Часть четвёртая, заключительная (Эксперимент "Дым")⁠⁠

Часть третья (Эксперимент "Дым")

Маша стиснула зубы и сглотнула слюну.

Она научилась стрелять из «Макарова» и перезаряжать обойму довольно быстро - и Дима похвалил, что схватывает на лету.

- Ещё бы в цель попадать – и можно податься в армию, - усмехнулась Маша, чувствуя себя приободрённой. Всё-таки с оружием в руках она не окажется беспомощной и покажет при случае бородавочникам «кузькину мать».

- Ты постреляй, потренируйся, пока я сумки отнесу в машину.

«В машину?» - хотелось переспросить Маше, на она снова нажала на кнопку, меняющую в тире круговую мишень на новую. Затем надела на уши защитные беруши. Перезарядила обойму и, представляя в мишени бородавочников, прицелилась и нажала на спусковой курок.

Гараж оказался прямиком за мини-бассейном и тренажёрным залом. Огромный, размером со стадион, заполненный военной техникой.

- Ух, ты! - воскликнула Маша, поглаживая капоты броневиков, восхищаясь их габаритами и скрытой внутри мощью.

- Ты же умеешь водить машину?

- Да… - ответила Маша. – Стоп!.. Ты же не думаешь, что я поведу один из этих... - с беспокойством вглядываясь в его лицо, произнесла Маша.

- Броневиков? Ага…

- Нет, ты шутишь…

Дима не шутил. Он показал ей, как управлять машиной, дал возможность потренироваться, просто объяснив: разделившись, они получат больше шансов как выжить самим, так и привести в убежище больше народу.

- Маша, я вызвал помощь. Но пока что надо справляться самим. Надеюсь, ты понимаешь?

Маша кивнула.

Сумки разделили по машинам напополам. Противогазы тоже надели сразу, потому что при чрезвычайной ситуации без защиты снаружи последует верная смерть. Дима обнял её, сказав, что у них будет возможность общаться по встроенной рации в машине. Главное, чтобы Маша следовала прямо за ним.

Вот уселись, пристегнулись, проверили рации и поехали. Божечки, как же у Маши дрожали руки и как её лихорадило от смеси радостного возбуждения и страха.

Выехали через подземную парковку в гипермаркете, открыв рольставни в одном из складских помещений. В противогазе видимость оказалась заметно лучше, чем без него. За его стёклами всё было чёрно-белое, но дым выглядел не таким плотным, за ним можно было различить пусть не совсем чёткие контуры зданий и машин, но это было уже кое-что.

Так вот как Диме удавалось ориентироваться. А ведь верно она предполагала.

Ехали довольно быстро, но порой останавливались, когда из-за заблокированного машинами шоссе приходилось выбирать объездной путь. Тогда двигались прямиком по тротуару, не чураясь спальных районов. Под шинами расплющивались дохлые птицы, грызуны, домашние животные. Маша молилась про себя, чтобы под колёса не попадались трупы.

Червь обозначил себя пронзительным гулом. Едва успели затормозить возле огромного торгового центра. Дима по рации чертыхался, произнося вслух названия улиц. Видимо, смотрел на карту. Маша же наблюдала, как бородавочники резво покидали бока червя, противно двигая своими сегментированными лапками, протягивая их в сторону едущих машин. Неужели они видят сквозь этот дым? А чего ты хотела? Чтобы они были слепы в собственно созданном дыму?

- Поехали! - крикнул по рации Дима, направляясь прямо к стеклянным дверям, ко входу в торговый центр. Бородавочники стремительно приближались, и, пока Маша жала на педаль газа, стараясь не отставать от броневика Димы, услышала, как громко бухнуло на крыше.

- Твою ж мать! - выругалась и потянулась к пистолету на соседнем сиденье. Руки вспотели, но пистолет схватила. Одной рукой удерживать руль броневика неудобно, поэтому на мгновение Маша потеряла управление, притормозила.

По крыше броневика заскреблось резко и зло. На переднее стекло сполз бородавочник, вспыхнул, совершенно ослепив Машу. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Его лапы стали ввинчиваться в лобовое стекло, точно свёрла. Вот на нём появились крохотные отверстия. Ну, что за пакость?!

Дребезжащий звук заставил машину вибрировать. От звука тошнота подкатила к горлу. Маша снова нажала на газ, рванув вперёд, к гипермаркету, задевая боком броневика скамейки, въезжая в одну из колонн навеса перед входом.

