Абсолютный жандарм против литературы. Еще кое-что об А.Х. Бенкендорфе⁠⁠

Собственно, закрывая тему. Дальше притащим еще интересного

Шалом шаббат, невероятные наши! И снова пушистый дуэт явился беспокоить ваши души...

Сегодня надеемся закрыть таки тему панегириков А.Х. Бенкендорфу, ибо материал этот, начатый во многом как дань уважения к запросам подписчиков - опух не хуже Гондураса. Не то, чтобы мы были сильно против, но и другие темы есть.

Для пропустивших предыдущие серии:

А был ли гонитель? Александр Христофорович Бенкендорф - факты и цитаты

Боец, молодец и скромняга. А.Х. Бенкендорф в Отечественной войне 1812 года

Не такая уж кровавая, не совсем уж и гэбня. А.Х. Бенкендорф и его III отделение

Сегодня поговорим о литературных талантах Александра Христофоровича, его многочисленных и весьма интересных сношениях с Нашим Все, ну и да - наконец о бабах. Погнали!

Быть можно дельным охранителем и думать о красе...

• Читайте книжки, господа!

Пожалуй, самая неосвещенная сторона личности А.Х. - это его литературные таланты. А зря...

Мы в прошлых работах густо цитировали весьма великолепную книгу воспоминаний товарища Бенкендорфа, но все как-то на бегу. Между тем, из мемуаров XIX века с литературной точки зрения она чуть ли не самое интересное...

В конце этой оранжереи я увидел нескольких крестьян; когда я подходил, один из них прицелился в меня; одно выразительное слово, которое я поспешил ему крикнуть, остановило его и заставило узнать во мне русского, который пришел украдкой посмотреть на то, что сделал враг в этой деревне.

Мы даже содержательную дискуссию с коллегами устроили в свое время на тему - что же за слово там было. Сошлись на не проходящем дзенскую цензуру определении девушки с низкой социальной ответственностью. Впрочем, если у вас есть другие мнения - с удовольствием узнаем о них в комментариях)

Впрочем, мы отвлеклись. Процитировали мы сей пассаж прежде всего чтобы продемонстрировать общую легкость стиля и "незагруженность" сей прекрасной книжки.

Некоторые из моих товарищей-офицеров последовали за мной, нас насчитывалось более 12, и все мы были решительно настроены поразвлечься. Врачи выписали нам рецепты, и мы начали свой скрипичный концерт. Добропорядочные немцы посчитали наши манеры несколько шумными, но не осмелились ничего возразить.

Две красивые девицы по фамилии Блюхер прибыли на ярмарку в Росток, вскоре состоялось наше знакомство, я сдал им несколько комнат в занимаемом мною доме в Доберане, где их постоянно сопровождал их дядя. Это, впрочем, не помешало одной из них влюбиться в моего офицера, вторая же решилась принять мои ухаживания. В сопровождении своего доброго дяди они провели в нашем обществе 36 часов. Мы отправились с ними в Росток, где могли наедине видеться с нашими прекрасными дамами, и с большей легкостью обманывать дядю и публику. Но эта нежная связь не могла продолжаться долго. Девицы Блюхер вернулись в свой замок. Впоследствии офицер по фамилии Жори женился на своей красавице, я же был покинут моей дамой, чтобы затем получать от нее сентиментальные письма.

Да, драгоценные, коли соберетесь читать - готовьтесь. О женщинах там много. Наш герой это дело... Любил, ценил, практиковал... С младых таксказять, ногтей...

Я продолжал еще работать с усердием до того, как уроки танцев, на которых аббат Николь опрометчиво заставил ассистировать нам молоденьких девушек, повернули мое сознание на новый объект. Любовь заняла место в моей голове и прогнала оттуда математику, грамматику и все, что за этим следовало.

Один из моих товарищей только что поступил в кавалергарды. Этот полк квартировал около монастыря, и однажды, когда я один возвращался от моих сестер, я остановился у этого товарища, и тот не имел ничего более срочного, чем предоставить мне прелести своей подружки, которая за небольшую сумму успешно занималась его «воспитанием», и охотно согласилась также обучать и меня.

