Когда пропала радиосвязь⁠⁠

Наверное, каждый сезон можно охарактеризовать каким-нибудь словом. Был у меня сезон провальный, он же таинственный, были голодный и приключенческий, занудный и мокрый… Сезон 2000-го можно охарактеризовать одним словом – странный. А начался он с того, что за два дня до отъезда на полевые работы умер геофизик, начальник второй бригады. Сердечный приступ прямо на улице.

Всё-таки жизнь – штука непредсказуемая. Только представьте: набран народ на работу, закуплены продукты, погружены в машину необходимые для полевых работ вещи и инструменты, получены все необходимы документы. Гружёный ЗИЛ-131 у конторы ожидает сигнал к выезду и тут БАЦ! – одного из руководителей нет. Вот что тут делать? Разгонять вторую бригаду? Раздавать продукты по другим отрядам и партиям? Менять план работ?

Хренушки.

Виктор Яковлевич, начальник Мойвинской партии, покряхтев и погладив свою бороду, немножко поразмыслил, после чего сказал:

- Никого мы увольнять не будем. Берите-ка Вы, Дмитрий Иванович, обе бригады под своё руководство и отрабатывайте участок согласно утверждённому плану работ.

- А чем я их всех займу-то? – попытался отбрыкаться я.

- Вы начальник отряда, вот и придумайте. Работы предстоит много, люди лишними не будут, - отшил меня начальник.

Делать нечего, через два дня наш Зилок, гружёный продуктами, барахлом и людьми, выехал в сторону Красновишерска. Работать нам предстояло в самом зекоопасном месте Северного Урала в районе спецпосёлков Красный Берег, Усть-Язьва и Усть-Цепёл - в тех самых местах, где количество заключённых раз в десять превышает количество обычных граждан. Дамам в подобных местах появляться не рекомендуется категорически, да и всем остальным тоже не очень-то желательно. Но, с другой стороны, в последний раз геологические работы проводились там в 1948 году, а геофизику там не делали вовсе. Настоящее белое пятно! А это уже не просто круто, а сверх круто знать, что я первый буду ставить геофизику на этом участке и что все остальные будут отталкиваться уже от моей работы. Круто, но очень ответственно – тут уже не слажаешь и не забьёшь на работу. А у меня десять человек вместо пятерых… Охохонюшки!

Место для лагеря было намечено на реке Язьве, подальше от всяких спецпоселений. Всё бы хорошо, вот только пытаясь пробраться по старому зимнику, мы засадили машину так, что пришлось идти в это самое поселение за помощью. Гостеприимный полковник, начальник спецпосёлка Усть-Цепёл тут же предложил нам устраиваться на постой к ним:

- У нас тут пара домов свободных, - сказал он. – И нам веселее, и вам спокойнее будет.

Немножко поразмыслив, я согласился, хотя жить рядом со свободно гуляющими зеками было довольно неприятно и страшно. Как же я потом радовался, что принял это решение! Особенно когда один местный шнырёк рассказал мне по секрету, что нас «вели» от самого Красного Берега и были готовы наведаться к нам в лагерь.

- А здесь вы уже наши, все об этом знают, не тронут! – объяснил он мне, мило улыбаясь.

***

А пока что мы обустраивались на новом месте.

Дом нам выделили шикарный, четырёхкомнатный, с огромной печкой и верандой, на которой по вечерам можно было посидеть с кружкой чая, наслаждаясь здешними видами. А посмотреть было на что: прямо перед нами возвышался Кайбуш – огромная гора, которой оканчивается хребет Золотой Камень. Кайбуш всё время разный: то сердито напялит на себя облачную шапку, то радостно сверкает золотом в лучах восходящего солнца, а то начинает полыхать пожаром на закате. Между Кайбушем и нашим домом стоял одинокий кедр, в котором поселилось семейство летучих мышей – время от времени они залетали к нам в гости, до смерти пугая повариху.

