Байки Саши Корвена: Крысолов. Часть 5 Твое имя⁠⁠

Водянистая пыль витает в воздухе, пленкой покрывает все вокруг – дома, мостовую. Оставляет блестящий след на коже, пропитывает сыростью одежду. Когда-то, наверное, Аннет бы предпочла остаться дома, кутаться в плед да сетовать на плохую погоду. Но сейчас - нет. Холод и сырость ее не смущают – кожа ее и без того холодна, а сырая одежда не вызовет в неживом теле простуду.

Городская пустота влечет. Ни людей, ни косых взглядов, которые вампирша ловила на себе еще живой. Сейчас ее красоту дополняет шарм хищника, которому сложно сопротивляться. Норфельд ее радует – вотчина ее супруга Ви стала для таких как они землей обетованной: солнечный свет им не страшен, еда сломлена и не стоит бояться деревенщин с факелами и вилами. У горожан нет сил на борьбу, а нависшее над ними довлеющее присутствие смерти стали привычными: некоторые даже не убегают прочь от повелителей ночи, а просто безропотно опускаются на колени, принимая свою незавидную судьбу. Чем не настоящий рай?

Аннет вздохнула бы сырой, холодный воздух, но только неживым лёгким это не нужно, да и ей тоже. А необходимый запах она учует и без того. Вот и сейчас сверхъестественное чутье улавливает этот аромат. Страх, кровь, боль - то немногое, что может разогреть её стылую кровь. Вампирша ныряет в ближайший переулок, теряя привычный человеческий облик. Подол пышного платья превращается в рванье, аккуратно уложенные волосы теперь топорщатся, будто треплет ветер. Милые черты лица обращаются уродливой, хищной гримасой. Аннет скалит клыки, глаза горят голодом и ненавистью. Соленый металлический запах манит её, и вампирша, невысоко зависнув над землёй, устремляется в туман, чтоб срезать путь.
Из белесого марева она вылетает воплощением смерти. Пальцы увенчаны острыми, длинными когтями. От длинных клыков тяжело оторвать взгляд. Аннет парит над землёй, как призрак, стремиться к добыче, запах которой опьяняет её, но увидев цель, вампирша обескураженно замирает.

В грязной луже, как изломанная кукла, лежит мальчишка, лет десяти на вид. Он ещё жив, но силы, воля к жизни оставили его. Он тяжело дышит, дожидаясь, когда же смерть придёт за ним. У него нет рук и ног: остались лишь кровоточащие культи. Выбиты зубы, глаза красные от слез, которых уже нет. У сломленного мальчишки нет сил на них. Он с протяжным стоном тяжело поворачивает голову, видит Аннет, но даже не вздрагивает: разве может кровососка причинить ему больше вреда? Лишь закрывает глаза. Теперь всё кончено, больше не будет больно, милосердная смерть идет в её обличье.
Вот только Аннет не такого же мнения. Вид покалеченного ребёнка выбивает у неё из-под ног землю, если можно так сказать о парящей в воздухе нежити. Она вспоминает ужасы своей родины. Вспоминает, как приняла дар Ви в такой же подворотне, когда так же прощались с жизнью. Но этот мальчик…

Женщина подлетает к мальчишке, аккуратно берет окровавленное тело на руки. Чувствует слабое, угасающее биение сердца в его груди, и Аннет кажется, что даже её мёртвое сердце вторит ему. Так не должно быть. Она – беспощадный монстр, хищник, воплощение ночи! Но от вида замученного ребёнка её глаза начинает щипать. Как давно она этого не чувствовала…

