Серия «Эксперимент "Дым"»

- Броневиков? Ага…

- Нет, ты шутишь…

Дима не шутил. Он показал ей, как управлять машиной, дал возможность потренироваться, просто объяснив: разделившись, они получат больше шансов как выжить самим, так и привести в убежище больше народу.

- Маша, я вызвал помощь. Но пока что надо справляться самим. Надеюсь, ты понимаешь?

Маша кивнула.

Сумки разделили по машинам напополам. Противогазы тоже надели сразу, потому что при чрезвычайной ситуации без защиты снаружи последует верная смерть. Дима обнял её, сказав, что у них будет возможность общаться по встроенной рации в машине. Главное, чтобы Маша следовала прямо за ним.

Вот уселись, пристегнулись, проверили рации и поехали. Божечки, как же у Маши дрожали руки и как её лихорадило от смеси радостного возбуждения и страха.

Выехали через подземную парковку в гипермаркете, открыв рольставни в одном из складских помещений. В противогазе видимость оказалась заметно лучше, чем без него. За его стёклами всё было чёрно-белое, но дым выглядел не таким плотным, за ним можно было различить пусть не совсем чёткие контуры зданий и машин, но это было уже кое-что.

Так вот как Диме удавалось ориентироваться. А ведь верно она предполагала.

Ехали довольно быстро, но порой останавливались, когда из-за заблокированного машинами шоссе приходилось выбирать объездной путь. Тогда двигались прямиком по тротуару, не чураясь спальных районов. Под шинами расплющивались дохлые птицы, грызуны, домашние животные. Маша молилась про себя, чтобы под колёса не попадались трупы.

Червь обозначил себя пронзительным гулом. Едва успели затормозить возле огромного торгового центра. Дима по рации чертыхался, произнося вслух названия улиц. Видимо, смотрел на карту. Маша же наблюдала, как бородавочники резво покидали бока червя, противно двигая своими сегментированными лапками, протягивая их в сторону едущих машин. Неужели они видят сквозь этот дым? А чего ты хотела? Чтобы они были слепы в собственно созданном дыму?

- Поехали! - крикнул по рации Дима, направляясь прямо к стеклянным дверям, ко входу в торговый центр. Бородавочники стремительно приближались, и, пока Маша жала на педаль газа, стараясь не отставать от броневика Димы, услышала, как громко бухнуло на крыше.

- Твою ж мать! - выругалась и потянулась к пистолету на соседнем сиденье. Руки вспотели, но пистолет схватила. Одной рукой удерживать руль броневика неудобно, поэтому на мгновение Маша потеряла управление, притормозила.

По крыше броневика заскреблось резко и зло. На переднее стекло сполз бородавочник, вспыхнул, совершенно ослепив Машу. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Его лапы стали ввинчиваться в лобовое стекло, точно свёрла. Вот на нём появились крохотные отверстия. Ну, что за пакость?!

Дребезжащий звук заставил машину вибрировать. От звука тошнота подкатила к горлу. Маша снова нажала на газ, рванув вперёд, к гипермаркету, задевая боком броневика скамейки, въезжая в одну из колонн навеса перед входом.

Мотор заревел, как бешеный бык. Она снова схватила пистолет, левой рукой придерживая руль. Потные пальцы скользили. Сейчас бы перчатки… Рация трещала. Девушка поймала себя на том, что кричит: из-за непрекращающейся вибрации не понимала ни слова, что говорит Дима. Когда же ей стрелять? Все мысли Маши только об этом, взгляд – на бородавочнике и дырках на стекле, увеличивающихся в размерах.

Стекло треснуло. Маша заорала, врезаясь в прозрачные двери гипермаркета, мельком замечая, что обогнала броневик Димы. Резко затормозила. Ремень безопасности больно впился в тело. Бородавочник со стекла никуда не делся. Ах, же сука.

На коленях – крошки стекла. Маше страшно, до холодного пота и противного мерзкого комка в горле. Она поняла, что бородавочник вот-вот до неё доберётся... Чувство, что вот-вот стошнит, усиливалось. Крепко сжав пистолет правой рукой, левой она отстегивала ремень безопасности.

Глаз бородавочника не видно, но Маша буквально чувствует его торжество снаружи. Он будто насмехается на ней. Вдох, выдох. Соберись. Она открывает дверь, едва ли не падая наружу. Сердце готово выскочить из груди. Пальцы обеих рук сжимаются на спусковом крючке «Макарова».

- Получай, мразь!

Стреляет в упор. Маша видит что попадает, но большинство пуль просто отскакивает прочь. Да что же это такое?! В броне бородавочник, что ли? Или он вообще не живой, а робот… Лучше не думать такое.

Во рту стало кисло от страха, руки затряслись. Ноги одеревенели. Весь запал, как и адреналин, словно выдохся…

- Ложись! - услышала и, не оборачиваясь, бросилась вниз. Бородавочник, выпростав все свои длинные тонкие лапы, взлетел вверх…

Автоматная очередь оглушила. Звуки засосал вакуум. Взрыв. Ещё один. Маша потеряла дар речи.

- Ты как? - поднял её с пола Дима. - Вести машину сможешь?!

Маша нашла в себе силы отрицательно покачать головой. Хотелось плакать от обиды и злости на себя, такую беспомощную, слабую… Вот Диме, на свою беду, возись ещё с ней. Вряд ли он на такое рассчитывал.

Всхлипы мешали дышать, злили, и, сколько ни сжимала она ставшими непослушными кисти, не получалось как следует сомкнуть пальцы в кулак. А Дима, практически перебросив её через плечо, затащил её в свой броневик, впихнув в салон. Придерживая все мысли и замечания при себе. От сильного близкого гула у Маши появилось неприятное чувство в дёснах, болезненно заныли зубы. За окном – контуры гигантских червей, перевозящих на своих боках бородавочников, которые спрыгивали на каждый дом по пути… Почему их так много?

Дима ехал вперёд, пока Маша лежала на заднем сиденье. Кажется, она засыпала, хотелось пить, в теле разлилась невероятная слабость, а в голове вертелись словно бы чужие мысли Димы. «Бросили броневик с вещами, оружием. Теперь выжить меньше шансов для всех».

… Дима хлопал её по щекам, давая нюхать нашатырь.

- Маша, ты как? Идти сможешь? Мы приехали.

- Уже? - вяло отозвалась Маша, собираясь подняться. Всё тело дрожало, как кисель.

- Не бойся, это – поможет.

Иголка шприца, возникшая в её поле зрения, была острой и тонкой. Маша закрыла глаза. Укол в плечо практически не ощущался.

… Щелчок пальцами. Знакомые голоса. Она пришла в себя, лежа на кровати в квартире Кати. Её младший брат, увидев, что Маша в сознании, протянул ей кружку с водой.

- Спасибо, - ответила Маша, собственный голос показался ужасающе хриплым.

- Ты проснулась, слава Богу! - сказала Катя. Она выглядела очень грустной. Заплаканные глаза, осунувшееся лицо, грязные волосы, стянутые в хвост на затылке. - Дима собирает людей, чтобы сформировать группы. - И тут же извинилась, сказав, что не смогла уговорить всех жильцов остаться в доме. - Они не вернулись. Ушли за помощью. Не верили, что дым снаружи опасен.

- Глупцы… Ты не виновата, Катя. Я рада, что ты жива, что мы успели.

- Когда большинство жильцов ушло, то мы слышали их крики, слышали гул и видели сквозь дым неясное, жуткое нечто, словно вышедшее из кошмарного сна. Поэтому завесили шторы на всякий случай и сидели тихо, как мыши, пока гул не исчез с тем, жутким.

Голова Маши стало ясной. Она чувствовала себя хорошо. Встала, потянулась, спросила, сколько так пролежала?

- Недолго… Часов ведь нет, - развела руками Катя.

Маша подошла к ней и неожиданно крепко обняла.

Она не успела спросить, как Маркиза. Олег принёс переноску. Маркиза, замяукав, изо всех сил рвалась наружу.

- Маркиза, милая, пушистая! Я же вернулась, как обещала! - расплакалась Маша, выпуская кошку, хватая её, прижимая к груди.

Кошка впилась когтями в руки, смотрела настороженно. Маша продолжала гладить, и взгляд кошки оттаял. Она замурчала.

- Милая Маркиза, ты скучала, да? Знаю, ты скучала!

В спальню вбежал Дима.

- Так, я сформировал первую группу из женщин и детей. Все готовы ехать. Давай, Катя, бери брата. И ты, Маша, поедем. Отвезу вас в убежище.

- Кто ещё останется в доме?

- Десять человек, из них шесть пожилых мужчин. Я дам им оружие, противогазы, не волнуйся, Маша.

Гул пришёл внезапно. Завибрировали стены. Качнулся пол. Маша  побледнела и ухватилась за косяк двери. Затем сделала глубокий вдох и сказала:

- Надо кое-что обсудить. Наедине.

Закрыв дверь, она сказала:

- Мы не можем их здесь бросить…

- В броневик все не влезут… - сокрушённо развёл руками Дима.

- Понимаю. Заберёшь кошку.

По крыше грохнуло. За стёклами окон заскреблось. Дима матюгнулся.

- Мария? - Когда он так её называл, то в голосе проскальзывало тепло.

Она покачала головой и отодвинулась. Дима подошёл, ухватил за плечи – и, слегка наклонившись, неожиданно крепко поцеловал. От его поцелуя у Маши голова закружилась, колени задрожали.

- Ну почему ты такая упрямая? - сказал, тяжело вздыхая, в глазах – обречённость и уверенность, что Машу не переубедить. – Значит, так…

И показал, как пользоваться автоматом. Сказал, как управиться с гранатами, – с явной надеждой во взгляде, что до этого не дойдёт. Затем назвал самое безопасное место в доме, которое было в шахте под лифтом, - и обещал как можно быстрее приехать.

Теперь она уже сама его обняла, не сомневаясь в обоюдных чувствах. И где-то внутри Маши расцветало счастье.

Пенсионеры в присутствии Маши заметно оживились и всё делали, как она скажет. Остальные четверо мужчин, возраст которых колебался в районе пятидесяти с плюсом, сначала пытались было упираться, но, после того как услышали скребущиеся звуки на крыше да громкий звон разбившегося стекла, вмиг присмирели.

Толстенький мужчина признался, что умеет стрелять. Мол, охотился. Маша вручила ему свой пистолет.

Собрались в рекордно короткий срок и надели противогазы. Взяли сумки с провизией, бутылки с водой. Вышли на площадку. Ступеньки внизу едва видны - из разбитых окон внутрь втягивался дым.