С местными жителями мы подружились довольно быстро: раз в неделю для нас топили баню, разрешили пользоваться местной библиотекой, а за три мешка муки и мешок сахара на местной пекарне нам раз в два дня пекли свежий хлеб и даже предлагали питаться в местной столовой. Работяги мои довольно быстро сошлись с поселенцами (зеками, которых за примерное поведение выводят на поселение из зоны или тюрьмы) – выменивали у них на чай и сгущёнку всякие зоновские поделки. Единственный запрет, который нам озвучил начальник посёлка – никакого спиртного!

Работяг я загрузил: пока я с одной бригадой делал работу, вторая бригада готовила профили: рубили, чистили, промеряли. На следующий день бригады менялись местами. Постепенно стал учить пару человек ходить с магнитометром, а ещё пару посадил на вариационную станцию. Или посылал кого-нибудь в помощь нашему геологу, Александру Николаевичу Лычникову, маленькому сухонькому старичку с острой бородкой. Правда, ходить с ним мужики побаивались, поскольку он умудрялся загонять в маршруте любого бугая. В общем, работа налаживалась.

И всё бы хорошо, вот только у меня не получалось связаться по рации ни с базой, ни с городом. А ведь радиосвязь - самое главное в полевой жизни хоть для геолога, хоть для геофизика. Рация для нас не просто инструмент для передачи сводок, заказов и получения ценных указаний, рация – практически единственная ниточка, соединяющая полевиков с Большой Землёй, с миром. И когда эта ниточка рвётся, то становится очень тяжко. И что самое обидное – я-то слышал всех выходящих на связь, а меня – никто. Прямо заколдованное место какое-то! А когда в посёлке начинала работать лесопилка, то связь пропадала окончательно.

Заканчивался месяц, мне нужно было передать сводки и закрыть наряды своим рабочим, а без связи сделать это было практически нереально. Нужно было идти на базу партии в посёлок Золотанку. Ну а что, в самом-то деле, всего лишь 50 км по плохонькой, а местами и совершенно убитой лесовозной дороге. За пару дней всяко дойду, решил я. Раздал прощальные ЦУ работягам и отправился в путь.

Сейчас, если судить по карте, от Усть-Цепёла до Золотанки ведёт практически прямая дорога, а в то время она заканчивалась метрах в трёхстах за мостом через Язьву. Весьма сюрреалистическое зрелище, между прочим: разбитая грунтовка выходит на шикарный бетонный мост с ограждениями и пешеходными дорожками по краям, после чего заходит в лес – и заканчивается. В первый раз я просто охренел от этого зрелища. Поскольку дороги не было, то мне предстояло пройти напрямик через лес около десяти километров, чтобы выйти на заброшенную лесовозную дорогу, ведущую к Золотанке. И что самое обидное – большая часть пути проходила по старым вырубам, густо заросшим молодым лесом, иван-чаем, крапивой и заваленным самым разнообразным лесхозным мусором: спиленными ветвями, брошенными деревьями, пнями. Пробираясь сквозь всё это безобразие, я попал под мощный летний ливень, и к лесовозной дороге вышел промокшим насквозь. Ливень, сделав своё мокрое дело, умчался в сторону Красного Берега и Соликамска, летнее солнце вовсю жарило с ясного неба. Ну что же, нужно воспользоваться ситуацией! Я разделся, закинул промокшую одежду на рюкзак и отправился по дороге. Наверное, со стороны это смотрелось очень смешно: практически голый мужик в трусах и болотных сапогах с рюкзаком, увешанным одеждой, как новогодняя ёлка, вышагивает по дороге во всё горло распевая песни. Самые сложные десять километров пройдены, осталось всего сорок. Хоть и далеко, зато по дороге.

К вечеру, одолев половину пути, я добрался до знакомого места. За два года до этого, здесь у нас стоял временный лагерь, из которого мы отрабатывали дальний профиль. Тут я и решил переночевать, поскольку в темноте идти по предстоящему пятикилометровому кошмару, который по недоразумению назвали лесовозной дорогой, до заброшенной зоны на реке Пеле, где можно было переночевать у сторожей, мне совершенно не хотелось: колеи в полтора метра глубиной, глубочайшие ямы, грязь и завалы из брошенных брёвен – такую дорогу лучше преодолевать со свежими силами да поутру, а не на ночь глядя.

