Назови меня папой⁠⁠

Отец умер месяц назад. Я своими глазами видела, как отец лежит, скрестив на груди руки, как его опускают в жирную влажную землю, как ловко работают лопаты, образуя небольшой холмик. Ночью мне снятся кошмары, я просыпаюсь в холодном поту, с гулко колотящимся сердцем, страх накатывает волнами. Нет сил терпеть этот первобытный ужас, волнующимися руками выдавливаю таблетку, кладу под язык. Спустя вечность отпускает, наваливается сонливость и слабость. Слишком поздно или слишком рано, пора вставать на работу. Это повторяется из ночи в ночь, уже целый месяц. "Что-то ты плохо выглядишь", - сочувствуют на работе. "Правда? Вот это новость. А я-то думала". На самом деле я избегаю зеркал, неизвестно кто там может отразиться. Кто или что, но точно не я.

***

Отца, как вы догадались, я любила. Даже не так: это был единственный человек, которого я любила. Мама умерла, когда я была совсем маленькая. Иногда мне кажется, что я её смутно помню. Сложно сказать правда это или моя фантазия. Когда мамы не стало, все заботы обо мне легли на отца. Стирки, пелёнки, готовки, уроки - все то, чем в нашей стране обычно занимаются женщины. Он был хорошим отцом. Не всегда все успевал, все-таки ещё работа, но сильно старался. Помню, однажды он не успел забрать меня из садика. Не так: не успевал он часто, но в этот день случилось что-то из ряда вон входящее, потому что мы остались с воспитательницей вдвоём, я смотрела в окно, она, одетая, стояла рядом и вместе со мной вглядывалась в темноту. Свет одинокого фонаря раскачивался под порывами ветра, словно пьяный. Отца не было видно.

- Пошли? - Сказала воспитательница.

Она помогла мне одеться, и мы вдвоём вышли во враждебную мглу.

- Почему папа не пришёл? - Спросила я.

- Не знаю, Анечка. - Честно ответила воспитательница. - Пойдём ко мне домой, будем пить чай с вареньем. А потом придёт папа. - Мне не хотелось пить чай с вареньем, мне хотелось домой. Мы шли по тёмным малолюдным улицам, потом, кажется, ехали на в автобусе. Воспитательница жила в общежитии. Я помню нескончаемый коридор и множество дверей. Папа, конечно же, пришёл. Поднял меня на руки, от его колючей щеки пахло одеколоном и табаком. Потом мы шли по коридору, который уже не казался таким длинным, папа крепко держал мою руку, полы его длинного кожаного плаща развивались, словно крылья диковиной птицы.

- Папа, почему ты так долго? - Спросила я.

- На работе задержали, извини.

Конечно, я давно его простила. Я и не злилась. Как можно обижаться на самого лучшего в мире папу? Я его боготворила, он был самым умным, самым красивым, целым миром.

Конечно, у него тоже были недостатки. Мне было лет одиннадцать или двенадцать. Мы с девчонками гуляли во дворе. Было не так поздно, но ночь на юге наступает быстро и внезапно, наваливается, словно толстое одеяло. Отец с утра уехал на дачу, собрать урожай, а я осталась дома, на хозяйстве. Подружка жаловалась на своего отца.

- Мой папа пьёт.

- А мой никогда. - С гордостью сказала я.

Вдруг вдалеке показалась высокая мужская фигура с большой дорожной сумкой. Даже отсюда было видно, что мужик пьян, его шатало и швыряло из стороны в сторону. Мы засмеялись. Он приближался. Вдруг я с ужасом узнала отца. Сердце пропустило удар. Рискуя сломать шею, я понеслась с горки, чтобы успеть его перехватить.

- Папа, - выдохнула я.

- Куда мы? - Заплетающимся языком спросил он.

Не могло быть и речи, чтобы идти мимо подружек. Я забрала у него тяжёлую сумку с урожаем и потащила его в обход. Этой дорогой никто не пользовался, здесь было темно и идти надо было в два раза дольше, чем по прямой. К тому же, вверх вели высокие неудобные ступени. На ступеньках отец упал.

