семен Федорович, - обратился старший к мужчине в полицейском кителе, - давайте уберем руки от оружия, а то все начинает смахивать на дуэль, а я точно не дуэлянт. Не Пушкин, да и вы не Дантес.

- Иваныч, я-то уберу, а ты меня топором рубанешь?

- Зачем?  - старший искренне удивился. – Я же тебя сам позвал. – переход на «ты» у старшего случился естественно, так как сперва он обращался на «вы», но собеседник сам выбрал простую форму общения.  -  Чтобы сдаться, чтобы оформить все по закону. Смысл мне тебя «решать»? Ты же СОГ уже вызвал?

- Вызвал, конечно, - младший не видел смысла врать. Он вообще не видел смысла в происходящем.  – Как тут не вызвать? Два трупа все же…

- Это да, - вздохнул старший собеседник и посмотрел в сторону окна, где лежали два женских тела. Возле головы первого  со стороны стола  образовалась не очень большая лужица крови, которая поблескивала в лучах поднимающегося солнца. Кровавые следы тянулись от стола к окну. Смерть застала женщин либо за столом, либо рядом. – Но не просто так, Семен Федорович, не просто так.

- Понятное дело,  - ответил Семен Федорович, участковый уполномоченный поселков Благодатный и Раздолье. Хотя никаких понятных дел в двух женских трупах он не видел.  – Я так понимаю, что причина у тебя веская нашлась. Мужик ты вроде рассудительный и порядочный. Так что случилось-то? Никто не станет людей просто так убивать. Оскорбили они тебя или еще что?

Собеседники так и не убрали рук от оружия, хотя, конечно, преимущество было за тем, кто помладше – нажать на спусковой крючок быстрее и проще, чем замахнуться и ударить, но два мертвых женских тела говорили о том, что кое-какой сноровкой старший собеседник в работе с топором обладал. Оба прекрасно понимали, что напряжение не спадает, но руки от оружия убирать не собирались.

- Да просто раскрылось все, Семен Федорович. Вот, скажи честно: ты знал, что они тут черной магией занимались?

- Чем? – участковый дернул носом, стараясь учуять алкогольный аромат. Такие заявления на трезвую голову точно не придут.

- Магией, черной, при том, - старший с топором говорил уверенно, для него существование магии не представлялось невозможным. Данность бытия. Один из столпов Вселенной. Как физика и математика. У младшего по этому поводу имелись определенные сомнения.

–Иваныч, ну, тут такое дело: люди во всякое верят, а они явно…

- Вооот, и я хочу сказать, что явно. Отчетливо. Без всяких сомнений: две эти бабы занимались черной магией. Вредили и убивали людей. Очень долгое время и очень многих. Я даже не возьмусь предположить, скольких они жизни лишили. Но точно многих.

- Да таких «ведьм»  -  половина «ВК» и «одноклассников», я, уж, про «телек» молчу… Колдуньи, бля… Карты Таро, сниму порчу. Ну, занимались Смирновы гаданием, так к ним городские в основном катались. Там сумасшедших полно, которые во всякую фигню верят.

- Эти настоящие были, ведьмы. Ты мне поверь, я в этом разбираюсь.

Участковый медленно откинулся на спинку стула, но руку от пистолета не убрал:

- Откуда такие познания? Это если на секунду допустить, что такое дерьмо вообще существует. У меня коллеги городские подобных колдуний по три-четыре десятка за год к «административке» привлекают. А уже пару случаев было, что и «уголовка» колдуньям вкрячилась – за мошенничество. Деньги брали, а дело не делали, так как сделать его невозможно. Это же любому нормальному человеку понятно.

- Жена моя, покойная, на такую же нарвалась. Соседка. Бытовой конфликт.  Вот и упокоилась. Но я тогда все понял, только сделать ничего не смог.

