Ипподром для призраков⁠⁠

Сотни зрителей соскочили со своих мест, когда фаворит сегодняшних скачек, грациозный и чёрный, как смоль Фараон, оторвавшийся на значительное расстояние от своих соперников уже на втором круге, внезапно рухнул, подмяв под себя молоденького жокея. Минутная тишина сменилась гулом от испуганных возгласов, пронёсшихся над ипподромом.

Никто не понял, как это произошло. Лошадь неловко споткнулась, и тяжело перевернулась, издав громкое ржание, наполненное нестерпимой болью. Она силилась встать, молотя передними ногами по воздуху, в то время, как паренёк в ярко-синей форме, вылетевший из седла во время падения, неподвижно распластался на соседней беговой дорожке. Его голова была неестественно повёрнута вбок, а раскинутые в разные стороны ноги, приняли такое странное положение, что, казалось, их выгнули в коленных суставах самым грубым и изощрённым способом. Все попытки Фараона встать, не увенчались успехом, задние ноги не слушались его, превратившись в два бесполезных покалеченных придатка. Лошадь, идущая второй, повинуясь своему седоку, который старался обойти это живое препятствие, взяла влево, но то ли испуганное ржание Фараона, то ли нарастающий шум со стороны трибун, а может быть, и сама ошибка молодого седока стали роковыми. Лошадь встала на дыбы, потом, переместив центр тяжести на передние ноги, резко вскинула круп вверх. Молодой человек вылетел из седла,  и перелетев через голову лошади, отчаянно мотая руками, упал на траву лицом вверх. В ту же минуту, тяжёлое копыто превратило это лицо в кровавое месиво. Оторванная раздробленная нижняя челюсть с белыми осколками зубов, практически вырванный до основания и растоптанный язык представляли жуткую картину, явно, не для слабонервных зрителей. Где-то раздался истошный визг, многие из присутствующих кинулись прочь, создавая давку и сея панику. В довершение всего, испуганная лошадь, которая только что сбросила своего седока и превратила его голову в кусок истерзанной плоти, повернула назад и врезалась в массу несущихся в бешеной скачке испуганных лошадей. Неистовое ржание, вопли жокеев, визг женщин и плач детей повисли над ипподромом густой пеленой, пропитанной страхом, болью и смертью.

Среди этого хаоса только один человек оставался спокойным и невозмутимым. Не обращая внимания на царившие кругом панику и беспорядок, он внимательно следил за происходящим, пряча ухмылку в уголках тонких бесцветных губ. Одетый в элегантный, с иголочки, костюм и белоснежную рубашку, воротничок которой нещадно стягивал модный галстук, тем не менее, он вызывал любопытные взгляды зевак, потому что как-то не вписывался эту разноцветную толпу посетителей ипподрома. Весь его вид говорил, что его не интересуют сами скачки, ставки, лошади и их владельцы, а здесь он со своей целью, известной только ему одному. Он был довольно высоким и нескладным, широкие скулы и глубоко запавшие глаза на бледном лице производили не очень приятное впечатление на окружающих, потому что во всём этом облике было что-то зловещее и отталкивающее.

***

«Обычный день. Обычные скачки», - повторял про себя Лари, тщательно вычищая один из многочисленных загонов огромной конюшни.

День был не совсем обычный, а скачки уж тем более. Многочисленный персонал ипподрома готовился к ним несколько месяцев: проводился мелкий ремонт хозяйственных построек для приёма «гостей», завозились корма, подготавливалось необходимое оборудование, проводились интенсивные тренировки скакунов, в кассах велась активная продажа билетов, а что творилось в букмекерских конторах! Ставки, фавориты, владелец, жокей! Это слова можно было услышать практически в любом уголке ипподрома. Казалось, воздух пропитался духом азарта. Шёл второй день состязаний. Трибуны для зрителей, расположенные вдоль финишной прямой, ломились от наплыва поклонников и ценителей конного спорта. Тысячи глаз азартных игроков неотрывно следили за табло, стараясь не пропустить ни одной детали.

Лари Кенинга не интересовали ни почтенная публика, ни владельцы породистых скакунов, ни ставки. Какое ему дело до пройдох-букмекеров, до выигравших и проигравших, если рядом с ним есть то, что всегда вызывало у него детский восторг. Лошадей Лари обожал. Всякий раз, когда он прикасался к бархатным губам или шелковистой гриве, по его пальцами будто пробегал электрический ток, заставляющий его дрожать от наслаждения. Он прекрасно понимал настроение любого животного, знал характер, привычки и особенности всех обитателей огромных конюшен. Конечно, каждая вновь прибывшая на скачки лошадь, имела свой норов, но Лари мог с первого взгляда определить преимущества и недостатки нового гостя. Только никому не было дела до таких способностей молодого человека. Его удел – самая грязная работа, и работу эту он выполнял добросовестно, что, впрочем, от него и требовалось.

