Достоеffский FM⁠⁠

Чертовщина

Часть 5

- Семёныч, привет!

- Опа, Иван. Что с голосом? Ты что, сердишься?

- Привет, говорю.

- Привет.

- Ты сказал, что оно писало на снегу палочкой, а на тракторе ножичком. Почему ножичком?

- Мы нашли там маленький складной ножик.

- А мне почему не сказал?

- Пропал ножик. Из вещдоков. Ругаемся, кого нужно – наказали, но найти не можем.

- Отбой, Семёныч.

+++

- Всё там, в доме.

Андрей поднялся рывком с кровати.

- Ты-то куда?

- Иван, я с тобой.

- Ты ранен.

- Я с тобой, учитель.

Молодой с Иваном развели руками. Анюта достала из шкафа бутыль, налила стакан, протянула Андрею:

- Мой самогон.

Андрей выпил, залпом, Анюта протянула ему яблоко. Закусил, жадно, с брызгами. Словно прозрел.

- Пошли. Молодой, смотри в оба. Всякое может случиться. На зверя идём матерого. Если увидишь кого – возьми. Только живым, расспросим.

Мужчины присели, словно «на дорогу». Вздохнули. Анюта глянула в окно – поднялась метель.

Иван хлопнул себя по коленям и встал. Молодой распахнул дверь и нырнул в непогоду. Иван перекрестил его во след. Потом перекрестил Анюту. Потом Андрея.

- Ты притвори за нами, на засов. – сказал Анюте и вышли.

+++

Авдотья встретила Пахома на ярмарке. Высокий, заметил её и подошел:

- Вот она ТЫ. Идём замуж.

Девки вокруг рассмеялись, а она пошла.

Весь в этом Пахом. Вроде поп, а мужик какой…. Сказал и как отрезало. Пока другие девки ругались с мужьями, бегали по деревне в слезах, Авдотья боялась Пахома до трясучки. Он не бил её, но говорил и смотрел так, что она чувствовала себя тупицей. Бабы говорили, что с мужем надо скандалить – так семья крепче, пусть бьёт. И Авдотья раз попыталась:

- Не любишь ты меня, Пахом! – начала давить слёзы.

(молчит, ест)

- Вот ты…

- Я больше Бога только тебя люблю. Однажды мы уедем, далеко, и больше никогда не будем работать. Золото тратить будем. Нам с тобой хватит.

Она посмотрела в его дикие, восторженные глаза и поверила. Стали жить. Любил её Пахом по ночам так, что Авдотья забывалась вся и бормотала бессознательное.

- Только детей не будет у нас. Мне по сану так положено.

- Как это?

- Так. – отрезал Пахом.

Он срубил большой дом, сделал погреб, купили скотину. Когда Авдотья понесла в первый раз, то Пахом сразу напомнил:

- Мне детей не нужно.

- Пахом, господи, это как?

- Родишь и отдашь мне. Решу.

Авдотья родила. В погребе, под избой, Пахом вырыл нору, коридор. И туда отнес младенца, уложил в ямку. Ребёнок мерз, кричал, потом раскидал тряпки, словно ему стало жарко, и умер. Пахом пальцами раскрыл крошечный глаз, пощелкал по зрачку трупика и успокоился. Присыпал тельце землёй, поднялся в дом. Авдотья ревела в углу. Она поняла, что не просто боится мужа – она ненавидит его.

Шло время. Пахом жадно любил жену. Она не видела своих детей – Пахом принимал роды. Лишь однажды она увидела сына – мальчика, рыжего.

- Пахом, пощади! Он рыжий! Дитя Солнца! Дар Божий! Даже мусульмане таким радуются!

Пахом унёс младенца в погреб. Как-то раз он принёс небольшой сундучок, он был набит вполовину золотыми червонцами.

- Вот оно, наше счастье. Наберём сколько нужно и рожай, как кошка. Уедем.

И она ждала. Но однажды словно свихнулась. Пахом был в городе, и она родила девочку. Малышка не кричала, не сучила ножками. Она, новорожденная, протянула к Авдотье с пола, куда мать исторгла её, ручки. Авдотья подняла ребёнка, вдохнула запах и спеленала малышку. Уложила свёрток на стол. А потом бросилась к девочке и зацеловала.

Накинула платок. Занялась делами. Как только стемнело, она прокралась к дому, где накануне баба родила. Забрала из люльки новорожденную. Когда приехал Пахом отдала ему чужого младенца. Он унёс маленькую в погреб. И началась для Авдотьи тайная жизнь. Одиннадцать лет она прятала и любила свою дочь. В погребе сделала еще одну нору, для ребёнка. Назвала Евой. Авдотья жила словно на острие ножа. Пахом копил золото и замечал, если со стола пропадала еда, а из сундука ткань. Пить стал, много. Напьётся и в погреб. Сидел над холмиками земли и лил пьяные слёзы. Рассказывал как жить нужно правильно. Как жене изменял. Потом встанет, покашляет, поплюется в угол, перекрестится и наверх. Ева из своей ямки видела и слышала всё. Однажды у него из кармана выпал маленький складной ножик. Ева дождалась, пока запечатали погреб и не торопясь, играя, как кошка с мышью, напала на нож. Он стал её любимой и единственной игрушкой. Есть только хотела всегда, постоянно. Голод стал ей привычен и боли в животе она даже не замечала. Как-то раз Пахом, проливая очередные пьяные слёзы, над могилками, рассказал про то, как Иисус накормил толпу хлебом и рыбами. Ева не знала, что значит «толпа», но целый хлеб и (ОГО!) три рыбины вызывали у неё жгучую боль в животе. Она глотала слюну не переставая.