Мотор заревел, как бешеный бык. Она снова схватила пистолет, левой рукой придерживая руль. Потные пальцы скользили. Сейчас бы перчатки… Рация трещала. Девушка поймала себя на том, что кричит: из-за непрекращающейся вибрации не понимала ни слова, что говорит Дима. Когда же ей стрелять? Все мысли Маши только об этом, взгляд – на бородавочнике и дырках на стекле, увеличивающихся в размерах.

Стекло треснуло. Маша заорала, врезаясь в прозрачные двери гипермаркета, мельком замечая, что обогнала броневик Димы. Резко затормозила. Ремень безопасности больно впился в тело. Бородавочник со стекла никуда не делся. Ах, же сука.

На коленях – крошки стекла. Маше страшно, до холодного пота и противного мерзкого комка в горле. Она поняла, что бородавочник вот-вот до неё доберётся... Чувство, что вот-вот стошнит, усиливалось. Крепко сжав пистолет правой рукой, левой она отстегивала ремень безопасности.

Глаз бородавочника не видно, но Маша буквально чувствует его торжество снаружи. Он будто насмехается на ней. Вдох, выдох. Соберись. Она открывает дверь, едва ли не падая наружу. Сердце готово выскочить из груди. Пальцы обеих рук сжимаются на спусковом крючке «Макарова».

- Получай, мразь!

Стреляет в упор. Маша видит что попадает, но большинство пуль просто отскакивает прочь. Да что же это такое?! В броне бородавочник, что ли? Или он вообще не живой, а робот… Лучше не думать такое.

Во рту стало кисло от страха, руки затряслись. Ноги одеревенели. Весь запал, как и адреналин, словно выдохся…

- Ложись! - услышала и, не оборачиваясь, бросилась вниз. Бородавочник, выпростав все свои длинные тонкие лапы, взлетел вверх…

Автоматная очередь оглушила. Звуки засосал вакуум. Взрыв. Ещё один. Маша потеряла дар речи.

- Ты как? - поднял её с пола Дима. - Вести машину сможешь?!

Маша нашла в себе силы отрицательно покачать головой. Хотелось плакать от обиды и злости на себя, такую беспомощную, слабую… Вот Диме, на свою беду, возись ещё с ней. Вряд ли он на такое рассчитывал.

Всхлипы мешали дышать, злили, и, сколько ни сжимала она ставшими непослушными кисти, не получалось как следует сомкнуть пальцы в кулак. А Дима, практически перебросив её через плечо, затащил её в свой броневик, впихнув в салон. Придерживая все мысли и замечания при себе. От сильного близкого гула у Маши появилось неприятное чувство в дёснах, болезненно заныли зубы. За окном – контуры гигантских червей, перевозящих на своих боках бородавочников, которые спрыгивали на каждый дом по пути… Почему их так много?

Дима ехал вперёд, пока Маша лежала на заднем сиденье. Кажется, она засыпала, хотелось пить, в теле разлилась невероятная слабость, а в голове вертелись словно бы чужие мысли Димы. «Бросили броневик с вещами, оружием. Теперь выжить меньше шансов для всех».

… Дима хлопал её по щекам, давая нюхать нашатырь.

- Маша, ты как? Идти сможешь? Мы приехали.

- Уже? - вяло отозвалась Маша, собираясь подняться. Всё тело дрожало, как кисель.

- Не бойся, это – поможет.

Иголка шприца, возникшая в её поле зрения, была острой и тонкой. Маша закрыла глаза. Укол в плечо практически не ощущался.

… Щелчок пальцами. Знакомые голоса. Она пришла в себя, лежа на кровати в квартире Кати. Её младший брат, увидев, что Маша в сознании, протянул ей кружку с водой.

- Спасибо, - ответила Маша, собственный голос показался ужасающе хриплым.

- Ты проснулась, слава Богу! - сказала Катя. Она выглядела очень грустной. Заплаканные глаза, осунувшееся лицо, грязные волосы, стянутые в хвост на затылке. - Дима собирает людей, чтобы сформировать группы. - И тут же извинилась, сказав, что не смогла уговорить всех жильцов остаться в доме. - Они не вернулись. Ушли за помощью. Не верили, что дым снаружи опасен.

- Глупцы… Ты не виновата, Катя. Я рада, что ты жива, что мы успели.

- Когда большинство жильцов ушло, то мы слышали их крики, слышали гул и видели сквозь дым неясное, жуткое нечто, словно вышедшее из кошмарного сна. Поэтому завесили шторы на всякий случай и сидели тихо, как мыши, пока гул не исчез с тем, жутким.