Участковому стало понятно: психоз. Убитые женщины четыре месяца назад наняли подсобного рабочего в городе: с полным, так сказать, пансионом. Он даже пошел на мелкое нарушение – «откатал» пальцы Иваныча и проверил, так как документов у того на момент «найма» не имелось. Участковому не хотелось заиметь на своей «земле» отсидевшего урку или психически нестабильного персонажа. Его тогда не удивило, что Иваныч нашелся в базе, но удивило то, что в качестве свидетеля – в свое время у Иваныча была убита жена соседом с психическими отклонениями. Лет десять, может, и больше назад, но сам Иваныч перед законом оказался чист. До сегодняшнего утра. Участковый еще раз осмотрел кухню и задержал взгляд на телах. Они лежали на животах, в бежевых халатах из натурального шелка. Каждая из них лишилась жизни после удара топором в шею сзади и с некоторого возвышения – сидели за столом, скорее всего, а Иваныч подкрался сзади.

- Это прозвучит, как какое-то безумие, Семен Федорович, но есть такие люди, которым подвластны темные силы этого мира. Они могут направлять черную энергию на тех, кто им неугоден или на тех, за кого им заплатили. Могут использовать других людей без их ведома, могут…

- Ты мне сейчас, Иваныч, про политиков рассказываешь? – участковый не смог удержаться и тут же устыдился своей реплике: это тупо и неуместно, но слова уже сказаны. Но это еще и опасно – шутить с психом, который неизвестно как отреагирует.

- Если бы,  - вздохнул собеседник, - вот, видишь, тебе трудно в это поверить, а две эти сестрицы  - Анна и Катерина вполне себе людишек пользовали.

Участковый скривился: слово «людишки» резануло слух, но он продолжил слушать. Лучше слушать и ждать группу из города, чем стрелять и пробовать скрутить крепкого мужика пятидесяти лет, который хоть и полный псих, но явно не собирается сопротивляться аресту. Зачем рисковать, если можно послушать порцию бреда? И он постарается не злить сумасшедшего. Не имеет смысла обострять обстановку.

- Ты вот думаешь, что Иваныч, псих сумасшедший, взял и просто так зарубил топором двух невинных бабенок? Молчишь? Ясно, что именно так и думаешь, да и что тебе еще думать-то. Со стороны оно так и выглядит, но я тебе сейчас кое-что расскажу. И дело твое: верить или нет.

- Я пистолет убирать не стану? – усмехнулся участковый, сам удивляясь, как тяжело далась эта ухмылка. Лицевые мышцы отказывались подчиняться.

- Твое дело. Я свое уже сделал, - ответил Иваныч, имя которого участковый так и не смог вспомнить, хотя очень пытался. Это его злило: через полчаса прибудет СОГ, и он будет выглядеть идиотом перед коллегами: не знать имя подозреваемого, который сидит перед ним. Но этого придурка, который зарубил топором двух женщин пятидесяти лет, он видел от силы раз пять-шесть за четыре месяца, и обращались к нему всегда по отчеству. Участковый видел, конечно, его имя в базе, когда получил результат дактилоскопии, но не стал запоминать. Его сильно расслабил факт полной непричастности подсобного рабочего к миру криминала.

- Я таких людей после смерти жены просто чувствовать стал. Их не так уж и много. Но они есть. И бабы в основе своей, - Иваныч осекся, - женщины, я хотел сказать. Я некоторое время побродил с маргиналами, так что, извините, лексика замусорилась.

В речи убийцы чувствовалось определенное презрение к окружающим: «людишки», «маргиналы». Дон-Кихот с топором. А в действительности адепт Бахуса  - вероятность в районе ста процентов. Участковый потянул носом, но не уловил даже оттенка паров спиртного, как свежих, так и переработанных желудком и выпущенных наружу. Несколько удивительно. Обычно подобные зверства творятся под воздействием алкоголя или наркоты. Но  Иваныча притащили из города, лет ему под пятьдесят, так что никто не мешает пользоваться сетью для заказа «дури». Исключать подобной возможности никак нельзя. Современное время подсказывает и динозаврам современные методы расслабления рассудка. К наркотикам доступ сейчас свободный: есть телефон и деньги – есть «дурь».

- Вот посмотри, Семен Федорович, я тут у вас девяносто четыре дня –

четвертый месяц пошел, а сколько всего произошло, - убийца четко считал проведенное в деревне время.

- Что  произошло?

- Варвара Малютина умерла.

- Ну, умерла. Сердечная недостаточность. Таких диагнозов сотни тысяч.

