Фрагмент из романа "Тюльпаны"⁠⁠

- Посмотри на всё это. Правда же, прекрасно? Ведь там всё насколько просто, что не нужно этого даже пытаться осознавать. А счастье - оно в простоте. Простые люди более приятны в общении. Простая, одноцветная одежда выглядит на человеке более стильно и сдержанно. Любая песня или картина о простом тронет человека больше, чем завуалированная философия.

Я кивнул.

- Я с Вами полностью согласен, но уже поздно и нам нужно идти спать.

- Ты прав, надеюсь увидеться завтра.

Она допила шампанское, надела серое пальто и ушла.

Больше всего люди любят размышлять о том, чего никогда не видели, или о том, чего никогда не будет. Больше всего меня поразило, что одна группа людей, которая никак не относится ко второй, считают, что, имеют право размышлять о том, что им нужно для счастья. Хотя я уверен - если опросить жителей фермы, то для счастья им хватило бы лишь убрать тех людей, которые считают, что знают, что им нужно для счастья.

Человеку не нужна власть над ним, человеку нужен азарт в один момент стать одним из её представителей. Именно из-за этого азарта, который фундаментально сидит в каждом из нас, проблема искоренения власти человека над человеком невозможна. Лишь из-за собственного эгоизма, который грызёт нас и указывает "стань лучше, чем все остальные",я решил, что мне нужно познакомиться с жителями фермы. Наконец-то я смогу узнать, что они сами думают об окружающей их действительности.

Всю жизнь овца боится волка, но в итоге её убивает пастух. Боятся они волка или пастуха? А может быть, они и вовсе ничего не боятся, считая себя святыми мучениками, обречёнными на смерть?

На полу валялось конфетти и куски еды, упавшие из тарелок. Я все так же пялился в окно и размышлял, пока не начало светать. Затем я немного поел и еще посидел на скамейке. Я чувствовал приятную усталость, ту, которую люди чувствуют после пробежки.

Вдруг резко, будто удар молнии, пришло понимание, что моё время имеет лимит. Я поднялся и тут же побежал по направлению к ферме. Шиферная ферма пахла озоном, будто после дождя. Я уверенно вошел на территорию и тут же встретил одного из ярчайших её представителей. Передо мной стоял мальчик-подросток.

- Привет.

- Привет.

- Откуда ты? Я тебя раньше здесь не видел.

Мне пришлось ему соврать, чтобы вызвать доверие.

- Я из другого конца фермы.

- Вау, я никогда там не был, на другом конце. Но там были мои друзья, и они рассказывали мне, что у вас там опасно.

- Опасно?

- Именно. А что ты делаешь здесь?

- Ну, знаешь... я пришел к своей подружке.

- Подружке? Круто. Как её зовут? Вероятней всего, я её знаю.

- Ты задаёшь слишком много вопросов.

- А ты чужой человек, которого здесь никто не знает и непонятно зачем здесь находишься.

К нам подошел мужчина постарше.

- Марвин, ты что здесь делаешь? Я же сказал не выходить из-за двора, ты доделал свою работу?

Марвин опустил голову и ушел за шиферный забор. Мужчина подошел ближе и пожал мне руку.

- Я...

- Я слышал ваш разговор, ты здесь не местный. Не хочешь выпить? Я тебя кое с кем познакомлю.

Удача была сегодня явно на моей стороне.

- Я с удовольствием составлю вам компанию.

На какое-то мгновение я насторожился: а что если он меня раскусил и это ловушка? Что если они захотят мести и разорвут меня на части будто стая бродячих собак?

Мы шли молча, мой новый знакомый остановился.

- Ты правда из другого конца фермы?

- Да.

- Я хочу послушать твою музыку.

- Мою музыку?

Он с удивлением на меня посмотрел, и я понял, что задал действительно глупый вопрос.

- Да, ведь у каждого из нас есть своя музыка, этим мы и отличаемся от животных.

- Извини, это покажется, возможно, немного странным, но я не хочу петь, я немного не в духе.

- Да, это действительно странно, но я стараюсь принимать людей такими, как они есть. Какое у тебя имя?

- Я Стас.

- Меня зовут Балу, но знакомые и друзья зовут меня Липа.

Мы крепко пожали друг другу руки.

- Почему Липа?

Он убрал взгляд.

- Криминальное прошлое. Пойдём.

Мы шли по улице, я внимательно рассматривал местных, а местные рассматривали меня. Женщины стирали и развешивали одежду, мальчишки играли черепашьим панцирем и что-то орали на сленге, который был мне непонятен. Девочки-подростки были отдельно от всех, ярко одеты и с бегающими глазками, будто стая попугаев в городе, где живут вороны да воробьи. Словно отдельная каста, они перешептывались между собой.

Мы зашли в помещение, сделанное из шифера. Те, кто там сидел, насторожились, и я услышал из темноты:

- Липа, кто это с тобой?