Голова Маши стало ясной. Она чувствовала себя хорошо. Встала, потянулась, спросила, сколько так пролежала?

- Недолго… Часов ведь нет, - развела руками Катя.

Маша подошла к ней и неожиданно крепко обняла.

Она не успела спросить, как Маркиза. Олег принёс переноску. Маркиза, замяукав, изо всех сил рвалась наружу.

- Маркиза, милая, пушистая! Я же вернулась, как обещала! - расплакалась Маша, выпуская кошку, хватая её, прижимая к груди.

Кошка впилась когтями в руки, смотрела настороженно. Маша продолжала гладить, и взгляд кошки оттаял. Она замурчала.

- Милая Маркиза, ты скучала, да? Знаю, ты скучала!

В спальню вбежал Дима.

- Так, я сформировал первую группу из женщин и детей. Все готовы ехать. Давай, Катя, бери брата. И ты, Маша, поедем. Отвезу вас в убежище.

- Кто ещё останется в доме?

- Десять человек, из них шесть пожилых мужчин. Я дам им оружие, противогазы, не волнуйся, Маша.

Гул пришёл внезапно. Завибрировали стены. Качнулся пол. Маша  побледнела и ухватилась за косяк двери. Затем сделала глубокий вдох и сказала:

- Надо кое-что обсудить. Наедине.

Закрыв дверь, она сказала:

- Мы не можем их здесь бросить…

- В броневик все не влезут… - сокрушённо развёл руками Дима.

- Понимаю. Заберёшь кошку.

По крыше грохнуло. За стёклами окон заскреблось. Дима матюгнулся.

- Мария? - Когда он так её называл, то в голосе проскальзывало тепло.

Она покачала головой и отодвинулась. Дима подошёл, ухватил за плечи – и, слегка наклонившись, неожиданно крепко поцеловал. От его поцелуя у Маши голова закружилась, колени задрожали.

- Ну почему ты такая упрямая? - сказал, тяжело вздыхая, в глазах – обречённость и уверенность, что Машу не переубедить. – Значит, так…

И показал, как пользоваться автоматом. Сказал, как управиться с гранатами, – с явной надеждой во взгляде, что до этого не дойдёт. Затем назвал самое безопасное место в доме, которое было в шахте под лифтом, - и обещал как можно быстрее приехать.

Теперь она уже сама его обняла, не сомневаясь в обоюдных чувствах. И где-то внутри Маши расцветало счастье.

Пенсионеры в присутствии Маши заметно оживились и всё делали, как она скажет. Остальные четверо мужчин, возраст которых колебался в районе пятидесяти с плюсом, сначала пытались было упираться, но, после того как услышали скребущиеся звуки на крыше да громкий звон разбившегося стекла, вмиг присмирели.

Толстенький мужчина признался, что умеет стрелять. Мол, охотился. Маша вручила ему свой пистолет.

Собрались в рекордно короткий срок и надели противогазы. Взяли сумки с провизией, бутылки с водой. Вышли на площадку. Ступеньки внизу едва видны - из разбитых окон внутрь втягивался дым.

- Спускаемся медленно, следим друг за другом. Я иду первой. - Слышать собственный голос из-под противогаза Маше было жутковато, настолько он казался чужим. - Ты, - обратилась она к толстяку. - Как тебя зовут?

- Федор, - прохрипел мужчина.

- Значит так, Федор, тебе прикрывать всех. Пойдёшь последним.

Он кивнул и крепко сжал в руках «Макаров».

«Я справлюсь, справлюсь, смогу…» - твердила себе Маша и начала спуск.

С каждым пройденным лестничным пролётом с облегчением переводили дыхание. От нервного напряжения все вспотели. Во рту у Маши появился противный привкус, а губы давным-давно пересохли.

Едва дошли до пятого этажа, остановились на несколько минут передохнуть... Толстяк Федор выстрелил первым. Его крик потонул в диких криках остальных. Бородавочники уже были здесь и словно только их дожидались – и теперь спикировали с потолка. Федор успел выстрелить второй раз и затих, лишившись головы. Кровь из огрызка шеи оплескала остальных.

Пожилые мужчины бросились бежать, как угорелые. Маша бесполезно кричала, приказывая ложиться. Но, затем плюнув, начала стрелять, целясь бородавочникам в подбрюшье, вспомнив, что это их наиболее слабое место – об этом упоминал Дима, основываясь на собственном опыте.

