На старом кладбище⁠⁠

Антон Петрович умер очень некрасиво. Не на операционном столе, что при его статусе было бы шиком. Не в своей постели, что, конечно, не одобрила бы стареющая супруга.

Антон Петрович умер пьяным в канаве. В промежутках между кабаками. Когда утренней зарплаты уже не было, но какие-то крохи оставались. Выраженные в смятых надорванных сторублёвках крохи. Возможно, такая межкабачья смерть красила бы бомжа, но Антон Петрович не был бомжом.

Он был обычным. Обычным мужиком пятидесяти четырёх лет. Жил в обычной хрущёвке с обычными неровными стенами и давно не беленными потолками. Был женат на обычной бабе, которая лет пятнадцать назад ещё могла бы считаться женщиной. И работал, разумеется, на самом обычном заводе абсолютно заурядным токарем. Умереть Антон Петрович должен был тоже вполне обычно, от сердечного приступа или рака простаты лет через десять. Немного не дожив до пенсии, чем несомненно порадовал бы наше самое обычное государство.

А вот поди-ка. Взял и умер в канаве. Нетрезвым. Испачкался весь, конечно. Ещё и обосрался. Можно сказать даже сдох, а не умер. Сам не ожидал. И уж точно не планировал.

Сейчас Антон Петрович лежал в сосновом гробу, обитом красной дешёвой тканью, и готовился опуститься в выкопанную рядом могилу. Последним штрихом оставались прощальные дежурные речи.

Первой дали высказаться промокающей глаза уголком платочка вдове.

— Антоша, милый, на кого ты меня покинул? Как же так? — всхлипывала банальными фразами вдова. — Ведь хотели ремонт делать. У сына вот годовщина свадьбы...

Вдова забилась в рыданиях. Подскочившие холуи помогли ей отойти в сторонку, придерживая за траурные плечи. Вторым на эфемерный пьедестал взошёл начальник Антона Петровича.

— Антон был хорошим мужиком. Хорошим работящим мужиком, — голос начальника звучал мужественно. Речь он дробил на рваные фразы и вбивал их в кладбищенский воздух. — Выпивал, конечно. Но кто не пьёт? Бывало, опаздывал. Но это ерунда. Зато честным был. Трудоголик, что говорится. Любили его. Уважали.

Начальник врал. Врал не потому что был плохим человеком. Врал, ибо так полагалось. О мёртвых либо хорошее, либо ничего. На самом деле Антона Петровича не любили. Но и не не любили. Порой раздражались, порой одобряли, а чаще и вовсе не замечали. Потому что обычные люди-то, кому они нужны?

После начальника выступил коллега. Потом дальний родственник. Потом пьяница-сосед, благодарный Антону Петровичу за бесплатную водку на поминках. Речь соседа получилась самой искренней.

После соседа не выступал никто. Закончились у покойного знакомые. Гроб подвесили на связанные между собой грязноватые простыни, и бравые могильщики опустили заколоченную домовину в зёв. Спустя десять минут у могилы никого не было, на погосте воцарилась привычная тишина.

И только редкие сороки на деревьях могли уловить еле слышное подвывание, которое даже при полной тишине не каждое ухо поймает.

Это усопший после выслушанных теплых слов скорбел о себе из глубины бесконечности. Антон Петрович до этого дня и не представлял, какой он замечательный.

Наверное, стоило ради такого помереть.