Свечой она стремительно взлетает ввысь, над мокрыми крышами Норфельда, навстречу темным, тяжёлым тучам. Прямо под их навесом вампирша стремительно летит в сторону полуразрушенного, искорёженного святотатством собора, и залетает в колокольню. Тут тот, кто может ей помочь.
-Гензель! Гензель, чтоб тебя, где ты?! – кричит Аннет, пролетая мимо балок, стропил и лестниц, пока не спускается до пола. Здесь её и ждёт ученый.
Это молодой человек, от силы лет двадцати пяти. Чёрные волосы неаккуратно причесаны, зелёные глаза смотрят на мир сквозь линзы необычных очков – к их дужкам приделаны на шарнирах ещё по три линзы, поменьше, которые можно как убрать, так и подставить перед основными стёклами. Гензель всегда в белоснежной сорочке и чёрном кожаном фартуке мясника. Аннет никогда не видела, чтоб ученый был чем-то запачкан.
-Здравствуй, Аннет! Давно не виделись! – Гензель отвлекается от книги, которую читал при свете масляной лампы.
-Да-да. Мне нужна помощь.
-Всегда к твоим…
-Вот! – Аннет аккуратно кладет тело на стол, и Гензель удивлённо поднимает брови.
-Он же ещё жив. Ты же знаешь, я… -
-А теперь надо не дать кому-то умереть! – снова перебивает Аннет ученого. Тот хмурится. Кажется, что можно услышать, как он усердно думает.
-Ну-с, попробуем, - выдыхает Гензель, надевая перчатки. Он подходит к столбу неподалеку, на котором есть механический рычаг. Он поднимает его и отовсюду начинают сыпаться искры. Колокольня наполняется гулом проводов, тиканьем и жужжанием шестерней. Зажигаются лампы и Аннет видит, как «оживает» лаборатория Гензеля.

Оживают кадавры, один за другим. Мычащий, уродливо сшитый кузнец поднимает молот, заменяющий ему ладонь. У кузнеца нет ног – их ему заменяет гигантская наковальня. Рядом с ним не менее уродливый подмастерье набирает полные лёгкие воздуха, которые противоестественно надуваются в огромные мешки, а затем выдыхает в печь. Угли начинают гудеть.

Позади Аннет выходит из тени ещё один слуга Гензеля. Жуткая тварь, завернутая в чёрный саван. Чуткая вампирша даже не услышала, как оно подкралось. Из-под вороха ткани показываются руки и их, кажется, несколько десятков. Одна пара бережно берет мальчика со стола на руки, ещё две настолько крепко берутся за культи, что мальчик вскрикивает. Но и кровь перестаёт течь.
-Эй, ты, аккуратнее! - рявкает на кадавра Аннет, и тот поворачивает к ней голову. Под капюшоном не видно лица – он прячет его, прижимая ладони к лицу. По паучьи кадавр поднимается по столбу вверх, хватаясь за него множеством рук и переносит мальчика на операционный стол, стоящий двумя этажами выше. Гензель поднимается по-старинке, лестницей, отдавая слугам указания.

Аннет же уходит. Неизвестно, сколько это займёт времени, и смысла ждать тоже нет. Одно она знает точно. Хоть Гензель и просто человек, теперь мальчишка в надёжных руках.
* * *
Когда Август пришёл в себя, он ощутил то чувство, о котором почти забыл за время службы инквизитором. Наконец-то он выспался.

Он лежал на койке в лазарете – сырое место в затхлых катакомбах, но одно из немногих, где можно было разместить достаточное количество больных и раненых. На соседней койке сидела Селеста. Загадочная монахиня и при первой встрече заинтересовала Августа, и сейчас её общество порадовало инквизитора. Лучше она, чем странный Эрих в его жуткой вороньей маске.
-Рад встрече Селеста, - с лёгкой улыбкой сказал Август, потягиваясь.
-Я, почему-то, даже не удивлён, что ты это сказал, - донеслось с другой койки, справа.
Август ещё по голосу узнал, кто там, но все же, повернулся для приветствия.
-Здравствуй, Рихтер. А вот я удивлён, что ты здесь.
Лунарх сидел с книгой, и с первого взгляда на обложку Август ее узнал. Священное писание. Странный выбор для Рихтера.
-Долго я тут?
-Второй день, - голос Селесты Август слышал впервые. Казалось, что он ей не подходит. Странный, чужой и абсолютно не соответствующий чистой монахине. Будто хрипящий. Сразу захотелось предложить женщине глоток воды.
-Второй?!
-Ты потерял много крови.
-Что случилось за это время?
На этот вопрос инквизитору ответили не сразу. После минутного молчания Рихтер тяжело выдохнул, закрыл и отложил книгу.
-Марк начал тебя искать. Очень настойчиво.
Это не предвещало ничего хорошего. Август приподнялся в постели и захрипел - от движения бок сильно кольнуло.
-Есть жертвы?
-Да. Много. Очень много, Август. Но давай об этом поговорим, когда ты сможешь нормально стоять?
С таким раскладом инквизитор был категорически не согласен. Он попытался встать с кровати, но оказалось, что достаточно девичей руки монахини на его плече, чтоб ему помешать.