Лари Кенинг – молодой человек, довольно странной наружности. Несмотря на то, что этой зимой ему исполнилось двадцать три года, на вид ему не дали бы и восемнадцати. Он был довольно маленького роста, чрезвычайно худ. Длинные тонкие руки и ноги придавали ему сходство с приматом, а косолапая походка вызывала смех у многочисленных сослуживцев. Тонкая шея, казалось, вот-вот надломится под тяжестью непомерно огромной головы с выцвевшими белёсыми волосами. Несмотря на это, Ларри отличался выносливостью и недюжей силой, откуда только взявшейся в этих тонких руках. Часто его звали в большое помещение кузницы, где он с удовольствием помогал здоровенному кузнецу осматривать копыта и подковывать очередного питомца. Между ним и лошадями всегда устанавливалась тонкая связь, которая была понятна только ему и его четвероногим любимцам. В его непропорционально сложенном теле, несмотря на возраст, жил разум десятилетнего ребёнка. Все стены его каморки были увешены картинками, вырезанными из разных журналов. Но на каждой картинке неизменно было одно – присутствие лошади. А лошадей Лари любил. Нравились ему эти мягкие бархатные губы, умные выразительные глаза, нравилась их неповторимая грация и сила, наполняющая каждый мускул этих прекрасных созданий.

Но здесь он был просто Лари, удел которого – чистка конюшен и работа при кузнице. Вот и сейчас, катя перед собой тележку с конским навозом, он увидел, что на площадке у ворот, выходящих к паддоку, началось странное оживление. Многие служащие, бросив работу, неслись к этим воротам, размахивая руками и что-то озабоченно выкрикивая на ходу. Мимо пробежали главный смотритель конюшен и ветеринар, осматривавший лошадей перед скачками. Оба были возбуждены и напуганы, лицо ветеринара покрылось красными пятнами, а на лбу выступили крупные капли пота.

Со стороны трибун доносились крики, где-то вдалеке воздух сотрясал вой многочисленных сирен.

- Что случилось? – прокричал Лари вслед запыхавшемуся рабочему с большим мотком верёвки на плече.

Вопрос остался без ответа. Тот только отмахнулся, как от назойливой мухи и смешался с толпой бегущих людей.

Повинуясь стадному инстинкту, Лари бросился туда, куда бежали все – к главным воротам, отделяющих длинный коридор от паддока, куда выводили и седлали лошадей. Несмотря на приличное расстояние, он заметил, что судейская вышка была пуста, а на трибунах царила давка и паника. Лошади, участвующие в забеге, разбрелись практически по всей территории беговых дорожек. Многие из них были без седоков. Внезапно, внимание Лари привлекли две лошади, которые неслись к паддоку, то есть к тому месту, где и начался забег. Бедные животные были перепуганы настолько, что сметали всё на своём пути. Прорвавшись за стойки, они поскакали по узкому коридору, надеясь найти безопасное место в знакомых и родных конюшнях. Все бросились врассыпную. Перспектива оказаться на пути перепуганной лошади никого не радовала, поэтому место перед воротами быстро опустело. Большая металлическая конструкция, состоящая из толстых перекладин, не была открыта настежь, поэтому Лари подбежал к ней и попытался открыть, давая возможность лошадям избежать столкновения. У него почти получилось! Ворота были довольно тяжёлые, он едва успел прижаться к металлической стойке, чтобы не быть снесённым обезумевшими животными. Молодой рабочий не понял, что произошло, его руки, уцепившиеся за перекладину, соскользнули с гладкой поверхности, и он упал, больно ударившись головой об одну из злополучных стоек. Последнее, что он запомнил, это испуганные возгласы сослуживцев и громкий стук копыт, пронёсшихся мимо лошадей.

***

Очнулся Лари в своей каморке. Многие рабочие, обслуживающие конюшни и другие хозяйственные постройки, жили здесь. Лари не был исключением. Податься ему всё равно было некуда: ни семьи, ни родственников, ни дома.