Пахом набивал сундучок червонцами, монета к монете. Авдотья смотрела и считала их, немного осталось. Как бы она рассказала ему про Еву, не думала. Словно на чудо надеялась, обойдётся, авось.

Случилась зима лютая. Авдотья, как могла, украла, чтобы Пахом не видел, тряпицы, кутала Еву в норе. Как-то раз Пахом, однажды, чуть не поймал её – собралась Еву бульоном напоить. Он, гад, весь день не давал ей в подвал спуститься. То одно нужно, то за другим вернётся. Смотрит на жену и словно насквозь видит. А она суетится, улыбается. Наконец-то приехали лихие люди, забрали Пахома. Спустилась Авдотья в подвал, а Ева застылая, окоченела.

Вернулся Пахом. Пьяный, луком воняет:

- Смотри что привёз! – и поставил на стол такой же сундучок, для монет, как уже есть. Только новый, пустой.

- И мне есть что тебе показать. – сказала Авдотья так, что у Пахома рот раскрылся. Не видел он никогда жену такой. Встал. Авдотья полезла в погреб и поманила его пальцем.

+++

Анюта места себе не находила. Ходила из угла в угол, перебирала вещи. Проходила мимо окна и, глянув, замерла. На соседнем участке мирный рыжий кобель бился на цепи, роняя слюну и сверкая белыми, светящимися глазами. Анюта в ужасе укусила свои пальцы.

+++

Иван с Андреем ходили по чертову дому. Трогали пальцами стены, стучали пол. В одном месте звук изменился, и Иван показал Андрею большой палец вверх.

+++

Молодой вытер лицо от летящих снежинок и приложился к прицелу. И обомлел. Там, где только что не было никого, у дома, стоял здоровый, толстый мужик в рясе. Смотрел куда-то внутрь, туда, где Иван с Андреем возились.

Ух ты! – подумал про себя Молодой. Выговаривать эмоции вслух его отучил инструктор, когда в горах на морала охотились. Там Молодой цокнул языком, увидев дичь, и спугнул. Инструктор отвесил ему оплеуху.

Молодой приложил винтовку к щеке, выдохнул. И тут черный, в рясе, посмотрел прямо ему в глаза, через прицел. И пошел. Куда-то вдоль, мимо. В лес. Молодой проводил его, целя в голову, а потом тихо поднялся и двинул следом. Черный, в рясе, уводил его в чащу. Шел не оборачиваясь. Далеко ушли. Молодой прикинул его, в прицеле, и холодный жар взорвался у него в животе – сквозь мужика в рясе просвечивали ветви. Молодой сам себе не поверил и вытер лицо перчаткой. Перед ним никого не было. Черный, в рясе, пропал. Далеко и гулко в деревне раздались выстрелы. Молодой выругался и с трудом побежал назад. Снег вдруг оказался рыхлым, глубоким.

+++

- Это не просто погреб, это почти схрон! Старый, обвалился. Технику надо, копать. – подал руку Андрею Иван и вылез. – Он дальше идёт, вниз. Туда трактор и обвалился.

Андрей, морщась от боли, потрогал свои повязки, под одеждой. И увидел что-то за спиной Ивана. Пошел навстречу.

- Стой! – Иван оглянулся и увидел огромного цепного пса, который со светящимися глазами летел к ним, подымая снег. – Андрюша, стой!

- Я всю жизнь собак боюсь, дай попробую, как ты!

Андрей развёл руки и сел на тропинку. Иван оглянулся и увидел, как со всей округ к ним неслись псы. С обрывками цепей и верёвок на шее, сверкая белыми глазами.

- Андрей!

Первый кобель, которого Андрей ждал на корточках, раскрыв руки, бросился. Раздался хлопок, тихий, в густом снегопаде, и к ногам Андрея упал собачий труп. Иван обалдело развернулся к другим собакам. Хлоп. Хлоп. Кто-то, невидимый, перебил их всех. Иван бросился к Андрею:

- Как ты, мальчик мой?

- Жив. Хорошо, что Молодой с нами.

По снегу к ним подошел человек, в зимнем, армейском костюме.

- Леший! – воскликнул Иван.

- Привет, парни. Соскучились? Пока Молодой по лесам бегает кому-то нужно присматривать за вами.

+++

Пригнали технику и специалистов. Подняли грунт и нашли трупы. 12 младенцев, тело мужчины, которому размозжили голову тяжелым сундучком, с червонцами, и женское тело. Жертва вскрыла себе горло маленьким перочинным ножом.

+++

- Спасибо тебе, Анюта.

- Хороший ты мужик, Иван. Модный. Собак вы перебили моих и деревенских. А дороже их ничего у меня, одинокой, не было. Прости, но видеть тебя не могу. Прощай.

- И ты прости меня.

+++

- Не нашли мы убийцу, Семёныч. Что скажешь высоким людям своим?

- Ничего не скажу. Некому говорить. Убили этого, отца девочки, которую придушили тут. В затылок ему стрельнули. Депутат был.

- На всё воля Божья.

- Ха! Циник ты, Иван. Дело закрыто. Поедем мы...

- Семёныч!

- Что Иван?

- Будет Леший космонавтом?

- Посмотрим. – Семёныч высморкался резко и громко в снег, сел в машину и захлопнул дверь.

Всё

Часть 1 тут:https://pikabu.ru/story/dostoeffskiy_fm_6467505

Часть 2 тут:https://pikabu.ru/story/dostoeffskiy_fm_6471794

Часть 3 тут:https://pikabu.ru/story/dostoeffskiy_fm_6485592

Часть 4 тут:https://pikabu.ru/story/dostoeffskiy_fm_6488443