- В двадцать четыре года? У молодой нерожавшей бабы? А то, что за два до ее смерти к сестричкам ее соседка захаживала, тебя не удивило – не поделили они Кирилла Хлыстова, соседушку.

- Херня… Там эксперт установил врожденный порок.

- Угу. Вся наша медицина за двадцать четыре года не выявила, а экспертиза выявила? И семья у нее, кстати, не нищая – за здоровьем они точно присматривали. Ну-ну. А Айдар? Фамилию не помню. Он же разводиться надумал, так через пару дней в бане угорел. А жена его перед этим сюда приходила.

- Так он реально угорел, - возмутился участковый. – И там экспертиза была. Пьяный полез. Я на место выезжал: баня, стол накрытый, «жрачка», водки на взвод…

- Айдар? Пьяный? Самый хозяйственный мужик в поселке? Самый богатый фермер? Который водку только в магазинах видел? Он же мусульманин…

- Иваныч, ну, какие мусульмане здесь? Совпадения -  это все. Случайности. Таким образом любое происшествие подтянуть в качестве злоумышленного действия.

- Да, только жена его, вдова теперь, за пару недель тут все пороги обила, да гостинцы носила, а как сверток с денежкой принесла, так Айдар и закончился.

- И ты все это видел, Иваныч, и молчал? – решил перейти в наступление участковый. – Они с тобой своими делами делились?

- Молчал, конечно, а что ты хочешь сказать: пришел бы я к тебе с таким, и что бы ты сделал? А делиться – нет, конечно, не делились, но думали, что я тупой, поэтому особо не стеснялись и не скрывались, да и к делишкам своим понемногу привлекали.

Участковый хотел съязвить, но осекся. Уж он бы точно ничего не стал делать в таком случае, а психиатрическую помощь его оказывать не учили. А бригаду вызвать на подобное – поднять себя на смех и обеспечить «отписками» на пару месяцев.

- Я тут еще узнал, что пара соседок в свое время заявления на них писали, так скоро в мир иной отошли. То участок не поделили, то живность. Но бабки-то, соседки, вроде крепкие по разговорам были, однако после конфликта резко подурнело им.

- Иваныч, я понимаю, что ты хочешь «закосить» под психа, но, поверь, там, куда ты надеешься попасть сладко не будет. Там, говорят, похуже, чем в обычной «зоне». Только кормят хорошо. Но сейчас вроде с кормежкой везде наладилось. Не деликатесы, но есть можно.

- Так я там долго и не пробуду, - улыбнулся убийца. – Исцелюсь.

- Ладно, с твоей позицией защиты понятно, а вот что по поводу убиенных? Вот, приходили к ним эти люди, и потом по щелчку пальцев их враги умирали?

- Нет, конечно. Не по щелчку пальцев. Требовались определенные ритуалы, но я, так понимаю, что смысл ритуалов – ускорение реализации задуманного. Ведьмам достаточно просто решения устранить человека и направить на него черную энергию.

- Ты же годов семидесятых рождения, Иваныч?

- Да, семьдесят первого. А что?

- Газет паскудных в девяностые ты начитался с избытком, видимо. А потом телевизора пересмотрел.

- Тебе-то откуда знать, Семен Федорович? Про девяностые? Ты ж мелким совсем был в то время.

- Папаня мой такими газетенками и журналами  баловался, я потом ими в туалете уличном долго пользовался. Говном говно вытирать прикольно получалось.

- Шути дальше, но на поступок мой меня другое подтолкнуло. У Ибрагимовых же знаешь беда какая приключилась?

- Не знаю, - участковый действительно не знал.  – Я хоть и мент, но не телепат. Ко мне Ибрагимовы не обращались.

- У Клавдии Ивановны рак обнаружили, так она сюда позавчера и пришла.

- И? А чего сюда, а не в диспансер?

- Сестрички ей предложили хворь на другого человека перенести, а чтобы быстро все проделать, то племянницы ее самыми подходящими оказались.