Очнувшись, я увидел себя почти раздетым, закутанным в смешной домашний халат губернатора и окруженного полудюжиной дам, одна из которых, госпожа Крамина, была совсем недурна. Они так сетовали, что моя грудная болезнь показалась мне весьма кстати.

Не будучи строгими моралистами мы этакую шаловливость наблюдаем с симпатией и неизбежной шовинистической мужской солидарностью.

Впрочем, не дамами едиными. Воспоминания Бенкендорфа - еще и деловитый отчет по куче бытовых и практических моментов. Именно то, за что мы так любим свидетельства очевидцев.

Их шалаши состоят из множества кольев, скрепленных концом на земле и соединенных наверху, где они перевязаны и поэтому образуют конус; эти шесты покрыты шкурами оленей таким образом, чтобы на вершине оставалось отверстие, через которое мог бы выходить дым; это жалкое жилище имеет не больше, чем 4 шага в диаметре, и там располагается вся семья со своей провизией, своей утварью и всем тем, чем она обладает. Северные олени, чьи шкуры служат столь полезно строительству этих переносных домов, являются самыми необходимым этому народу животными; они питаются мхом и находят его под снегом; остяки их впрягают в очень легкие и довольно высокие нарты; их шкура, покрытая довольно длинной и густой шерстью, составляет одежду мужчин и женщин; они шьют из нее разновидность рубахи с капюшоном, надевая одну такую рубаху на тело мехом внутрь, а когда холодно, еще одну поверх мехом наружу. Остяки едят также сало оленей, кое они рассматривают как самую изысканную вещь, но кусок, которого я так и не смог проглотить.

Это, если что - про путешествие А.Х. по России в составе экспедиции, отправленной Александром I. Да, был в его карьере и такой прелюбопытнейший эпизод, о котором нам любезно напомнил один из комментаторов. За что ему - огромное спасибо и махание всеми лапками.

Еще одно свойство мемуаров Бенкендорфа - это несомненная скромность. Серьезно, со вкусом и смаком описывающий свои амурные дела автор ка-то исчезает со сцены когда речь идет об оказиях весьма серьезных - за которые он и получал чины и ордена. Вот, к примеру, описание того самого боя под Звенигородом.

Неприятель, имевший более 20 тысяч человек, начал разворачивать свои силы; мы — полковник Иловайский и я — отступили медленно и в порядке: мы соединились в виду Звенигорода с целью атаковать несколько кавалерийских полков, которые немного отделились от главных сил своего корпуса. Эти полки были отброшены, но на помощь им подошла артиллерия и пехота, и наши казачьи полки, в свою очередь, были отведены назад. Полковник Иловайский вынужден был поспешно пройти дефиле, находившееся при входе в город, а я был сильно атакован в момент моего перехода по узкому мосту через маленькую речку, которая впадала в Москву-реку около монастыря. Я должен был спешить казаков, вооруженных ружьями, и таким образом с большим трудом отделался от преследования кавалерии. Генерал Винценгероде защищал вход в Звенигород и заставил французов понести большие потери; но так как его отряд вместе с обоими арьергардами не превышал 3 тысяч человек, он был вынужден уступить, и отошел на несколько верст от города. В конце дня он отступил до села Спасского на Московской дороге. Чтобы присоединиться к нему, мне пришлось сделать весьма большой обход, двигаясь всю ночь при печальном отблеске пожаров. Деревни, хлеба и стога сена — все становилось добычей пламени и уже предвещало французам ужасы голода, который вскоре должен был увеличить страдания, постигшие их во время гибели.

Как видим, несмотря на регулярное использование местоимений "я", "мне", "мой" - автор практически дистанцируется от участия в авентюре. А между тем, несмотря на свою нераспиаренность - бой под Звенигородом был более чем славной историей!

В общем, всем неравнодушным советуем "Воспоминания" Бенкендорфа. И как недурную книжку и как исторический документ. Удовольствие гарантируем!