- Спускаемся медленно, следим друг за другом. Я иду первой. - Слышать собственный голос из-под противогаза Маше было жутковато, настолько он казался чужим. - Ты, - обратилась она к толстяку. - Как тебя зовут?

- Федор, - прохрипел мужчина.

- Значит так, Федор, тебе прикрывать всех. Пойдёшь последним.

Он кивнул и крепко сжал в руках «Макаров».

«Я справлюсь, справлюсь, смогу…» - твердила себе Маша и начала спуск.

С каждым пройденным лестничным пролётом с облегчением переводили дыхание. От нервного напряжения все вспотели. Во рту у Маши появился противный привкус, а губы давным-давно пересохли.

Едва дошли до пятого этажа, остановились на несколько минут передохнуть... Толстяк Федор выстрелил первым. Его крик потонул в диких криках остальных. Бородавочники уже были здесь и словно только их дожидались – и теперь спикировали с потолка. Федор успел выстрелить второй раз и затих, лишившись головы. Кровь из огрызка шеи оплескала остальных.

Пожилые мужчины бросились бежать, как угорелые. Маша бесполезно кричала, приказывая ложиться. Но, затем плюнув, начала стрелять, целясь бородавочникам в подбрюшье, вспомнив, что это их наиболее слабое место – об этом упоминал Дима, основываясь на собственном опыте.

Ствол едва удавалось держать ровно. Поэтому она промахивалась? Или это оттого, что не удалось предварительно потренироваться? Зачем только отдала «Макаров»…

Отдача от выстрелов последовала такая сильная, что Маше приходилось стискивать зубы, продолжая стрелять. Кто-то кричал – возможно, она сама. В дыму сверху что-то сыпалось, тонкое, пластинчатое и длинное. Возможно, лапки бородавочника?

Сорвалось дыханье, когда кончилось обойма. Наконец, бородавочник упал и больше не двигался, весь какой-то размазанный, с вытекающей из пулевых отверстий пеной. Трое мужчин, те, что за пятьдесят, не выдержав, рванули вперёд. Их крики не смогли заглушить даже выстрелы.

Остальные оказались умнее: последовав совету Маши, легли на ступеньки. Она шла вперёд. Пришлось сменить обойму... Второго бородавочника удалось нейтрализовать, выбрав правильный ракурс для стрельбы.

Сколько их внизу поджидает? Хватит ли у неё патронов и помогут ли они ей, когда ни в чём нет уверенности? Руки Маши задрожали, и она волевым усилием подавила дрожь.

Оставшиеся в живых мужчины стояли с ней на площадке четвёртого этажа, когда взгляд Маши зацепился за окно и дверь в конце коридора напротив. Пожарная лестница? Возможно, это их шанс или, напротив,  погибель? Как же тяжело принимать решения за других. Она вздохнула и жестом дала понять мужчинам, чтобы следовали за ней. Из предосторожности выключила фонарик.

Дверь на пожарную лестницу была открыта. Хоть в этом повезло. Дальше по ней спускались медленно, приседая на корточки, чтобы скрыться за перилами, на всякий случай.

Так дошли до второго этажа, и вот уже совсем близко входная дверь. Возникший звук напоминал металлическое шарканье. Два коленчатых сустава проступили сквозь туман и пропороли двух из четырёх мужчин, насадив на себя, как жуков на булавку.

На этот раз Маша стрелять не стала, доверившись инстинкту.

Адреналин взорвался в крови, подобно ядерной бомбе. Зашумело в ушах. Схватила за руки двух оставшихся пожилых мужчин, впавших в ступор. Не оглядываясь, толкнула в сторону двери. И внутри, на площадке второго этажа, они цепочкой спустились вниз. Успели забраться в предварительно открытый для них Димой лифт и юркнули в подвал, закрывая за собой крышку люка. Громко стукнула дверь подъезда, одновременно с пронзительным треском разлетелось на куски стекло на площадке второго этажа.

Стало тихо, до тошноты. Они затаились, как мыши, в любую секунду приготовившись бежать и отстреливаться. Наверху зацокало, зашуршало, пронеслось по полу, загрохало по стенам, ударило в лифт и ушло. Слава Богу.

Они сняли противогазы, чтобы попить воды, но тут же натянули обратно. Дым уже наполнил подвал, а как знала Маша, он был ядовит.

- Будем спать по очереди, - предложила она, не зная, как долго придётся ждать. А ещё опасалась, что существа обнаружат их. Тогда придётся бежать по коридору. Снова проделывать этот безумный и извилистый путь до города? И сразу горло Маши сдавило от страха. Как же тогда их найдут Дима и спасатели? Как жаль, что рации имелись только в бронемашине.

Пожилые мужчины сидели молча. Потом, наверное, молились – в противогазе выходило жутковато. Затем они заснули. И хорошо. Адреналин спал – и на Машу накатила такая усталость, что трудно было не закрывать глаза, чтобы не погрузиться в сон.

Время потеряло счёт. Они съели батончики и выпили практически всю воду из запаса. И разговаривали только шёпотом, прекращая, услышав подозрительные звуки сверху. Дышать становилось труднее. Сколько там действует противогаз, насколько хватает его защиты, Маша не знала. Пожилые мужчины были вялыми, может, оттого, что они начали дышать дымом. Потом заистерили, занервничали. Опасались, что их бросили здесь, боялись, что никто не придёт. Как будто Маша не испытывала страха.

Но отчаянно старалась убедить подопечных в обратном. Успокоились. Значит, на какое-то время убеждение подействовало.

Патронов было мало, одна обойма в рожке. Гранаты? Страшно подумать, как ими пользоваться. Что же делать? Она не могла больше ждать. Пожилые мужчины вцепились в Машу мёртвой хваткой, не желая отпускать в разведку наверх. Пришлось оставить с ними автомат и всю воду, чтобы убедить, что она их не бросит и вернётся сразу, как осмотрится.

Мужчины уползли подальше в коридор туннеля, пока Маша открывала люк наверх. Пока выбиралась, собственное тело ощущалось одеревенелым и непослушным.

Наверху пусто и тихо. Дым плотный, и практически ничего не видно, как раньше было – без противогаза. Наверное, фильтры и вся защитная система противогаза исчерпали себя… От этого сразу навалилось тяжкое, как каменная глыба, отчаяние и усталость.

Маша прошлась по фойе, добралась до лестницы и хотела было уже возвращаться, с горечью осознавая, что разведка оказалась бессмысленной, как услышала шум приближающейся машины. Сердце ёкнуло от радости. И тут же она остолбенела, когда следом накатил рокот, сообщающий о приближении червя. О, нет! Инстинкт подстегнул Машу к действиям, отодвигая разумные доводы в сторону. Она бросилась к двери подъезда, выскочила на улицу.

Скрежет. Гул. Треск. Визг покрышек, глухой звук удара. Сквозь дым ей удалось рассмотреть, как прямо на пути броневика материализуется червь. Столкновение. Сердце болезненно сжалось в груди. Ведь в броневике Дима?.. Червь ударом броневика был отброшен в сторону. Он ревел, изрыгал из дыры в спине клубы дыма.

Дверь броневика открылась. Мужская фигура выскользнула из неё и упала на асфальт. Бородавочники спускались со стен дома. Спрыгивали с боков червя, окружая лежащего со всех сторон. Маша завопила:

- Нет!!

Дёрнула чеку из гранаты, запуская её в червя и в противоположную сторону от броневика и дома. Надеясь, что взрыв и шум отвлечёт их.

Грохнуло так, что сразу оглохла. Оранжевым вспыхнуло огненное зарево, прорезая дымную пелену. Маша бежала к броневику. Автоматная очередь, резкая, но из-за глухоты от взрыва такая далёкая. Царапанье, металлический скрежет. Снова очередь. Что-то упало там впереди.

- Дима? - вырвалось писком. – Отзовись.

Где же он?

Его голос напоминал мычание, но помог сориентироваться. Дима лежал возле броневика, рядом бородавочник, сжимающий в агонии свои металлические лапы.

Маша помогла напарнику подняться. Руки сразу окрасились в горячее, ярко-красное.

Внезапно бородавочник дёрнулся, приподнялся. Бежать они не могли. Дима направил на него автомат, но выстрелов не последовало. Отбросил его в сторону, сам покачнулся. Левая нога подволакивалась. О, Боже, нет!

- Брось меня, - разобрала в хриплом придыханье.

Дима снова покачнулся. Маша выстояла, стиснула зубы, удержав его тяжесть. Бородавочник прыгнул и, к счастью, промахнулся, видимо, из-за потери координации.

Ещё один рывок – и он их схватит. Маша сорвала чеку ещё одной гранаты и, бросив её в бородавочника, толкнула Диму на асфальт. И уже падала сама, когда раздался взрыв.

Спину обдало жаром. Острые кусочки застряли в плечах, жалящие, точно осы. Все стихло. Маша не знала, сколько прошло времени. Голова была чугунная, но как-то удалось привстать. Стонала она сама или Дима? Скорее всего, вдвоём.

Маша дотащила раненого до подъезда, где прячущиеся общими усилиями перевязали ремнём ногу Димы. Напичкали обоих с Машей обезболивающими и теми экспериментальными таблетками, которые Дима показывал в аптечке.

Маше было невыносимо холодно. Уцелеть казалось просто невероятным везеньем. Всю колотило, пока сидела полураздетая, в лифчике, а из спины вынимали мелкие осколки металлических суставов бородавочника, смазывали сильные ожоги на её плечах и задней стороне шеи. От мази становилось ещё холодней. А вот боли Маша не чувствовала – от шока. Или всё же от обезболивающих таблеток?

Её тянуло в сон, но Дима не позволял спать: всё время тормошил и говорил такие нежности, что разве во сне могут присниться. И называл своей отважной дурёхой и любимой женщиной, которую он никогда не отпустит и никому никогда не отдаст. И этим обещаниям Димы, как никаким другим прежде, Маша верила, точно зная, что теперь всё будет хорошо.

Мощный гул приближающихся машин звучал торжествующе, подобно «Оде к радости». Но самым настоящим чудом было видеть, как стремительно исчезает с улиц дым, засасываемый в большой квадратный воздухоочиститель.

Маша буквально чувствовала, как нарастала внутри Димы паника из-за возможной засады снаружи. И оттого содрогалась, представляя, что случилось, когда он вспомнил о том, что фойе у сортира (там раньше – бывшая большая квартира) ложной стеной из картона соприкасается с мясным магазином напротив, и пополз туда, в густом дыму и рокоте пожара вокруг подстёгивая себя желанием как выжить, так и отомстить. Как прятался в морозильной камере, вздыхая с облегчением, и снова погружался в ожидание, то отдыхая, то дремля.

