Кот времени⁠⁠

Артём работал на Невском у метро. Жил на Большой Морской. Там дешевле, а куришь в окно: Исаакиевский видно. Комнату снимали вместе с Машей. Ей 23, а ему 25. Держали кота.

Тот Новый Год выпал на будни. Вечером 30-го Артём шёл домой через Малую Морскую. Глазел на собор вблизи. Курил. В сквере толкался народ. Гомонили Снегурочки.

— С Наступающим, мил человек! – из толпы выделился Дед Мороз в шапке набекрень, – угости дедушку сигареткой!

Артём молча протянул пачку. Дед кивнул, снял рукавицу и угостился:

— А огонёк найдётся?

Артём дал зажигалку. Подул ветер, с деревьев посыпало. Дед завертелся, щёлкая колёсиком. Шапка, борода, рукавицы и посох – вдруг всё обернулось против вредной привычки:

— Подержи-ка, будь добр, – парню отдали громадную рукавицу. Она куснулась статическим зарядом. Снова щёлк: пыхнуло пламя. А потом деда закружил хоровод Снегурочек и других дедов. Он пропал.

Артём потоптался минуту и двинул домой вместе с рукавицей. У парадной встретил жалобного кота. В нём узнал Лёву, удравшего гулять утром. Сунул его в рукавицу, уютно вместившую полосатое тельце. Взбежал на четвёртый, обстукал подошвы, скрипнул замком и проскользнул в комнату.

Кот согрелся, мурчал. Парень подсыпал корма в миску и сел на подоконник. Курил, вглядываясь в шумную улицу. На коленки запрыгнул Лёва.

— Нашёл невесту во дворе? – спросил и провёл ладонью по шерсти. Из-под пальцев выбились искры, всё вокруг засуетилось. Машины на дороге слились в единую ленту. Заплясали облака, замигали окна домов. Небо вспыхнуло и померкло. Кот остался на месте.

— Привет, вы там уснули? – зашла Маша с сумкой продуктов. Румяная и улыбчивая. Кот шлёпнулся на пол и побежал вылизывать миску. Хозяйке он не доверял и гладить не давался.

— Замечтался, – зевнул Артём, – ты пораньше сегодня?

— Ага, праздник же.

— А завтра? – парень заметил, что бычок прогорел до фильтра. Пульнул в кофейную банку.

— Выходной. А у тебя нет разве? – Маша шуршала, разбирая сумку.

— Вых… сегодня 31-е?! – Артём посмотрел дату на чеке, – так, ладно. Я в магазин.

— Зачем?

— За всем. Я ничего не купил. Думал, сегодня 30-е.

— Тём, сейчас везде очереди! Вообще ничего не купил? – девушка глянула в пустоту крошечного холодильника, которому так радовалась полгода назад. Ушла на подоконник. Закурила:

— Ты вечно всё забываешь.

— А что ещё?! – зря спросил. Знал, что виноват. Но нет же. Через час ссоры хлопнула дверь. Он снова курил с котом на коленях. Созерцал улицу: вот Маша идёт, сердито цокая каблуками. Навстречу ей люди. Вот мужик какой-то остановил, схватил её и…

Артём прибежал только через минуту. Маша лежала навзничь с пятнами пальцев на шее. Рядом на поребрике сидел мужчина в клетчатом пальто и раскачивался, бормоча:

— Не она, а они! Ты не тони, а ты тони! О, рифма! – и захихикал.

Маша не двигалась, бледнея. Обступали люди.

Домой пьяный Артём ввалился утром. Пнул ногой рукавицу. Закурил на кровати. Уснул.

Проснулся от вони. За окном темно. Бычок потушил кот. По-пионерски. Мурчал рядом. Взлохматил его против шерсти. Из-под пальцев искры. Небо за окном моргнуло, как старая гирлянда.

— Привет, вы там уснули? – Маша с сумкой. Румяная и живая.

Кот хотел спрыгнуть, но Артём удержал:

— Привет… а сегодня 31-е?

— Ну да…

Махнул ещё против шерсти. Щёлк за окном. В комнате тихо. Щёлк-щёлк. С Машей лежат вместе. Телек болтает. Парень встал, поднял дедовскую рукавицу с пола. Та ущипнула искрой. Похоже, что кот зарядился волшебством, пока грелся внутри. Теперь его шерсть управляла временем.

— Маш, а сегодня суббота?

— Да.

— Погуляем завтра вместе?

И пошли. Вообще, в те выходные Маша гуляла одна, а Артём сидел дома, сочинял рассказ. Но разве кто-то, вернувшись в прошлое, оставлял всё по-прежнему?

День попался солнечный. Гуляли вдоль Невы. Оба живые. Даже курить не тянуло.

— Слушай, я правда забывчивый?

— Насчёт чего?

— Ну, всего.

— Ты мечтатель. Но, надеюсь, обещание помнишь!

— Какое? – хотел спросить Артём, но увидел его. Психа в пальто. Он шёл с женой и дочкой. Выглядел вполне нормальным.

— Тём, сфоткай меня! Лёд как стекло! – Маша прошла лестницу и ступила на гладь реки. Одну её лёд выдержит. А вот мать с дочкой – вряд ли:

— Миша, глянь, какая красота! Сфоткай нас также!

— Нет, сначала я! – крикнул Артём, прыгая через все ступеньки. Ушёл по горлышко. Еле зацепился за кромку. Спасли. 31-го валялся с простудой, так и не вспомнив, что обещал.

Курил, грустил. Кота не трогал.

Ближе к ночи ожидаемо поругались. Маша опять захотела гулять. Не держал. Глядел вниз с подоконника. Девушка вскоре вернулась:

— Тём, у парадной мужик в пальто, он тебя из реки помогал вытаскивать. Помнишь? Сказал, убьёт нас.

— Сейчас-то за что?!

Звонок в дверь. Оба схватили кухонные ножи. Прошли коридор под звон бокалов из комнат. Артём приоткрыл дверь:

— С Новым Годом! – в щель сунулся знакомый Дед Мороз, – не совестно тебе, мил человек?! Умаялся дедушка тебя искать! Верни рукавичку!

Парень захватил и сигареты. Курили втроём на площадке. Дед травил байки, посмеиваясь. Потом натянул рукавицы, стукнул посохом и пропел:

— Затянись-ка речка, а за нею времечко! Пусть горят любовью у ребят сердечки! – пошёл вниз, скрипя калошами, а ребята к Лёве. До курант оставалось 5 минут. Разлили шампанское у окна.

Улица гудела. Исаакиевский искрился в салюте. И Артём вспомнил, что за год жизни в Питере так и не сводил Машу в собор. А ведь обещал!

Пьяно рванулся, схватил Лёву и махнул против шерсти.

Небо моргнуло. От салюта. Время шло обычным ходом. Кот вывернулся из рук и сбил сумочку Маши. Оттуда выпали два билета: «НА КОЛОННАДУ».

Артём хохотнул, а Маша заявила с подоконника:

— С меня колоннада, а с тебя кофе с пышками! С Новым Годом!

Лёнька Сгинь