Как мы матерились в суде и ничего нам за это не было⁠⁠

История эта произошла во времена, когда оскорбление еще было уголовно наказуемым деянием и было включено в Уголовный наш кодекс (ст.130 УК РФ).

Подзащитного обвиняли в оскорблении его соседки, с которой у него был конфликт.

Статья, вроде бы, небольшой тяжести, но у моего подзащитного была должность, которая вот такие судимости не предполагала, возникли бы серьезные осложнения по службе.

Поэтому ситуация была принципиальной.

Осложняло дело то, что тетка притащила кучу подружек-свидетельниц, готовых засвидетельствовать что угодно, хоть что дядька наш по ночам кровь младенцев пьет.

И, хоть в суде и нельзя ругаться и, тем более, материться, я выступила с ходатайством озвучивать те оскорбления, которые якобы звучали из уст подзащитного в адрес соседки.

Все-таки мы не на школьной линейке, а собрались судить человека по обвинению в преступлении, со всеми негативными последствиями, которые за это предусмотрены.

И нужно установить:

- какие именно ругательства выкрикивал подсудимый в адрес соседки?

- Являются ли эти ругательства оскорблениями?

Тут особо отмечу вот что. Раньше по делам об оскорблении мне попадались формулировки "высказал в адрес потерпевшего слово на букву Б...", или "обозвал потерпевшего нецензурным словом на букву Х,,,"

В нашем процессе потерпевшая тоже говорила в таком же духе "Нецензурно выражался. Оскорблял. Обозвал меня словом на букву М". А что это за слово? Мудак/-чка? Малоумная?

После того, как судья с моими доводами согласился, и разрешил озвучивать оскорбления, якобы звучавшие из уст подсудимого, мы выяснили, что слово это "Мандавошка".

Дальше предстояло выяснить, является ли слово "мандавошка" оскорбительным в уголовно-правовом понимании (для этого назначили лингвистическую экспертизу), и заслушать показания свидетельниц.

И вот тут у потерпевшей и свидетелей вышел прокол.

Очевидно, не были готовы они к тому, что суд разрешит полностью произносить эти слова (свидетели-то удаляются из зала заседаний до дачи ими показаний, и приглашаются по одному).

Сначала они пытались отделаться общими фразами: мол, подзащитный громко оскорблял матом потерпевшую. Но когда все же попросили их конкретизировать, что именно было высказано, то никто из них никакой "мандавошки" не упомянул. Блядища - была, пизда - была, сука - была, даже хуеплетка была. У кого на что фантазии хватило.

А вот мандавошки - не было.

Учитывая эти нестыковки, и еще ряд других, суд вынес оправдательный приговор и частное определение о проведении проверки в отношении потерпевшей на предмет заведомо ложного доноса, и в отношении одной свидетельницы - о даче заведомо ложных показаний. Одна свидетельница в суде признала, что на месте ее не было, и она не слышала конфликта, в суд пришла, так как попросила хорошая знакомая.

Что интересно - все матерные слова и в протокол судебного заседания, и в приговор вошли без купюр - именно так как они были произнесены. И в данном случае, считаю это правильным.