Глава XVIII. Борода⁠⁠

Весной Илхом опять позвал меня в театр. Приехала. Он встретил меня на пороге студии, обнял. Улыбаемся оба от радости.

- Ти скучала по мне?

- Нет.

- Я тоже не скучал.

- Ти рада меня видеть?

- Не так уж прям.

- Я тоже. К нам из Ташкента режиссер пришел. Он знаменити, по всему миру бил, спектакли ставил. Он мой учитель, я учился у него. Я ему сказал, чтоби он взял тебя художником.

- А ты что будешь делать? Ты будешь здесь?

- Да, я буду играть в его спектакле.

Женщины вышли из зала, идут в нашу сторону. Нехотя Илхом меня отпустил, но оторвать взгляда от его глаз я все-таки не смогла.

- У тебя красивые зеленые глаза – сказал он.

- У ведьмы глаза зеленые.

- Ти не знаешь, какая ты красивая. Ти хорошая в душе, я чувствую.

Илхом убежал вниз по лестнице и скрылся за воротами.

У нового режиссера длиннющая седая борода до пояса и волосы тоже длинные, на нем рваные джинсы и серьги в ушах. В общем сразу стало ясно, что в Таджикистане ему конец. Он долго объяснял, что он хочет от меня:

- Спектакль Вакханки – это про разгульных женщин, про пьяниц. Сделай костюмы повульгарнее. И еще козу, чтоб она прыгала повыше и сиськи подлетали в воздух. Декорации там виноградная роща пусть будет, в ней женщины будут прятаться, и пусть гроздья свисают сочные. И еще кувшины с вином сделаем… еще солнце такое сделай в виде огромной женской груди…

- Вы уверены, что в Таджикистане такое можно? – спросила я.

- Делай что тебе говорят! Не спорь со мной!

Я ушла домой к Сарвиноз. Сижу рисую эскизы. Ее сыночек принес откуда-то щенка. Мохнатый комок устроился у меня на ногах. Сарвиноз сегодня в плохом настроении. Рассказывает:

- Плохо мне, тоскливо, подруга. Я полюбила одного парня. Его зовут Парвиз. Он хочет, чтобы я бросила театр, надела платок, длинные закрытые платья носила и сидела дома. Говорит: «даже когда к соседке идешь за солью, платок надевай. Не выходи из дома без платка» Уффф! Я люблю его.. но не знаю.. театр тоже люблю..

- А он купил тебе красивые платки и длинные платья? Он будет кормить тебя и твоего ребенка, если ты уйдёшь с работы?

- Ну, он иногда покупает мне продукты. Но деньги не дает. Что мне делать?

- Пусть сначала жениться на тебе, а потом ты можешь уйти с работы.

- Он не женится. Говорит, что я нехорошая, одеваюсь не так, как обезьяна на сцене кривляюсь. Уффф! Я его очень люблю. Что мне делать?

К вечеру я эскиз закончила. Щеночка разбудила. У меня вдруг начали чесаться ноги. Наверное, блохастый подумала я. Ноги вымыла хорошенько. Пришла в театр, эскизы принесла. Борода говорит:

- Ну это как-то так себе… А как деревья эти двигаться будут?

- Они не будут двигаться. Это на ткани будет.

- Я хочу, чтобы двигались. Пусть они будут как танцующие обнаженные девушки.

- Как я вам сделаю танцующие деревья?

Борода начал нервничать:

- Пусть там за веревки кто-нибудь дергает, я не знаю. Да черт! Ты художник, ты должна придумать как! Сделай мне танцующие деревья! Ты что со мной как базарная баба торгуешься?

Я просто не смогла ничего сказать, ком в горле застрял. Прибежала к Сарвиноз домой, сижу рыдаю. Бабушка спрашивает:

- Что случилось, дочка? Влюбилась в кого-то?

- Там этот режиссер с бородой до пояса, сказал мне сделать танцующие деревья на сцене. Как я их сделаю? Я не нравлюсь ему. Он не хочет, чтобы художницей была двадцатилетняя девчонка. Это Илхом его уговорил меня взять. Я вообще не хочу работать!

Я рыдала часа два. Бабушка и вся семья посмеялись от души.

- Сарвиноз, давай прогуляемся что ли? – сказала я.