В её представлении, Дима – настоящий герой, как из книжек. Только гораздо лучше и круче, потому что он реальный. Маша поёжилась, когда снова в её воображении он медленно и осторожно поехал на машине сквозь плотную стену дымного тумана. Вокруг то со всех сторон крики и грохот, то скопление брошенных машин и угнетающая собой зловещая тишина на пустой дороге. А ему, Маша уверена, в салоне машины дышится тяжело, и очень-очень жарко, но упорства, как и силы духа, вопреки всему не занимать.

Маша покачала головой, потому что ей становилась совсем уж не по себе от волнения и страха. И она отогнала прочь образ Димы, бегущего к дому из последних сил, на адреналине, зажимающего рот и нос попеременно ладонью и рукавом пиджака. Она знает наверняка: ведь если бы он хоть раз ошибся бы с направлением, то просто не добежал бы. Божечки, какой кошмарище Дима пережил…

Маша даже тихонько себя ущипнула, прекращая мыслемешалку и всплеск мечтательства. Тут же скривившись от боли. Убедившись, что сидящий рядом с ней Дима настоящий, а не вымышленный.

- Отдохни немного и приготовься надеть респиратор. Снаружи будет жутко… - предупредил он.

От слов Димы холодок прошёлся по коже. И всё же Маша предвкушала предстоящее действо. Как-никак, но вот таким нелепым и катастрофическим способом сбывались её фантазии о приключениях, последовавших как гром среди ясного неба среди однообразных, серых, в общем-то, будней привычной ей уже жизни…

Код на двери пришлось набирать дважды. Дима вдруг издал фыркающий, похожий на чиханье звук, а возможно (она так предположила), он просто чертыхнулся вслух внутри противогаза, что и получилось для неё на выходе непонятным звуком. И вот, наконец, цифры на индикаторе кодового замка загорелись зелёным, дверь открылась.

Луч фонарика сразу затерялся в клубах дыма, укрывающих ведущие вверх лестничные скобы. Как хорошо, что на ней респиратор. Ещё бы очки строительные, и Маше не пришлось бы щуриться. В животе у неё засосало от нехорошего чувства, что вскоре от дыма глаза будут слезиться.

Наконец поднялись, оказавшись в канализации. Маша упрекнула себя, что раньше не спросила, можно ли было изначально сократить путь таким образом или нет?

Вопросы она задавала всегда, когда нервничала, при этом часто ведя сама с собой мысленный диалог. И тут же  мысленно себе подчеркнула, что Дима – правительственный спецагент и наверняка всё тщательно продумал заранее. И по своим соображениям не стал делиться с ней всем планом, чётко обозначив Маше только конкретные действия в нынешней ситуации.

Когда мозг занят какими-то раздумьями, то, оказывается, идёшь быстрее. И вот последовала очередная лестница, затем сдвинутая в сторону противно скрипящая крышка люка.

Дыма сразу стало ещё больше, и от него глаза у Маши действительно начали слезиться. А вокруг, куда ни посмотри, со всех сторон обволакивала такая плотная завеса, что едва можно различить вытянутую вперёд руку.

От этого на Машу внезапно навалилась волна ледяной паники и неуверенности, вызывая озноб в теле. Как, едва видя что-то вокруг, они смогут не то что куда-то добраться, но просто правильно сориентироваться?

Дима знаком дал понять, чтобы она не торопилась. Так и шли вперёд, но очень медленно, чтобы ни во что не врезаться.

О, Господи! Свет фонарика по пути вдруг высветил машины и трупы людей, о которые невыносимо было бы споткнуться, а переступать их и вовсе казалось сродни кощунству. Хорошо, что можно их просто обойти.

Внутри Маши зрел тихий, болезненный стон, рвущийся с губ придушенным писком и наполненный отчаянием.

Дима крепко ухватил её за руку, и это простое, уверенное прикосновение тёплых мужских пальцев помогло девушке унять озноб, приводя в чувство.

Вот уже очередное тело не обойти. Поэтому Маша заставила себя отвести взгляд, чтобы не различать, кто лежит на асфальте: мужчина, женщина или очередной ребёнок.

Трупы людей вскоре Маша про себя называла просто «телами», таким образом обезличивая, иначе бы она точно просто закричала и остановилась бы, не в силах сдвинуться с места.

Дима всё крепче стискивал её пальцы своими, превратившись для Маши в спасательный круг.

Из-за тел и нагромождений машин и прочего по пути им приходилось постоянно петлять - и Маша совершенно запуталась, отталкивая в сторону дикую и кошмарную мысль: что будет, если ей придётся возвращаться в одиночестве?

Внезапно загудело. Звук был такой громкий и глубокий, что напоминал одновременно трубный глас и орган.

Дима резво выхватил из рук девушки фонарь, жестом показывая, чтобы Маша остановилась и не шумела.

Они пятились назад, на ощупь дотрагиваясь до стен зданий, и, наконец, затаились у бетонных горшков с саженцами в рост человека. Двери и окна предположительно магазина были закрыты рольставнями. И если бы не это препятствие, то, как считала Маша, они беспрепятственно оказались бы внутри с помощью отмычек.

Время ожидания превратилось в тягучий клейстер. Они, спрятавшись, пережидая, сидели на корточках, а когда ужасающий звук усилился и изменился, больше напоминая рокот пылесоса, рядом легли на тротуар.

Как же Маше хотелось закрыть глаза! Но любопытство оказалось сильнее, чем страх. К тому же она опасалась, что если закроет глаза, то собственная фантазия окажется ещё чудовищней реальности. Божечки, на этот раз Маша ошибалась.

Сквозь плотную завесу дыма к ним двигалось что-то громадное, извивающееся, серое, пульсирующее светом. Маша инстинктивно ухватилась за плечо Димы, на мгновение разглядев в блеклой фосфоресцирующей вспышке очертания червя чудовищных размеров, жадно втягивающего трупы в круглый, напоминающий глубокий, зубчатый туннель рот… На боках червя плотно торчали круглые пупырчатые образования, похожие на жуткие опухолевидные наросты, пульсацией испускающие те самые фосфоресцирующие вспышки, при этом они ещё и раздувались и тут же опадали, словно дыша. А затем, к ужасу Маши, они зашевелились подвижными паукообразными лапками, высунув их наружу из наростов.

Машу затошнило, и она зажмурила глаза, успев увидеть, как на спине червя раскрывается дыра, словно у кита, и из неё выбрасывается густая и высокая струя дыма.

Кажется, зловеще рокотали и гудели именно паукообразные образования на боках червя. Перед глазами потемнело, а тело вдруг стало таким слабым…

… Очнулась Маша, совершенно не понимая, где находится. Паника, страх вызвали вспышку адреналина, она попыталась встать.

- Тише, не дёргайся… Мы в гипермаркете, в безопасности, - прояснил ситуацию Дима.

- Что случилось?

Сердце колотилось так сильно, что его удары болезненно отдавались в висках. А ещё хотелось пить. Словно угадывая её мысли, Дима протянул флягу с водой.

- Ты потеряла сознание. Пей, не торопись. Идти осталось недалеко.

- Стоп, проясни… - попросила Маша и с жадностью начала пить.

- Хорошо. Я тебя нёс, когда всё стихло…

Наконец память вернулась. Ноги тут же задрожали, поэтому Маша присела и начала медленно дышать, чтобы успокоиться. Вдох. Выдох.

Дима понял и ждал, задумчиво жуя батончик.

- Как ты сориентировался? - наконец спросила Маша, когда стало полегче.

- У меня фотографическая память. Карту города могу представить с закрытыми глазами. Знаю практически все номера домов.

- Талантливый ты, однако, парень, - усмехнулась Маша.

-  Иначе в спецагенты не берут, - пошутил Дима, ответив нарочито серьёзным тоном, а у самого в глазах чёртики забегали…

- Как думаешь, что за тварей мы видели?

- Могу только предполагать. Но червя обозначил как пожиратель. Он ведь ест трупы и потом испускает дым. А бородавчатые паучки на его боках... Трудно сказать, что это такое… Возможно, боевая единица, и, если честно, то мне не хотелось бы повстречаться и лично узнать её в действии.

- Согласна, - ответила Маша.

Из всех обрывочных кусочков информации, полученных от Димы, она, задумавшись, и выпив ещё воды, смогла составить своё видение общей картины. Правительство или те, кто под его крышей, выпустили в их город созданных в лаборатории монстров (или роботов?), как на полигон. Дым намеренно ядовит.

Свет и связь отключена специально. Цель проста: эксперимент в реальных условиях. Вот. Такое разве что в кошмарном, безумном сне может присниться. Ух, как разыгралось треклятое воображение!.. Но интуиция Маши упорно подсказывала, что её вариант событий, хоть и изрядно фантастичен, но в целом верен.

- Поешь, Мария, и вот обязательно запей эту таблетку с кофеином. Тебе нужны силы. А спать нет времени. Чувствуешь, как тяжело дышать? Думаю, что нормальный воздух в помещении закончится быстрее, чем хотелось бы.

Маша выпила таблетку и заставила себя проглотить питательный батончик. В словах Димы крылась истина. Если они не успеют, то оставшиеся в доме люди точно погибнут.

- Я готова, - сказала Маша, снова надев респиратор. Дима ловко управился с противогазом.

Выбирались из магазина долго. Как считала Маша, они отсиживались где-то в техническом помещении без окон.

Чем ближе подходили к центральной части гипермаркета, тем больше становилось дыма. А возле касс он и вовсе собрался плотной стеной, вскоре обещая заполнить всё здание

На этой улице трупов стало меньше, а всё больше машин, которые из-за их нагромождения удавалось увидеть и обойти. И оттого Маша испытала облегчение, ведь к мёртвым людям, считай, попадавшимся на каждом шагу, привыкнуть было невозможно, а на нервы действовало сильно.

Без препятствий они двигались гораздо быстрее.

Новый звук появился внезапно. Он напоминал лёгкий звонкий скрежет, как если бы наждачкой повели по металлу где-то далеко.

Маша резко выключила фонарь. Дима предусмотрительно схватил её за руку и стал напряжённо оглядываться в поисках ближайшего укрытия. Сквозь плотную дымовую завесу едва виднелись контуры зданий.

Звук усилился. Став ближе – он неприятно резанул по ушам. Звучал он невероятно гулко и сильно, а потом и вовсе превратился в громогласный рокот. Для Маши в этом звуке слышался трубный глас Апокалипсиса, и стало жутко до холодного пота на спине и россыпи мурашек по коже. Дима тоже поёжился, и видно было, что и ему от этого рокота стало не по себе.