- Иваныч, тебе не кажется, что ты просто бабского говна переслушал? Одни бабы в рассказах твоих. Я понимаю, что жену твою убили, так и ее мужик порешил, а не баба…

- Бьешь в пах, Семен Федорович, но не понимаешь, что промажешь. Руки мужика, но направляли их женские. Да и не в этом дело…

- Ты скажи честно, Иваныч, что поругались, что денег тебе мало заплатили, или обидели чем… А на Смирновых ты зря наговариваешь: колдуньи-ведьмы, там, не знаю я, но то, что скотину лечили получше ветеринаров – это точно, да и в травах разбирались хорошо. Ты сравни Благодатное с другими деревнями – тут и хозяйства у всех приличные, и детишек полно, и люди все работящие и с достатком. Остальные села в жопе, а здесь нормально все. Не хорошо, не плохо, а нормально. Алкашни и той меньше, чем где-либо. Уж мне-то не знать.

- За чей счет, Семен Федорович?

- В смысле? Сами, конечно, люди такие подобрались, а сестры Смирновы траволечением и со скотиной помогали. Нас все эпидемии обошли, даже ветслужбы удивлялись.

- Ты осмотрись вокруг.

- Зачем? – участковый не стал делать предложенного, ожидая подвох. Слишком явно его внимание хотели отвлечь.

- Икону хоть одну видишь на кухне?

Участковый все же осмотрелся: ничего нового не обнаружил – кухонный гарнитур с белыми фасадами из натурального дерева, стальные смесители и новенькая газовая колонка, два кремовых холодильника под самый потолок, среднего размера ЖК-экран с японским логотипом, модная черная кофе-машина на отдельном столике.  На стенах обои не самые дешевые: жили тут не самые нищие люди.

- А должна быть?

- А почему бы и нет?

- То есть ты зарубил двух женщин из-за отсутствия икон?

- Я зарубил их за колдовство и гибель невинных душ. Гнилое это место. И они гниль. А гниль икон не любит. И церковь не любит. Нет в поселке церкви.  

- Знаешь, Иваныч, звучит безумно, но достаточно убедительно. Для меня. Но комиссия тебе явно не поверит, и «отчалишь» ты на пожизненное. А по поводу церкви: была она когда-то, да сгорела, но что-то попы не особо кинулись ее восстанавливать.

-  Как посмотреть.

Участковый пожалел, что не включил аудиозапись на телефоне, но он точно не был готов к тому, с чем столкнулся. Этот сраный подсобник точно попытается прикинуться психом, чтобы избежать заключения, а потом попадет в специальное учреждение, из которого сможет выйти через пару лет. Уж слишком складно он «поет» свою историю. Шансы есть и не самые плохие.

Иваныч внезапно резко поднялся со стула и прихватил с собой топор. Открыл холодильник.

- Смотри.

Участковый поднял пистолет, навел его на убийцу и посмотрел внутрь холодильника – ровные ряды банок с домашней консервацией. Некоторые смахивали на «тушенку».  

- Это с могил пальцы и ногти, чтобы туда не ходить. Я сам копал. Они меня туда отправляли. Их сжечь надо в определенное время, чтобы эффект быстрее наступил. А вот тут, - Иваныч подошел к подвесным полкам кухонного гарнитура и открыл первую дверцу, - волосы и кожа засушенная. Тоже с могил. Только  им холод не требуется, поэтому тут стоят. Уже сухие. И к использованию готовы.  А эти две суки, - Иваныч свободной от топора рукой показал на тела, - с кладбища самый «сок» собирали. Знали, где покопать, где просто землицы собрать и просеять, чтобы… Не самое приятное воспоминание. Самим-то копаться надоело, вот меня и наняли.

- Охуеть,  - с присвистом выдал участковый и сильнее сжал рукоять «ПМ», который внезапно стал самым надежным средством связи с нормальной реальностью.  Если сперва беседа с психом без роду и племени, зарубившим двух зажиточных по деревенским меркам женщин, имела под собой смысл оттянуть насилие до прибытия подмоги, то сейчас, после демонстрации содержимого холодильника и кухонных полок, превратилась в сюрреалистический ад. Кунсткамера. Такими темпами он и заспиртованных младенцев в банках увидит. Ему почему-то не хотелось подходить к холодильнику и рассматривать его содержимое подробно.