- Нет, Парвиз если увидит меня на улице, будет ругаться. Я не выйду. Ты одна прогуляйся. Принеси лепешки и яйца. Я дам денег.

Ребенок кричит и бегает по комнате.

- Мама, я хочу гулять! Хочу на карусель! Хочу колу! Шоколад! Купи мне машинку!

Сарвиноз боится всех, больше не на кого она так кричать не осмеливается. Зато на ребенке можно все зло выместить. Визжит на него как бешеная:

- Не ори! Заткнись, сука!!! У меня нет денег на шоколад и игрушки!!! Денег нет!!! Безмозглая скотина!!! Денег нет!!! Сиди дома, твааааарь!!! Сука!!!!

Мальчик плачет, кричит и колотит себя в грудь:

- Я убью себя! Я себя убью!

Утром в театр пришли. Бороды нет. Директриса рассказывает:

- Его забрали в милицию, допрашивали, подумали террорист, просили бороду сбрить. Я за него выкуп заплатила.

Несчастный появился к обеду. Меня позвал. Сидит задумчиво бороду поглаживает и говорит:

- Знаешь, я подумал, пусть костюмы будут поскромнее.. и козу с сиськами не надо делать. И солнце пусть будет как бы женская грудь, и как бы что-то еще… Чтобы если что мы могли сказать: «это же солнце, нет здесь никакой сиськи». Ну и в общем… все пусть будет так, чтоб можно было оправдаться потом, если что, сказать: «вам показалось».

Я чуть не расхохоталась.

Илхом всегда рядом со мной. Следит, чтобы я с Бородой много не разговаривала, а то вдруг чего разузнаю лишнего и уеду в Ташкент. Опять села за эскизы. Позвонил Мансур ако. Вместе с ним придумали кучу вариантов, как сделать танцующие деревья: крутящиеся на постаменте, из веревок, ветром раздувать. Вот таких друзей бы побольше, умных, с фантазией, с чувством юмора. Костюмы я никогда не рисовала, но кое-что придумала.

На следующий день прихожу в театр. Мне опять рассказывают про приключения Бороды:

- Его валютчики поймали и побили вчера. Подумали он голубой.

Борода опять меня позвал, говорит:

- Знаешь, я подумал, не нужно никаких деревьев в виде женских фигур… А костюмы пусть национальные будут, широкие длинные платья. Ничего, они будут в длинных платьях, но все равно гулящие женщины. Одежда значения не имеет.

Один парень симпатичный на мерсе стал приезжать ко мне. Покатаюсь с ним часок вечером, поболтаю, а потом он накупает кучу продуктов. Я бы пакет еды неделю ела, но в доме Сарвиноз шесть человек, съедают за раз. В такие моменты они меня бесят. Все бесит! Этот глиняный домик, толпа нищих, голодных людей, облезлый красный лак на ногтях Сарвиноз, шум, давно не стираные одеяла, пакеты и сумки с вещами по всей комнате, крики, ругань, все отвратительно. Бабушка сначала хотела, чтобы я платила деньги за то, что здесь живу, но потом поняла, что если я приношу пакет еды каждый вечер, это выгодней. Они звонят мне и заказывают:

- Привези торт, курицу гриль на ужин. Ну еще что-нибудь на завтрак. Ребенок просит колу и печенье. Скажи своему кавалеру пусть купит, он же богатый.

- Я хочу пельмени и колбасу.

- Да, да, колбасу пусть принесет.

- Твоя подруга хочет селедку, говорит, если найдешь селедку, купи.

В общем через несколько свиданий бедный парень понял, что я не перееду к нему, только обещаю. Заколебался кормить шесть человек и ждать от меня ласки, перестал звонить.

Борода заставил меня рисовать еще кучу разных эскизов. А в итоге выбрал самый первый вариант, потому что на крутые декорации все равно денег нет. Эскизы костюмов мои ему вообще не понравились, в Ташкент заказал.

На сцене все репетируют под домбру. Песни, танцы, все ритмично, смешно местами. Илхом играет короля. Он талантливый. Люблю смотреть на него. Интересно наблюдать за их репетициями. Борода таджикского не знает, все на русском объясняет. Актеры играют на таджикском. Кое-как понимают друг друга. Хотя некоторые даже пьесу до конца не дочитали еще, просят меня пересказать на таджикском сюжет. Я работаю в холле, на ткани деревья рисую. Мужик новый появился в театре, барабанщик который на домбре им играет. Постоял, понаблюдал как я работаю, прошелся пыльными ботинками по черным декорациям и говорит:

- У тебя что других талантов не было? Зачем ты такой х**й занимаешься? Пошли ко мне домой, я тебя пловом угощу.