- Вставай, давай. - Я с трудом его подняла, злость и стыд удесятерили мои силы. Чуть ли не волоком дотащила его до дома, помогла снять обувь. Отец даже не потрудился переобуть дачные ботинки с комьями грязи. Он завалился на кровать прямо в одежде и тут же захрапел. Я же не могла уснуть до поздней ночи. Не давала покоя мысль, как я теперь буду смотреть подружкам в глаза. Наступило воскресенье. Отец проснулся к обеду. Я смотрела на него волком. Вид у него был помятый и виноватый. Меня жгла мысль, как он вообще добрался до дома: дача была у черта на куличках, надо было добираться с пересадкой, а потом ещё пилить от конечной через лес. А если бы с ним что-то случилось? Как можно быть таким безответственным? Конечно же, он ничего не помнил. Его последнее воспоминание, как они с соседом пробуют чачу. Дальше - провал. Как я его тащила по кушерям, он тоже не вспомнил.

Но таких моментов было мало, больше радостных и хороших. Как-то у нас выпал снег. Отец повёл меня в садик и сел не на тот автобус. Вместо того, чтобы спускаться, надо было подниматься. Держась за руки, мы карабкались в гору, соскальзывали и снова пытались взобраться. На отце были чёрные модные туфли с узкими носами и вечный плащ. Зимой к нему добавлялся импортный шерстяной шарф в красную клетку, ужасно колючий. Мне было весело, отец злился. Он опаздывал на работу. Когда мы скатились в очередной раз, отец психанул и взял меня с собой. Он был инженером и работал в очень важном бюро. Я нее знала, в чем состояли его обязанности, но в чем-то очень важном, потому что иначе быть просто не могло. На папиной работе меня любили, кормили печеньем и поили сладким чаем. Отец дал мне бумагу и цветные карандаши, и я села рисовать.

Еще у меня была бабушка. Вообще-то их было две, но одна, папина мама, жила в Тамбовской области и видела я её всего два раза в жизни. А мамина мама жила в нашем городе, совсем близко. Она была "невеста на выданье", как шутил папа. У бабушки была высокая прическа, настоящий дом, полностью белый, длинные ногти, покрытые лаком, обведенные чёрным карандашом глаза, морковные губы и брезгливое выражение лица. От неё пахло дефицитным опиумом, а не борщом с пирожками. Всю жизнь бабушка пыталась устроить свою личную жизнь и всю жизнь тщетно. Я думаю, всему виной было выражение лица. Бабушка работала кассиром в "Универмаге" два через два, а в выходные бегала на танцы. Мы с папой в её планы не входили.

- Володя, почему ты не женишься? - спросила она как-то, когда мы пришли её навестить. Вернее, отец просил её взять меня на время, его отправляли в командировку. Я перестала дышать, мне даже в голову не приходило, что в нашей жизни может появиться другая женщина. - Ане нужна мама.

- Александра Фёдоровна, Ане нужна мама, а не мачеха. - Я облегчённо выдохнула.

- Я пошёл, веди себя хорошо. Слушайся бабушку. - Я повисла у отца на шее и пустила слезу. Обычно это помогала, в такие моменты папа брал меня с собой на работу, а не вёл в садик. В этот раз не помогло. - Ну Анечка, мне пора. - Он кольнул меня щеточкой усов.

- Отпускай отца. - Процедила бабушка и выражение её лица стало ещё более брезгливым, если это вообще было возможно. - Ты уже большая девочка, а ведёшь себя, как ребёнок.

Когда за отцом закрылась дверь, она меня спросила:

- Есть хочешь? - Я покачала головой. - Ну, ладно. - Она поднесла к глазам запястье с изящными золотыми часиками. - Мне через час в парикмахерскую, пойдёшь со мной.

- Хорошо, бабушка.

- И не называй меня бабушка, сколько раз говорить? - Она скривилась. - Баба Шура, какая я тебе бабушка.

- Хорошо, баба Шура.

Продолжение будет...

Рассказ посвящается моим дорогим родителям. Желаю им долгих лет жизни и здоровья. Почти все события, описанные в этом рассказе - реальные, из моего детства. Даже имена я не изменила. Пусть все родители живут долго и счастливо! Аминь

Мои рассказы

Мои книги

Окончание "Дня Х" уже в Телеграмм и в сообществе ВК