- Можно подумать, что тетки просто пользовались человеческой дурью, что магии не существует, что  все это дурь и враки, но она, эта магия, существует и работает, так что…

- Но убивать их зачем? Можно было заставить исправить все, что сделали, направить, так сказать, на путь исправления, - участковый замолчал сам, так как слова, которые он произнес  - лозунги и им подобное. Особенно «путь исправления». Но, что сказано, то сказано. Да и не мастер он речей.

- Гниль нужно уничтожать. Гниль нельзя изменить или перевоспитать, - впервые за время их разговора в убийце проскользнула холодная и пугающая твердость. Участковый непроизвольно посмотрел на тела убитых женщин – кровяной ручеек устремлялся все дальше от окна к центру комнаты: все же пол не являлся идеально ровным. Поднимающееся солнце высветило короткий путь тел от стола к окну – короткий, но кровавый – не очень обильно, но заметно. Этот урод воспользуется топором при любой возможности. И не факт, что он успеет нажать на спусковой крючок быстрее, чем Иваныч воткнет ему топорище в голову.

- Иваныч, скажи честно, что всю эту хуйню ты придумал вот  прямо сейчас. Чтобы под психа «закосить». И поэтому меня вызвал, чтобы я тебя «оформил», хотя мог просто свалить по-тихому. Денег-то у них нормально было?

- Почему было? – в голосе убийцы послышалась злость. – Все на месте. Я знаю, где они хранятся. Там прилично так. Вот только код от сейфа не знаю. Не в деньгах дело.

- Потому и не сбежал, - усмехнулся участковый. – Что денег достать не получилось?

- Там сейф слова доброго не стоит, так что открылся бы, как миленький. А деньги что? Деньги – пыль, не ради них настоящий человек живет. Зря ты думаешь, что из корысти я так поступил. Из корысти я бы просто деньги украл бы и исчез, а вы бы меня искать замучались, да и как доказать, что деньги вообще были. Их же наличными приносили. Ты, кстати, вообще знаешь, сколько там денег? Не знаешь. Много. Очень.  Так где СОГ твой?

- Едет, Иваныч, едет, мы от райцентра не очень близко. Но там товарищи, конечно, очень рады, что в какой-то деревне два трупа криминальных.

- Я так понимаю, Семен Федорович, что ты мне не особо веришь, но тут, такое дело: меня сейчас заберут, а ты  останешься – время у тебя будет все изучить. Ты осмотрись, подумай. Поразмышляй. Походи вокруг, посмотри, понюхай.

- Может, на онлайн-курсы записаться? Охотники на ведьм за сорок восемь часов.  

- Это вряд ли, но шутка хорошая.

- Ты, Иваныч, во мне какого-то ученика увидел. Продолжателя.

- Одиноко мне, Семен Федорович, с гнилью воевать. Люди явное видеть не хотят. Даже ты. Но я тебе путь показал, а ум у тебя цепкий – захочешь, не забудешь, что я рассказал, поэтому начнешь разбираться. А к тому времени и я освобожусь. А вместе сподручнее будет.

- Я так понимаю, что в своем освобождении ты вообще не сомневаешься, Иваныч?

- Тут как Бог положит, но кто ж меня, дурака безобидного, в застенках держать станет долго?

- Я бы не стал так уверенно подобное утверждать, - сказал участковый, но затем посмотрел на собеседника. Сейчас его «упакуют», на следствии и экспертизе выявится его отклонение, отправят в «спец»-заведение, а там через год-два комиссия признает излечившимся и выпустит. И он опять вернется к своей охоте на «ведьм».

- Иваныч, а ты скажи, сестры Смирновы не первые же у тебя?

- Нет, конечно, - в голосе старшего с топором послышалось возмущение, - я с такими уже восемь лет дело имею. Так что опыт есть. Не просто так я на месте оказываюсь. По первому времени, случалось, ошибался, но это быстро прошло. Я этих тварей уже нутром чувствую.

- Круто, - сказал участковый, а сам подумал: «Охуеть! Сколько же там за восемь лет нарублено?». Сколько женщин отправились на тот свет только потому, что Иваныч решил, что они причастны к колдовству и имеют навыки черной магии? Если получится, то он попробует поднять статистику по насильственным смертям женщин, связанным с гаданием и прочей оккультной херней. Это будет очень сложно сделать, так как толковой и единой базы не имелось, но при определенных усилиях все же возможно.

