Братья Ют - Эхо тишины⁠⁠

Часть 2. Глава 10

Плачь. Алекса не может сдержать эмоции. Теперь она последняя девушка на этом недружелюбном судне. Но плачет она даже не потому, что больно, и обидно, и жалко утраченных. Она чётко понимает, что настанет и её черёд. Рано или поздно, но настанет.

Итан тяжело опускается на металлические ступени, склонив голову. У Эрика подгибаются колени. Росс будто бы пропустил всю невыносимо трагичную сцену, случившуюся с попутчиками. Он воспринимает их только так, ведь кто они, как не случайные попутчики на мрачной дороге, с разными причинами, но единым финалом?

– Думаю, что нет смысла разводить драму, – твёрдо говорит Итан, поднимаясь. – Я понимаю, Генри и Росс потеряли близкого человека, но эти двое были не самыми лучшими нашими друзьями. И не надо так осуждающе на меня смотреть, Эрик. Мы находимся в очень сложной ситуации, и надо думать, как выжить, а не терять время на скорбь по…исчезнувшим.

– Да как ты…м-можешь…так?.. – Алекса говорит сквозь всхлипы, слёзы бегут неостановимым потоком.

– Если ты забыла, напомню. У меня рак в последней стадии. Никто из живущих на планете не в силах его вылечить. Я…умру в любом случае, и именно это даёт такой самоконтроль. А ещё не факт, что они умерли.

Эрик хмурится: он борется с собой, чтобы не кинуться в драку, но держится, хочет выслушать.

– Да, они кричали, как и Кэрол, но, вполне возможно, что это просто такой процесс трансформации в новую жизнь. Никто ведь ещё не возвращался из загробного мира, и не рассказывал, как там. Может, пустота, может, новые миры. Реинкарнация, в конце концов!

– Ты просто успокаиваешь себя, – скорбно отвечает Эрик.

– Нет, я ищу, во что верить!

– А…а что тогда мы? – невольно Александра хочет согласиться с ним, инстинктивно хватается за последнюю соломинку здравого смысла в этом аду.

– А над этим я пока боюсь думать.

– Хватит, от подобных мыслей даже мне уже страшно. – Эрик окончательно возвращает к равновесию пошатнувшийся разум. – Давайте с другой стороны. Мне кажется, я начинаю понимать, что тут творится. Все, кто…ушёл, если можно так сказать, прямо перед этим вспомнили какую-то важную деталь, кусочек паззла, который нас всех объединяет. Нужно просто перестать думать, остановить мысли, перестать копаться у себя в мозгах. Я прекрасно понимаю, что это практически нереально. Наверное, единственный выход, это забить голову чем-то другим.

Неожиданно в разговор вклинивается Росс, будто сбросивший оковы эмоционального паралича:

– Этим дьявольским судном кто-то управляет. Мы не чувствуем движения, но машина ведь работает. Так вот, думаю, если доберёмся до капитанского мостика, там можно будет найти все ответы, или хотя бы рацию. Спасение.

– Книга! – вдруг оживляется Итан. – Генри, эм, здоровяк, где твоя книжка, а? Может, мы сможем найти там кратчайший путь? Вообще, мне очень нравится твоя идея, она несёт логику. В конце концов, мне терять не-чего, но я хочу помочь выбраться вам.

Удивительно, но мальчик так и не выпустил книгу из рук. Всё это время он крепко прижимал её одной рукой к себе, как Росс – его самого. Итан осторожно берёт «Корабли мира. Разновидности. Морские термины», начинает листать, доходит до оглавления, пробегает глазами. Успевшая успокоиться Алекса, встаёт за его плечом.

– Ну?

– Вот! – Итан указывает пальцем на нужную страницу. – Так. Практически на всех кораблях и судах большого тоннажа в машинном отделении, где мы и находимся, имеется аварийный выход на центральную палубу, либо сразу на внешнюю палубу. Оттуда, по идее, мы сможем наружными переходами и трапами подняться наверх, на капитанский мостик.

Девушка больше не может медлить. Она сразу кидается искать возможный выход, осматривает тёмные стены и углы. Эрик торопится помочь.

Росс не двигается с места.

Итан поднимает взгляд:

– Можно не искать. Там! – Указывает рукой.

Он не задумывается, отчего они пропустили столь очевидный проход, ведь этот трап все уже видели. Два пролёта наверх с противоположной от входа стороны. И дверь, такая же, как предыдущая, тяжёлая и массивная с похожим затвором.

Первым идёт Эрик. За ним – Алекса, так она чувствует себя в безопасности, насколько это возможно. Затем, тяжело ступая и шаркая, движется Росс с мальчиком. Итан замыкает строй. Больше нет бурных диалогов, когда каждый хочет вставить слово. Обсуждать почти нечего. Цель у всех одна – выбраться с корабля. Однако, если кто-то вдруг захочет высказаться, все подсознательно не станут вмешиваться. Когда кто-то говорит, всем легче. Значит, ещё живы.

Уже перед самой дверью, когда остаётся последний шаг, чтобы покинуть давящее скорбью помещение, Итан останавливается. Эрик уже открывает дверь, когда тот нарушает тишину.