Он потащил Машу к бордюру и тут же заставил лечь на асфальт. Звук шел откуда-то сверху. Напряжение возрастало, адреналин гнал кровь по венам, и сердце стучало всё быстрее. Снова включилась мыслемешалка. Почему они не побежали, не нашли более надёжное убежище, чем здесь?..

Дима осторожно вытащил пистолет из кобуры и сделал знак рукой, чтобы не двигалась.

Направил пистолет вверх. Неужели он разглядел источник звука через дым? Но как?.. Если только стёкла противогаза у Димы не совсем обычные. Сейчас Маша, как никогда, была рада разыгравшемуся воображению. Оно помогало ей не сойти с ума от тревоги, а сосредоточиться и думать.

Дима целился, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Ей же хотелось зажмуриться, но любопытство оказалось сильнее.

Звонкий лязг и хлопок. Сверху посыпались осколки стекла. Закричали с таким отчётливым ужасом, что Машу проняло, и все волоски на теле встали дыбом.

Она завороженно смотрела вверх, всего лишь на мгновение увидев округлости, словно приклеенные к стене дома и вдруг вспыхнувшие фосфоресцирующим светом. Ужас накрыл лавиной, потому что внезапно Маша заподозрила страшное, и оттого ей стало больно дышать.

Дима резко схватил за руку и, подняв с асфальта, потащил за собой, переходя на бег.

Маша задыхалась. От возникшего подозрения отделаться не удавалось: бородавочники, так окрестила она боковые образования на черве, выискивали в высотках людей. На мгновение она зажмурила глаза, пытаясь переварить собственное предположение. Затем открыла и крепко сжала выключенный фонарик в руке, сконцентрировавшись только на беге, едва осознавая масштабы огромной ответственности, которая теперь лежала не только на плечах Димы, но и на ней. Им нельзя останавливаться, нельзя отдыхать…

Как Дима умудрялся ориентироваться в дыму? Хоть он и объяснял ранее, но всё равно это выглядело для Маши как суперспособность.

Всё же Дима ещё ни разу не ошибался, и они продолжали бежать. И когда звук остался позади, то Дима остановился, разрешив снова включить фонарь. Площадь была близко – судя по машинам, по контурам каркаса моста и множеству высоток.

Трупов здесь не было, но асфальт был облеплен прозрачной вязкой жижей, к которой прилипали подошвы кроссовок, отчего и пришлось выбраться на тротуар.

В свете фонаря Маша рассмотрела груды крысиных трупов, буквально прилипших к асфальту. Скорченных, подобно эмбриону, с оскаленными пастями и налитыми кровью неимоверно вытаращенными глазами, словно готовыми вот-вот лопнуть. Некоторые крысы лежали на спине, по морде стекала белая пузырчатая пена. Но хуже всего стало, когда подошли к неработающему фонтану. Внутри его бассейн оказался полон как голубей, так и ворон, наваленных горкой, со сломанными крыльями и разбитыми головами. Словно птицы взлетели и в отчаянии рухнули обратно – или же прилетели сюда, гонимые чудовищной жаждой.

Они обошли вход в метро и дальше шли только по тротуару, держась вблизи домов. На дороге скопилось слишком много машин, а у путников не было времени, чтобы их обойти. До встречи с бородавочниками Маша была бы уверена, что держаться возле домов окажется безопасней. Сейчас же она нервничала, прислушиваясь в ожидании очередного кошмарного скрежета сверху, и ничего не могла с собой поделать.

Диме несколько раз пришлось выводить её из транса, когда Маша замирала на месте, направляя свет фонарика вверх, на стены или в разбитые витрины магазинов да окна квартир, испытывая одновременно и страх, и надежду: вдруг там, внутри, прячутся выжившие?

К подземному переходу они вышли без приключений. В свете фонарика нищие попрошайки на ступеньках так и сидели, как при жизни. Только теперь они все были бледными, с пеной изо рта и открытыми, слегка выпученными глазами, так что на секунду Маша подумала, что они притворяются и сейчас что-то скажут, шевельнут костылём, сдвинут в сторону коробку с мелочью. Боже, неужели она сходит с ума?

Внизу, в темноте перехода, стало хуже. Старушки, продавщицы цветов и мягких игрушек, лежали возле своего товара. Одна из них явно пыталась ползти. Споткнувшись о спину одной из женщин, Маша выругалась сквозь зубы, чувствуя, как по спине стекает ледяной пот.

«Не смотри, не думай, просто иди вперёд». Твердила себе, а свет фонарика гулял по тёмному кафелю, по трупикам годовалых щенят в корзине и табличке с большими буквами: БЕСПЛАТНО ОТДАДИМ В ХОРОШИЕ РУКИ!

Дима ухватил её за плечи и заставил отвернуться. Затем обнял, пока Маша до крови прикусывала губу, чтобы в отчаянии не разрыдаться. Возможно, он говорил что-то ласковое и успокаивающее, но, скорее, это Маше просто казалось.

Дверь в технические помещения была меньше, чем в туалет и небольшой сувенирный магазин. За дверью разместилась небольшая комната с электросчётчиком, пожарным баллоном, вешалкой с униформой и приоткрытым шкафчиком, в котором маячило металлическое ведро с резиновыми перчатками, перекинутыми через край.

«Всё предсказуемо, как в фильме», - про себя хмыкнула Маша, когда, закрыв за собой дверь, Дима отодвинул шкафчик в сторону - за ним скрывалась решётка вентиляции, с виду точно такая же просторная, как в фильмах.

Повозившись с винтами и отвёртками, Дима снял решётку и приглашающим жестом дал понять, что Маша полезет внутрь первой.

Куда она ведёт? Долго ли придется ползти? В голове вертелись вопросы, временно оттолкнув в сторону страх перед неизвестностью.

Ползли действительно долго и часто даже соскальзывали вниз, как на горке, а потом поднимались вверх по скобам. Услышав гул вентилятора, остановились, чтобы попить воды и чтобы Дима мог сориентироваться. Затем он жестами дал понять, что нужно поспешить, и они снова ползли, снова карабкались, поглядывая лишь на стены да друг на друга, и вымученно улыбались. Иначе в этой тишине и темноте словно бесконечного металлического лабиринта хотелось завопить. А если закричишь, поняла Маша, то уже не сможешь остановиться.

Выход оказался в туалете метро. И следующую часть пути они прошагали по рельсам. Здесь дыма было меньше, но вот трупов или живых людей, в отличие от немногочисленных, агрессивно настроенных крыс, не повстречалось.

Наконец подошли к ещё одному техническому помещению, совершенно не приметному в нише стены. Ох, ну и почему секретное бюро не могло сделать путь к своему штабу более лёгким и быстрым? Зачем все эти сложности? Если они выживут, то Маша обязательно задаст этот насущный вопрос руководству Димы… Собственная мысль рассмешила её до слёз.

И снова лестница, только очень длинная, и новая вентиляционная шахта, в которой пришлось отбиваться от оккупировавших её крыс. За шахтой оказался лифт с кодовым замком на двери. Оказавшись внутри, Дима нажал кнопку с красной стрелкой вверх. Затем выдохнул. Лифт загудел и начал подъём. Струйки белого дыма уходили вниз. Дзынк – двери распахнулись. Включился свет, и они оказалась в кристально-белом, до рези в глазах, помещении с круглой дверью впереди – с вращающейся ручкой-штурвалом, как на подводной лодке 

Дима ухватил Машу за плечо, задерживая на месте. Жестом дал понять, чтобы она закрыла глаза.

Зашумело. Свет изменился на фиолетовый. Механический громкий голос сказал: «Время дезинфекционной обработки – тридцать секунд». И начался отсчёт.

Наконец свет снова стал белым. Дверь впереди открылась автоматически. Прежде чем войти, Дима первым снял противогаз и выдохнул с таким облегчением, что сердце Маши, следом избавляющейся от осточертевшего респиратора, забилось от радости…

В помещениях не было окон, но имелись все удобства, а склад с холодильниками и продуктовыми шкафами, казалось, мог обеспечить пропитанием целую армию.

Маша следовала за Димой по коридору, читая таблички на дверях: спальни, душевая, столовая, арсенал, медчасть… Дверь с табличкой «Штаб», в которую они вошли, отличалась цветом и такой толщиной, что, возможно, выдержала бы как таран, так и взрыв.

Круглый, из вишнёвого дерева стол окружали деревянные стулья с высокими спинками и мягкими сиденьями, подходящие в тон столу. У стены – полки с книгами, минибар и прямоугольный стол, уставленный большими мониторами, на которых внутренние и внешние камеры транслировали изображение. Дима с улыбкой подошёл к монитору. Поколдовал с клавиатурой и раскатисто рассмеялся, сказав:

- Вот же чёрт!.. Однако система работает. Если повезёт, то мы сейчас узнаем, что случилось…

На экране белые полосы чередовались с чёрными. Дима последовательно открывал очередные файлы. И вот появилось чёрно-белое изображение города, перекрёсток напротив супермаркета. В углу экрана отобразилось время и замерло на отметке «3:34:55»… Сначала всё казалось обыденным. Единственная машина, остановившаяся на светофоре. Затем картинка моргнула, изображение стало блекнуть… Молния разрезала воздух прямо у дверей магазина. Звука не было, и от этого наблюдать становилось ещё страшней. Вот машина поехала и вдруг резко затормозила, вильнула в сторону бордюра. Снова появилась молния, затем ещё и ещё. Они сливались воедино, образуя пронзительно-белую сетку, вспыхивающую в воздухе и снова бесследно исчезающую. Раз. Другой. Третий. При этом молнии становились всё чётче, всё ярче и оттого реальней.

Маша сама не заметила, как в ожидании задержала дыхание. Как любопытство сменилось страхом…

Вдруг сетка, затрепетав, оформилась и больше не исчезала, только вспыхнула фосфоресцирующим светом, чтобы исторгнуть из себя огромного бело-серого червя. Изображение снова начало блекнуть. Всё вокруг стремительно наполнялось дымом. Другие камеры успели записать, как птицы взмывают вверх, спасаясь от дыма, взлетая всё выше, но всё же скрываясь в дыму, а потом камнем всей стаей падают и разбиваются. Машины, столпившиеся на мосту, врезающиеся друг в друга, и таранящие всё на своём пути фуры. Люди, закрывающие нос и рот одеждой, спасающиеся бегством от дыма. Офисные здания, по каркасу которых шустро взбирались бородавочники, разбивали стёкла, врывались внутрь. Вот!.. Схватили цепкими многосуставчатыми  лапами вопящую от ужаса женщину в деловом костюме, отчаянно, но безуспешно сопротивляющуюся захватчикам - и поволокли с собой – обратно, за окно, выбираясь наружу здания, действуя согласно своим ужасающим и неведомым планам.