Ствол едва удавалось держать ровно. Поэтому она промахивалась? Или это оттого, что не удалось предварительно потренироваться? Зачем только отдала «Макаров»…

Отдача от выстрелов последовала такая сильная, что Маше приходилось стискивать зубы, продолжая стрелять. Кто-то кричал – возможно, она сама. В дыму сверху что-то сыпалось, тонкое, пластинчатое и длинное. Возможно, лапки бородавочника?

Сорвалось дыханье, когда кончилось обойма. Наконец, бородавочник упал и больше не двигался, весь какой-то размазанный, с вытекающей из пулевых отверстий пеной. Трое мужчин, те, что за пятьдесят, не выдержав, рванули вперёд. Их крики не смогли заглушить даже выстрелы.

Остальные оказались умнее: последовав совету Маши, легли на ступеньки. Она шла вперёд. Пришлось сменить обойму... Второго бородавочника удалось нейтрализовать, выбрав правильный ракурс для стрельбы.

Сколько их внизу поджидает? Хватит ли у неё патронов и помогут ли они ей, когда ни в чём нет уверенности? Руки Маши задрожали, и она волевым усилием подавила дрожь.

Оставшиеся в живых мужчины стояли с ней на площадке четвёртого этажа, когда взгляд Маши зацепился за окно и дверь в конце коридора напротив. Пожарная лестница? Возможно, это их шанс или, напротив,  погибель? Как же тяжело принимать решения за других. Она вздохнула и жестом дала понять мужчинам, чтобы следовали за ней. Из предосторожности выключила фонарик.

Дверь на пожарную лестницу была открыта. Хоть в этом повезло. Дальше по ней спускались медленно, приседая на корточки, чтобы скрыться за перилами, на всякий случай.

Так дошли до второго этажа, и вот уже совсем близко входная дверь. Возникший звук напоминал металлическое шарканье. Два коленчатых сустава проступили сквозь туман и пропороли двух из четырёх мужчин, насадив на себя, как жуков на булавку.

На этот раз Маша стрелять не стала, доверившись инстинкту.

Адреналин взорвался в крови, подобно ядерной бомбе. Зашумело в ушах. Схватила за руки двух оставшихся пожилых мужчин, впавших в ступор. Не оглядываясь, толкнула в сторону двери. И внутри, на площадке второго этажа, они цепочкой спустились вниз. Успели забраться в предварительно открытый для них Димой лифт и юркнули в подвал, закрывая за собой крышку люка. Громко стукнула дверь подъезда, одновременно с пронзительным треском разлетелось на куски стекло на площадке второго этажа.

Стало тихо, до тошноты. Они затаились, как мыши, в любую секунду приготовившись бежать и отстреливаться. Наверху зацокало, зашуршало, пронеслось по полу, загрохало по стенам, ударило в лифт и ушло. Слава Богу.

Они сняли противогазы, чтобы попить воды, но тут же натянули обратно. Дым уже наполнил подвал, а как знала Маша, он был ядовит.

- Будем спать по очереди, - предложила она, не зная, как долго придётся ждать. А ещё опасалась, что существа обнаружат их. Тогда придётся бежать по коридору. Снова проделывать этот безумный и извилистый путь до города? И сразу горло Маши сдавило от страха. Как же тогда их найдут Дима и спасатели? Как жаль, что рации имелись только в бронемашине.

Пожилые мужчины сидели молча. Потом, наверное, молились – в противогазе выходило жутковато. Затем они заснули. И хорошо. Адреналин спал – и на Машу накатила такая усталость, что трудно было не закрывать глаза, чтобы не погрузиться в сон.

Время потеряло счёт. Они съели батончики и выпили практически всю воду из запаса. И разговаривали только шёпотом, прекращая, услышав подозрительные звуки сверху. Дышать становилось труднее. Сколько там действует противогаз, насколько хватает его защиты, Маша не знала. Пожилые мужчины были вялыми, может, оттого, что они начали дышать дымом. Потом заистерили, занервничали. Опасались, что их бросили здесь, боялись, что никто не придёт. Как будто Маша не испытывала страха.

Но отчаянно старалась убедить подопечных в обратном. Успокоились. Значит, на какое-то время убеждение подействовало.

Патронов было мало, одна обойма в рожке. Гранаты? Страшно подумать, как ими пользоваться. Что же делать? Она не могла больше ждать. Пожилые мужчины вцепились в Машу мёртвой хваткой, не желая отпускать в разведку наверх. Пришлось оставить с ними автомат и всю воду, чтобы убедить, что она их не бросит и вернётся сразу, как осмотрится.