В маленькое оконце просачивался скудный свет заходящего солнца. Превозмогая слабость, Лари сел на кровати, припоминая события сегодняшнего дня. Во рту стоял солоноватый привкус, голова раскалывалась, перед глазами плыли жёлтые круги. Тело было каким-то деревянным и чужим. «Что же случилось? Как же всё болит! Видно здорово я приложился головой», - думал он, морщась и потирая ушибленное место. Посидев так и немного придя в себя, Лари решил выйти на улицу, чтобы посмотреть, что сейчас там творится после происшествия, испортившего столь значимые скачки. Лари совсем не удивил тот факт, что его просто принесли и бросили здесь совсем одного, оставив без помощи. Вниманием простых работяг, таких как он, никогда не баловали, скорее всего, исчезни он, никто бы и не заметил, разве что лошади.

Толкотня на улице продолжалась, только сейчас она приобрела целенаправленность. Служащие этой части ипподрома сновали взад и вперёд, выполняя свою работу с предельной скоростью и важностью. От бокового выхода отъезжали фургоны, увозя именитых гостей, недавно приехавших сюда за победой. В конюшнях слышалось ржание и топот, где-то раздавался стук молотка, группа рабочих возилась у главных ворот, выходящих к паддоку. Особое оживление происходило у большого здания ветеринарного карантина. Лари заметил, как несколько человек в добротных костюмах исчезли за его дверями, а сам распорядитель скачек, багровый от напряжения, несколько раз выходил на крыльцо и вытирал мокрый лоб. Недалеко стояли хорошо знакомый ему кузнец и несколько рабочих, что-то горячо обсуждавших. К ним то и направился Лари, пошатываясь от слабости и прихрамывая.

«Во денёк выдался», - робко произнёс он, подходя поближе. В его сторону даже никто не оглянулся. В душу Лари закралась обида: «Могли бы поинтересоваться, как я себя чувствую». Он положил руку на плечо здоровенного кузнеца: « Я говорю, что день сегодня выдался ни к чёрту!»

Питер Стен, высокий и загорелый малый, работавший здесь кузнецом, оглянулся и вперил свой взгляд куда-то мимо ошарашенного рабочего.

- Да им что, страховка всё покроет, а вот людей жалко, - сказал он, обращаясь к стоявшему рядом рабочему, перемазанному землёй.

- Фараон ноги сломал, слыхали? – ухмыльнулся тот.

- Три жокея погибло! Их там… всмятку, а ты Фараон! А давка какая! Знаешь, сколько народу покалечилось! А ты всё про лошадей, пропади они пропадом!

- Естественно, эти будут сейчас убытки считать, а мы за всё отвечать будем!

В это время из дверей большого здания ветеринарного карантина показалась целая процессия. Впереди шёл очень высокий худой человек в странной шляпе, а за ним заискивающе семенил распорядитель скачек.

Рабочие притихли и почтительно опустили головы, когда этот господин проходил мимо них. Он кинул мимолётный взгляд на эту пёструю толпу и сбавил шаг. Взгляд его остановился на Лари. В бесцветных, глубоко посаженных глазах незнакомца сначала появилось недоумение, сменившееся любопытством. Он прошёлся взглядом по нескладной фигуре Лари и улыбнулся. Улыбка эта была недобрая, скорее она напоминала оскал хищника, загнавшего добычу в угол, чем улыбку человека. Рабочие недоумённо переглянулись, но никто так и не понял, на кого смотрел этот странный господин, кому и почему улыбался.

Лари брёл в конюшню - единственное место, где он чувствовал себя в своей тарелке. Пустые стойла были вычищены до блеска, таблички с именами тоже были уже сняты, конская упряжь была аккуратно развешена на своих местах. «Надо же, кто-то выполнил мою работу. Наверно, решили, что сегодня я не справлюсь», - озадаченно подумал Лари, оглядывая просторное помещение. В дальнем конце находились стойла для лошадей, которые не участвовали в сегодняшних состязаниях. Медленным усталым шагом конюх подошёл к первому стойлу и протянул руку, чтобы погладить атласный бок вороного красавца. Лошадь тревожно фыркнула, переступая с ноги на ногу, и настороженно посмотрела на старого знакомого большими умными глазами. Ей явно не понравилось его появление. Скоро по конюшне пронеслось испуганное ржание десятка лошадей. «Ну чего же вы испугались?» - ласково повторял Лари, пытаясь понять причину такого поведения своих любимцев.

- Мне кажется, они вас не узнали, - раздался хриплый голос.

Ларри повернулся и увидел высокого незнакомца, который недавно окинул его странным взглядом. На его губах играла та же самая хитрая улыбка.

- Позвольте представиться, - сказал он, приподнимая шляпу. - Меня зовут мистер Харди. А вы – Лари. Я уже успел заметить, что вы любите и свою работу, и этих прекрасных лошадей. Верно?