- Сюда несите плов.

Илхом пришел, обнимает меня, хвалит мою работу, ничего больше не просит. Кажется, я люблю его таким еще больше. Просто ловим взгляды, иногда немного разговариваем.

Вскоре после истории со щенком в доме Сарвиноз начали чесаться все. От щенка мы избавились. Я пошла в больницу, выяснилось, что чесотка.

- Это из-за тебя мы все заболели – сказала бабушка – ты щенка на руки брала. Давай покупай нам лекарство теперь.

Вообще-то это ребенок Сарвиноз притащил щенка, но я ничего не сказала, купила лекарство всем. Еще пришлось кипятить всю одежду в ведре.

- Весь газ потратила – вздыхает Замира апа – Может парень какой богатый у тебя есть, заправит нам газ?

Они свою одежду кипятить не стали, постельного белья здесь никогда не было. Уж не знаю, смогут ли они избавиться от чесотки, а я утром собрала вещи и пришла в студию. Надоели они все. Илхом обрадовался:

- Ти решила вернуться сюда?

- Кое-что случилось у Сарвиноз дома. Я тут пока буду ночевать, можно?

- Да, конечно – он посмотрел на меня с нежной улыбкой – Конечно, спи здесь сколько хочешь. Я всегда рад помочь.

Он хотел обнять меня, но я его остановила.

- Не прикасайся ко мне! В общем… -  пересказала ему всю историю со щенком - Я намазала все тело лекарством, но ты все равно пока ко мне не прикасайся.

Вообще-то мне здесь очень нравится, и я не хочу уходить. Спокойно, тихо, можно песни петь часами по ночам. Кормить голодную ораву не надо. Илхом и Джахонгир ужинают со мной по вечерам. Я теперь рядом с Илхомом, слушаю его голос, его смех. После репетиции он переодевается и уходит домой, а я вытаскиваю его футболку и сплю в ней. Его запах возбуждает, пьянит и успокаивает одновременно. Главное не спалиться и утром сложить все на место, до того, как он придет. Я умру от стыда, если он увидит свою футболку на мне. Иногда хочется сказать ему, как сильно я его люблю, как сильно хочу быть рядом, но не могу. Мне слишком стыдно и волнуюсь, и боюсь… и все-равно я добьюсь немного… он просто трахнет меня и уйдет домой к жене. Лучше просто мечтать, фантазировать. В мечтах все так как я хочу, а в реальности никто не будет мои желания исполнять.

Днем работаю в холе с этими чертовыми деревьями. На машинке их пришить не получилось, руками шью. Ну ничего, закончу за пару недель. Благо Мансур ако звонит по нескольку раз в день, часами со мной говорит и мне не скучно работать. Он всегда рассказывает очень интересные вещи.

- А ты слушала Френка Синатра?

- Нет.

- А Эллу Фицджеральд слушала?

- Нет.

- Какая же ты счастливая. Все у тебя впереди.

В обед барабанщик и правда принес мне плов. Но он сделал это так, что лучше бы вообще не приносил. Шел через всю улицу подняв ляган с пловом повыше и кричал:

- Я несу этой рыжей плов! Я кормлю ее!

После обеда все ушли в зал репетировать. Я одна осталась работать в холле, как всегда. Еще какой-то лысый черный мужик появился, говорит:

- Красавица, зачем ты тут работаешь? Тут же зарплата маленькая. Я поговорю, тебя возьмут в клуб танцевать.

- Я не умею танцевать.

- Там и не надо уметь. Выходи вечером, поедем в Худжанд, отдохнем, потом я в клуб тебя на работу устрою.

Он стал приходить каждый день и сидеть рядом со мной. Один раз вообще просто поднял меня и отнес на склад, обжимал там хорошенько, целовал, еле вырвалась. Я пожаловалась Илхому, он видимо что-то сказал ему. Но этот лысый верх наглости. На следующее утро опять тут как тут, принес мне пакет винограда, довольно ухмыляется:

- А че этот Илхом мне запрещает с тобой разговаривать? Он тебе кто? Е*арь что ли?