- Спокойно, братья, это мой друг Стас. Он с другого конца фермы, он хочет, чтобы мы ему спели.

Все насторожились ещё больше.

- Что именно спели?

- А что у нас есть из последнего, актуального?

Ко мне вышел молодой парень и пожал мне руку. Все затихли, он начал петь.

В апреле художник рисует на стенах.

Он помнит про звёзды и тёплый закат.

Он помнит про толпы и дозы истерик,

Он душу готов за рисунок отдать.

В апреле шоферы развозят упавших,

Весёлых, хмельных, что учат нас жить,

Опрятных, попутных и вечно уставших,

Пропавших и тех, кто уже не спешит.

В апреле на солнце растают все звёзды,

В апреле наш космос, как старый причал.

Великий и мудрый, как старый апостол,

Всевышний, что всех нас создал из начал.

В апреле мы вспомним дороги, обузы.

Мы вспомним про слово и тех, кто нам дал

Работу, весомость и белые кости,

Костюмы, рубахи и вечный скандал.

Распустит берёза из шифера листья,

Нас пустит на мясо из мэрии люд.

Пусть будут мечты, которым не сбыться,

Ничто не забыто, и нас не забудь.

Никто не аплодировал, он сел назад в круг людей и пригласил меня с собой. Все пили чай и мне налили тоже. Липа сказал:

- Недавно виделся с подружкой, она умница, художница, говорит, что хочет выбраться отсюда. Мол, нет на нашей ферме никакой перспективы, цензуру везде вешают и народ не платежеспособный.

Кто-то из незнакомых мне людей ответил:

- А сейчас свалить все хотят, наслышались сказок, мол, там люди просто так живут и не работают, что все проще там и красивее. Но хорошо там, где нас нет. Бежать можно хоть на край света, но от себя не убежишь.

Липа надпил крепкого чаю.

- Ну так она действительно талантлива, сколько наших уехали и там поднялись.

- А сколько уехали и без вести пропали? Число так-то побольше будет, есть риски.

- Риски есть во всем и всегда, я когда из дома выхожу, то не уверен, что вернусь, а тут ещё границу пересекать.

- Да уж.

К нам вбежал мальчишка, который кидал на меня подозрительные взгляды. Он закричал:

- Пойдёмте, там пророк говорит.

Я вместе с окружающими меня людьми выбежал на улицу, пророка окружила толпа. Настолько огромная, что я даже не мог его видеть. Все что я мог - это напрячь свой слух и попытаться услышать, о чем он говорит.

- Современный прогресс зависит от доступности самок. Чем непокорней она для тебя, тем больше вклад для общества ты сделаешь для того, чтобы её заинтересовать и в последствии осеменить. Здесь работает конкуренция, а значит, правильное воспитание женщин напрямую зависит от будущего прогресса нашего общества. Города строят мужчины, эти города они строят для будущих детей, и, если расставить правильные приоритеты для женщин... Если делать строителей городов героями для женщин, и давать им привилегии в качестве осеменения недоступной самки, то прогресс общества резко увеличится, жилплощадь станет доступной, появятся рабочие места, а значит, преступность упадёт. Я хочу, чтобы вы понимали: главный рычаг давления для мужчины - это возможность передать свои гены, и этим рычагом нужно пользоваться так, чтобы он был полезен нашему обществу в целом. Ведь от правильно расставленных приоритетов, от правильно сформулированной системы ценностей выгоду может получить всё человечество.

Я потерял к этому интерес и стал отдаляться от толпы. У каждого из них есть своя музыка. Человека без музыки можно считать неживым. Какая музыка у меня? И жив ли я без неё вообще? Что значит тот огромный череп, который показывал мне Джозеф?

Я сел на пень и посмотрел на небо, подумал о Станиславе. Человек не может преследовать интерес общества в целом, он фундаментально преследует только свой интерес. Небо было ярко-голубым. Так далеко и одновременно так близко.

Я заметил недалеко от меня на крыше шиферного домика силуэт. Это была молодая девушка. Она держала в руках грудного ребенка и пела свою песню.

Стихами на стенах расписанный космос.

Ты смотришь под воздух и видишь восход.

Как стаей колючек пронзало все сердце,

Как кровью пропитанный воинский взвод.

Стихами на стенах расписаны двери.

Те двери, что могут открыть все мосты.

Как свет от далеких и древних империй,

Как свет от далёкой и деревней звезды.

Ты встанешь на камни, дотянешься к небу.

Ты встанешь над нами, а дальше взлетишь.

Где восемь красавиц и мелкие звери,

Где хитрые реки и серый камыш.

Пропитаны будут все судьбы, как мраком.

Смолою чернее глубоких глубин.

Поможет лишь вера святого монаха,

Помогут лишь камни невзятых вершин.