Не буду я за вас платить! И лампочку вкручивать не буду! Кагбэ говорит нам великий поэт...

• Наше все и великий гонитель

Так уж сложилось исторически, что самое любимое наше все в России - это Пушкин. В отличие от вечно нелюбимого жандарма.

Тем интереснее история их взаимоотношений. А была она обильна, но однообразна. Вкратце: А.С. явно считал А.Х. чем-то вроде мобильного приложения, решающего все вопросы. А тот, в свою очередь, терпел, решал и уважал.

В качестве примера - обратимся к прелюбопытнейшему письму...

Генерал, Покорнейше прошу Ваше превосходительство еще раз простить мне мою докучливость. Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный завод памятник Императрице Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40000 рублей, но нынешний ее владелец, г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил как памятью о благодеяниях великой Государыни. Он боялся, уничтожив ее, лишиться также и права на сооружение памятника. Неожиданно решенный брак его внучки застал его врасплох без всяких средств, и, кроме Государя, разве только Его покойная августейшая бабка могла бы вывести нас из затруднения. Г-н Гончаров, хоть и неохотно, соглашается на продажу статуи, но опасается потерять право, которым дорожит. Поэтому я покорнейше прошу Ваше превосходительство не отказать исходатайствовать для меня, во-первых, разрешение на переплавку названной статуи, а во-вторых — милостивое согласие на сохранение за г-ном Гончаровым права воздвигнуть — когда он будет в состоянии это сделать — памятник благодетельнице его семейства. Примите, Генерал, уверение в моей совершенной преданности и высоком уважении. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга Александр Пушкин

Такие вот дела были у главного поэта и главного жандарма... В качестве милой подробности отметим, что в оригинале - письмо Пушкина еще и на французском было. Мизинчик невольно оттопыривается...

Если кому интересно, расплавить статую и поставить новую Николай разрешил. Как, впрочем, и практически все, что требовал через "гонителя свободы" властитель душ и наше все. Слабоваты тираны были...

И не только разрешали. Все помнят романтик Пушкина с Гончаровой, но до обидного мало народу - знают, какую роль в том браке сыграл наш герой. А ведь немалую!

Ибо потенциальная теща "нашего всего", мягко говоря, без восторга относилась к идее брака дочери с иноагентом и гулякой. Так что понадобилось ходатайство. Которое и было получено. Ну, а с такими начальниками не спорят...

Впрочем, браком дело не ограничивалось. Создается впечатление, что Пушкин бегал к Бенкендорфу по любому семейному чиху. Вот, например... Если что, само письмо А.С. увы не сохранилось, но по ответу все понятно.

A. X. Бенкендорф — А.С. Пушкину 7 апреля 1831 г. Петербург Милостивый государь Александр Сергеевич. Письмо ваше, в коем Вы просите о переводе в действующую армию брата Вашего, поручика Нижнегородского драгунского полка, я имел счастие докладывать Государю Императору, и Его Величество, приняв благосклонно просьбу Вашу, Высочайше повелеть мне соизволил спросить графа Паскевича-Эриванского, может ли таковой перевод брата Вашего последовать. Приятным долгом поставляя Вас, милостивый государь, о сем уведомить, пребываю с совершенным почтением и преданностью, Ваш, милостивый государь, покорнейшей слуга 7 Апреля 1831 г. А. Бенкендорф

В общем, как говорится - любишь "наше все", умей и жандарма уважать. В целом, настоятельно рекомендуем переписку товарищей, там много интересного...

На этом помолясь, заканчиваем эпопею с Александром Христофоровичем. Многое, конечно, не рассказано - так наша задача и не в том. Просто надеемся, что после этих историй кто-то вдруг поймет, что даже наишаблоннейший "исторический злодей" может вдруг оказаться фигурой объемной, интересной и даже, о ужас - симпатичной!

Как положено, искренне желаем всем тепла и мирного неба над головой. С вами были и будут (а куда мы денемся с подводной лодки?) Крыс и Мыська.