С Лари ещё никто не говорил так: просто, с нотками уважения и с улыбкой на губах. Он даже опешил от неожиданности, а потом, заикаясь и краснея при каждом слове, пробормотал:

- Да, я работаю здесь, мне нравится, я люблю лошадей, это правда.

- А как давно вы здесь работаете?

- Ну, не знаю, года два. Но, позвольте, вам сюда нельзя.

Улыбка слетела с лица незнакомца, и он ответил серьёзным и уверенным тоном:

- Как раз сюда мне и можно. Я сам выбираю, куда мне приходить и с кем вести беседу. А здесь я потому, что у меня к вам, Лари, есть одно предложение, от которого вы не сможете отказаться.

В конюшне повисла напряжённая тишина. Даже обитатели, которые беспокоились в своих стойлах, замерли, будто понимая, что сейчас происходит нечто важное.

- Предложение? Мне?

Лари оглянулся по сторонам, хотя прекрасно знал, что кроме него, лошадей и высокого человека рядом никого не было.

- Скажите, вы умеете ездить верхом?

- Да, конечно, я раньше работал в…

- Меня не интересует, где вы работали. Вы хорошо держитесь в седле? Вы когда-нибудь участвовали в соревнованиях?

- Я, я, нет, что вы! Я просто убираю конюшни. Я умею ездить верхом, кажется даже неплохо, но скачки!

- А что вы испытываете, когда вам предоставляется возможность верховой езды?

- Признаться, такой возможности здесь у меня не было.

- А раньше?

- Мне нравилось, я чувствовал себя птицей что ли.

-Если бы вам сейчас предложили проскакать хотя бы один круг, вы бы согласились?

Лари оглянулся ещё раз. Незнакомец сыпал вопросами, не давая ему, как следует подумать.

-Если бы вам сейчас предложили проскакать хотя бы один круг, вы бы согласились? – ещё раз настойчиво спросил мистер Харди.

- Да, конечно, конечно согласился. Только этого никогда не будет!

- А вы мне, несомненно, нравитесь, Лари. Хотите почувствовать себя птицей ещё много раз? Я предлагаю вам работу, молодой человек. Вам не нужно будет больше чистить конюшни.

- Работу? Не нужно будет больше чистить конюшни? Так я больше ничего не умею.

- Умеете, Лари, умеете. Вы и сами не подозреваете, на что вы способны. А я никогда не ошибаюсь.

У рабочего закололо в висках, голова ещё болела, но слабость отступила. Такого поворота событий он не ожидал, поэтому стоял в замешательстве от нахлынувших чувств.

- Едем прямо сейчас. Путь неблизкий. Вы согласны? По рукам?

Да, деловой хватки мистеру Харди было не занимать.

- Но нужно уладить формальности, сходить в контору, ещё…

- Не утруждайте себя. Всё уже улажено. Ведь вас здесь ничего не держит, верно? Вы согласны работать у меня? Тогда по рукам!

Мистер Харди протянул свою руку с тонкими длинными пальцами. Ларри сглотнул подступивший к горлу комок и вложил свою ладонь в протянутую руку. Пронзительный холод пробежал по кончикам пальцев и проник в самое нутро, болезненно покалывая невидимыми иголочками. Дрожь охватила тело Ларри, ему показалось, что он превращается в кусок льда, его веки опустились, как будто кто-то насильно закрыл ему глаза.

- Пойдёмте, что же вы?

Когда Ларри открыл глаза, мистер Харди уже шагал прочь мимо пустых стойл, громко насвистывая мотив какой-то модной песенки.

На рабочего никто по-прежнему не обратил внимания. Собрав в каморке свои пожитки, состоящие из пары штанов, рабочей куртки, да снятых со стен вырезанных рисунков и фотографий, он вышел во двор и уселся рядом с мистером Харди в большом фургоне. Обведя последним взглядом помещения конюшни, пустые манежи и знакомых, занятых своим делом, Ларри вздохнул. Да, ничего его здесь не держит, это точно.

***

Машина ехала по грунтовой дороге, освещая фарами многочисленные выбоины и скудный пейзаж, выхваченный у темноты этой ночи. Ехали они уже довольно долго, фургон постоянно подкидывало, так что Ларри озабоченно стал оглядываться – как там бедное животное?

« Не переживайте, дискомфорт ему не навредит», - усмехнулся попутчик, - Ноги он уже точно не сломает».

Уже почти рассвело, когда машина повернула влево и выехала на шоссе, окружённое вековыми деревьями. Полумрак, царивший здесь, давил на плечи и врезался в мозг зловещим предчувствием чего-то недоброго, странного и непонятного.