Маша закрыла лицо руками, по лицу стекали слёзы. Лица этой женщины она никогда не забудет.

В спальных районах творилось аналогичное. В темноте вспыхивали и гасли вспышки фосфоресцирующих бородавочников, ринувшихся на дома с его сонными обитателями как на пиршество.

- Как удалось это заснять? Свет же вырубился.

- Усовершенствованные дроны работали, насколько хватило заряда. Жаль, что их сделали так мало. Иначе бы у нас была более полная картина… Не плачь, Мария. Ты должна быть сильной, чтобы выжить, - с нежностью в голосе прошептал Дима и крепко прижал её к себе.

Маша закрыла глаза, на миг позволяя себя расслабиться, чувствуя тепло его тела, слыша ровное сердцебиение. Рядом с ним, таким сильным и уверенным, страх уходил - и словно само собой верилось в лучшее. Потом Маша заставила себя отстраниться.

Дима поручил ей сложить по сумкам противогазы, кислородные баллоны и подушки и вынести их в коридор. Сам же, поколдовав с клавиатурой, нажал на потайной панели под столом кнопку. Свет сразу замигал, сменившись на тускло-жёлтый. Механический голос сказал:

- Внимание всем сотрудникам! Система чрезвычайного положения активирована. Сигнал бедствия подан! Доступ в гаражи разрешён.

И так несколько раз, пока не затих и пока свет снова не сменился на обычный.

Уходя, Маша заметила, что Дима копирует информацию с видеокамер на карту памяти, одновременно доставая документы из рюкзака и включая камеру над монитором: вероятно, что-то собрался записать… Это её не касалось.

Держа полученные от Димы коды доступа в собственной памяти, она повторяла наборы цифр, идя по коридору, пока не добралась до двери в арсенал. Там, внутри, оказался ещё и тир, но всё оружие скрывалось в бронированных шкафчиках и хранилось за пуленепробиваемым стеклом. Взяв из шкафов всё необходимое, Маша собралась покинуть комнату…

Дима стоял на пороге, машинально крутя в руках "Макаров".

- Мария, предполагаю, что нам придется пробиваться с боем. Ты умеешь стрелять?

Она покачала головой, вспоминая, что в детстве мечтала об оружии, когда её обижали. Позднее мечта забылась. Но она и так без оружия смогла стать сильной, чтобы больше не позволять себя обижать.

- Значит, так. Иди к тиру, я догоню тебя и покажу, как стрелять. Возражения не принимаются.

- Честно сказать, это экспериментальное средство пробую на себе впервые.

Дима уже выглядел гораздо лучше и даже улыбнулся.

- Что происходит? Кто вы? - спросила Маша. Сердце от волнения сильно заколотилось, до тошноты, и стало не по себе.

- Так. Давайте лучше поедим, а то еда в холодильнике всё равно пропадёт. А после я вам всё расскажу, обещаю, Мария.

Она снова залюбовалась его прозрачно-серыми глазами, обнаружив в них коричневые крапинки возле зрачка. Дима выжидающе смотрел и своим прямым, уверенным, без тени лукавства взглядом, казалось, заглядывал прямо ей в душу. Маша сглотнула, понимая, что смотрит в его глаза слишком долго. Стало неудобно. Она занервничала и отвернулась, ответив:

- Хорошо. Только я за своей кошкой схожу. Она одна в квартире, наверное, беспокоится…

… Маркиза, почуяв хозяйку, мяукнула из переноски, а как выпустили и взяли на руки, довольно замурлыкала.

- Пошли, милая. Ничего не бойся. Я тебя в обиду не дам, ты же знаешь, - шептала девушка и гладила Маркизу, наслаждаясь успокаивающим кошачьим урчаньем.

- Как зовут полосатую? - спросил Дима, выставив содержимое большого холодильника на стол и делая просто огромные бутерброды. Чего только там ни было: и чёрная икра, и балык, красная солёная рыба, яйца, сыр, французский багет, булочки, фрукты, початая бутылка «Немирова», виски, белое и красное вино. И не абы какое, а баксов за сто, а то и больше – сделала свои выводы Маша.

- Маркиза… - ответила Маша, добавив: - А вы хорошо живёте. Зарплата высокая?

Дима улыбнулся с озорством мальчишки и, уклоняясь от ответа, позвал кошку:

- Кис, кис… - отрезая знатный кусок рыбы.

Внутреннее торжество Маши (Маркиза не пойдёт! Ни к кому чужому никогда не шла, не доверяла) враз померкло и обломалось. Кошка заурчала и спрыгнула с её рук на пол, затем побежала к Диме. Вот чёрт… Маркиза?

- Не переживайте. Животные, а особенно кошки, меня любят, - говорил тот, поглаживая кошку, пока та жадно разделывалась с рыбой, но смотрел прямо на девушку, странно так смотрел, словно уже давно для себя всё решил…

Машу бросило в жар. Мысли побежали куда-то не туда, а ноги вдруг сделались ватными. Волевым усилием она отвела взгляд в сторону стола, прокашлялась.

- Я недавно поела, а вы ешьте, не стесняйтесь, - осмотрелась в поисках стула. Пришлось вытягивать одну из табуреток из-под стола. Затем села, стараясь расслабиться, делая медленный вдох и выдох.

- Не отказывайтесь хоть от вина и французского сыра. После красного будет великолепное послевкусие… - уговаривал Дима.

- Хорошо… - неожиданно для себя согласилась Маша, едва бросила взгляд за окно с белой дымкой. Сразу не по себе стало, и лучше было бы отвлечься чем-то хорошим – предложенными деликатесами, например. К тому же, видимо, сидеть в квартире Димы придётся долго.

Сытая Маркиза, вымыв мордочку, прыгнула Маше на колени, заурчала, стала выпускать коготки, цепляясь в спортивные штаны.

- Ладно, прощаю… - наконец произнесла кошке Маша. Маркиза замурчала и, свернувшись клубочком, задремала.

Маша выпила уже два бокала, но не чувствовала опьянения, наслаждалась вкусом вина и французским сыром. Дима ел жадно, молча - и много, затем проглотил несколько таблеток из той же странной аптечки и, сказав, что идёт в спальню переодеться, вышел… Маша зевнула: наверное, стоит пойти к себе в квартиру, ибо рассказа от него, что происходит, видимо, не дождется. Но хоть вином вкуснющим, дорогим угостил… Зевнула снова. Дима вернулся переодевшимся, сразу выглядя гораздо моложе и как-то проще, словно недавний официальный костюм создавал вокруг него властную, ледяную броню.

- Так вот, Мария… -  Его официальный тон не изменился. - Кое-что я вам расскажу сейчас, остальное – когда пару часов посплю. Но, чтобы вы поверили и не посчитали сказанное научно-фантастичным бредом, смотрите…

Приподнял футболку, отклеил пластырь. Рваная рана зарастала новой кожей. Невероятно. Маша зажмурила глаза, снова открыла… Дима не спешил закрывать рану, чтобы девушка убедилась: нет, это не сон, и она не перепила.

- Если хотите, можете подойти и посмотреть вблизи, - и тепло улыбнулся.

От его улыбки ей вдруг стало очень спокойно. Странное, незнакомое, но очень приятное чувство. Маше вдруг захотелось закутаться в это ощущение, как в одеяло, и наслаждаться бесконечно. Она отвела взгляд и сжала пальцы в кулаки, тем самым стряхивая наваждение.

- Хорошо, вы меня убедили. Я верю своим глазам. У вас в аптечке имеются чудо-лекарства. Давайте уже рассказывайте остальное…

Дима вдруг рассмеялся до слёз, а потом извинился и предложил перейти на «ты». На что Маша кивнула.

- Расскажу вкратце, только то, что, возможно, касается лично тебя, Мария, если, конечно, ты и дальше решишь оказывать содействие.

- Маша, - поправила и нахмурилась: хватит уже словесной воды!..

- Хорошо, Маша.

Видимо осознав свой промах, Дима вздохнул, мгновенно вернув на лицо серьёзность и холод, словно привычную официальную маску надел… И начал говорить сухо, выкладывая только факты. С каждым новым словом Маше становилось всё страшнее, но, как ни странно, интереснее.

- Произошёл инцидент, - начал с этого. – Эксперимент в заводском цехе местного машиностроительного, с секретной технологией, дал сбой. Продукт вырвался из цеха в город. Мэр и вся продажная верхушка знают, но помалкивают, потому что им хорошо заплатили, и увязли они во всём проекте изначально крепко, поэтому плевать им сейчас на простых людей. Наш, точнее – мой отдел, как ты понимаешь, засекречен. Ни его название, ни что-то с ним связанное даже в возникшей критической ситуации я не имею права рассекретить. Треклятый протокол очень чёток. Но я знаю точно лишь одно, что не всё безнадёжно. Есть шанс спастись как для нас, так и для жильцов этого дома… Но для остальных всё куда хуже, ибо то, что вырвалось на свободу из цеха, губительно для всего живого. Проект создан таким намеренно, в военных целях. И помощи как таковой не будет. Остальным жильцам нужно вести себя сейчас очень тихо, чтобы не привлекать внимание охотящегося на всех подряд объекта снаружи. Его, как мне известно, привлекает шум, свет, движение. Только так, зная об этих особенностях, люди смогут уцелеть, пока мы с тобой не вернёмся… - Он  повёл плечами, словно стряхивая с них незримую тяжесть, и отвёл глаза первым.

Маша долго молчала, стиснув губы. От накатившего страха ей совсем не хотелось знать, куда он планирует идти, да ещё с ней в паре.

- Мне жаль, - развёл руками Дима.

- Куда мы пойдём? - нашла в себе силы спросить Маша.

- За помощью, - ответил Дима и попросил довериться ему.

- Значит, спасательной операции не будет? - устало и зло спросила Маша.

- Официальной, судя по всему, нет, увы… - грустно подытожил Дима. - Но… Не думай, что всё правительство продажно. Президент – он всегда был и остаётся на нашей стороне, на стороне справедливости и народа.

Маша недоверчиво хмыкнула.

- Дима… Люди должны быть осведомлены о смертельной опасности снаружи, и мы должны им объяснить, как себя правильно вести, чтобы не привлекать внимание и дождаться нашего возвращения.

- Оптимистка, надо же, - хмыкнул Дима и добавил: - Так и быть, можешь сказать, что мы пойдём за помощью, а на улицу выходить опасно: типа, там вооружённые новейшими разработками террористы. Просто убеди их сидеть тихо и ждать, хорошо? Правды они не выдержат или не поверят, что даже хуже.