По вечерам я обычно ужинаю вместе с Илхомом и Джахонгиром в студии, а потом они уходят, и я свободна делать все что захочу в пустом театре. Можно громко петь, акустика здесь хорошая. А то они поют там целыми днями, а мне нельзя. Декорации шью иногда до двенадцати ночи.

Утром Борода уехал за костюмами и в театре весь день никого не было. Илхом попросил, пол покрасить на сцене, пока никого нет, а то им актерам великим вредно пары краски вдыхать. Художник театра – это чернорабочий. Здесь нужно делать все: красить, пилить, прибивать, клеить, таскать разные тяжелые штуки. Я закрыла все двери изнутри, красила пол, а лысый мужик ходил и ходил вокруг театра, стучал в окна и двери, кричал: «Выходи! Поехали в сауну! Помоешься! А то ты грязная! Выходи мясом накормлю! Выходи! Эй, открой дверь! Ты че ломаешься?» Уже после того как стемнело приехали ребята и Борода с костюмами, оставили сумки в студии и ушли. Илхом остался. Примерил костюм, любуется на себя в зеркало.

- Я красиви? Как тебе костюми?

- Да, красиво.

Он подошел ко мне близко, взял за руки заглядывает в глаза.

- А ти когда отработка закончит, получаешь диплом и уйдешь да? Бросишь нас? – сказал он грустно.

- Да, я хочу учиться. Я получила уже диплом. Мансур ако помог.

- Мансур ако? Это он тебе звонит кажди день да? Обманиват тебе он. Не слушай его. Зачем девушке учиться? Выходи замуж.

Ну уж нет. Не будет все как Илхом хочет! Я посмотрела на него с дикой злостью.

- Не хочу замуж. Мне не нравятся таджики. Вообще не хочу жить в Таджикистане.

Илхом ушел, обиделся. В этот вечер я не стала декорации шить, а костюмы новые примеряла и фоткалась.

На следующий вечер ребята принесли лепешки и колбасу. Мы болтали о чем-то, спорили, потом Илхом хитро улыбается и говорит:

- Наши таджикские девушки самые лучшие на свете, самые добрые, заботливые.

Я знала, что он так думает. Но слышать это от него в десять раз больнее.

- А как же Сарвиноз которую ты так ненавидишь?

- Она не таджичка, она непонятно что за существо – он засмеялся, переглядываясь с Джахонгиром.

Кусок застрял у меня в горле, я еле сдержалась, чтоб не зареветь. Хотела сказать что-то колкое в ответ, но горло удушила давящая боль и я просто швырнула в него кусок колбасы. Илхом перестал жевать, застыл уставившись на меня с разинутым ртом. Джахонгир отставил чашку кофе и молча таращит глаза. Илхом через несколько мгновений пришел в сознание и его глаза наполнились дикой злостью.

- Ты чего это? Что ты делаешь?  Надо благодарить Бога за хлеб который он дает тебе. Мы тебя кормим, а ты!

Я почувствовала, что если скажу хоть слово, он придушит меня на месте. Взяла свои вещи и вышла. Зашла в темный зал, упала на диван и начала беззвучно рыдать. Он нечаянно, увлекшись веселой болтовней, выпалил то, что думает... Да, он любит свою таджичку. Она значит очень заботливая! А русская девушка нужна для извращенского секса! Слезы струями катились по щекам оставляя соленый вкус на губах. Дрожащими руками я зажгла сигарету, в надежде, что это меня хоть немного успокоит. К Сарвиноз идти в таком настроении не хочу. Устроюсь спать на диване на сцене. Немного успокоилась и пошла в студию, там еще горит свет. Слышу голос Илхома, они спокойно обсуждают что-то. Я постояла немного в дверях, потом решительно шагнула внутрь, с невозмутимым видом открыла шкаф взяла одеяло и подушку. Ребята продолжили разговаривать, Илхом бросил на меня такой пустой взгляд, как будто я просто стена, кофейник или другая привычная деталь интерьера. Я вышла и снова начала рыдать захлебывалась обидой и злостью. Замоталась в одеяло и думала, думала… Вот бы он пришел, обнял, осушил слезы поцелуями… Вот бы он пожалел, вот бы сказал ласковые слова и погладил по плечу. Слезы высохли, и я погрузилась в лучшую эротическую фантазию что когда-либо приходила мне в голову. Но реальность жестока. Его королевское величество даже не соизволил заглянуть и убедиться, что я здесь и со мной все нормально. Рано утром пришла Сарвиноз, заметила мои красные глаза, начала расспрашивать.