- А не хотите ли посмотреть на одну из главных достопримечательностей этих мест, - обратился к притихшему рабочему мистер Харди. – Возможно, вы будете удивлены, но, обещаю, получите массу незабываемых впечатлений.

Фургон остановился на обочине под сенью огромного полусухого дерева, разметавшего свои ветки над низкой зелёной порослью. Им пришлось довольно долго продираться сквозь эту поросль, пока их взору не открылась большая поляна, затерявшаяся среди деревьев. Даже восходящее солнце не смогло прогнать пелену сизого тумана и мрачные краски этого места. То тут, то там над поляной возвышались странные надгробия, нагоняющие чувство необъяснимого страха и печали. Многие из них покрылись мхом или увязли в куче опавших прелых листьев, так что, невозможно было увидеть, кто же был обитателем этого заброшенного места.

Лари остановился около первого надгробия и попытался рукавом куртки стереть грязь и убрать кусочки высохшего мха. К его удивлению, на плите проступила только одна надпись: «Ландорф. 1854-1862» И больше ничего.

« О, Ландорф, великий скакун, в своё время наделавший много шума, гордость поместья Прейскоров. Кстати, был отравлен лучшим другом владельца, естественно, по причине зависти, и, вот, нашёл своё пристанище здесь», - вкрадчиво сказал мистер Харди.

Молодой мужчина удивлённо обвёл взглядом близлежащие памятники.

- А вот здесь знаменитый Секретариат, - продолжал мистер Харди,- Победил в шестнадцати из двадцати одной скачки, стал обладателем Тройной Короны, дал начало целой ветки уникальных победителей. А уж какую прибыль он принёс своему хозяину! Жалко, пришлось усыпить, болезнь копыт! Ничего не поделаешь, таков закон бытия.

Высокий человек снял свою шляпу и любовно погладил холодный камень, служивший памятником тому, о ком шёл рассказ. В его глазах промелькнула печаль, как будто он сам был свидетелем триумфальной карьеры Секретариата. Переходя от одного камня к другому, не обращая внимания на грязь, портившую модный костюм, мистер Харди продолжал свой рассказ.

-Эклипс Непобедимый. Отмеченный тёмными силами, потому что родился во время солнечного затмения. Никто не верил в него, а он за двадцать три года на скачках так и не был ни кем побеждён. Невысокий, но поразительно выносливый. А я помню то время, когда он взял титул «Лошадь века».

Ностальгия полностью завладела мистером Харди. Было такое ощущение, что он лично знал каждого обитателя этого угрюмого места. Не глядя на Лари, он продолжал обход, иногда подолгу останавливаясь около того или другого камня.

- Гиперион, Сан Чериот, грациозная Годива, непокорный Арвайхээр, - шептал он, склоняясь и касаясь кончиками пальцев земли у подножья выступающих монументов. – Таэха, любимица Томирис.

Некоторые имена Лари уже где-то слышал или видел на картинках, которыми когда-то были увешены стены его каморки. Недоумение и настороженность сменило любопытство. Он уже довольно прилично отдалился от мистера Харди, рассматривая каменные изваяния и читая надписи. Особенно, его поразила одно надгробие, на котором было высечено изображение величественного коня, вставшего на дыбы. Надгробие было очень старым, камень, потемневший от времени и покрытый сетью трещин, сохранил былое величие, но изображение было настолько чётким! Лари показалось, что через мгновение лошадь вырвется со своего пьедестала и продолжит бешеную скачку во всём великолепии.

- Буцефал! Легендарный товарищ великого полководца, - раздался голос мистера Харди. – Он впитал дух великих сражений и побед! Когда-то боявшийся тени, сам стал смертоносной тенью для врагов своего господина. В его честь сложены легенды и даже назван город. Воистину он великолепен, даже после смерти на поле сражения.

Лари был настолько взволнован и потрясён увиденным, что не сразу сообразил, зачем мистер Харди показывает и рассказывает ему всё это. Каким образом удалось сохранить втайне это место, о котором Лари никогда не слышал. Какое отношение это будет иметь к его новой работе, и, наконец, что это за свежевыкопанная яма на самом краю под куполом раскидистого дерева?

- Да, Лари, здесь нашли своё пристанище Великие, - торжественно сказал его провожатый. Каждый из них оставил свой след, который не сможет стереть даже время. Они живы! Живы в сердцах своих почитателей, живы в легендах, газетных статьях, фотографиях. Вы скоро всё поймёте сами, а теперь, продолжим свой путь.

Продолжение завтра

-