Голос Сарумана⁠⁠

«Голос Сарумана» глава слишком универсальная и актуальная, всё, что там происходит, можно найти в любом историческом периоде. Переговоры Теодена и Гэндальфа с Саруманом так напоминают современные встречи политиков, что поневоле рука начинает искать пульт с кнопочкой «выкл». Настолько это всё современно и надоело. Унесите пудинг! Вот здесь мне буквально пришлось заставлять себя сесть и писать, потому что я совсем не по этой части.
Гэндальф идёт на встречу с Саруманом, чтобы предложить ему отречься от дел Мордора и собственных планов и примкнуть к нему, или в крайнем случае отдать ключи от Орфанка и убираться на все четыре стороны. Он почти не верит в успех, но считает, что должен попытаться.

Теоден хочет буквально посмотреть в глаза того, кто причинил ему и его подданным столько зла, притворяясь союзником.
А Гимли интересно, похож ли Саруман на Гэндальфа. Действительно, двух майяр сразу не каждый день увидишь.
Главной опасностью, по утверждению Гэндальфа, которая им угрожает, это голос Сарумана. Саруман обладает способностью убеждения, что бы он ни говорил, неподготовленный слушатель ему верит, любое сказанное Саруманом слово кажется значительным и исполненным мудрости.

Голоса мы, читатели, всё равно не слышим, и нам ничего больше не остаётся, как разобрать то, что Саруман говорит.
А его линия поведения хорошо известна, потому что её придерживаются проигравшие стороны издавна и по сегодняшний день.
Бросается в глаза то, что Саруман обращается не ко всем присутствующим сразу. Он выбирает исключительно тех, кто может ему понадобиться, чтобы выгрести из ямы, в которой он оказался, и обращается к ним лично, это как раз Теоден и Гэндальф. Остальные его не интересуют. Когда они вмешиваются в разговор, он до такой степени раздражается, что на время теряет самообладание и личину мудрого старца.

Вот этим двуличием он даже напоминает Голлума, особенно его первые фразы о том, что его, мирного старичка, божьего одувана, так грубо потревожили и лишили покоя, но даже Голлум в сравнении с ним гораздо более искренен. У Голлума действительно два лица, он может быть либо Голлумом, либо Смиголом, но каждая из этих ипостасей реальная. Саруман же явно надевает маску, но сквозь неё то и дело просвечивает его истинное лицо. Почему же он так плохо притворяется, тот, кто долгое время искусно водил за нос весь Совет Мудрых?

and for a fleeting moment his voice was less suave, and a light flickered in his eyes and was gone.
и на краткий миг тон сделался менее вкрадчивым, а в глазах загорелся огонь, но тут же погас

and the flash of his anger was now plain to see. 'But come, Éomer, Éomund's son!' he went on in his soft voice again.
теперь все заметили вспышку ярости. «Но послушай, Эомер, сын Эомунда!» - снова продолжил он ласковым голосом.

Сначала он пытается привлечь на свою стороны Теодена, того, кто одержал над ним победу у Хельмовой бездны, и на которого совсем недавно он ещё имел влияние. Он потерял свою армию и не прочь заполучить вместо неё рохирримов. И пытается представить дело так, как будто это не он проигравшая сторона, а Теоден. И проиграл он именно потому, что отвернулся от Сарумана и не слушает больше его советов, что приведёт его к неминуемой гибели. У него даже получается убедить в этом сопровождающих короля рохирримов, но Теоден называет его лжецом и чары рассеиваются.

После этого Саруман обращается к Гэндальфу. Теперь он представляет всё так, чтобы все поняли: он и Гэндальф особая каста, не ровня никому из присутствующих, и у них есть свои, потаённые дела. Они сейчас уединятся, и будут обсуждать эти дела и судьбы всех остальных, здесь присутствующих. А они, эти присутствующие, будут ждать их приговора.

У Сарумана действительно есть, что обсудить с Гэндальфом, от чего зависят судьбы всех присутствующих. Здесь он не лукавит. И как раз по этой причине он настолько не владеет собой в этих переговорах. Он видит двух полуросликов на ступеньках Орфанка! Тех, которых несли ему орки, у одного их которых, как он полагает, было Единое Кольцо! Это не произносится вслух, нам не выдаются мысли Сарумана, но два хоббита сидят на ступеньках Орфанка! Главный интерес Сарумана – именно Кольцо, это очевидно из всей третьей книги.

Но на Гэндальфа тоже не действует его голос. Он предлагает Саруману выйти и примкнуть к нему или отдать ключи Орфанка и уходить куда ему угодно, хоть в Мордор. Саруман отказывается и от того, и от другого. Он ещё, как оказывается, до смерти боится энтов, устроивших разгром в Изенгарде! Тогда Гэндальф открывает себя, показывает свою силу, ломает (словом, на расстоянии) его посох и объявляет об его изгнании из ордена и Совета. В этот же момент в голову Гэндальфа (или Сарумана), потому что, как предположил Арагорн, Грима не мог выбрать, кого он больше ненавидит, летит камень, который, как мы позднее узнаем, был Палантиром.

Strange are the turns of fortune! Often does hatred hurt itself!
Удивительны пути удачи! Часто ненависть сама наносит себе удар!

Гэндальф, несмотря на все подлые дела Сарумана, дал ему шанс отречься от Саурона и дел Мордора, и от своей собственной гордыни, но Саруман отказывается и делает свой выбор. Гордыня и самонадеянность по Толкину это путь в пропасть. Но выбор ему предоставили. Гэндальф сделал это, даже рискуя собой. Здесь очень напрашивается сравнение с Фродо и Голлумом.
А Пиппин поднимает Палантир, и это приведёт к большому шухеру в следующей главе.
Отрывок на перевод:

'Come back, Saruman!' said Gandalf in a commanding voice. To the amazement of the others, Saruman turned again. and as if dragged against his will, he came slowly back to the iron rail, leaning on it, breathing hard. His face was lined and shrunken. His hand clutched his heavy black staff like a claw.
'I did not give you leave to go,' said Gandalf sternly.

«Вернись, Саруман!» - повелительно произнёс Гэндальф. К удивлению остальных, Саруман обернулся, как будто влекомый против воли, он медленно вернулся к железному парапету, оперся на него, тяжело дыша. Его лицо было сморщено и перекошено. Рука, больше напоминающая коготь, сжимала тяжёлый чёрный посох.
«Я не давал тебе позволения уйти!» - твёрдым голосом сказал Гэндальф.