- И места покажешь?

- Ага, - усмехнулся старший, - на следственном эксперименте. Нет, конечно.

Псих, без сомнений, но с логикой явно дружит – участковый вздрогнул и посмотрел на часы – китайский гаджет говорил, что группа из города прибудет через двадцать минут. Главное в этой ситуации – продержаться и не наделать глупостей. Придется слушать бред, но это лучше, чем потом отчитываться за выстрелы. Восемь лет. Участковый непроизвольно сглотнул. За восемь лет можно очень много натворить. Интересно, сколько в действительности трупов за этим мужиком?

- У каждого поступка есть такое понятие, как триггер или ключевой момент. Знаешь, Семен Федорович, что меня толкнуло на поступок? Не знаете, конечно,

- Иваныч периодически сбивался при обращении с «ты» на «вы» или обратно.

- И что же?

- Вчера вечером к сестричкам снова пришла соседка. Клавдия Ивановна – рак груди. Сорок восемь лет. Операбельный. Ничего серьезного, если разобраться. Но сиськи ей показались дороже, и она предложила их обменять на двух племянниц и  две сотни тысяч рублей. По сотне рублей и одной племяннице за каждую сиську пятидесятилетней бабы.

- Ибрагимова? Так ты уже говорил про нее. И?

- Что «и»? Две сотни рублей  - и Клавдия избавлена от рака, а две девочки им награждены.

- Это так просто? Просто сказали: рак перейди с Клавы на … Как икота? Перейди на Федота?

- Нет, я помогал какое-то дерьмо достать из погреба, какие-то действия изображались, но, думаю, что мастерства хватило бы и так просто. Доделай они все это до конца. Конечно. Утомились, кстати, чайку решили попить. Взбодриться. Всю ночь колдовали.

- Не успели?

- Нет, - в голосе Иваныча послышалась гордость. – Не успели. Я вмешался.

Результат вмешательства лежал возле окна и кровоточил все сильнее. На кремовой керамической плитке потеки крови краснели все отчетливей. Участковый отвел взгляд в сторону: трупы он и раньше видел, но впервые так долго беседовал с тем, кто их произвел. Странное чувство, когда уже не нужно искать убийцу, а хочется хоть что-то сделать. Очень сильно хочется.

- Так теперь, получается, у Клавдии Ивановны сиськи сгниют?

- Наверное, - беззаботно ответил Иваныч,  - если лечиться не станет, но вот две девочки останутся здоровыми. А сгниет ее вымя или нет, только от нее зависит. И от медиков. Но нас это мало должно волновать. Главное, что дети целыми остались. Две невинные жизни продолжат свою жизнь, как раньше, без хвори этой навязанной.

- Хммм, а почему понадобилось две девочки для исцеления?  - участковый и сам не понимал, зачем задает подобный вопрос.

- Так сестрицы сказали: мол, для закрепления эффекта. Чтобы обмен был эффективным. Там, в этом говне магическом, я так понимаю, своя система оценок.  

- А в погребе-то что доставал?

Иваныч скривился:

- Дохлую кошку. Тьфу. Чуть не стошнило. Смотреть же погреб сейчас не рискнешь, Семен Федорович? У них своя система ритуальная. Все это говно кладбищенское в роли усилителей работает. Чтобы быстрей и эффективней. Дохлятина и кладбищенская атрибутика. Не знаю почему, но для всего этого имеет значение. Ее-то жечь дохлятину нужно, то варить, то временами помочиться на нее или прожевать. Тьфу, сука, вспоминать противно.

- Не. Не рискну. СОГ дождемся, тогда все и осмотрим, - лезть в подвал, имея за спиной мужика с топором, участковый явно не хотел. Простая логика самосохранения.

- Да я и не заставляю.

- Вот, поверь тебе, так получается, что сестры убиенные чуть ли не всемогущие были. Еще немного, и миром бы править стали.

- Ну, про всемогущество я и не говорил. А использовать темную энергию могли. И использовали. Чтобы жрать сладко и спать мягко. Сам видишь – не в лачуге жили. Мебель, отделка  - все дорого.