- Ладно, пусть будет так, - вздохнула Маша. - Но всё равно… Это несправедливо!

- Всё сложнее, чем ты думаешь. В моём арсенале здесь только один противогаз, ещё респираторная строительная маска. К тому же до спасательного объекта ещё надо добраться… Впрочем, - он устало вздохнул. - Ещё не факт, что там всё в порядке… - Дима уставился прямо на девушку и добавил: - Ты должна понимать, что людям ничего не стоит рассказывать. Кроме разве того, что нельзя выходить на улицу. Там опасен не только дым.

Сглатывая противный горький комок в горле, Маша кивнула.

- Я посплю пару часов. Тебе советую сделать то же самое… - Дима зевнул. - Я зайду за тобой…

Маша взяла кошку на руки и вернулась в свою квартиру. Спать ей совершенно не хотелось. В голове вертелось слишком много мыслей. А от них становилось совсем уж не по себе. Неправильно это – бросить людей на произвол судьбы.

Сейчас бы ей крепкого кофе и выкурить сигарету – от внезапного желания зачесались пальцы. А курить Маша бросила ещё со школы и до сего дня не вспоминала.

В её мыслях созревала, но ещё не оформилась некая идея. Маша заснула с мыслями о Кате и о запасах питьевой воды…

Дима тихонько разбудил, едва стемнело. Он выглядел абсолютно здоровым, с лёгким румянцем на щеках, и даже серые глаза очень даже по-особенному заблестели, когда он с улыбкой сказал:

- Маша вставай.

Однако, надо признать Дима – очень харизматичный и симпатичный мужчина. Интересно, сколько ему лет? Залюбовавшись им, Маша в энный раз упрекнула себя за совершенно неприемлемые мысли. Но в оправдание она приводила веский довод: вот раньше никогда в её жизни подобные мужчины не попадались. Как же всё в судьбе, оказывается, перевёрнуто с ног на голову!

- Я же дверь закрывала…

Он снова улыбнулся - и Маша поняла, что закрытые двери ему никоим образом не помеха.

- Мог бы постучать…

- Мог, - признавая свою вину, кивнул Дима, но в серых глазах при свете свечи словно чёртики бегали.

- Я уже собрала сумку.

- Молодец, - похвалил Дима. Затем сказал, когда Маша схватила переноску, что кошку нужно оставить, и с грустью посмотрел.

- Нет, - упёрлась Маша.

- Я понимаю, поверь, но так надо… Подумай сама.

- Нет. Я не могу её предать. Мы никогда не расстаёмся. Маркиза – кошка со сложным характером, предательства мне никогда не простит.

- Маша, ты должна. Попроси присмотреть за ней соседей. Если надо подкупи. Хочешь, я дам тебе денег?

- Глупости, - со злостью отозвалась Маша, начиная нервно мерить шагами комнату и взлохмачивая пальцами собранные в хвост волосы. Потом вздохнула. Решение далось ей тяжело. - Давай так. Я попрошу Катю с четвёртого этажа последить за Маркизой и ей расскажу только самое необходимое, не выходя за рамки твоей конспирации.

- В рамках того, что я говорил ранее, - сухо предупредил Дима. - Иначе не поверят.

- Окей, - Маша схватила переноску, затем поманила кошку. - Жди меня в своей квартире, я постараюсь договориться по-быстрому.

Родители Кати, уже знала Маша, работали на вахте. Так что открыла она дверь не сразу, а после недолгого разглядывания соседки в «глазок».

- Кать, надо поговорить… - Маша не смогла заставить себя улыбнуться, стоя у открытой двери квартиры.

- Заходи, я только с младшим братом. Родители работают посменно, - пригласила Катя, шмыгая носом, стараясь избегать прямого взгляда с Машей. От девушки пахло спиртным и сигаретами, под опухшими глазами размазалась тушь.

Зато в квартире чисто и обставлено простенько, но со вкусом.

Закрылись на кухне, чтобы Олег не подслушал. Он очень любопытный и непоседливый, как чертёнок, пояснила Катя.

- Животных твой брат любит? Кошек?

- Да, обожает. У нас до переезда сюда в деревне был кот, толстый, чёрный. Степан. Ещё при бабушке… такой душка, что после его смерти Олег отказывался заводить другое животное.

- Вот как…

- Рассказывай уже, Маша, не тяни резину. Я же вижу по лицу, что ты с плохими вестями пришла.

- Ох, Катя, верно говоришь. Поверь, если бы я могла, то попросила кого-нибудь другого, а тут ещё кошку мою надо пристроить, - голос Маши сорвался и задрожал.

- Без проблем. За кошкой присмотрим, покормим, все дела.

- Спасибо, - улыбнулась и шмыгнула носом Маша. - Маркиза мне как родная…

И вкратце, опуская свои самые худшие подозрения, рассказала ей о ситуации в целом.

Катя побелела и тихо, дрожащим голосом утверждающе сказала:

- А ты ведь не шутишь…

Затем села на стул, закрыла лицо руками и попросила налить ей водки.

От водки, предложенной и ей, Маша отказалась. Куда уж ей сейчас напиваться. Она сказала, что нужно делать, и Катя обязалась обойти все квартиры, предупредить людей экономить воду и ждать помощи…

- Удачи! - пожелала Катя на прощанье. - Маркизка, милая, я вернусь за тобой, обещаю, только не обижайся, пожалуйста. Поверь, так надо.

Маша разрыдалась, прижимая кошку к себе. Жёлтые глаза Маркизы смотрели с укоризной. Затем кошка моргнула и отвела взгляд, спрыгнула с рук и спряталась в переноске.

- Вот запасной ключ от квартиры. Берите всё, что нужно: корм и продукты с водой. Ешьте.

Катя вдруг подошла и обняла Машу, словно сестра родная, и у той сразу будто тяжелый камень с плеч упал. Хлопнула дверь. Маша поднималась по ступенькам наверх и никак не могла унять дрожь в теле.

- Не расстраивайся. Вот, лучше примерь респираторную маску, чтобы привыкнуть.

Дима переоделся во всё чёрное. Свободные, похожие на униформу брюки заправлены в высокие походные ботинки на шнуровке. Толстовка с капюшоном, поверх ещё ветровка. Маша мельком увидела наплечную кобуру. Оружие навевало тревогу и нехорошие мысли.

- Будет лучше, если пистолет мне не понадобится, - прозвучало совсем не оптимистично, хотя и пояснил Дима, только заметив её взгляд. - Маша, свою сумку можешь смело оставить. Идём налегке. Я собрал всё, что нужно.

- Хорошо, - смирилась Маша, грустно посматривая на свою сумку. Затем спросила, стоит ли брать с собой документы.

- Возьми, если тебе от этого станет легче. Но мы вернёмся… При благоприятном исходе, - после образовавшейся паузы все же уточнил Дима.

На полу в коридоре стояли два рюкзака. Один поменьше, но всё равно ёмкий. На полках у зеркала лежал изящный длинный фонарик.

- Это тебе. Он лёгкий и очень яркий.

Маша кивнула.

- А теперь слушай остальные пункты плана и запомни, что тебе нужно будет сделать, если придётся разделиться или в ином экстренном случае.

Большинство продуктов и всю воду они перенесли в её квартиру, чтобы соседка Катя могла использовать их при необходимости. Затем Дима закрыл свою квартиру, пояснив, что там остались довольно опасные «игрушки», которые в сложившейся ситуации окажутся жильцам дома только во вред.

Совсем стемнело, и до первого этажа они добирались с фонариками в руках. Машин светильник, к слову, горел очень ярко и удобно лежал в руке, оказавшись необычайно лёгким для своего размера.

На первом этаже было тихо и пусто.

Пахло так ужасно, что Маша закашлялась и сразу же захотела надеть респиратор, пусть в нём было неудобно и жарко. Она полезла было за ним в карман ветровки, но Дима остановил, сказав, что ещё рано, и предложил поднять ворот свитера.

Из своего рюкзака Дима вытащил интересное приспособление, напоминающее одновременно стальные кусачки и стеклорез. У прибора  имелись присоски, и, стоило прикрепить его к дверям лифта, как штуковина завибрировала. Через пару минут двери начали раскрываться. Дальше Дима открыл двери лифта руками, кусачки сложил и спрятал в рюкзак. Когда зашли в лифт, Дима снова закрыл двери и, скомандовав Маше светить на приборную панель, вытащил из недр рюкзака набор отмычек с миниатюрными отвёртками. С их помощью открыл панель с кнопками, снял её, легонько поддел ещё одну пластинку отвёрткой. Там в окружении множества проводков имелась красная кнопка – и, прежде чем её нажать, Дима велел Маше встать в центр лифта. Нажал и тоже отскочил к центру. Громко щёлкнуло, пол завибрировал и дёрнулся. На нём проступили резкие, образующие квадрат прорези. Вверх выдвинулась металлическая ручка.

Дима жестом показал, чтобы Маша отошла к стене лифта. Он последовал за ней и, сев на корточки, схватился за ручку, толкая её вниз. Ого, оказывается, вниз, под лифтовую кабину, в шахту, вела скобяная лестница.

- Давай осторожно спускайся за мной.

Фонарик забрал и взял в рот… Внизу пахло пылью. Воздух был спёрт, но в нём не ощущалась дымная едкость.

- Куда ведёт этот туннель? - с удивлением спросила Маша, оглядываясь по сторонам.

- Если всё цело, то выйдем к городской площади, - сказал Дима и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Шли долго. Свет фонарика бегал по бетонным стенам и низкому потолку, из-за которого иногда Диме приходилось пригибаться. На стенах виднелись небольшие продолговатые лампочки, глубоко вмурованные и пока бездействующие.

- Что-то вывело из строя резервный генератор, установленный здесь на случай ЧП, - шёпотом пояснил Дима, делая короткий перерыв, чтобы выпить воды.

Туннель казался Маше бесконечным. Вскоре её ноги уже ныли, несмотря на краткие привалы. Она совсем запуталась из-за частых поворотов и узких, низких мест, где нужно было буквально ползти. Шли молча, из осторожности постоянно прислушиваясь.

В царившей вокруг тишине было слышно разве что только собственное дыханье, гулкий топот подошв и частое биенье сердца. Дима ещё и принюхивался и спрашивал у Маши, чувствует ли она запах дыма. Девушка отвечала  отрицательно - и Дима успокаивался. Пришёптывая, что, видимо, дым в туннель не проник.