- Я с Илхомом поругалась. Он сказал, что все таджички хорошие, а я как будто чмо последнее, прикинь.

Сарвиноз обняла меня. Я снова начала рыдать.

- Да ладно тебе. Он меня каждый день, как только не обзывает, смеется надо мной, унижает по-всякому. Когда спектакль репетировали, помнишь, как он орал на меня с утра до вечера, я даже тогда ни разу не заплакала – она толкнула меня в плечо – Ты че такая? Тебе не пофиг его мнение? Я давно забила на всех, делаю все что хочу. Зарази его чесоткой!

Илхом появился. Обнял меня, улыбается, говорит:

- Прости, я вчера тебя обидел. Просто, ты же нам говоришь все время: «Таджики такие, такие, не такие», вот и я тоже сказал. Ты не обижайся.

Я пришла вечером с вещами к Сарвиноз домой. Она по вечерам болтает часами по телефону со своим парнем, а я читаю романы и мечтаю о любви. Лена и еще несколько человек говорили про «пятьдесят оттенков». В Таджикистане все уверены, что девушка должна быть именно такой как героиня этого романа, наивной, глупой и подчинятся мужчине беспрекословно. Жаль, что я так похожа на нее. Читаю роман, исчезает глиняная кибитушка, все эти люди и заботы о еде. Мечтаю, снова быть вместе с Илхомом но, чтобы все было не так как в ту зиму. Я ведь сильная, я не буду такой как Анастейша Стилл. Он совсем другой в моих фантазиях, он только мой, и он очень добрый, чуткий, нежный. Помечтать-то можно, позволить себе насладиться выдуманной любовью. Что от этого случится?

Утром пришла в театр и с трудом узнала Илхома. Оказалось, Борода заставил его побрить голову на лысо. В обед нашла его в студии одного. Он приложил мои ладони к своей голове, будто хочет убедиться, что мне все еще приятно прикасаться к нему.

- Я некрасиви без волос да?

- Нет, ничего – глажу его лысину – симпатично.

- Режиссер сказал, что лисим я больше похож на король. Сказал, с волосом я как мальчик.

Совсем не важно, как он выглядит. Я люблю его душу, что-то глубокое и светлое, что есть в нем. Даже не знаю за что, но безумно его люблю. Какая-то необъяснимая сущность в нем меня притягивает. Хочу сказать ему все как в своих мечтах, но не могу. Я начала эту игру в ложь и не могу остановиться. Мое тело хочет его, душа болит и плачет, здравый смысл требует прекратить и забыть все это, а ноги говорят: «беги от него подальше». Илхом обнял меня за плечи. Думаю, он все-таки меня любит. Мне здесь хорошо. Хорошо рядом с ним.

Спектакль сдали. Устроили праздник на прощание. Илхом весь вечер сидел рядом со мной, держал за руку, смеялся. Под конец я сильно напилась и решила домой не идти. Закрылась в гримерной, устроилась спать на диване. Илхом нашел меня там:

- Вот ти где. Я ищу тебя. Милая, я не дам тебе спать здесь. Ти замерзнешь, заболеешь.

Отвел меня в студию, там есть одеяла и подушки, нормальная постель. Сам домой уехал. С утра я проснулась ужасно уставшей и хотела проспать весь день. Борода уехал, и я думала, что в театр никто не придет. Но Илхом появился с утра пораньше и начал портить мне нервы.

- Мансур ако тебе звонит?

- Да. А тебе какое дело?

- Он показал себя очень интеллигентним да? – грустно спросил Илхом.

Ну что свергнутый король, ревность душит тебя? Настал твой черед страдать!

- Он и есть интеллигент.

- Ти бросишь нас и пойдешь учиться Душанбе?

- Да, хочу учебу продолжить.

- Зачем девушке учиться?

- То есть парням нужно, а нам нет?

Илхом грустно вздохнул и протянул мне стопку бумаг.

- Я принес тебе пьесу. Хочу поставить новый спектакль, прочитай.

- Вы когда зарплату мне выплатите?