Восстановление заняло ещё один день. Все это время Селеста провела рядом с Августом, не отвечая больше на вопросы. Из её руки, по тонкой трубке, в руку Августа медленно текла чудодейственная кровь. Селеста беззвучно молилась, и в эти моменты от нее было не оторвать взгляд – даже тиара с золотыми струнами будто озарялась светом. Однако уже к вечеру прошла слабость и перестал болеть бок. Оставалось одно – ещё разок отоспаться.

На следующее утро Август поспешил найти Лунарха. Жертвы Марка не давали инквизитору покоя. С убийцей надо было покончить как можно скорее. Старшего товарища юноша нашел в одной из тренировочных келий – вместе с ещё парой инквизиторов и отрядом катаров они разрабатывали план поимки Крысолова. Заметив Августа катары отсалютовали, а лунарх лишь кивнул, приглашая к столу, где была карта Норфельда. Сейчас, когда на улицах города царил путающий туман, от неё было не много пользы. Красными крестиками были помечены места нападений: большая их часть произошла в районе складов, но также были ещё несколько нападений: в предместьях и два в жилом квартале.
-Привет. Мы тут как раз обсуждаем одно дельце.
-Я не знал, что пострадал кто-то в жилых районах.
-Это произошло после вашей стычки. Я бы даже не подумал на Марка, если бы не одно «но».
Инквизиторы нервно переглянулись, и Августу стало не по себе. Будто убийств невинных детей мало?
-Не тяни.
-Он ищет тебя. После обсуждения надо будет съездить на место. Лучше бы тебе увидеть это своими глазами.
Рихтер холоден, но в его голосе чувствуется странный восторг, от которого всем присутствующим становится неуютно.
-Итак. План наш такой. Днем ты, Август, выйдешь на патруль в центре города, у плахи. Тебе важно быть на виду. Мы же отправимся на другие улицы. В первую очередь – к складам. Нужно любым способом передать уродцу, что ты его ждёшь. Ловить его на улицах нет смысла – если он сбежит в туман, то считай все пропало. На площади устроим засаду. Выдадим арбалеты, чтоб пристрелить говнюка, как только покажется.
-А с чего ты вообще взял, что он придёт?
-Он сумасшедший, Август. Неужели ты ещё не понял?
-Ну… он предупреждал, что мне не понять. А я и не собираюсь. Хочу с него шкуру спустить, и все, - пожимает плечами молодой инквизитор. На это Рихтер лишь усмехнулся.
-А вот и зря. Только так мы его и выкурим. Всем все понятно? Тогда Алекс и Карон – на причастие, катарам – за оружием и по местам. А мы с тобой, Август, поедем, посмотрим на то, как Марк тебя ищет.

Снова карета, снова мрачный город, который кажется Августу уже родным именно своим сырым мраком и серостью. Но это не приятная ностальгия мест, с которыми тебя связывает детство. Это обволакивающее, гнетущее ощущение топей, в которых ты родился, вырос, состаришься и умрёшь, сколько бы попыток побега ты не совершил.

Выходят инквизитор и лунарх возле одного из жилых домов, непроходимой стеной стоящих вдоль улицы. Рядом есть люди-прохожие, но в них Август узнает катаров. Они караулят на случай, если Марк вернётся на место преступления.

Август делает решительный шаг к дому, возле которого они остановились, но Рихтер останавливает его:
-Подожди, пацан, - рука лунарха крепко хватает Августа за плечо, - выпей.
Он протягивает ему небольшой флакон, полный красной жидкости. Один её вид заставляет Августа порыться мурашками.
-Это…
-Да, кровь для причастия. Сейчас она тебе необходима.

Звучит это не обнадеживающе. Такое пьют перед ночным патрулем – инквизитор, причастившийся перед ночью преисполняется силой веры. Он лучше слышит, лучше видит. Его не удержать никакими цепями. Вот только нужно ли это сейчас? Однако, Август доверяет лунарху – миг раздумий, и обжигающая жидкость заполняет рот инквизитора.