Чем дальше продвигались, тем становилось жарче. Маша вся взмокла, словно была в парной. Со лба Димы тоже стекал пот. Вскоре нервы у обоих натянулись до предела. Всё тело Маши ныло, давала о себе знать усталость. Как жаль, что у неё нет часов и никаких ориентиров, кроме света фонарика, бегущего по однотипным тёмно-серым стенам.

Она решила, что они добрались до нужного места, когда Дима обозначил привал возле тяжёлой двери с кодовым замком.

– Можно у тебя кое-что спросить? - прошептала Маша, жадно расправляясь с чем-то питательным в обёртке, по вкусу напоминавшим одновременно шоколадный батончик и гематоген, запивая съеденное глотком тепловатой воды из фляги – этих ёмкостей в выданном рюкзаке было несколько.

- Спрашивай.

- Скажи, почему этот туннель вырыли именно под нашим домом? Разве нельзя было разместить его где-то поближе к площади?

Дима хмыкнул и объяснил, что дома начали строить как раз тогда, когда разрабатывался секретный госпроект. Поэтому ему и квартиру в этой новостройке выдали.

- А туннель только один? - снова полюбопытствовала Маша.

- Есть ещё один – длинный, идущий от новостройки на окраине, связывающий наш центр на поверхности. Но Павел, мой коллега, чья и была тамошняя «территория», погиб, когда нас предали, устроив бойню на совещании.

- Как тогда ты выжил? - сделала ещё один глоток воды Маша.

- Всё просто. Ситуация была такая, что единственный верный вариант – это притвориться мертвым. Лежал так долго, затем пришлось сидеть в большом морозильнике соседнего магазина. Подонки устроили пожар, и снаружи,  думаю – ожидала засада. Не знаю, когда случился инцидент. А вообще, мне необычайно повезло: нашёл машину и ехал в тумане до моста практически на ощупь. К дому бежал на адреналине.

- Ух, ничего себе!

Снова мяукнула кошка. Затем зашипела... Наваждение спало.

- Ну, ни хера себе! - в сердцах выругалась Маша, что делала исключительно редко. Всё-таки работала в интеллигентной офисной среде, помощником руководителя.

Маша закрыла окно – с тревожно колотящимся сердцем, подсказывающим, что происходит что-то ужасное, возможно – катастрофическое… Пожар? Неизвестно. Но лучше быть готовой к худшему – решила девушка.

Кошка Маркиза потёрлась о ноги, мягкая, тёплая, приятно пушистая. Сразу стало легче. Маша взяла её на руки. Затем села на кровать и стала рассеянно поглаживать животное, одновременно думая, пока Маркиза от удовольствия не заурчала. «Нужно что-то делать. Куда-то звонить. Но что и куда?»

Её хватило минут на десять, пока в голове вертелись мысли, что вот сейчас раздастся вой сирены, послышится шум машин и, возможно, рёв спасательных вертолётов. Надежда растаяла, осев горьким вкусом во рту и вспотевшими, липкими ладонями. Кошка Маркиза тоже выглядела встревоженной. Так… Хорошо.

Маша сходила на кухню за радиотелефоном. Очередной глухой номер. Как и рабочий ноутбук на столе гостиной, который неожиданно включился, хотя интернет не работал. То, что нет интернета, встревожило ещё сильнее.

Собиралась Маша всегда быстро. С детства к дисциплине приучена, ведь детдомовская, а там, чтобы выжить, учишься действовать решительно и, когда обстоятельства вынуждают давать отпор, очень рано.

Сходила в туалет. В ванной хотела умыться, но воды не было. Выкрутилась: протёрла руки влажными салфетками, а лицо – ватными дисками, смоченными тоником. Взяла с полки в коридоре спортивную сумку, где всегда лежали документы, карточки и наличные деньги на непредвиденный случай. Кошачья переноска стояла возле пуфика.

- Маркиза, кис-кис…

Маша поманила кошку на кухню. Насыпала щедрую порцию корма в миску. Вода ещё была в смежном отсеке кошачьей миски. Маша открыла холодильник. Так. Осмотрела полки, придирчивым взглядом пробежавшись по продуктам. Вынула апельсиновый сок, помидоры, сыр, хлеб, варёную куриную грудку, приготовленную заранее к обеду на работу.

Проморгалась несколько раз. В окошко даже мельком смотреть не просто страшно, а по-настоящему жутко. Там, снаружи, уже совсем рассвело, но за стеклом ничего не видно, кроме плотной дымной белизны.

Прикусив губу, Маша быстро спустила жалюзи. Стало ощутимо легче. Она зажгла свечи, расставив их так, чтобы можно было ориентироваться в квартире. Затем налила воду из громоздкой пластиковой бутыли с питьевой артезианской водой, прятавшейся под столом, в пол-литровую бутылочку, которую всегда брала на спортивные тренировки. И с кухонной полки сразу положила в сумку протеиновые батончики и весь запас горького шоколада с орехами в вакуумных упаковках. Кинула в сумку несколько пакетиков кошачьего корма, смену белья, лекарства и тампоны, тонкий фонарик, купленный в спортмагазине вместе с ветровкой да коробку спичек для пикника. Всё. В сумку больше ничего не влезало. Как жаль, что она не купила себе тот вместительный рюкзак на распродаже…

Кошка словно тоже чувствовала что-то неладное, с жадностью съела весь корм и вылакала воду. Теперь умывалась, сидя на пуфике в коридоре.

Маша в очередной раз посмотрела на бесполезный Айфон, упрекая себя в столь дорогой покупке ради собственного престижа… Лучше бы часы какие, фирменные, наручные, себе купила вместо него. Сейчас бы ого как пригодились. Ну, да ладно.

Оделась она тепло и по-спортивному, чтобы легче было передвигаться. Кошку Маркизу посадила в переноску. Решила, что лицо от дыма полотенцем замотает, а кошке морду марлевой повязкой обернёт. Но позднее. Сначала разузнает обстановку, а потому кошку пока оставит в квартире, но в переноске.

Покинув квартиру, Маша обнаружила, что лифт не работает. «А что ты хотела без электричества?» В подъезде, ниже этажом, было шумно от криков, ругани и суетливой беготни людей по ступенькам.

Сегодня она впервые пожалела, что не познакомилась ни с кем из соседей.

Маша закрыла свою квартиру на ключ и спустилась вниз на два пролёта. Из приоткрытых дверей квартир выглядывали взъерошенные с полусна женщины: кто в халате, кто в ночной сорочке... Дальше было не протолкнуться. Соседи напоминали растревоженных тараканов, которые копошились во все стороны. А некоторые и вовсе остервенело ругались и едва не дрались.

Чем ниже спускалась Маша, тем сильнее пахло едким дымом с улицы. Наверное, окна снизу не закрыли. Вот идиоты… Так и было. В этой неразберихе никто так и не додумался закрыть несколько подъездных окон. Маша не спешила: попутно избегала столкновений и одновременно прислушивалась к разговорам. Может, в царившем гвалте, оре и неразберихе проскользнут полезные сведения?

- Караул! Люди, что творите?! Совсем озверели?! - кричала толстуха в пижаме в горошек, неуклюже поднимаясь с пола, у лестницы.

- До полиции дозвонились?! - провизжала, шепеляво выговаривая слова, явно пожилая женщина из тёмной глубины коридора. Ей никто не ответил, и голос стих. Щёлкнула замок захлопнутой двери.

В основном не спешили что-то конкретное предпринимать пожилые люди. Они с любопытством спрашивали, что происходит, едва приоткрывая двери своих квартир, и снова закрывали, так и не дождавшись ответов.

Группа людей этажом ниже, включавшая в себя подростков, молодых женщин и спортивного типа мужчин, буквально летела вниз по лестнице, словно наперегонки.

Одинокий луч фонарика в руках мужчины вырисовывал по пути кривые, ломаные линии, ложась то на ступени, то на стены.

Маша слегка ускорила шаг. За бегущими образовался шлейф нездоровой едкости с улицы, общего пота и азарта. В лёгких вскриках, в пыхтенье и тихом чертыханье как-то само собой стало понятно, что никому ничего о происходящем снаружи не известно.

На первом этаже пахло хуже всего. Даже в воздухе висела лёгкая белая дымка. Вахтёршу, молодящуюся женщину за шестьдесят, с помощью нашатыря приводили в чувство две девушки лет двадцати. Одна в спортивной одежде, другая – в летнем брючном костюме и с сумочкой в руках. Запах нашатыря здесь пробивался сквозь вонь.

- Эй, не ходите! Это бесполезно. Снаружи совсем ничего не видно, даже до автостоянки не добраться. Нужно дождаться помощи! - дружно попытались остановить девушки спешащую к дверям толпу.

Уговоры все бегущие дружно пропустили мимо ушей, ринувшись к входной двери. Маша подошла к девушкам и бледной, как мел, тяжело дышавшей вахтёрше.

- Привет… - сказала Маша.

В ответ кивнули. А девушка в брючном костюме даже попыталась улыбнуться. Затем ойкнула и сказала, что ей срочно надо вернуться. В квартире ребёнок и муж уже заждались… Вторая девушка озабоченно посмотрела на свои спортивные часы, с тихой злостью сказав, что они не работают.

Хлопнула дверь подъезда. Группа людей выходила на улицу.

- Катя, - представилась девушка в спортивной одежде.

- Маша, - и привычно протянула руку.

- Воды, пожалуйста… - попросила вахтёрша, задышав часто и тяжело, ещё больше побледнев.

- Я сейчас принесу, живу на четвёртом этаже. Побудешь тут?..

Маша кивнула.

В толпе кто как прикрывал лицо одеждой, и все чрезвычайно спешили наружу. Возможно, предположила Маша, они направлялись к своим машинам… Возможно, эти в целом человеческие смелость и глупость окажутся ненапрасными.

Бездеятельности Маша не переносила. Каждая секунда ожидания сильно давила на нервы. Она подошла к вахтёрше и помогла той снять пиджак, расстегнула верхние пуговицы блузки, недоумевая, почему та сразу не додумалась это сделать.

Едва появилась Катя с кружкой в руках, как снаружи закричали. Затем ещё раз истошно, с ужасом заорали уже совсем близко. Дверь в подъезд резко распахнулась. Внутрь вбежал только перепуганный мужчина с девушкой на руках, бледной, без сознания. Кашляя, тяжело дыша, он сказал:

- Там… там, снаружи, кроме дыма, есть что-то еще. Нужно здесь забаррикадироваться. Сейчас же… - и вдруг заплакал, повторяя: - Юлька, Юлька, что же ты…

- Но остальные? Давайте подождём их… - предложила Маша. Затем, осознав, что девушке нужна помощь, приказала: - Кладите её на стол. Быстрее! Чего ждёте?! – прикрикнула, не скрывая злости, потому что столпившиеся соседи по дому слишком завозились с помощью.