- О да! Ми заплатим тебе за каждый чертов квадратни метр, котори ти красила – кривляясь сказал он - Не беспокойся!

- Ну ладно, прочитаю.

- Сегодня останься в театре. Нам нужно поговорить.

- Ладно, я буду здесь.

Илхом ушел. Читаю пьесу: жена бросила мужа, уехала с другим, он пытается покончить с собой… Он точно что-то хочет мне сказать этой пьесой… Вправду так переживает? Из-за моего отъезда? Он думает о самоубийстве? Есть справедливость в мире! Тут по сценарию мужчина говорит: «Она соблазнила меня и использовала». Он еще и считает, что это я его соблазнила и использовала???? Представляю, как он плачет, я его успокаиваю, мы снова любим друг друга безумно, он целует меня со всей страстью… шепчу ему слова любви… Мне нравится грустный Илхом, как он страдает, плачет, мучается… Бедный мальчик, ему не повезло встретить такого монстра как я. Не той девочке он лапшу вешал на уши. Нет, в реальности он больше от меня не дождется ни одного хорошего слова.

Илхом вернулся вечером, репетирует на сцене самоубийство. Зачем он устроил это? Это не правда! Он врет! Просто не хочет, чтобы я уезжала. Не хочет, чтобы училась в институте. Ему выгодно, чтобы я была тупая, ни на что не годная, чтобы он мог использовать меня как любовницу. Его вообще не волнует, что хочу я. Он репетирует на сцене с Джахонгиром, я наблюдаю. В театре никого кроме нас. Илхом кричит и плачет, шепчет слова любви, перемешанные с обидой и злостью, а потом выбирает способ самоубийства. Пусть страдает. Мне жаль его, и я получаю от этого огромное удовольствие. Ушла в студию. Илхом следом за мной. Сел на другом конце комнаты, вздохнул, смотрит мне в глаза и говорит:

- Я не могу играть сегодня, не могу плакать. Сейчас ти рядом, мне хорошо. Я хочу целовать тебя.

Не верь ему! Не верь! Не верь! Не верь! Нужно добыть денег и поступить в институт. Ушла к Сарвиноз. Не знаю, что они делали весь вечер, в этом доме всегда шумно, а я укрылась с головой одеялом и притворилась спящей. Илхом плачет, ему больно, ему плохо… хочу целовать мокрые ресницы, осушить его слезы поцелуями… Да ладно, я не его жена, это все просто спектакль… Как же больно и одиноко…

Утром рано, еще даже солнце не взошло, Сарвиноз разбудила меня. Слезы катятся по ее лицу, она не может говорить, хватает воздух.

- Что с Парвизом опять поругалась? – спросила я.

- Я не знаю, как тебе сказать… я… я не знаю, что делать... я выпила пачки таблеток ночью…

- Что за таблетки ты выпила?

- Немного тетрациклин, аспирин… меня тошнит… я не могу…

Она выбежала во двор, я за ней.

- Ты не умрешь от таких таблеток. Что с тобой? Парвиз женился на другой? Он бросил тебя?

- Я беременна… -  лицо Сарвиноз скорчилось от рыданий, она вернулась в дом и залезла под одеяло – Я хочу умереть. Как убить себя?

Мальчик проснулся:

- Собаку хочешь?

- Какую собаку! Я сдохнуть хочу, а он говорит про какую-то собаку! – Сарвиноз завизжала на ребенка – Сука! Ненавижу тебя! Вонючий урод! Пидараз!

Мальчик заревел и выбежал во двор. От криков проснулись Замира апа и бабушка. Сарвиноз умыла лицо, заставила себя успокоиться. Мы вышли на кухню жарить картошку на завтрак. Сарвиноз молчит.

- Как ты умудрилась забеременеть? Когда? От кого? От того актера?

- Нет, боже упаси. Я ненавижу всех в театре… – она опять начала рыдать – это Парвиз... Парвиз… он сказал, что любит меня, что женится на мне.

- Скажи ему пусть даст денег на аборт.

- Он сказал: «это не мой ребенок, ты с другими шлялась». Он не верит мне. Ты права, без девственности мы им только для секса нужны… он меня использовал просто… у меня нет денег на аборт… мне стыдно идти в больницу…

- Успокойся. Вместе пойдем в больницу, ты сделаешь аборт и будешь жить дальше.