– Я сейчас буду говорить, но вы ни в коем случае не поворачивайтесь.

– Итан, боже, что?..

– Не оборачивайся! Мисс Александра, стойте так. Если что, вы успеете уйти и закрыть замок. – Пауза. – Эрик выдвинул теорию, что когда мы всё вспоминаем, приходит конец. Сейчас проверим. Это единственное, чем я могу помочь наверняка. – Ещё пауза. – Когда Джордж сказал, что мы знакомы, я соврал, что не вспомнил его. В тот вечер мне хотелось напиться, потому что начал осознавать всю безысходность положения. Свою участь. Я думал, что ночью в баре никого не будет. База ведь была для семейного отдыха, а не пьяных молодёжных вечеринок. Хотя потому её и выбрал, если честно. Мало людей, есть бассейн и бар – три главных критерия для умирающего. Вот. Тогда он и заявился. И как бы сильно я не хотел побыть наедине с собой, но послать картавого не смог. Потом даже нашёл в этом положительные стороны. Своей болтовнёй он помог мне отвлечься. Уверен, каждый из вас, и я в том числе, когда слышал его историю, думал, что парень преувеличивает, либо выдумывает. Так вот, той ночью у меня даже не возникало таких мыслей. Мы были пьяны и разговаривали на совершенно разные темы. Парень он был не такой уж и глупый. Думаю, так хорошо вышло, потому что не было ни слова про личную жизнь. Политика, искусство, женщины, короче, все те вопросы, которые обсуждают мужчины, когда выпьют. Слышишь, Джорджи? Я поминаю тебя добрым словом! Пусть тебе будет спокойнее, где бы ты ни был! – Они послушно не оборачиваются. Росс держит мальчика на руках таким образом, чтобы тот тоже не видел происходящего за спиной. Плечи Алексы трясутся. Итану кажется, будто она что-то шепчет, но усилием воли заставляет себя не пытаться расслышать, что именно. – Знаете, а мне совсем не страшно… Просто ведь шансов выбраться, по крайней мере у меня, ничтожно мало. Да и зачем? Я терпеливо сидел на той базе отдыха, потому что даже не знал, зачем жил. Зачем тратил столько усилий на бизнес, деньги, автомобили, сигареты. Я перестал бояться смерти уже тогда и просто ждал её. Другой-то цели не было… Из всего, что только существует в плане человеческих ощущений, хуже всего – ожидание. Когда жена ждёт мужа с войны, когда женщина рожает, а её мужчина стоит за дверью; когда маленький мальчик не может уснуть в предвкушении подарка на Рождество, или когда родственнику делают операцию, а ты ожидаешь исхода в коридоре. Ну, и, конечно, когда ты смертельно болен. Это далеко не все моменты. Мы чувствуем их по-разному. Но в каждом из них время останавливается: секундная стрелка движется со скоростью беспечной улитки, минутную можно разглядеть только под сильным увеличением, а часовая вовсе замирает. Я устал ждать. – Алекса ещё раз дёргается, чтобы обернуться. – Нет! Стой! Вот так, умница. Ещё чуть-чуть. Помнишь, что я сказал тебе тогда, когда мы столкнулись у бассейна? А, мисс Александра? Не надо вспоминать, правильно, забудь. – Пауза. На его губах играет улыбка. – Хм, я сказал тогда, что из всех людей на планете, именно с такой девушкой хотелось бы встретить конец света. Итак, мы пили с Джорджем до самого утра. Помню, как развеселились, но бар закрывался. Тогда мы взяли бутылку джина и пошли в номер. Ещё помню, что долго стояли у дверей и спорили, к кому идём – к нему или ко мне. А жили по соседству, представляете? Стояли и спорили у дверей, два дурака… А потом мне стало больно.

Итан замолкает. И как бы остальным не хотелось повернуться в этот момент, кинуться к мужчине, вытянуть его из этого молчаливого одиночного ада и захлопнуть дверь, их вновь охватывает оцепенение. Бессильный паралич.

Сгусток нефтеобразного туманоподобного вещества зловеще поднимается вслед Итану. Плавно, не касаясь ступеней, оно с каждым метром всё увеличивается. Лодыжки ласково касается мгла. Каждый до этого противостоял ей, мысленно не соглашаясь со своей участью. Итан же принимает её, как долгожданную встречу с давней подругой, которую ни разу в жизни не видел. Стопы его истлевают, и ноги буквально стекают плавно вниз, сливаясь в единое целое с существом, что поднимается из-за спины.

Крика нет.

Только гул двигателя сопровождает ритуал. Руки и тело также растворяются, а изо рта, как и у всех ранее, извергается с последним вздохом нечто туманное, цвета ночного беззвёздного неба, на котором нет и луны.

Но крика всё нет.

А когда оставшиеся чувствуют, что могут, наконец, пошевелиться – всё уже заканчивается. «Нечто» исчезло. А от их друга остаются лишь отдельные частицы тумана, похожие на маслянистую воду, стекающую по металлическим ступеням.