Они переминались с ноги на ногу и топтались на месте, как ленивые мухи, словно впали от стресса в ступор, и просто тупо смотрели как на происходящее, так и друг на друга, видимо ожидая нужных действий со стороны.

После всё отошло на второй план. Это когда Маша делала Юле массаж сердца, раз за разом совсем отчаиваясь, что уже поздно. Но та вдруг закашлялась и пришла в себя.

Мужчина, принёсший девушку, поблагодарил и совсем раскис. «И как только такому смелости хватило выйти за дверь?» - мельком удивилась Маша. Скорее, даже не смелости, а глупости.

Таких вот «мужиков» Маше и на работе хватало, да и помимо работы все попадались одинаковые. Поэтому она не спешила замуж. Всё ждала своего мужчину, настоящего, сильного, такого, чтобы быть за ним как за каменной стеной и там от всех невзгод укрыться. И не важно, что в сентябре Маше исполнится тридцать четыре. Сердцу ведь не прикажешь. Так давно говорила ей ныне покойная нянечка из детского дома, единственная в том гадюшнике, кто одарил Машу хоть капелькой тепла и любви. Вот девушка слова и запомнила.

Остальных жильцов с улицы так и не дождались. Юля с тем мужчиной ещё раз горячо поблагодарили Машу и, крепко взявшись за руки, словно так поддерживая друг друга, вернулись себе в квартиру. А вахтёршу, приведённую в себя, решила забрать к себе домой Катя. Ей с младшим братом одной в квартире было не по себе.

- Берегите воду, окна не открывайте! - громко бросила вслед Кате Маша, обдумывая, стоит ли забаррикадировать подъездную дверь столом вахтёрши, или нет? И  тут же отдёрнула себя за бессердечие. Ведь вдруг ещё жильцы вернутся?

Решив на всякий случай, что всё же стоит примериться к стулу в качестве запора, направилась к столу вахтёрши. Приподняла. Хм. Лёгкий. Осмотрелась, подумав: вот если бы можно было вытащить шкаф с инвентарём из подсобки, то было бы совсем другое дело.

Подъезд опустел, когда жильцы выбежали на улицу. Входная дверь в тишине, ставшей вокруг ощутимо гнетущей, скрипнула, приоткрывшись. На секунду сердце Маши словно остановилось. Она задержала дыхание, просчитывая в уме, успеет ли убежать в случае угрозы. Как нарочно, сразу припомнилось предупреждение ушедшего с Юлей мужчины о непонятной опасности снаружи.

- Помогите.… Пожалуйста… - надсадно кашляя, тяжело дыша - в подъезд, шатаясь, ввалился рослый, широкоплечий мужчина в когда-то явно дорогом, но сейчас покрытом пылью и грязью, мятом тёмно-сером костюме, с влажными багровыми пятнами на пиджаке и до ужаса алой кровью на светлой рубашке.

Левой рукой незнакомец держал чемодан, правой рукой прижимал к бледному, вспотевшему лицу грязную тряпку. А в светлых глазах, неожиданно уставившихся на Машу в упор, ужасающее потрясение и боль.

Переборов ступор от неожиданности, Маша рванула к нему – и вовремя: если бы не её помощь, то мужчина бы просто упал. А так… Тяжёлый. Оперевшись на её плечи, он выдавил из себя:

- Помогите дойти до 394 квартиры, прошу вас.…

И снова едва не упал: ноги подкашивались.

Вот и пригодились Маше регулярные занятия спортом, в том числе альпинизм, за годы тренировок так здорово укрепивший её тело, что хоть грузчиком работай.

- Вам нельзя терять сознание, не то не дойдём! – почти вскрикнула Маша, резко хлопнув мужчину по щеке. Он открыл глаза, которые оказались светло-серыми, прозрачными, как вода после дождя. И при этом очень красивыми. «Вот уж как не вовремя появляются всякие мысли», - упрекнула себя Маша.

Он прикусил губу и тяжело вздохнул, и в этом вздохе девушке показалось: он прикладывал титаническое волевое усилие над собой, чтобы не падать в обморок.

- Я справлюсь, а вы мне помогайте - и дойдём. - И слегка улыбнулся. Что-то в его твёрдом тоне такое было по-мужски уверенное, что, сама от себя того не ожидая, она ему поверила.

До третьего этажа добрались довольно бодро. Но это ведь всего ничего, когда нужно пешком идти с тяжёлым, раненым мужчиной. А вот тащить его на себе на двенадцатый этаж!..

Затем присели на ступеньки. И Маша думала уже попросить да хоть у кого помощи, оглядывалась на запертые двери, за которыми все соседи попрятались. Сейчас они точно наблюдали за ними. Она была в этом уверена, потому что слышала в застывшей тишине подъезда приглушённые звуки шагов, поскрипывание да тихий, заглушаемый ладошкой кашель… Никто не спешил выходить.

Маша вздохнула. Мужчина вцепился в её руку, как в спасательный круг. Лицо бледное, но взгляд, вопреки всему, упрямый. Холодные пальцы мужчины всего на мгновение слегка задрожали, и хватка на её руке ослабла. Машу кольнуло сомнение: а вдруг он, хоть и упрямый, а не дойдёт до двенадцатого этажа? И что тогда ей делать? Поэтому нужно действовать немедленно.

- Давайте я к себе схожу. У меня хорошая аптечка и обезболивающее есть.

- Нет, - упёрся он бараньим рогом и медленно начал вставать. На лбу тут же выступили жирные горошины испарины.

- Ну, что у вас там, в квартире, такого, а? Лекарство хорошее? Так и у меня не хуже – поверьте.

Он фыркнул в ответ, задев Машу за живое. Как маленький себя ведёт, оттого бесит. Затем прошептал:

- Меня Димой зовут. А вас?

- Маша…

- Хм. Мария. Поверьте, у меня в квартире совершенно особые лекарства, специальные.

- Хорошо, - смирилась с явной ересью Маша.

Прошли ещё один этаж. Затем ещё.

- Мария, пожалуйста, разговаривайте. Говорите что угодно, главное – не молчите. Это поможет мне дойти. Поверьте.

Маша сколько угодно долго болтала только с клиентами, а на работе с коллегами разве что из вежливости. Детство в детдоме любого сделает неразговорчивым. А подруг, к слову – настоящих подруг, которым она могла доверять, у Маши не было. В женской дружбе она, как в настоящих мужчинах, тоже давным-давно разочаровалась. Разве что с кошкой Маркизой могла по вечерам делиться наболевшим. «Вот ситуация вышла патовая, ёлки-палки, - хмыкнула про себя Маша. - Что же делать, а? Придется притвориться, что беседую с кошкой. И надеяться, что он всё забудет. Не то у Димы сейчас состояние, чтобы помнить всякие женские глупости».

Пока дошли до двенадцатого этажа, Маша рассказала, наверное, всё о своей жизни. Про детдом, про мечту стать врачом, которая разбилась о реалии жизни, в том числе о низкую зарплату, оставив в памяти только курсы первой помощи и выживания в лесу. Про то, как с трудом поступила на экономиста, пусть лишь на заочное, зато в столице. И как работала на куриной фабрике по ночам. Про то, как лучшая подруга кинула на деньги. Затем про то, как нашла в снегу полуживого котёнка и выходила, из-за его лечения оставшись практически без первой зарплаты. Кошку потом назвала Маркизой, и с ней в жизнь Маши словно постучалась удача: с работой вскоре повезло, зарекомендовала себя у начальства, повысили как в должности, так и в зарплате.

Она вся вспотела и умирала от усталости и жажды, пока дошли до двенадцатого этажа. Язык тоже заплетался, не оставалось сил говорить. Доплелись оба, тяжело дыша. Глаза Димы совсем запали, лицо стало такое измождённое, что краше разве что в гроб кладут. А его удивительное упорство и сила воли Маша сравнила разве что с животным инстинктом выживания у хищников, что вызвало у неё молчаливое восхищение.

- Ключ в заднем кармане брюк, достань… - выдавил из себя Дима и прислонился к стене, тяжело дыша и дрожа всем телом.

«Соберись, девочка», - подбадривала себя тоже уставшая до чёртиков Маша и, прикусив губу, быстро вытянула ключ.

Входных дверей в квартиру Димы оказалось две. Первая железная и такая тяжёлая, что хоть сейчас устанавливай в банке, открывалась ключом. А на второй двери, с виду тоже металлической, размещалось устройство с жидкокристаллическим дисплеем и кодовым замком. Ого!

- Ну, что вы стоите? Помогите мне! - приказал Дима…

Вот так сразу перешёл с доверительного «Достань» на официальное и холодное «Вы» возле своей квартиры, словно отгораживаясь от девушки этим словом, как стеной. Но Маша же ему не подчинённая! Как-то ей на мгновение даже обидно от того нового тона стало.

С помощью Маши, поджимая губы и скрипя зубами от усилий, жилец поднял руку и  набрал код. Затем прислонил большой палец к дисплею. Наконец щёлкнуло - и дверь открылась.

- Вы кто такой? Правительственный агент? - прямо задала вопрос Маша, опираясь на интуицию, которая утверждала, что он точно не полицейский, а кто повыше, но при этом и не из обычных военных.

В его случае другое было – Маша в этом была уверена: такое, как из книжек про шпионов и секретных агентов. А книг она подобных, только с фантастическим уклоном, читала много. Вот и вырвалось.

Дима тихо фыркнул в ответ. Вздохнул и сказал, чтобы Маша принесла из спальни аптечку, указав её местоположение – в выдвижном ящике под кроватью.

Квартира была обставлена чисто по-мужски: скупо, но богато и со вкусом. Минимум мебели и вещей, никаких фотографий и безделушек. Дима точно работает на правительство или ещё что похуже - уверилась в своих предположениях Маша.

Когда она вернулась на кухню, Дима самостоятельно снял окровавленную рубашку. Раны на его плече и боку, честно говоря, выглядели ужасно. Дыра - прореха на пиджачном плече – приковывала взгляд, там проглядывала когда-то светлая ткань рубашки, теперь чёрная от запёкшейся крови, и видно, что она прилипла к ране намертво. Но хуже выглядел бок, его будто когтями рвали.

Он попросил воды, указав на холодильник, потом, отдышавшись, спросил:

- Штопать умеете?

Маша сразу поняла, к чему он клонит, и побледнела, но, сглотнув, кивнула. Раз взялась за спасательную операцию, то доводи до конца…

- Справлюсь! - отчеканила она, холодея, но готовясь к неизбежному.