Мальчик куда-то пропал. Бормоча самые страшные ругательства и проклинала всех, Сарвиноз искала его часа три. Оставили мальчика с бабушкой, а сами пошли в больницу. У нее небольшой срок, можно просто выпить таблетки, но они стоят как наша месячная зарплата. Врач согласилась в карте не писать и пообещала никому не рассказывать. Идем домой. Сарвиноз прячет лицо под капюшоном.

- Нас так много людей видели в больнице. Какой позор… про нас начнут говорить плохо… а вдруг кто-то расскажет моим родственникам… А если кто-то из моих родственников узнает, что я ходила к гинекологу...

Мы зашли в переулок. Она закрыла лицо руками, прислонилась к стене, опустилась на корточки.

– Где я найду деньги на эти таблетки… я лучше брошусь в канал…

Вскочила и помчалась в сторону канала. Бегу рядом с ней, задыхаясь и пытаясь сообразить, что делать. Мы спрятались в кустах на берегу канала. Сарвиноз смотрит на мутную воду. Я взяла ее за руку и сказала:

- Пойдем домой, поедим что-нибудь. Мы обязательно найдем денег. Давай пожарим макароны, я голодная, ты тоже голодная наверно.

- Нет, меня тошнит от всего, вообще не хочу есть.

Мы закрылись на кухне, жарим лапшу. Сарвиноз успокоилась немного.

- Знаешь, когда я училась в колледже, там встречалась с одним богатым мужчиной за деньги - начала я.

- Ты спала за деньги???? – Сарвиноз перестала мешать лапшу и даже дышать.

- У него много квартир, машина шикарная. Только благодаря ему я не голодала и писала картины, когда была студенткой – долго рассказывала про Мистера Х., Сарвиноз изумленно слушала - Жаль, что я удалила его номер. Вот бы сейчас его найти, он бы дал нам денег. Как найти его? Может завтра поедем к нему на работу?

- С ума сошла? Как мы туда зайдем? Я никогда не давала никому за деньги. Я не такая. Я не смогу.

- Я тоже обещала себе никому больше не давать, ни за деньги, ни по любви, никак. Хотела стать хорошей и больше вообще ни с кем. Но тебе нужно помочь сейчас.

- Позвони своему Мансур ако, попроси деньги.

- Он не отправляет мне деньги.

- Зачем ты с ним болтаешь тогда целыми днями? Ладно… - Сарвиноз глубоко вздохнула - Завтра наденем каблуки, красивые платья. Зайдем в кабинет к твоему Мистеру Х. Я подойду с одной стороны стола и поставлю ногу ему на стол. Вот так – она поставила ногу на сундук и попыталась улыбнуться - а ты подойдешь с другой стороны и точно также сделаешь да?

Полдень. Водитель мистера Х. привез нас в подъезд, украшенный авангардной лепниной фиолетового цвета. Он открыл дверь, и мы спустились в подвал, разглядываем новенькую мебель и цветную подсветку. Водитель уехал.

- Вот это по-настоящему богатый мужчина. Весь этот подъезд его.

- Все квартиры здесь его?

- Да, представляешь, он сдает их в аренду... Да вот так ножки вытяни... Фото на память, что мы побывали в таком красивом месте... Когда еще такое будет… У него еще в других местах есть квартиры и дача на берегу моря. Там во дворе цветы и виноград, пьешь чай и смотришь на волны, море, тишина, кайф. Может летом он отвезет нас туда. Поедешь?

- Может быть – сказала Сарвиноз – Посмотрю сначала на этого Мистера Х. Вдруг он страшилище.

Водитель вернулся, привез напитки, несколько разных горячих блюд и салатов. Чуть позже приехал сам Мистер Х. Высокий, стройный, в костюме, с большие черными глазами и длинными ресницами. Его красоту портит только лысина. Сарвиноз опасливо наблюдает за ним. По-русски говорить не решается, больше молчит. Он налил нам вина. Сарвиноз пить не стала.

- Ну как вам здесь девушки? – улыбнулся он - Я только что отремонтировал подвальные помещения, до вас здесь еще никто не был. Вы первые

- Красиво.

– Два года не виделись, красотка. Я думал ты уехала в Россию, учишься в институте, может уже дизайнер знаменитый.