Металлический привкус будто щиплет дёсны. Вытерев губы Август смотрит глазами с алым, горящим огоньком в них, на здание.
-Я готов, - под бьющий шум пульса говорит инквизитор. Только после они выдвигаются.
-Смотри внимательно. Доверься «чутью».
Август кивает. Вдох-выдох. Он прикрывает глаза, чтоб собраться с мыслями, но вместо этого – звенящая тишина. Как давно в его голове не было тихо? Ни раздумий, ни внутреннего голоса, ни навязчивых образов фантазии? Тишина и собранность.

Дверь в дом выломана. Она висит на покорёженной нижней петле. Открытая щеколда с неё осталась в косяке. Перед глазами Августа выстраивается картина – Марк постучался в дверь и ему открыли. Только нечисть не может войти в дом без приглашения, и именно нечисти и бояться в городе. Но жителям этого дома стоило опасаться обычного человека – он ударил по двери и вошёл внутрь. Август тоже входит в опустевший дом.

Судя по обстановке, это не было жилище нищих. Приличная мебель, картины на стенах. На полу валяется разбитая ваза, но тумба, на которой она могла бы стоять, у противоположной стены, рядом с дверью. На осколках вызывающим узором алеют рубиновые капли крови. Марк с силой бросил вазу в того, кого откинул, ударив дверью.

Небольшое кровавое пятно на стене у лестницы на второй этаж, совсем рядом – жертва Марка спасалась бегством.
-Сколько их здесь было? – словно ищейка, пытающаяся взять след, Август водит носом, разглядывает место преступления.
-Трое. Семья - отец, мать и маленькая дочь.
-Он же охотится на беспризорников?
-Ты сам все увидишь, - в голосе Рихтера слышится скорбь.

Август поднимается на второй этаж. Там – узкий коридор с дверями в комнаты членов семьи. На одной из стен крупное пятно крови. Заглянув в ближайшую дверь Август признает в комнате спальню старших членов семьи. Пятно чуть ниже уровня головы, и это не брызги, какие могли бы остаться от удара ножом. Видимо, Марк схватил кого-то и колотил об стену головой.

След ведёт дальше, к открытой двери, крайней в коридоре. Туда Август и идёт, как и Марк до него. И вот там выдержка и собранность его подводят.
Тел тут уже нет, но и без трупов понятно, где они находились. Это спальня маленькой девочки. Повсюду заляпанные кровью куклы, стоящие в шкафу, который сейчас валяется на полу в густой бардовой, уже подсохшей, луже.
Посреди комнаты стоит окровавленный стул, а на полу под ним – верёвки, которыми к нему и была привязана жертва. Под потолком, на сквозняке из разбитого окна тревожно качается опустевшая петля.
-Как он это сделал один?
-Мужчина был под шкафом. Была потасовка, на нем много колотых ран и синяков. Видимо он кинул его в шкаф, а когда того придавило перерезал глотку. Женщину повесил. Девочку…
-Не продолжай!
Хуже всего было то, что, видимо, девочка была жива до последнего. С жаждой к издевательствам Марк наверняка заставил её смотреть на все это. Все стены исписаны кровью мужчины. Марк использовал свои ладони как кисти: «Как тебя зовут?», «Твоё имя», «Скажи мне!», «Найди меня!». Август живо представил какого было маленькой жертве маньяка – смотреть на безумца, который расписывает кровью её отца комнату. А потом… её ждала мучительная и печальная участь.
-Почему он вломился в дом?
-Потому что, обычно, Крысы находят труп первыми и скидывают в катакомбы, помнишь. Это должны были найти и доложить нам. Он действовал наверняка.
- Что ты имеешь ввиду? – голос Августа хрипит от злости. У него нет сил разжать зубы. Он чувствует вину за это.
-А ты забыл?
Кажется, что сердце Августа пропустило удар. Точно. Не типичные три отметки на карте. Две в городе и в предместьях.
- Я буду на площади. Как вы ему дадите знать?
-Тем же способом. Надписи на стенах.
Когда Август выходил из дома он сбил Рихтера плечом и даже не заметил этого.

Продолжение следует

Друзья привет! Всем спасибо за ожидание! Следующая глава обязательно будет раньше. Спасибо за внимание!