Мужчины уползли подальше в коридор туннеля, пока Маша открывала люк наверх. Пока выбиралась, собственное тело ощущалось одеревенелым и непослушным.

Наверху пусто и тихо. Дым плотный, и практически ничего не видно, как раньше было – без противогаза. Наверное, фильтры и вся защитная система противогаза исчерпали себя… От этого сразу навалилось тяжкое, как каменная глыба, отчаяние и усталость.

Маша прошлась по фойе, добралась до лестницы и хотела было уже возвращаться, с горечью осознавая, что разведка оказалась бессмысленной, как услышала шум приближающейся машины. Сердце ёкнуло от радости. И тут же она остолбенела, когда следом накатил рокот, сообщающий о приближении червя. О, нет! Инстинкт подстегнул Машу к действиям, отодвигая разумные доводы в сторону. Она бросилась к двери подъезда, выскочила на улицу.

Скрежет. Гул. Треск. Визг покрышек, глухой звук удара. Сквозь дым ей удалось рассмотреть, как прямо на пути броневика материализуется червь. Столкновение. Сердце болезненно сжалось в груди. Ведь в броневике Дима?.. Червь ударом броневика был отброшен в сторону. Он ревел, изрыгал из дыры в спине клубы дыма.

Дверь броневика открылась. Мужская фигура выскользнула из неё и упала на асфальт. Бородавочники спускались со стен дома. Спрыгивали с боков червя, окружая лежащего со всех сторон. Маша завопила:

- Нет!!

Дёрнула чеку из гранаты, запуская её в червя и в противоположную сторону от броневика и дома. Надеясь, что взрыв и шум отвлечёт их.

Грохнуло так, что сразу оглохла. Оранжевым вспыхнуло огненное зарево, прорезая дымную пелену. Маша бежала к броневику. Автоматная очередь, резкая, но из-за глухоты от взрыва такая далёкая. Царапанье, металлический скрежет. Снова очередь. Что-то упало там впереди.

- Дима? - вырвалось писком. – Отзовись.

Где же он?

Его голос напоминал мычание, но помог сориентироваться. Дима лежал возле броневика, рядом бородавочник, сжимающий в агонии свои металлические лапы.

Маша помогла напарнику подняться. Руки сразу окрасились в горячее, ярко-красное.

Внезапно бородавочник дёрнулся, приподнялся. Бежать они не могли. Дима направил на него автомат, но выстрелов не последовало. Отбросил его в сторону, сам покачнулся. Левая нога подволакивалась. О, Боже, нет!

- Брось меня, - разобрала в хриплом придыханье.

Дима снова покачнулся. Маша выстояла, стиснула зубы, удержав его тяжесть. Бородавочник прыгнул и, к счастью, промахнулся, видимо, из-за потери координации.

Ещё один рывок – и он их схватит. Маша сорвала чеку ещё одной гранаты и, бросив её в бородавочника, толкнула Диму на асфальт. И уже падала сама, когда раздался взрыв.

Спину обдало жаром. Острые кусочки застряли в плечах, жалящие, точно осы. Все стихло. Маша не знала, сколько прошло времени. Голова была чугунная, но как-то удалось привстать. Стонала она сама или Дима? Скорее всего, вдвоём.

Маша дотащила раненого до подъезда, где прячущиеся общими усилиями перевязали ремнём ногу Димы. Напичкали обоих с Машей обезболивающими и теми экспериментальными таблетками, которые Дима показывал в аптечке.

Маше было невыносимо холодно. Уцелеть казалось просто невероятным везеньем. Всю колотило, пока сидела полураздетая, в лифчике, а из спины вынимали мелкие осколки металлических суставов бородавочника, смазывали сильные ожоги на её плечах и задней стороне шеи. От мази становилось ещё холодней. А вот боли Маша не чувствовала – от шока. Или всё же от обезболивающих таблеток?

Её тянуло в сон, но Дима не позволял спать: всё время тормошил и говорил такие нежности, что разве во сне могут присниться. И называл своей отважной дурёхой и любимой женщиной, которую он никогда не отпустит и никому никогда не отдаст. И этим обещаниям Димы, как никаким другим прежде, Маша верила, точно зная, что теперь всё будет хорошо.

Мощный гул приближающихся машин звучал торжествующе, подобно «Оде к радости». Но самым настоящим чудом было видеть, как стремительно исчезает с улиц дым, засасываемый в большой квадратный воздухоочиститель.