Участковый усмехнулся:

- Завидуешь?

- Нет,  - искренне ответил Иваныч,  - чему завидовать? Достатку? Так он у меня был. И получен работой честной.

- Был, - еще раз усмехнулся участковый. – Но сейчас-то…

- А что сейчас? Квартира на месте. Сбережения на счетах.

Убийца точно бредил: ну какая квартира, какие сбережения у вонючего бомжа, найденного на рынке провинциального города и нанятого в качестве разнорабочего двумя пожилыми женщинами из деревни, нанятого за еду и проживание? Фантазии. У него даже паспорта не имелось. Пропил все в прошлом, а то, что сейчас с алкоголем не связывался, так, может, кодировка помогла. Участковый подумал о том, что ему бы точно не помешал стакан водки. Не каждый день такая ситуация. А бомж может и дальше придумывать про свою собственность, которой уже точно давно нет, вернее, нет в его распоряжении.

До прибытия городских коллег оставалось не так уж много времени, поэтому он задал вопрос:

- Иваныч, а будь у тебя возможность все обратно отыграть, то ты бы стал баб этих топором рубить?

- Без малейшего сомнения, - убийца переместился к окну и поставил ногу на ближнее тело. Он преобразился: стал выглядеть победителем и вершителем судеб.  – Их давить надо, гнид. Этот мир и так жесток, а такие твари действуют осознанно, и невинных людей обрекают на смерть или страдания. Это очень подлые люди, которые пользуются преимуществом перед другими. Живет себе человек, а потом совершенно неожиданно у него болезнь находится, о которой ничего не предвещало или еще какая-нибудь неприятность проявляется. А дело в том, что кое-кто, обладающий темным даром, просто решил от него избавиться. Либо для собственных целей, либо по заказу «доброхотов». Злые, черные люди, которые мешают остальным. Не просто мешают, а осознанно вредят. Твари.

- Пафосно звучит, Иваныч,  - участковый перехватил рукоять «Макарова». С предохранителя он снял его, еще когда заходил в дом.

- Но так ведь и есть. И ты, Семен Федорович, тоже в этом убедишься, а, когда убедишься, то и помогать мне станешь.

- С чего такая уверенность? И почему это ты решил, что я помогать тебе стану, Иваныч?

- Устал я просто в одиночку такой крест на себе нести. А ты мужик смышленый и не подлый, местные о тебе хорошо отзываются, справедливый и отзывчивый. Даже эти две гниды про тебя хорошо говорили, а они ни о ком из местных хорошо не говорили, так как каждый из жителей в чем-то замазан и к ним приходил. Все, кроме тебя. Удивительно, конечно, но это основная причина, что я на тебя очень рассчитываю. Понимаю, что не сейчас, не сразу ты мне поверишь, но, когда разберешься, то захочешь пообщаться. А я к тому времени, надеюсь, уже и обратно, на «волю» вернусь.

- Лестно, конечно, про себя такое слышать, - участковый попытался улыбнуться, но лицо не слушалось. Мышцы явно протестовали против такой трансформации на фоне двух трупов.  – Но мог же и заранее поинтересоваться, хочу ли я в таком участвовать?

- Так не сработало бы. Ты бы сразу «психушку» вызвал, а теперь у тебя выбора не будет – придется разбираться, а пока разбираешься, то поймешь, что я не псих, и все так и было, как я тебе рассказал. А за это время и я комиссию пройду.

- Ты настолько уверен, что пройдешь комиссию?

- Конечно. Сам в такой работал. Я же врач-психиатр. Двадцать лет почти отработал. Так что знаю, как там все проходит.

Если Иваныч не придумал про профессию, то это многое объясняло: доктор после смерти жены просто сошел с ума, отсутствие алкоголя вполне объяснялось фармацевтикой – как затуманить сознание аптечными средствами человек с соответствующим образованием точно нашел бы способ. Психоз в момент проявления. А этим двум дамам просто не повезло.

- Иваныч, - участковый встал со стула. – Ты бы ногу с тела убрал. Не надо так. Неправильно это.

- А что неправильного? – изумился убийца с некоторым возмущением. – Нелюдь это, Семен Федорович, ее и хоронить-то не стоит. Сжечь.