Вечер. Едем в такси обратно домой. Сарвиноз села на переднее сидение, со мной не разговаривает. Слезы катятся по её щекам. Я протянула ей половину денег. Она плакать перестала, но всю дорогу молчала. Когда мы вышли из такси я заговорила с ней.

- Он мне рассказал все. Ты отказалась кое-что сделать, поэтому он тебе не заплатил.

- Меня никто не просил этого делать раньше, я не могу такое делать. Это ужасно. Он издевался надо мной. Он просто взял меня за волосы и... Я себя как мусор чувствую. Жить не хочется, тошнит от всего. Я знала, что не понравлюсь ему – ее пышные ресницы снова мокрые -  тем мужчинам, которым нравишься ты, я не нравлюсь.

- Да нет, поверь, мужчинам без разницы с кем, им лишь бы удовлетворить свою похоть. Я делаю все что он просит, за это он мне и платит.

- Богатые не понимают, как тяжело жить бедным.

- Он мне тоже был противен сначала, было трудно себя заставить, но потом я привыкла. Выхожу из его машины и сразу забываю обо всем, просто не вспоминаю.

Мы зашли во двор, спрятали вино на кухне, потом зашли в дом, достали еду из пакетов. Сарвиноз говорит маме:

- Оля встретилась со своим парнем, мы там посидели в ресторане, а потом он посадил нас в такси, и приехали обратно. Вот шашлыки привезли разных видов, орехи, соки.

Замира апа довольно улыбается и уплетает деликатесы. Сарвиноз зависла, сидит неподвижно уже два часа, только изредка прикрикивает нервно на своего ребенка, когда тот сильно шумит. Пока она думала мы с ее мамой съели все фисташки и салаты.

Утром глаза открываю, Сарвиноз уже проснулась, пожарила остатки вчерашних шашлыков, чай горячий в термос заварила. Ребенок бегает во дворе, а Замира апа и бабушка ушли в гости. Лежим смотрим как на экране цунами смывает дома, потоки воды несут обломки мебели, людей разбивает о стены, части тел плавают в кроваво красном потоке. Это успокаивает, когда видишь, что кому-то живется еще хуже.

- Сарвиноз, я все думаю… Почему я люблю Илхома? Он не такой уж красавчик, не богатый. Да талантливый, добрый… наверное… хотя, он ничего такого не сделал для меня. Почему я люблю его? Вчера я была с Мистером Х и представляла Илхома.

- Не говори больше про Илхома! Я ненавижу Илхома! Пойдем в больницу, купим таблетки, я избавлюсь от ребенка, и мы забудем все что случилось.

Мы вернулись из больницы с таблетками. Сарвиноз проглотила их и снова начала рыдать.

- Я уже полюбила этого ребеночка… эта маленькая душа… я чувствую, что эта девочка… она уже уютно устроилась в моем животе… а я убила ее… я убила свою дочку… как я хочу выйти замуж и родить… я бы заплетала ей волосы, наряжала в красивые платья, купила бы ей самую красивую куклу… я чувствую, как она умирает… она мучается сейчас… жизнь умирает во мне… маленькая душа умирает внутри меня…

- Но она же испортит тебе жизнь. Это позор родить без мужа.

- Да, позор… ты не знаешь… ты не знаешь, какая я была счастливая, когда была беременна первый раз, я гордо ходила по улице… все радовались… я так хочу родить еще девочку…

- Не верь больше мужчинам. Они не могут любить, им нужен только секс. На девственницах женятся, а нас просто используют. Нам не судьба выйти замуж. Нам нельзя любить. Не люби никого. Любовь не для нас. Давай думать только о деньгах и работе.

- Да… Может я стану знаменитой актрисой? Может разбогатею?

- Вот правильно, думай о том, что ты станешь богатой и знаменитой. Потом тебе не нужен будет никакой муж, ты будешь и так счастлива.

Сарвиноз посмотрела вверх и подняла руки:

- О, Господи, пусть слова моей подруги сбудутся. Пусть мы станем богатыми.

Илхом не стал ставить спектакль про самоубийство. Наверное, это просто прикол был, специально для меня. Но надеюсь он и вправду страдает. Мне нравиться представлять, как он плачет, как ему плохо, успокаивать его, ласкать. В реальности не решусь на такое больше. Клянусь больше никому слов любви не скажу. Нужно накопить побольше денег, чтобы поехать в столицу и поступить в институт.