Как же хорош чай с дымком из старого армейского котелка, приправленный запахом вечернего леса и ложечкой сгущёнки! Небо багровеет от заходящего солнца, комары начинают тянуть колыбельную песню, и становится совершенно ясно – пора укладываться спать. Натянув на себя припасённый свитер, я лёг на рюкзак, прислонённый к широченной ели. Сегодня это будет моё спальное место…

Буквально через пять минут меня поднял стук топора. Я подпрыгнул и практически нос к носу столкнулся со своим начальником партии Виктором Яковлевичем, деловито ставящим затёску на «моей» ели! По иронии судьбы он в этот же самый день тоже выходил на базу из полевого лагеря геологов и пошёл по нашему старому профилю - вполне логичное решение, кстати. Профиль почищенный, прямой и ровный. Не асфальт, конечно, но вполне приличная тропа.

- А что Вы тут делаете, Дмитрий Иванович? – спросил он таким тоном, будто мы расстались с ним пять минут назад. – Спать собрались?

- Так дорога-то неблизкая, да и ночь скоро - ответил я, пытаясь увернуться от слюнявого языка командирского пса Джима, всем своим видом выражавшего бурную радость от встречи со мной.

- Нет-нет-нет! Нам нужно идти! – Виктор Яковлевич вытащил карту, - Сколько тут до Пели?

- Километров пять, только дорога убитая, ноги переломаем.

- Ничего страшного, на Пеле нас машина должна встретить, так что отправляемся. Джим дорогу покажет, - близоруко щурясь, Виктор Яковлевич пытался разглядеть на карте предстоящий нам путь.

«Угу, покажет» - подумал я, прекрасно зная глупую псину, умудрявшуюся заблудится на полевой базе, а даже не в лесу. Ходил Джим всегда следом за хозяином, боясь отстать, зато умел мастерски воровать и вскрывать банки со сгущёнкой и тушёнкой. Делать нечего, нужно было идти, тем более что где-то там, в пяти километрах, нас ждала машина, а это значит, что не нужно идти лишних 20 километров пешком. И мы пошли.

Хорошо сейчас – появились лёгкие и мощные светодиодные фонари, которые не сжирают любую батарею за первые полчаса, а в то время идти нам пришлось под бледным светом Луны, поминутно проваливаясь в колеи и время от времени вытаскивая вопящего Джима из очередной ямы. Через два часа, показавшиеся мне двумя годами, измазавшись в грязи и глине с головы до ног, мы всё же дошли до Пели. Сонный сторож, встретивший нас, сказал, что машина дожидаться нас не стала и уехала обратно в Золотанку.

- Обещали приехать завтра утром, - глядя на наши вытянутые лица, успокоил он. – А пока укладывайтесь у меня. Места всем хватит.

Утром действительно приехал уазик, который отвёз нас на базу, а ещё через пару дней меня с комфортом и горой продуктов отправили обратно в Усть-Цепёл, где меня уже с нетерпением ждали. А связь, как ни странно, после этого наладилась – меня вдруг все начали прекрасно слышать, так что больше подобных походов в этом сезоне у меня не было. Зато было резаное колено, работа на коровьей тропе и ночь в зековском бараке. Был корреспондент из «National geographic» и дождь из червей, но об этом я расскажу когда-нибудь в следующий раз.

Есть даже видео с этого сезона, правда его ещё нужно оцифровать - надеюсь, что когда-нибудь найду на это время и деньги )))

P.S. прошу прощения у своих подписчиков за долгое молчание, но очень уж тяжёлое для меня время сложилось. Постараюсь наверстать упущенное и выкладывать посты хотя бы раз в неделю.

Ну и как обычно: пишите, критикуйте, спрашивайте - я люблю с вами общаться!